Теперь он уселся на просторный стул и с облегчением вздохнул, настолько стул оказался удобнее, чем деревянное сиденье на повозке.
Он пил кофе и исподтишка наблюдал за Уильямом. Морган прошел долгий путь от оборванного чучела, которого высокий ирландец спокойно нанял на работу в Мемфисе. Но Морган не переставал учиться у Донована всему, хотя постепенно сам создал собственную империю.
Теперь он легко следовал практике Уильяма нанимать людей. Каждого, кто мог выполнять работы, он встречал с радостью, вне зависимости от цвета кожи. Большинство из них воевали на стороне конфедератов, как и большинство погонщиков в Аррэне. Но на фирму «Донован и сыновья» работали также и воевавшие на стороне северян – ирландцы, негры, даже два индейца из племени шайенов.
Конечно, выполнять работу означало не пить в дороге и не вступать в драки ни с индейцами, ни с другими работающими у «Донована и сыновей». Существовали еще и другие правила, типичные для крупных фирм-перевозчиков, – пунктуальность, честность и так далее. Нарушение любого из них каралось увольнением.
Но если ты работаешь на Уильяма хорошо, он и платит тебе действительно очень хорошо. Уильям будет платить пенсион даже твоей семье, если ты погибнешь у него на работе. Он следит, чтобы его работников хорошо кормили и чтобы они отдыхали в пути как можно больше. Он справедлив, щедр и сам работает лучше большинства своих наемников.
Морган считал Уильяма братом, которого он никогда не имел, и единственным человеком, кроме Бедфорда Форреста, для которого он согласился бы пройти преисподнюю.
– Тебе удалось найти всех кур? – спросил Уильям. Морган рассмеялся, вспомнив о поисках, у глаз собрались морщинки.
– Да, включая тех, кто вернулся на жительство в сарай. Все они отправятся в армию, хочется им того или нет.
Уильям рассмеялся вместе с ним. Он поставил размашистую подпись под счетом.
– Может, им больше понравится в крепости, чем в Рио-Педрасе.
– Вероятно. Уильям, сколько еще пройдет времени, до того как Голконда исчерпает свои запасы? – Морган наконец задал вопрос, который жег ему язык уже несколько месяцев. Уильям присутствовал при открытии всех крупных месторождений с 1855 года. Он возил грузы для известной жилы Комстока в Неваде, когда они первыми нашли там месторождение золота. Он должен знать ответ, если ответ вообще существует.
Уильям пожал плечами.
– Руда все такого же качества, как и вначале. Прииск дает неплохую прибыль уже больше года, так что, наверное, напали на богатую жилу, а не на поверхностную россыпь. Но, думаю, у Леннокса начнутся проблемы с подземными водами прежде, чем жила истощится.
– Достаточно серьезные, чтобы закрыть копи?
– Вполне возможно – в скалах воды хватает. Даже жилу Комстока чуть не закрыли из-за затопления. Большие помпы, которые их спасли, можно доставить только по железной Дороге, а не на повозках.
– Сколько им осталось?
– Трудно сказать. Но обрушение последнего месяца означает только, что они ближе к подземным источникам, чем им хотелось бы.
Морган свистнул.
– Когда случится затопление, придется перебираться на следующее месторождение.
Уильям раскладывал бумаги аккуратными стопками, потом начал размещать их по полочкам.
– Для меня, для тебя и для искателей переезжать нетрудно, но для Леннокса. – другое дело. На перевозках деньги можно заработать всегда. А владеть прииском – рискованное дело.
– У владельца прииска большие прибыли.
– Временно. И никаких, когда месторождение истощается.
– Доходы надежнее, когда занимаешься перевозками или продажей продуктов.
– Люди всегда должны есть, – согласился Уильям. Морган поставил пустую чашку на стол и потянулся.
Теперь нужно еще некоторое время продержать Уильяма подальше от Леннокса. Морган невзлюбил Леннокса, как бывало со всеми, кто слышал о его зверствах в долине Шенандоа. Но лучше провести час, выслушивая жалобы Леннокса, чем видеть, как грязный ублюдок и убийца выстрелит в спину Уильяму.
– Если хочешь, я отнесу последний счет Ленноксу ему в контору.
– Ты думаешь? Я хотел сам его отнести. – Морган пожал плечами.
– Именно я обычно обсуждаю с ним платежи. И еще мне нужно поговорить с ним о супердинамите, который он хочет перевезти. Со скидкой.
Уильям фыркнул и протянул ему конверт.
