Еще должен быть виконт Элрик, двоюродный брат Моубери, с супругой и овдовевшей снохой, миссис Деррик.
— Моубери? — переспросил Эйдан. — Он такой же рассеянный книжный червь, как прежде, Вулф? Ты говоришь, приедут все его родственники? Я и не знал, что ты так близко знаком с ними.
— Они что, все приедут сюда? — удивился Рэнналф. — С какой стати, Вулф?
Герцог положил на стол десертную ложку и взял в руки монокль.
— А я и не знал, что должен отчитываться перед братьями и сестрами по поводу гостей, которых приглашаю к себе.
— Полегче, полегче, — недовольно произнесла Фрея, — мы с Морган ничего не сказали. А это, случайно, не та миссис Деррик, которую ты выудил из Серпантина и отвез домой на собственной лошади?
— О нет! — весело рассмеялся Аллен. — Неужели Вулф это сделал? Кто бы мог подумать! Ну-ка, Фрея, расскажи поподробнее.
Как и ожидал Вулфрик, за то, что он случайно упомянул имя Кристины Деррик в списке ожидаемых гостей, ему пришлось по настоянию Фреи, к которой присоединились также Джошуа и Джервис, дать более или менее точный отчет о происшествии в Гайд-парке.
— Держу пари, тебе было не до смеха, Вулф, — заметил Рэнналф, когда все отсмеялись. — И чувство долга вынудило тебя пригласить эту даму вместе со всей семьей. Не повезло тебе, братишка! Но ты, главное, не бойся — мы все встанем на твою защиту.
— Вокруг тебя все время будет стена шумных Бедвинов, — с улыбкой продолжил Аллен, — так что эта фурия не сможет до тебя добраться. У тебя будет возможность спокойно залечить пораненную гордость.
Вулфрик поднес к глазу монокль.
— Все мои гости, — он, — удостоены одинакового уважения. Но, отвечая на твой вопрос, Джудит, я хочу объявить, что в Линдсей-Холле действительно предполагается бал. Мой секретарь уже разослал приглашения и готов позаботиться об остальных деталях. Что касается других мероприятий, мы придумаем что-нибудь по ходу дела.
Герцог опустил монокль, взялся за ложку и сосредоточил внимание на десерте.
Что, черт возьми, с ним случилось?
Он умолял ее дать ему шанс. Шанс для чего? Доказать, что он такой, каковым не являлся? И еще — он никогда никого не умолял. Ему просто не нужно было до этого опускаться.
Она сказала, что ничто не может измениться, и, разумеется, была права. Как мог он изменить собственный характер? И вообще, разве ему когда-либо хотелось меняться? Эта женщина была абсолютно права. Ничто не могло соединить их.
«Вы купите меня, — сказала она, — вы высосете из меня всю энергию и радость жизни, лишите мое жизнелюбие огня».
Он не знал, что такое радость жизни. Он также ничего не знал о жизнелюбии — во всяком случае, о том жизнелюбии, которое рождало в Кристине внутренний свет — то, что невозможно описать словами.
Разве у него есть что предложить ей? А если посмотреть с другой стороны, есть ли в ней качества, необходимые для герцогини? Не для его женщины, не для его жены, а для герцогини?
Вулфрик положил ложку, отметив про себя, что все уже покончили с ужином, и, приподняв брови, взглянул на тетушку. Она мгновенно поняла его намек и поднялась из-за стола, чтобы увести за собой дам.
Несмотря на то, что апрель уже почти вступил в свои права, погода стояла прохладная и ветреная. Серые тучи низко нависали над землей, время от времени изливаясь дождем на тусклый мир внизу. Но к счастью, небеса старались не в полную силу, и дороги оставались проходимыми.
Кристина все сильнее мечтала о затяжном дожде, который задержал бы их где-нибудь в сельской глуши до самого праздника. Правда, мечтать о чем-либо было уже слишком поздно. Они, вероятно, уже приближаются к Линдсей-Холлу. Не успела она подумать об этом, как карета замедлила ход и, миновав внушительные ворота, свернула на обсаженную вязами подъездную аллею.
— Бог мой! — воскликнула Мелани и, разом очнувшись от полудремы, вытащила руки из муфты и поправила шляпку. — Мы что, уже приехали? Берти, просыпайся! Я досыта наслушалась твоего храпа. Не понимаю, как некоторые могут спать в карете! После всей этой тряски я чувствую себя полностью разбитой. А ты, дорогая?