– Дурень проклятый. В таком случае даю тебе разрешение поговорить с ним. Может, на сей раз ты убедишь его, что с динамитом нельзя обращаться так просто, как с фасолью.
Морган встал и поклонился подчеркнуто демонстративно, словно в гостиной своей бабушки.
– Сделаю все возможное, сэр.
Уильям рассмеялся снова и салютовал в ответ.
Контора Леннокса, обставленная пышно, словно находилась на Уолл-стрит, имела даже претенциозные стеклянные экраны для ламп, которые дрожали от ударов камнедробилки.
Когда Морган вошел в контору вслед за клерком с лисьей мордочкой, владелец прииска рассматривал планы, очевидно, какого-то дома.
Клерк кашлянул.
– Сэр, к вам пришел мистер Эванс, От «Донована и сыновей», – добавил он, прошипев последнее слово.
Леннокс поднял голову. Лицо у него приняло злобное выражение, сменившееся через некоторое время выражением самого искреннего дружелюбия.
Дом содрогнулся, и ламповые экраны звякнули от дробления камней процедуры, предшествовавшей извлечению руды.
На шее у Моргана волосы встали дыбом. Что происходит, черт побери? Леннокс всегда держался с ним только что не грубо. По крайней мере сейчас при нем не было оружия, а его шпага-трость помещалась на стойке у двери.
– Эванс, мой дорогой друг! – И Леннокс протянул в знак приветствия левую руку.
– Леннокс. – Морган вежливо пожал его руку и отнял свою как можно быстрее. Интересно, почему у Леннокса перевязана правая рука?
– Не хотите ли выпить со мной? Что-нибудь цивилизованное, чтобы оно могло нам напомнить о наших семьях на востоке. – Ленноксу пришлось говорить очень громко, чтобы перекричать камнедробилку.
– Благодарю вас, – кивнул Морган. Неожиданное предложение заставило его насторожиться еще больше. Леннокс, предлагающий выпить, чего он никогда не делал, напоминал апачи, предлагающего кавалеристу напиться из индейского источника.
– Херес? Или охлажденный рислинг от хорошего поставщика?
Морган напрягся. Последний раз он пил херес в 1863 году с Джессамин Тайлер, когда они выслеживали Бедфорда Форреста. Он поклялся никогда больше не пить его, пока она не увязнет в его постели, как он уже увяз в ее. Голос его прозвучал хрипловато, когда он ответил:
– Благодарю вас, рислинг.
– Ну конечно, прохладный напиток, чтобы охладиться в такую жару. – Леннокс вернулся с двумя высокими хрустальными стаканами. От комнатного тепла стаканы слегка запотели.
Морган взял стакан и осторожно отпил немного. Сейчас ему нельзя захмелеть.
Леннокс не стал садиться за свой большой письменный стол, а сел на стул рядом с Морганом. Последовало почти дружеское молчание, прежде чем Морган заговорил.
– Я принес вам последние накладные, – начал он. Леннокс отмахнулся от конверта.
– Давайте не будем беспокоить себя такими пустяками. Мы же не лавочники. Положите на стол, а я завтра вышлю деньги.
– Отлично. – Морган еще больше удивился – Леннокс принимал счет, не произнеся ни слова жалобы? Если бы Морган все еще гнался за Бедфордом Форрестом, он уже зарядил бы все ружья и взвел все курки.
– Вы когда-нибудь думали о приобретении большого поместья, Эванс? О великолепном доме и хлопковых плантациях, какие имела ваша семья до войны? – Леннокс говорил почти безразличным тоном, но не совсем.
– Часто, – честно признался Морган. Он выкупил Лонгейкрес, фамильную хлопковую плантацию в Миссисипи четыре года назад, оплатив накопившиеся налоги из жалованья. Теперь его двоюродный брат Дэвид управлял плантацией и регулярно присылал Моргану доклады.
– Прекрасное зрелище, не так ли? Поля, на которых кипит бурная деятельность. Работники делают деньги для вашего будущего, ярко освещенный дом в конце подъездной аллеи, жена, которая старается очаровать вас и ваших гостей, когда вы заключаете всякие там сделки. Изящная леди, происходящая из семьи такой же старинной и благородной, как и ваша собственная, женщина, которая будет дарить вам сыновей.
– Захватывающее зрелище, – согласился Морган, отодвинув возникшее перед ним видение – Джессамин Тайлер делает все вышеописанное. Он снова глотнул рислинга, пытаясь угадать, с какой целью Леннокс затеял разговор.