— Почему, поездка была весьма комфортной, — отозвалась Кристина.
Приблизив лицо к окошку, она разглядела вдали очертания огромного особняка. Стиль его нельзя было назвать ни елизаветинским, ни георгианским, ни паладианским, хотя в отделке дома чувствовались элементы всех трех. Линдсей-Холл был великолепен. Он внушал ужас.
Кристина никогда раньше не замечала, что ее укачивает в дороге, но в тот момент ее желудок явно взбунтовался. Слава Богу, их путешествие подошло к концу! Правда, при этой мысли ее окончательно замутило.
Карета повернулась, и Кристина увидела, что они едут по обширному саду округлой формы, пестреющему тюльпанами и поздними нарциссами, с огромным каменным фонтаном в центре, выбрасывавшим струи воды примерно на тридцать футов вверх. Она решила, что это сделано нарочно для большей торжественности.
Как только карета описала полукруг, ее пассажиры оказались на террасе перед высокими входными дверями. Не успели они остановиться, и тут же двери распахнулись, закрыв обзор.
Мелани не переставала болтать, но Кристина не слышала ее. Ну почему нельзя было повернуть время вспять и сказать «нет» вместо «да» на аллее в Гайд-парке. Как все было бы просто! Она могла бы сейчас спокойно сидеть дома с семьей, с радостью ожидая наступления Пасхи.
Однако она не сказала «нет», поэтому и находилась сейчас на этом самом месте.
Кровь стучала у нее в висках, когда слуга в прекрасной ливрее распахнул дверцу кареты и опустил ступеньки. Пути назад не было.
Кристина презирала себя за трусость. Просто ненавидела. Она говорила герцогу, что эта затея ни к чему не приведет, что ничего не изменится, что перемены в принципе невозможны. Она предупреждала, что, настаивая на ее приезде, он обрекает их обоих на неприятное времяпрепровождение, и это еще мягко сказано.
Тем не менее, герцог настоял на ее приезде, и вот она здесь.
Тогда почему она так нервничает? Разве у нее есть повод для волнения? С какой стати ей думать о неприятностях и тем самым навлекать их на себя? Почему бы просто не наслаждаться жизнью? Можно ведь снова забиться в уголок и оттуда со смехом наблюдать за человеческими слабостями. Ей не удалось осуществить свое намерение в Скофилде, но здесь, возможно, события сложатся по-иному.
На террасе дворецкий, которого Кристина вполне могла бы принять за самого герцога, не знай она Бьюкасла в лицо, отвесил ей исполненный достоинства поклон и предложил проследовать за ним в дом.
Мелани и Берти тотчас же проследовали за ним, но Кристина не сдвинулась с места.
Следом за каретой барона подъехал экипаж, в котором находились отпрыски Ринейблов с няней, и Кристина сразу же почувствовала, что с ними не все в порядке. Шестилетнюю Памелу, похоже, снова тошнило, а поскольку это началось с первых же минут путешествия, то все внимание няни было сосредоточено на ней одной. Не успела открыться дверь экипажа, как оттуда донесся разгневанный голос, который вот-вот готов был перейти на крик. Восьмилетний Филипп смеялся каким-то глумливым, похожим на крик гиены смехом, к которому всегда прибегают маленькие мальчики, желая продемонстрировать свою непочтительность по отношению к старшим, а трехлетняя Полин не переставала ныть и жаловаться на брата. Нетрудно было понять, что Филипп просто дразнил ее — старшие братья любят развлекаться таким образом. Кристине также было очевидно, что няня не справится с ситуацией без посторонней помощи.
Кристина приблизилась к карете.
— Филипп, — широко улыбаясь, обратилась она к мальчику, — знаешь, что здесь сейчас было? Видишь вон того дворецкого? — Она указала рукой в сторону удаляющегося старика. — Он спросил у меня, что это за элегантный молодой джентльмен прибыл во второй карете. Он принял тебя за взрослого, представляешь?
Филиппу, похоже, это понравилось. Он вышел из экипажа с видом утомленного дорогой городского денди, а Кристина, в свою очередь, подхватила на руки Полин.
— Приехали, малышка, — сказала она, одарив быстрой улыбкой няню, которая держала на коленях позеленевшую Памелу и глядела на Кристину с выражением усталой благодарности. — Тебе предстоит исследовать новую детскую. Правда, здорово? Уверена, там будут и другие дети, твои новые друзья и подружки.