– Я уверен, что вы, человек, родившийся и воспитанный джентльменом, поймете, как ужасно видеть леди, живущую в обстановке, ее не достойной.
– О чем вы говорите? – И Морган отставил стакан.
– Конечно, о миссис Росс. Видеть ее живущей в доме у ирландца – просто оскорбление. Будь она под моей крышей, я бы женился на ней сразу же.
– Конечно, – уклончиво пробормотал Морган. Он совершенно не мог взять в толк, почему Леннокс так рвется жениться на миссис Росс. Конечно, в округе больше не найти женщин, принадлежащих к тому же классу, что и Леннокс, но Моргану всегда казалось, что Леннокс будет искать жену в Нью-Йорке, в городе, который он всегда так расхваливал. Его постоянные предложения миссис Росс о женитьбе говорили скорее об одержимости, чем о любви, особенно если все видели, что он не выказывал никаких признаков влюбленности.
– Значит, вы мне поможете! Великолепно! Если вы сможете извлечь ее из логовища Донована и привести ко мне, ну, скажем, завтра…
– О чем вы говорите, черт побери? – И Морган встал со стула.
– Ну как о чем? О том, чтобы вызволить миссис Росс из объятий Донована, конечно. Вы хорошо заработаете и сможете обзавестись своим домом и семьей, если поможете мне. Скажем, пять тысяч долларов?
Морган выплеснул свое вино в лицо Ленноксу. Рислинг стекал по его подбородку.
Леннокс замер. Глаза у него остекленели, как у гремучей змеи, собравшейся броситься на врага. Усилием воли он заставил себя улыбнуться.
– Я так понимаю, что вы отказываетесь.
– Правильно понимаете, трус. – Морган ждал, надеясь, что сейчас последует вызов на дуэль.
Злобный взгляд Леннокса мог остановить даже василиска, но он с видимым усилием заставил себя остаться на месте. Камнедробилки продолжали свою нечеловеческую разрушительную работу.
– Вы заплатите за свое хамство, – прошипел Леннокс и наконец втянул в себя воздух. – Но вы – всего лишь наемный работник и не стоите того, чтобы с вами драться. Теперь можете идти.
– Донован вас убьет.
Леннокс рассмеялся, и от его смеха по спине у Моргана пробежал холодок.
– Пусть попробует. Хотите остаться и обсудить это?
Морган сжал кулаки и повернулся к двери. И тут увидел Леннокса, отразившегося в ламповом экране. Тот вынимал из ящика стола револьвер. Морган круто повернулся как раз в тот момент, когда Леннокс прицелился, выхватил свой револьвер и взвел курок. Никогда еще он не выхватывал оружие с такой быстротой.
Теперь каждый из них смотрел в дуло револьвера противника.
– Если вы выстрелите, – прорычал Леннокс сквозь сжатые зубы, – пойдете под суд за убийство.
– А если вы выстрелите первым, будете мертвы, прежде чем я упаду на ваш брюссельский ковер. Мексиканский прием, Леннокс.
Леннокс зарычал, но свой «кольт» не опустил.
– Убирайтесь.
– С удовольствием. – И Морган протянул у себя за спиной руку к дверной ручке.
– Не утруждайте себя приходить еще раз, малыш. С этого дня «Прииски Леннокса» больше не ведут дел с «Донованом и сыновьями».
Морган коротко кивнул.
– Как хотите. «Донован и сыновья» обойдутся без «Приисков Леннокса», но сколько продержатся «Прииски Леннокса» без перевозки грузов?
– Мы вполне обойдемся. «Прииски Леннокса» будут в полной силе, когда о «Доноване и сыновьях» все давно забудут, – презрительно усмехнулся Леннокс.
Морган фыркнул и вышел из конторы, стараясь не сводить глаз с мерзавца, пока не оказался на улице. Конечно, придется предупредить Уильяма.
* * *
Уильям спокойно прошел через двор, наслаждаясь музыкой, доносящейся из центрального здания. Даже вечная игра на бильярде прекратилась – люди слушали. В последний раз он слушал песню Шуберта в Дублине в исполнении прекрасного сопрано и пианиста. Виола играла ее превосходно, но скорее как аккомпаниатор, чем как солист, оставляя место отсутствующей певице вступить в музыкальный диалог.
Виола закончила песню, как раз когда он открыл дверь и остановился в гостиной. Она взяла начальные аккорды «Прекрасного мечтателя» Фостера.
Уильям улыбнулся и вошел в комнату, напевая.
Виола обернулась, посмотрела на него, и глаза ее посветлели, точно морские волны, освещенные солнцем. Она продолжала играть красивую мелодию, легко приспосабливая ее к его голосу и фразировке, пока они оба не превратились в одного исполнителя.
Уильям прислонился к пианино и улыбнулся, когда они закончили.
– Браво! Вы самая лучшая аккомпаниаторша, с какой я имел удовольствие петь, Виола.
Она вспыхнула, ее пальцы все еще прикасались к черно-белым клавишам.
– Благодарю вас. У вас замечательный баритон, Уильям.
Он склонил голову, молча выражая благодарность за похвалу.
– Может, споем еще?
– «Кэмптонские состязания»? – Она взяла первые ноты, и он рассмеялся.
– Ду-у-да, ду-у-да! – согласился он, и они соединились в веселой мелодии. Гораздо симпатичнее невинно веселиться с Виолой, чем беспокоиться из-за подлости Леннокса.
Глава 9
Виола смущенно поерзала на табурете, снова вспомнив о пылкой страсти Уильяма вчера ночью. Сначала они пели свои любимые песни, потом обедали, потом уединились в спальне, где…
Она вспыхнула.
Когда утром он ушел к мессе вместе с Сарой и Абрахамом, она вздохнула свободнее. По крайней мере теперь она может сосредоточиться на музыке и не думать о нем.
Виола начала играть еще одну популярную песенку, затем другую, нанизывая песни, как бусы, – так она исполняла их на музыкальных вечерах во время войны. Ее мать очень любила такие вечера. Во время выступления дочери она имела возможность бродить среди слушателей. Она вспомнила один вечер в сентябре 1863 года, когда аккомпанировала одному молодому офицеру с канонерки на таком вот музыкальном вечере.
Виола закончила финальные ноты «Свободного кресла», протянув их немного дольше, чтобы дать лейтенанту Джонстону время оправиться от слез. Он обладал превосходным тенором и всегда пел в ключе с аккомпанементом, поэтому выступать с ним – одно удовольствие. Но он только что вернулся из Виксберга, где слишком многие из команды его канонерки погибли.
Джонстон с усилием изгнал из своего голоса предательское вибрато и кивнул Виоле. Она дала замереть последней ноте. Слушатели стали расходиться.
Виола оглядывала толпу, ища мать, одновременно автоматически отвечая Джонстону.
– Да, я с удовольствием буду аккомпанировать вам в церкви в воскресенье.
– Может, мы могли бы встретиться заранее и порепетировать? А вы рассказали бы мне побольше о вашем прославленном дедушке, адмирале Линдсее. – Хорошо воспитанный и богатый, Джонстон говорил тихо, словно облекал их обоих каким-то покровом интимности. Отец Виолы хорошо к нему относился.
Ухаживания лейтенанта Виолу не трогали. Она наконец-то отыскала мать. Господи, Дездемона флиртовала с капитаном Питерсоном! Он занимал важный пост на верфях, и он всегда долго разговаривал со всякой женщиной, которая задавала ему вопросы.
Виола насторожилась.
– Значит, увидимся в субботу? – с надеждой спросил Джонстон.
– Прошу прощения, но в данный момент я не могу строить никаких планов. Мне нужно посмотреть, хорошо ли себя чувствует мама. Всего хорошего, лейтенант. – Она кивнула ему и проскользнула через толпу гостей, не дожидаясь ответа.
Она еще успела услышать рассказ Питерсона, как покрывают броней суда. Виола подскочила к матери сбоку и изобразила на лице улыбку.
– Спасибо, что подождали меня, мама, – поблагодарила она, на ходу выдумав повод, чтобы вмешаться в разговор. – Теперь мы можем идти.
Она стояла так близко, что заметила, как Дездемона Линдсей стиснула зубы, но тут же взяла себя в руки и улыбнулась ГТитерсону очаровательной улыбкой.
– Прошу простить меня, капитан, но я нужна дочери. Я с удовольствием дослушаю вашу увлекательную лекцию до конца. Может, завтра, за обедом у Флойдов?
Питсрсон поклонился.
– С удовольствием, миледи.
Нельзя упускать мать из виду на предстоящем обеде. Сама Виола не собиралась там быть, но, похоже, только присутствие дочери может помешать Дездемоне Линдсей вести подобные разговоры и особенно попытки флиртовать с теми, кто обладает информацией, относящейся к военным делам.
Виола мысленно вздохнула, но на лице ее не дрогнул ни один мускул.