Мелани и Берти, с неудовольствием отметила Кристина, ушли в дом следом за дворецким. Но в этот момент с другой стороны показалась дама средних лет, которая, по всей видимости, должна была провести детей с няней в дом через другую дверь. Филипп царственно наклонил голову и сообщил ей, что старшую из двух его сестер укачало, а младшая устала, так что няне потребуется помощь.
— Вы просто образцово-показательный джентльмен, — сказала женщина, одобрительно улыбаясь, — и так заботитесь о своих сестрах!
Кристине показалось, будто над головой у мальчика воссиял нимб.
— Я возьму ее. — Женщина протянула руки к Полин, а няня Ринейблов медленно спустилась по ступенькам кареты, ведя за собой Памелу.
Полин, однако, отказалась идти на руки к незнакомой женщине. Она обхватила ручонками шею Кристины, сдвинув набок ее шляпку, спрятала личико у нее на груди и явно собиралась с силами, чтобы разразиться бурей слез.
— Малышка устала и стесняется, — сказала Кристина. — Я сама отнесу ее в детскую.
С этими словами она повернулась и направилась ко входным дверям, подозревая, что их уже закрыли. Она ошиблась. Однако стоило ей оказаться внутри особняка, как она остро осознала, насколько неряшливо и не к месту выглядит. Кристина беглым взглядом окинула убранство холла, но этого было достаточно, чтобы оценить великолепие огромного зала, украшенного в средневековом стиле. Напротив дверей располагался необъятных размеров камин, а перед ним стоял окруженный стульями дубовый стол, занимавший почти все пространство холла. Потолок был отделан дубовыми панелями. Выбеленные стены украшали знамена, оружие и воинские доспехи. С одной стороны находился изысканно вырезанный из дерева экран с галереей для менестрелей наверху, с другой располагалась широкая лестница, которая вела на верхние этажи.
Быть может, Кристине удалось бы получше разглядеть обстановку, если бы не длинная вереница людей, протянувшаяся от дубового стола до входной двери. Она с ужасом осознала, что все ждут ее, поскольку Мелани с Берти уже двигались по направлению к лестнице.
Через пару секунд глаза Кристины привыкли к полумраку холла, и она увидела, что в конце линии стоит сам герцог Бьюкасл. Он как раз сделал шаг вперед, чтобы поприветствовать новую гостью, сохраняя при этом непроницаемое выражение лица — хотя другого выражения на нем никогда и не бывало.
— Прошу меня простить, — проговорила Кристина громким, слегка задыхающимся голосом. — Памелу укачало, а Филипп издевался над Полин… Я оставила Памелу на попечение няни, упросила Филиппа хотя бы на пять минут превратиться в джентльмена и постаралась успокоить Полин. Но бедняжка так устала и переволновалась, что не захотела расставаться со мной, поэтому… — она внезапно сбилась, — поэтому я здесь.
Полин теснее прижалась к Кристине, повернула головку, чтобы взглянуть на герцога, и окончательно сбила шляпку с головы своей спасительницы.
— Добро пожаловать в Линдсей-Холл, миссис Деррик, — без тени раздражения произнес герцог Бьюкасл, и на мгновение ей показалось, что светлые серебристые глаза загорелись любопытством. — Позвольте представить вам мою семью.
С этими словами он повернулся к даме, стоявшей в самом начале линии. В надменной пожилой леди Кристина сразу узнала одну из самых известных светских львиц, которой, правда, так и не была никогда представлена лично.
— Маркиза Рочестер, моя тетушка, — проговорил герцог, — а это маркиз.
Кристина сделала лучший реверанс, на который была способна с трехлетним ребенком на руках. Маркиза окинула Кристину взглядом с ног до головы, дав ей понять, что ее личность не представляет никакого интереса. Маркиз, который был вполовину меньше супруги, поклонился и пробормотал что-то нечленораздельное.
— Лорд и леди Эйдан Бедвин, — продолжал герцог, указывая на мрачного темноволосого джентльмена военной выправки, который был очень похож на брата, разве только пошире в плечах, и на хорошенькую молодую женщину с каштановыми волосами, которая одарила Кристину улыбкой, в то время как ее супруг вежливо поклонился.
— Миссис Деррик, — сказала леди Бедвин, — малышка вот-вот уснет.
— Лорд и леди Рэнналф Бедвин, — раздался голос герцога.