Садясь в карету, Дездемона Линдсей сердито посмотрела на дочь. Опустившись на роскошную бархатную обивку, она и всю поездку кипела, выговаривая дочери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
Он пил кофе и исподтишка наблюдал за Уильямом. Морган прошел долгий путь от оборванного чучела, которого высокий ирландец спокойно нанял на работу в Мемфисе. Но Морган не переставал учиться у Донована всему, хотя постепенно сам создал собственную империю.
Теперь он легко следовал практике Уильяма нанимать людей. Каждого, кто мог выполнять работы, он встречал с радостью, вне зависимости от цвета кожи. Большинство из них воевали на стороне конфедератов, как и большинство погонщиков в Аррэне. Но на фирму «Донован и сыновья» работали также и воевавшие на стороне северян – ирландцы, негры, даже два индейца из племени шайенов.
Конечно, выполнять работу означало не пить в дороге и не вступать в драки ни с индейцами, ни с другими работающими у «Донована и сыновей». Существовали еще и другие правила, типичные для крупных фирм-перевозчиков, – пунктуальность, честность и так далее. Нарушение любого из них каралось увольнением.
Но если ты работаешь на Уильяма хорошо, он и платит тебе действительно очень хорошо. Уильям будет платить пенсион даже твоей семье, если ты погибнешь у него на работе. Он следит, чтобы его работников хорошо кормили и чтобы они отдыхали в пути как можно больше. Он справедлив, щедр и сам работает лучше большинства своих наемников.
Морган считал Уильяма братом, которого он никогда не имел, и единственным человеком, кроме Бедфорда Форреста, для которого он согласился бы пройти преисподнюю.
– Тебе удалось найти всех кур? – спросил Уильям. Морган рассмеялся, вспомнив о поисках, у глаз собрались морщинки.
– Да, включая тех, кто вернулся на жительство в сарай. Все они отправятся в армию, хочется им того или нет.
Уильям рассмеялся вместе с ним. Он поставил размашистую подпись под счетом.
– Может, им больше понравится в крепости, чем в Рио-Педрасе.
– Вероятно. Уильям, сколько еще пройдет времени, до того как Голконда исчерпает свои запасы? – Морган наконец задал вопрос, который жег ему язык уже несколько месяцев. Уильям присутствовал при открытии всех крупных месторождений с 1855 года. Он возил грузы для известной жилы Комстока в Неваде, когда они первыми нашли там месторождение золота. Он должен знать ответ, если ответ вообще существует.
Уильям пожал плечами.
– Руда все такого же качества, как и вначале. Прииск дает неплохую прибыль уже больше года, так что, наверное, напали на богатую жилу, а не на поверхностную россыпь. Но, думаю, у Леннокса начнутся проблемы с подземными водами прежде, чем жила истощится.
– Достаточно серьезные, чтобы закрыть копи?
– Вполне возможно – в скалах воды хватает. Даже жилу Комстока чуть не закрыли из-за затопления. Большие помпы, которые их спасли, можно доставить только по железной Дороге, а не на повозках.
– Сколько им осталось?
– Трудно сказать. Но обрушение последнего месяца означает только, что они ближе к подземным источникам, чем им хотелось бы.
Морган свистнул.
– Когда случится затопление, придется перебираться на следующее месторождение.
Уильям раскладывал бумаги аккуратными стопками, потом начал размещать их по полочкам.
– Для меня, для тебя и для искателей переезжать нетрудно, но для Леннокса. – другое дело. На перевозках деньги можно заработать всегда. А владеть прииском – рискованное дело.
– У владельца прииска большие прибыли.
– Временно. И никаких, когда месторождение истощается.
– Доходы надежнее, когда занимаешься перевозками или продажей продуктов.
– Люди всегда должны есть, – согласился Уильям. Морган поставил пустую чашку на стол и потянулся.
Теперь нужно еще некоторое время продержать Уильяма подальше от Леннокса. Морган невзлюбил Леннокса, как бывало со всеми, кто слышал о его зверствах в долине Шенандоа. Но лучше провести час, выслушивая жалобы Леннокса, чем видеть, как грязный ублюдок и убийца выстрелит в спину Уильяму.
– Если хочешь, я отнесу последний счет Ленноксу ему в контору.
– Ты думаешь? Я хотел сам его отнести. – Морган пожал плечами.
– Именно я обычно обсуждаю с ним платежи. И еще мне нужно поговорить с ним о супердинамите, который он хочет перевезти. Со скидкой.
Уильям фыркнул и протянул ему конверт.
– Дурень проклятый. В таком случае даю тебе разрешение поговорить с ним. Может, на сей раз ты убедишь его, что с динамитом нельзя обращаться так просто, как с фасолью.
Морган встал и поклонился подчеркнуто демонстративно, словно в гостиной своей бабушки.
– Сделаю все возможное, сэр.
Уильям рассмеялся снова и салютовал в ответ.
Контора Леннокса, обставленная пышно, словно находилась на Уолл-стрит, имела даже претенциозные стеклянные экраны для ламп, которые дрожали от ударов камнедробилки.
Когда Морган вошел в контору вслед за клерком с лисьей мордочкой, владелец прииска рассматривал планы, очевидно, какого-то дома.
Клерк кашлянул.
– Сэр, к вам пришел мистер Эванс, От «Донована и сыновей», – добавил он, прошипев последнее слово.
Леннокс поднял голову. Лицо у него приняло злобное выражение, сменившееся через некоторое время выражением самого искреннего дружелюбия.
Дом содрогнулся, и ламповые экраны звякнули от дробления камней процедуры, предшествовавшей извлечению руды.
На шее у Моргана волосы встали дыбом. Что происходит, черт побери? Леннокс всегда держался с ним только что не грубо. По крайней мере сейчас при нем не было оружия, а его шпага-трость помещалась на стойке у двери.
– Эванс, мой дорогой друг! – И Леннокс протянул в знак приветствия левую руку.
– Леннокс. – Морган вежливо пожал его руку и отнял свою как можно быстрее. Интересно, почему у Леннокса перевязана правая рука?
– Не хотите ли выпить со мной? Что-нибудь цивилизованное, чтобы оно могло нам напомнить о наших семьях на востоке. – Ленноксу пришлось говорить очень громко, чтобы перекричать камнедробилку.
– Благодарю вас, – кивнул Морган. Неожиданное предложение заставило его насторожиться еще больше. Леннокс, предлагающий выпить, чего он никогда не делал, напоминал апачи, предлагающего кавалеристу напиться из индейского источника.
– Херес? Или охлажденный рислинг от хорошего поставщика?
Морган напрягся. Последний раз он пил херес в 1863 году с Джессамин Тайлер, когда они выслеживали Бедфорда Форреста. Он поклялся никогда больше не пить его, пока она не увязнет в его постели, как он уже увяз в ее. Голос его прозвучал хрипловато, когда он ответил:
– Благодарю вас, рислинг.
– Ну конечно, прохладный напиток, чтобы охладиться в такую жару. – Леннокс вернулся с двумя высокими хрустальными стаканами. От комнатного тепла стаканы слегка запотели.
Морган взял стакан и осторожно отпил немного. Сейчас ему нельзя захмелеть.
Леннокс не стал садиться за свой большой письменный стол, а сел на стул рядом с Морганом. Последовало почти дружеское молчание, прежде чем Морган заговорил.
– Я принес вам последние накладные, – начал он. Леннокс отмахнулся от конверта.
– Давайте не будем беспокоить себя такими пустяками. Мы же не лавочники. Положите на стол, а я завтра вышлю деньги.
– Отлично. – Морган еще больше удивился – Леннокс принимал счет, не произнеся ни слова жалобы? Если бы Морган все еще гнался за Бедфордом Форрестом, он уже зарядил бы все ружья и взвел все курки.
– Вы когда-нибудь думали о приобретении большого поместья, Эванс? О великолепном доме и хлопковых плантациях, какие имела ваша семья до войны? – Леннокс говорил почти безразличным тоном, но не совсем.
– Часто, – честно признался Морган. Он выкупил Лонгейкрес, фамильную хлопковую плантацию в Миссисипи четыре года назад, оплатив накопившиеся налоги из жалованья. Теперь его двоюродный брат Дэвид управлял плантацией и регулярно присылал Моргану доклады.
– Прекрасное зрелище, не так ли? Поля, на которых кипит бурная деятельность. Работники делают деньги для вашего будущего, ярко освещенный дом в конце подъездной аллеи, жена, которая старается очаровать вас и ваших гостей, когда вы заключаете всякие там сделки. Изящная леди, происходящая из семьи такой же старинной и благородной, как и ваша собственная, женщина, которая будет дарить вам сыновей.
– Захватывающее зрелище, – согласился Морган, отодвинув возникшее перед ним видение – Джессамин Тайлер делает все вышеописанное. Он снова глотнул рислинга, пытаясь угадать, с какой целью Леннокс затеял разговор.
– Я уверен, что вы, человек, родившийся и воспитанный джентльменом, поймете, как ужасно видеть леди, живущую в обстановке, ее не достойной.