Лорд Рэнналф Бедвин совсем не походил на своих братьев, за исключением разве что некоторых фамильных черт, особенно формы носа. Он производил впечатление великана с густыми волнистыми светлыми волосами, отпущенными почти до плеч. При взгляде на него Кристина подумала о шотландских воинах. Его жена отличалась волнующей женственной красотой, ее огненного цвета локоны невольно притягивали внимание.
— Миссис Деррик, — проговорил лорд Рэнналф, блестя глазами, — леди Ринейбл думала, что вы сбежали.
— О нет, — рассмеялась Кристина, — просто няня не пережила бы сегодняшний день, не приди я ей на помощь. Два дня в одной карете с тремя детьми — испытание не для слабонервных.
— Маркиз и маркиза Холлмер, — объявил герцог Бьюкасл.
Сразу стало ясно, что к семейству Бедвин принадлежит именно маркиза. Это была небольшого роста молодая женщина, очень напоминавшая своего брата, лорда Рэнналфа. Ее также отличали фамильный нос и фамильная надменность.
— Миссис Деррик, — поздоровалась она, церемонно склонив голову, а ее муж, высокий светловолосый бог, поклонился и с улыбкой поинтересовался, как прошла поездка.
— Спасибо, милорд, хорошо, — ответила Кристина.
— Лорд и леди Аллен Бедвин.
Кристина сразу поняла, что лорд Аллен считался самым красивым из братьев. Стройный и темноволосый, с правильными чертами лица, которые не портил даже фамильный нос, и прищуренными то ли в насмешку, то ли из чистого наслаждения жизнью глазами. Это были глаза повесы. Элегантно поклонившись, он справился о самочувствии Кристины. Леди Аллен также была очень хороша — настоящая принцесса Златовласка.
— Мой дядюшка, кажется, знал вашего покойного мужа, миссис Деррик, — сказала она. — Позже, когда вы отнесете бедную малышку в детскую и устроитесь сами, я представлю его вам.
— Граф и графиня Росторн. — Герцог указал на последнюю пару в линии.
— Счастлив познакомиться с вами, мадам, — проговорил граф с едва заметным французским акцентом, вежливо кланяясь Кристине.
— Миссис Деррик, — произнесла графиня, — как мило с вашей стороны позаботиться об этой малышке, которая в самом деле выглядит очень усталой. — Она ласково провела по щечке Полин кончиками пальцев и улыбнулась, когда девочка взглянула на нее.
Если лорда Аллен можно было по праву назвать самым красивым из братьев, то юная графиня Росторн унаследовала красоту по женской линии. Темноволосая и по-девичьи стройная, она была великолепна.
Герцог Бьюкасл подал незаметный знак — быть может, изогнул бровь — ив зале появилась служанка, молча остановившись в нескольких футах от гостьи.
— Вас проводят в детскую, а потом в вашу комнату, — объявил герцог, — а через полчаса за вами придет кто-нибудь из слуг, чтобы проводить в гостиную на чай.
— Благодарю. — Кристина повернулась к нему.
— Когда Вулф говорит полчаса, — усмехнулся лорд Аллен, — он подразумевает тридцать минут.
Герцог выглядел неприступно и невозмутимо. Неужели этот человек несколько дней назад настаивал на ее приезде? Неужели это он пригласил всю семью Оскара только для того, чтобы она тоже приехала? Сейчас его глаза не выражали ничего, кроме холодной учтивости.
Боже, как она ненавидела себя! Честно говоря, Кристина не могла дождаться этой встречи. Неужели она стремилась обречь себя на мучения? Увидев его особняк и этот великолепный холл, познакомившись с его в высшей степени аристократическим семейством, увидев его в привычном окружении, Кристина остро осознала, что, если бы даже они с герцогом идеально подходили друг другу — чего не наблюдалось ни в малейшей степени, — они никогда не смогли бы жить вместе.
Тем более мысль о том, что она могла бы стать герцогиней Бьюкасл, звучала просто нелепо.
Кристина молча направилась к лестнице следом за служанкой. Неожиданно она почувствовала себя очень несчастной. Она представляла, как приедет в Линдсей-Холл в новом платье, исполненная достоинства и изящества утонченной леди, поприветствует герцога Бьюкасла вместе с Мелани и Берти, затем отстраненно улыбнется ему, держа ситуацию под контролем…
А вместо этого…
А вместо этого она успела вспотеть и раскраснеться, бегая между каретой Берти и входными дверями особняка. Шляпка сбилась, с левой стороны поля были на несколько дюймов ниже, чем с правой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
— Моубери? — переспросил Эйдан. — Он такой же рассеянный книжный червь, как прежде, Вулф? Ты говоришь, приедут все его родственники? Я и не знал, что ты так близко знаком с ними.
— Они что, все приедут сюда? — удивился Рэнналф. — С какой стати, Вулф?
Герцог положил на стол десертную ложку и взял в руки монокль.
— А я и не знал, что должен отчитываться перед братьями и сестрами по поводу гостей, которых приглашаю к себе.
— Полегче, полегче, — недовольно произнесла Фрея, — мы с Морган ничего не сказали. А это, случайно, не та миссис Деррик, которую ты выудил из Серпантина и отвез домой на собственной лошади?
— О нет! — весело рассмеялся Аллен. — Неужели Вулф это сделал? Кто бы мог подумать! Ну-ка, Фрея, расскажи поподробнее.
Как и ожидал Вулфрик, за то, что он случайно упомянул имя Кристины Деррик в списке ожидаемых гостей, ему пришлось по настоянию Фреи, к которой присоединились также Джошуа и Джервис, дать более или менее точный отчет о происшествии в Гайд-парке.
— Держу пари, тебе было не до смеха, Вулф, — заметил Рэнналф, когда все отсмеялись. — И чувство долга вынудило тебя пригласить эту даму вместе со всей семьей. Не повезло тебе, братишка! Но ты, главное, не бойся — мы все встанем на твою защиту.
— Вокруг тебя все время будет стена шумных Бедвинов, — с улыбкой продолжил Аллен, — так что эта фурия не сможет до тебя добраться. У тебя будет возможность спокойно залечить пораненную гордость.
Вулфрик поднес к глазу монокль.
— Все мои гости, — он, — удостоены одинакового уважения. Но, отвечая на твой вопрос, Джудит, я хочу объявить, что в Линдсей-Холле действительно предполагается бал. Мой секретарь уже разослал приглашения и готов позаботиться об остальных деталях. Что касается других мероприятий, мы придумаем что-нибудь по ходу дела.
Герцог опустил монокль, взялся за ложку и сосредоточил внимание на десерте.
Что, черт возьми, с ним случилось?
Он умолял ее дать ему шанс. Шанс для чего? Доказать, что он такой, каковым не являлся? И еще — он никогда никого не умолял. Ему просто не нужно было до этого опускаться.
Она сказала, что ничто не может измениться, и, разумеется, была права. Как мог он изменить собственный характер? И вообще, разве ему когда-либо хотелось меняться? Эта женщина была абсолютно права. Ничто не могло соединить их.
«Вы купите меня, — сказала она, — вы высосете из меня всю энергию и радость жизни, лишите мое жизнелюбие огня».
Он не знал, что такое радость жизни. Он также ничего не знал о жизнелюбии — во всяком случае, о том жизнелюбии, которое рождало в Кристине внутренний свет — то, что невозможно описать словами.
Разве у него есть что предложить ей? А если посмотреть с другой стороны, есть ли в ней качества, необходимые для герцогини? Не для его женщины, не для его жены, а для герцогини?
Вулфрик положил ложку, отметив про себя, что все уже покончили с ужином, и, приподняв брови, взглянул на тетушку. Она мгновенно поняла его намек и поднялась из-за стола, чтобы увести за собой дам.
Несмотря на то, что апрель уже почти вступил в свои права, погода стояла прохладная и ветреная. Серые тучи низко нависали над землей, время от времени изливаясь дождем на тусклый мир внизу. Но к счастью, небеса старались не в полную силу, и дороги оставались проходимыми.
Кристина все сильнее мечтала о затяжном дожде, который задержал бы их где-нибудь в сельской глуши до самого праздника. Правда, мечтать о чем-либо было уже слишком поздно. Они, вероятно, уже приближаются к Линдсей-Холлу. Не успела она подумать об этом, как карета замедлила ход и, миновав внушительные ворота, свернула на обсаженную вязами подъездную аллею.
— Бог мой! — воскликнула Мелани и, разом очнувшись от полудремы, вытащила руки из муфты и поправила шляпку. — Мы что, уже приехали? Берти, просыпайся! Я досыта наслушалась твоего храпа. Не понимаю, как некоторые могут спать в карете! После всей этой тряски я чувствую себя полностью разбитой. А ты, дорогая?
— Почему, поездка была весьма комфортной, — отозвалась Кристина.