– О чем вы говорите? – И Морган отставил стакан.
– Конечно, о миссис Росс. Видеть ее живущей в доме у ирландца – просто оскорбление. Будь она под моей крышей, я бы женился на ней сразу же.
– Конечно, – уклончиво пробормотал Морган. Он совершенно не мог взять в толк, почему Леннокс так рвется жениться на миссис Росс. Конечно, в округе больше не найти женщин, принадлежащих к тому же классу, что и Леннокс, но Моргану всегда казалось, что Леннокс будет искать жену в Нью-Йорке, в городе, который он всегда так расхваливал. Его постоянные предложения миссис Росс о женитьбе говорили скорее об одержимости, чем о любви, особенно если все видели, что он не выказывал никаких признаков влюбленности.
– Значит, вы мне поможете! Великолепно! Если вы сможете извлечь ее из логовища Донована и привести ко мне, ну, скажем, завтра…
– О чем вы говорите, черт побери? – И Морган встал со стула.
– Ну как о чем? О том, чтобы вызволить миссис Росс из объятий Донована, конечно. Вы хорошо заработаете и сможете обзавестись своим домом и семьей, если поможете мне. Скажем, пять тысяч долларов?
Морган выплеснул свое вино в лицо Ленноксу. Рислинг стекал по его подбородку.
Леннокс замер. Глаза у него остекленели, как у гремучей змеи, собравшейся броситься на врага. Усилием воли он заставил себя улыбнуться.
– Я так понимаю, что вы отказываетесь.
– Правильно понимаете, трус. – Морган ждал, надеясь, что сейчас последует вызов на дуэль.
Злобный взгляд Леннокса мог остановить даже василиска, но он с видимым усилием заставил себя остаться на месте. Камнедробилки продолжали свою нечеловеческую разрушительную работу.
– Вы заплатите за свое хамство, – прошипел Леннокс и наконец втянул в себя воздух. – Но вы – всего лишь наемный работник и не стоите того, чтобы с вами драться. Теперь можете идти.
– Донован вас убьет.
Леннокс рассмеялся, и от его смеха по спине у Моргана пробежал холодок.
– Пусть попробует. Хотите остаться и обсудить это?
Морган сжал кулаки и повернулся к двери. И тут увидел Леннокса, отразившегося в ламповом экране. Тот вынимал из ящика стола револьвер. Морган круто повернулся как раз в тот момент, когда Леннокс прицелился, выхватил свой револьвер и взвел курок. Никогда еще он не выхватывал оружие с такой быстротой.
Теперь каждый из них смотрел в дуло револьвера противника.
– Если вы выстрелите, – прорычал Леннокс сквозь сжатые зубы, – пойдете под суд за убийство.
– А если вы выстрелите первым, будете мертвы, прежде чем я упаду на ваш брюссельский ковер. Мексиканский прием, Леннокс.
Леннокс зарычал, но свой «кольт» не опустил.
– Убирайтесь.
– С удовольствием. – И Морган протянул у себя за спиной руку к дверной ручке.
– Не утруждайте себя приходить еще раз, малыш. С этого дня «Прииски Леннокса» больше не ведут дел с «Донованом и сыновьями».
Морган коротко кивнул.
– Как хотите. «Донован и сыновья» обойдутся без «Приисков Леннокса», но сколько продержатся «Прииски Леннокса» без перевозки грузов?
– Мы вполне обойдемся. «Прииски Леннокса» будут в полной силе, когда о «Доноване и сыновьях» все давно забудут, – презрительно усмехнулся Леннокс.
Морган фыркнул и вышел из конторы, стараясь не сводить глаз с мерзавца, пока не оказался на улице. Конечно, придется предупредить Уильяма.
* * *
Уильям спокойно прошел через двор, наслаждаясь музыкой, доносящейся из центрального здания. Даже вечная игра на бильярде прекратилась – люди слушали. В последний раз он слушал песню Шуберта в Дублине в исполнении прекрасного сопрано и пианиста. Виола играла ее превосходно, но скорее как аккомпаниатор, чем как солист, оставляя место отсутствующей певице вступить в музыкальный диалог.
Виола закончила песню, как раз когда он открыл дверь и остановился в гостиной. Она взяла начальные аккорды «Прекрасного мечтателя» Фостера.
Уильям улыбнулся и вошел в комнату, напевая.
Виола обернулась, посмотрела на него, и глаза ее посветлели, точно морские волны, освещенные солнцем. Она продолжала играть красивую мелодию, легко приспосабливая ее к его голосу и фразировке, пока они оба не превратились в одного исполнителя.