Приблизив лицо к окошку, она разглядела вдали очертания огромного особняка. Стиль его нельзя было назвать ни елизаветинским, ни георгианским, ни паладианским, хотя в отделке дома чувствовались элементы всех трех. Линдсей-Холл был великолепен. Он внушал ужас.
Кристина никогда раньше не замечала, что ее укачивает в дороге, но в тот момент ее желудок явно взбунтовался. Слава Богу, их путешествие подошло к концу! Правда, при этой мысли ее окончательно замутило.
Карета повернулась, и Кристина увидела, что они едут по обширному саду округлой формы, пестреющему тюльпанами и поздними нарциссами, с огромным каменным фонтаном в центре, выбрасывавшим струи воды примерно на тридцать футов вверх. Она решила, что это сделано нарочно для большей торжественности.
Как только карета описала полукруг, ее пассажиры оказались на террасе перед высокими входными дверями. Не успели они остановиться, и тут же двери распахнулись, закрыв обзор.
Мелани не переставала болтать, но Кристина не слышала ее. Ну почему нельзя было повернуть время вспять и сказать «нет» вместо «да» на аллее в Гайд-парке. Как все было бы просто! Она могла бы сейчас спокойно сидеть дома с семьей, с радостью ожидая наступления Пасхи.
Однако она не сказала «нет», поэтому и находилась сейчас на этом самом месте.
Кровь стучала у нее в висках, когда слуга в прекрасной ливрее распахнул дверцу кареты и опустил ступеньки. Пути назад не было.
Кристина презирала себя за трусость. Просто ненавидела. Она говорила герцогу, что эта затея ни к чему не приведет, что ничего не изменится, что перемены в принципе невозможны. Она предупреждала, что, настаивая на ее приезде, он обрекает их обоих на неприятное времяпрепровождение, и это еще мягко сказано.
Тем не менее, герцог настоял на ее приезде, и вот она здесь.
Тогда почему она так нервничает? Разве у нее есть повод для волнения? С какой стати ей думать о неприятностях и тем самым навлекать их на себя? Почему бы просто не наслаждаться жизнью? Можно ведь снова забиться в уголок и оттуда со смехом наблюдать за человеческими слабостями. Ей не удалось осуществить свое намерение в Скофилде, но здесь, возможно, события сложатся по-иному.
На террасе дворецкий, которого Кристина вполне могла бы принять за самого герцога, не знай она Бьюкасла в лицо, отвесил ей исполненный достоинства поклон и предложил проследовать за ним в дом.
Мелани и Берти тотчас же проследовали за ним, но Кристина не сдвинулась с места.
Следом за каретой барона подъехал экипаж, в котором находились отпрыски Ринейблов с няней, и Кристина сразу же почувствовала, что с ними не все в порядке. Шестилетнюю Памелу, похоже, снова тошнило, а поскольку это началось с первых же минут путешествия, то все внимание няни было сосредоточено на ней одной. Не успела открыться дверь экипажа, как оттуда донесся разгневанный голос, который вот-вот готов был перейти на крик. Восьмилетний Филипп смеялся каким-то глумливым, похожим на крик гиены смехом, к которому всегда прибегают маленькие мальчики, желая продемонстрировать свою непочтительность по отношению к старшим, а трехлетняя Полин не переставала ныть и жаловаться на брата. Нетрудно было понять, что Филипп просто дразнил ее — старшие братья любят развлекаться таким образом. Кристине также было очевидно, что няня не справится с ситуацией без посторонней помощи.
Кристина приблизилась к карете.
— Филипп, — широко улыбаясь, обратилась она к мальчику, — знаешь, что здесь сейчас было? Видишь вон того дворецкого? — Она указала рукой в сторону удаляющегося старика. — Он спросил у меня, что это за элегантный молодой джентльмен прибыл во второй карете. Он принял тебя за взрослого, представляешь?
Филиппу, похоже, это понравилось. Он вышел из экипажа с видом утомленного дорогой городского денди, а Кристина, в свою очередь, подхватила на руки Полин.
— Приехали, малышка, — сказала она, одарив быстрой улыбкой няню, которая держала на коленях позеленевшую Памелу и глядела на Кристину с выражением усталой благодарности. — Тебе предстоит исследовать новую детскую. Правда, здорово? Уверена, там будут и другие дети, твои новые друзья и подружки.
Мелани и Берти, с неудовольствием отметила Кристина, ушли в дом следом за дворецким. Но в этот момент с другой стороны показалась дама средних лет, которая, по всей видимости, должна была провести детей с няней в дом через другую дверь. Филипп царственно наклонил голову и сообщил ей, что старшую из двух его сестер укачало, а младшая устала, так что няне потребуется помощь.
— Вы просто образцово-показательный джентльмен, — сказала женщина, одобрительно улыбаясь, — и так заботитесь о своих сестрах!
Кристине показалось, будто над головой у мальчика воссиял нимб.
— Я возьму ее. — Женщина протянула руки к Полин, а няня Ринейблов медленно спустилась по ступенькам кареты, ведя за собой Памелу.
Полин, однако, отказалась идти на руки к незнакомой женщине. Она обхватила ручонками шею Кристины, сдвинув набок ее шляпку, спрятала личико у нее на груди и явно собиралась с силами, чтобы разразиться бурей слез.
— Малышка устала и стесняется, — сказала Кристина. — Я сама отнесу ее в детскую.
С этими словами она повернулась и направилась ко входным дверям, подозревая, что их уже закрыли. Она ошиблась. Однако стоило ей оказаться внутри особняка, как она остро осознала, насколько неряшливо и не к месту выглядит. Кристина беглым взглядом окинула убранство холла, но этого было достаточно, чтобы оценить великолепие огромного зала, украшенного в средневековом стиле. Напротив дверей располагался необъятных размеров камин, а перед ним стоял окруженный стульями дубовый стол, занимавший почти все пространство холла. Потолок был отделан дубовыми панелями. Выбеленные стены украшали знамена, оружие и воинские доспехи. С одной стороны находился изысканно вырезанный из дерева экран с галереей для менестрелей наверху, с другой располагалась широкая лестница, которая вела на верхние этажи.
Быть может, Кристине удалось бы получше разглядеть обстановку, если бы не длинная вереница людей, протянувшаяся от дубового стола до входной двери. Она с ужасом осознала, что все ждут ее, поскольку Мелани с Берти уже двигались по направлению к лестнице.
Через пару секунд глаза Кристины привыкли к полумраку холла, и она увидела, что в конце линии стоит сам герцог Бьюкасл. Он как раз сделал шаг вперед, чтобы поприветствовать новую гостью, сохраняя при этом непроницаемое выражение лица — хотя другого выражения на нем никогда и не бывало.
— Прошу меня простить, — проговорила Кристина громким, слегка задыхающимся голосом. — Памелу укачало, а Филипп издевался над Полин… Я оставила Памелу на попечение няни, упросила Филиппа хотя бы на пять минут превратиться в джентльмена и постаралась успокоить Полин. Но бедняжка так устала и переволновалась, что не захотела расставаться со мной, поэтому… — она внезапно сбилась, — поэтому я здесь.
Полин теснее прижалась к Кристине, повернула головку, чтобы взглянуть на герцога, и окончательно сбила шляпку с головы своей спасительницы.
— Добро пожаловать в Линдсей-Холл, миссис Деррик, — без тени раздражения произнес герцог Бьюкасл, и на мгновение ей показалось, что светлые серебристые глаза загорелись любопытством. — Позвольте представить вам мою семью.
С этими словами он повернулся к даме, стоявшей в самом начале линии. В надменной пожилой леди Кристина сразу узнала одну из самых известных светских львиц, которой, правда, так и не была никогда представлена лично.
— Маркиза Рочестер, моя тетушка, — проговорил герцог, — а это маркиз.
Кристина сделала лучший реверанс, на который была способна с трехлетним ребенком на руках. Маркиза окинула Кристину взглядом с ног до головы, дав ей понять, что ее личность не представляет никакого интереса. Маркиз, который был вполовину меньше супруги, поклонился и пробормотал что-то нечленораздельное.
— Лорд и леди Эйдан Бедвин, — продолжал герцог, указывая на мрачного темноволосого джентльмена военной выправки, который был очень похож на брата, разве только пошире в плечах, и на хорошенькую молодую женщину с каштановыми волосами, которая одарила Кристину улыбкой, в то время как ее супруг вежливо поклонился.
— Миссис Деррик, — сказала леди Бедвин, — малышка вот-вот уснет.
— Лорд и леди Рэнналф Бедвин, — раздался голос герцога.