Уильям прислонился к пианино и улыбнулся, когда они закончили.
– Браво! Вы самая лучшая аккомпаниаторша, с какой я имел удовольствие петь, Виола.
Она вспыхнула, ее пальцы все еще прикасались к черно-белым клавишам.
– Благодарю вас. У вас замечательный баритон, Уильям.
Он склонил голову, молча выражая благодарность за похвалу.
– Может, споем еще?
– «Кэмптонские состязания»? – Она взяла первые ноты, и он рассмеялся.
– Ду-у-да, ду-у-да! – согласился он, и они соединились в веселой мелодии. Гораздо симпатичнее невинно веселиться с Виолой, чем беспокоиться из-за подлости Леннокса.
Глава 9
Виола смущенно поерзала на табурете, снова вспомнив о пылкой страсти Уильяма вчера ночью. Сначала они пели свои любимые песни, потом обедали, потом уединились в спальне, где…
Она вспыхнула.
Когда утром он ушел к мессе вместе с Сарой и Абрахамом, она вздохнула свободнее. По крайней мере теперь она может сосредоточиться на музыке и не думать о нем.
Виола начала играть еще одну популярную песенку, затем другую, нанизывая песни, как бусы, – так она исполняла их на музыкальных вечерах во время войны. Ее мать очень любила такие вечера. Во время выступления дочери она имела возможность бродить среди слушателей. Она вспомнила один вечер в сентябре 1863 года, когда аккомпанировала одному молодому офицеру с канонерки на таком вот музыкальном вечере.
Виола закончила финальные ноты «Свободного кресла», протянув их немного дольше, чтобы дать лейтенанту Джонстону время оправиться от слез. Он обладал превосходным тенором и всегда пел в ключе с аккомпанементом, поэтому выступать с ним – одно удовольствие. Но он только что вернулся из Виксберга, где слишком многие из команды его канонерки погибли.
Джонстон с усилием изгнал из своего голоса предательское вибрато и кивнул Виоле. Она дала замереть последней ноте. Слушатели стали расходиться.
Виола оглядывала толпу, ища мать, одновременно автоматически отвечая Джонстону.
– Да, я с удовольствием буду аккомпанировать вам в церкви в воскресенье.
– Может, мы могли бы встретиться заранее и порепетировать? А вы рассказали бы мне побольше о вашем прославленном дедушке, адмирале Линдсее. – Хорошо воспитанный и богатый, Джонстон говорил тихо, словно облекал их обоих каким-то покровом интимности. Отец Виолы хорошо к нему относился.
Ухаживания лейтенанта Виолу не трогали. Она наконец-то отыскала мать. Господи, Дездемона флиртовала с капитаном Питерсоном! Он занимал важный пост на верфях, и он всегда долго разговаривал со всякой женщиной, которая задавала ему вопросы.
Виола насторожилась.
– Значит, увидимся в субботу? – с надеждой спросил Джонстон.
– Прошу прощения, но в данный момент я не могу строить никаких планов. Мне нужно посмотреть, хорошо ли себя чувствует мама. Всего хорошего, лейтенант. – Она кивнула ему и проскользнула через толпу гостей, не дожидаясь ответа.
Она еще успела услышать рассказ Питерсона, как покрывают броней суда. Виола подскочила к матери сбоку и изобразила на лице улыбку.
– Спасибо, что подождали меня, мама, – поблагодарила она, на ходу выдумав повод, чтобы вмешаться в разговор. – Теперь мы можем идти.
Она стояла так близко, что заметила, как Дездемона Линдсей стиснула зубы, но тут же взяла себя в руки и улыбнулась ГТитерсону очаровательной улыбкой.
– Прошу простить меня, капитан, но я нужна дочери. Я с удовольствием дослушаю вашу увлекательную лекцию до конца. Может, завтра, за обедом у Флойдов?
Питсрсон поклонился.
– С удовольствием, миледи.
Нельзя упускать мать из виду на предстоящем обеде. Сама Виола не собиралась там быть, но, похоже, только присутствие дочери может помешать Дездемоне Линдсей вести подобные разговоры и особенно попытки флиртовать с теми, кто обладает информацией, относящейся к военным делам.
Виола мысленно вздохнула, но на лице ее не дрогнул ни один мускул.
Садясь в карету, Дездемона Линдсей сердито посмотрела на дочь. Опустившись на роскошную бархатную обивку, она и всю поездку кипела, выговаривая дочери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27