Лорд Рэнналф Бедвин совсем не походил на своих братьев, за исключением разве что некоторых фамильных черт, особенно формы носа. Он производил впечатление великана с густыми волнистыми светлыми волосами, отпущенными почти до плеч. При взгляде на него Кристина подумала о шотландских воинах. Его жена отличалась волнующей женственной красотой, ее огненного цвета локоны невольно притягивали внимание.
— Миссис Деррик, — проговорил лорд Рэнналф, блестя глазами, — леди Ринейбл думала, что вы сбежали.
— О нет, — рассмеялась Кристина, — просто няня не пережила бы сегодняшний день, не приди я ей на помощь. Два дня в одной карете с тремя детьми — испытание не для слабонервных.
— Маркиз и маркиза Холлмер, — объявил герцог Бьюкасл.
Сразу стало ясно, что к семейству Бедвин принадлежит именно маркиза. Это была небольшого роста молодая женщина, очень напоминавшая своего брата, лорда Рэнналфа. Ее также отличали фамильный нос и фамильная надменность.
— Миссис Деррик, — поздоровалась она, церемонно склонив голову, а ее муж, высокий светловолосый бог, поклонился и с улыбкой поинтересовался, как прошла поездка.
— Спасибо, милорд, хорошо, — ответила Кристина.
— Лорд и леди Аллен Бедвин.
Кристина сразу поняла, что лорд Аллен считался самым красивым из братьев. Стройный и темноволосый, с правильными чертами лица, которые не портил даже фамильный нос, и прищуренными то ли в насмешку, то ли из чистого наслаждения жизнью глазами. Это были глаза повесы. Элегантно поклонившись, он справился о самочувствии Кристины. Леди Аллен также была очень хороша — настоящая принцесса Златовласка.
— Мой дядюшка, кажется, знал вашего покойного мужа, миссис Деррик, — сказала она. — Позже, когда вы отнесете бедную малышку в детскую и устроитесь сами, я представлю его вам.
— Граф и графиня Росторн. — Герцог указал на последнюю пару в линии.
— Счастлив познакомиться с вами, мадам, — проговорил граф с едва заметным французским акцентом, вежливо кланяясь Кристине.
— Миссис Деррик, — произнесла графиня, — как мило с вашей стороны позаботиться об этой малышке, которая в самом деле выглядит очень усталой. — Она ласково провела по щечке Полин кончиками пальцев и улыбнулась, когда девочка взглянула на нее.
Если лорда Аллен можно было по праву назвать самым красивым из братьев, то юная графиня Росторн унаследовала красоту по женской линии. Темноволосая и по-девичьи стройная, она была великолепна.
Герцог Бьюкасл подал незаметный знак — быть может, изогнул бровь — ив зале появилась служанка, молча остановившись в нескольких футах от гостьи.
— Вас проводят в детскую, а потом в вашу комнату, — объявил герцог, — а через полчаса за вами придет кто-нибудь из слуг, чтобы проводить в гостиную на чай.
— Благодарю. — Кристина повернулась к нему.
— Когда Вулф говорит полчаса, — усмехнулся лорд Аллен, — он подразумевает тридцать минут.
Герцог выглядел неприступно и невозмутимо. Неужели этот человек несколько дней назад настаивал на ее приезде? Неужели это он пригласил всю семью Оскара только для того, чтобы она тоже приехала? Сейчас его глаза не выражали ничего, кроме холодной учтивости.
Боже, как она ненавидела себя! Честно говоря, Кристина не могла дождаться этой встречи. Неужели она стремилась обречь себя на мучения? Увидев его особняк и этот великолепный холл, познакомившись с его в высшей степени аристократическим семейством, увидев его в привычном окружении, Кристина остро осознала, что, если бы даже они с герцогом идеально подходили друг другу — чего не наблюдалось ни в малейшей степени, — они никогда не смогли бы жить вместе.
Тем более мысль о том, что она могла бы стать герцогиней Бьюкасл, звучала просто нелепо.
Кристина молча направилась к лестнице следом за служанкой. Неожиданно она почувствовала себя очень несчастной. Она представляла, как приедет в Линдсей-Холл в новом платье, исполненная достоинства и изящества утонченной леди, поприветствует герцога Бьюкасла вместе с Мелани и Берти, затем отстраненно улыбнется ему, держа ситуацию под контролем…
А вместо этого…
А вместо этого она успела вспотеть и раскраснеться, бегая между каретой Берти и входными дверями особняка. Шляпка сбилась, с левой стороны поля были на несколько дюймов ниже, чем с правой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35