– сказала она, тоже как-то слишком быстро. – Иногда это помогает. Я попробую.Маркиз оперся на локоть, подперев щеку рукой.– Вы – моя жена, – сказал он, понимая, что ступает по тонкому льду.– Да, – односложно ответила Чарити. Он видел ее широко раскрытые глаза, но в темноте они не были для него так опасны, как при свете, когда можно было видеть их необыкновенно синий цвет. – Я не собираюсь воспользоваться своим законным правом насильно. Однако если овцы не помогли и кровати не удалось вас убаюкать, то готов предложить вам свои услуги, – сказал маркиз, склоняясь к ее лицу. Он сошел с ума? Но пути для отступления уже не было. Остается надеяться, что она скажет «нет». Ему хотелось, чтобы она сказала ему «нет».– О, – только и произнесла она. Судя по тону восклицания, девушка очень хорошо его поняла.– Если хотите попробовать… – неуверенно сказал Энтони. Он был удивлен и даже напуган тем, что плоть против его воли восстала и отвердела. А ведь девушка даже не казалась ему привлекательной. – Если же нет, то мы можем еще раз пожелать друг другу хороших снов" и, может быть, нам удастся уснуть, считая овечьи ноги.Она взглянула ему в глаза, которые были теперь совсем близко от ее лица. Энтони догадался, что она хочет что-то сказать, но не решается. Он должен услышать от нее ответ, а не это невнятное восклицание. И теперь его тело хотело услышать от нее «да».– Хотите попробовать? – более настойчиво повторил маркиз.– Да, – шепнула Чарити.Энтони Эрхарта, маркиза Стаунтона, не удивил бы ее отказ. Еще вчера она была всего лишь обнищавшей дворянкой, вынужденной служить гувернанткой и терпеть любые унижения от своих хозяев. Сегодня она стала респектабельной замужней дамой с перспективой более чем обеспеченного существования на всю жизнь. И ради этого ей нужно провести всего несколько недель в его обществе. Она могла бы без труда избежать той стороны замужней жизни, которая, как он понимал, была неприятна для каждой порядочной женщины. Маркиз и представить себе не мог, что его жена вдруг окажется чувственной женщиной. Совсем наоборот. Но вот он предоставил ей совершенно свободный выбор – интересно, многие ли мужчины предоставляли своим женам такой выбор в первую брачную ночь, – и она прошептала «да».Ну что же. Значит, так тому и быть.Чарити ждала, что муж поцелует ее. Его губы были так близко от ее лица. Она ощущала запах виски, которое он пил вечером. Если бы он поцеловал ее, она могла бы закрыть глаза и сосредоточиться на ощущениях, которые вызвало прикосновение его губ. Его поцелуй в церкви ошеломил ее, хотя он лишь коснулся ее губ. Если бы он поцеловал ее, она могла бы закрыть глаза и отдаться ощущениям от поцелуя, пока происходило бы… другое.Девушка и сама не понимала, почему сказала «да». Может быть, потому, что устала от безуспешных попыток уснуть и на нее странно действовало тепло его тела рядом с ней? Или потому, что знала: это, возможно, единственный шанс в жизни познать интимную сторону отношений между мужчиной и женщиной? Или на нее так подействовал запах виски?Он не поцеловал ее. И не отвернулся. Его глаза казались совершенно черными. Волосы разлохматились. Вот он коснулся ее плеча, и Чарити от этого прикосновения словно огнем обожгло. Его рука скользнула к груди, обхватила ее снизу, приподняла. У Чарити дыхание перехватило. Она была в полном замешательстве. Грудь у нее довольно большая – слишком большая, считала она.И вот ее сосок в плену между большим и указательным пальцами, он сжимает его, заставляя ее чувствовать боль, не похожую ни на какую другую боль, которую ей доводилось испытать раньше. Без сомнения, это была боль, но она поднималась вверх к горлу, опускалась вниз к другой груди и дальше вниз к животу, к бедрам, так что у нее все внутри заболело от страстного желания. В комнате было слышно лишь прерывистое дыхание.Чарити испугалась. Нужно было сказать «нет». Может быть, еще не поздно сделать это сейчас? Но ее мучило любопытство. Ей хотелось, чтобы он поцеловал ее. Разве это не должно быть романтичным? Разве это не должно быть – любовью? И тут же поняла всю нелепость своих мыслей. Конечно, это не любовь. Но, во всяком случае, это возбуждало. Она и не предполагала, что это будет так восхитительно. Думала, что это будет любовь – сладкая и нежная. Каким-то образом пуговицы ее ночной рубашки оказались расстегнуты, и он занялся другой обнаженной грудью. На этот раз Чарити задохнулась от боли. Но его рука двигалась вниз по вырезу ее ночной сорочки. Еще ниже, к тому месту, где рождалась сладкая ноющая боль. Она немного раздвинула ноги и приподняла бедра, чтобы облегчить движение его руке, потом до нее дошло, где находится его рука и что она там делает: Ее поглотило чувство восторга и страстное желание. Его пальцы раздвигали, изучали, поглаживали. Она услышала хлюпающие звуки. Будь ее воля, она умерла бы сейчас от восторга.Чарити внезапно открыла глаза. Маркиз все еще опирался на один локоть и смотрел на нее сверху вниз. Он поднял ее рубашку – до самой талии. Ну, об этом она слышала. Ей известно, чего ждать дальше. Чарити глубоко вздохнула и затаила дыхание. Она не жалела о том, что сказала «да». Он был незнакомцем, и ей не верилось, что когда-нибудь она полюбит его. Вряд ли когда-нибудь она по-настоящему даже узнает его, хотя он действительно ее муж. И очень хорош собой, этого нельзя отрицать. А в целом Чарити была рада, что в ее жизни будет такой опыт – только один-единственный раз.– Выдохни, – посоветовал Энтони. – Ты же не можешь не дышать. Дыши нормально.«Ему просто говорить», – подумала Чарити, когда он надвинулся на нее и придавил своим весом. Она почувствовала его руки под собой. Они обхватили ее ягодицы и крепко сжали. Ее бедра были прижаты к его широко раскинутым ногам. Казалось, он весь состоит из твердых, железных мускулов. Она почувствовала себя совершенно беззащитной. Но у нее ведь был выбор, и она сказала «да». И снова сказала бы это. Любопытство, страх и восторг – одуряющая смесь, решила она.Сначала было ужасно страшно. Помимо предположения, что он там не поместится, было опасение, что он может проткнуть ее, что-нибудь разрушить, пока она лежит, раскинувшись, совершенно беспомощная. Потом была ужасающая уверенность в том, что места действительно нет и что сейчас она испытает непереносимую боль. Потом он оказался глубоко в ней и оставался там, твердый и спокойный. Тут она с удивлением обнаружила, что и место есть и что она останется в живых. Вообще ощущения, пусть незнакомые, восхитительны.Но Чарити была права, считая, что знание и опыт – две совершенно разные вещи. Она и представить себе раньше не могла, какое чувственное удовольствие могут доставить ощущения.А потом, пережив несколько удивительных минут, поняла, как мало ей было известно. Она и не догадывалась, что проникновение – это всего лишь начало. Он двигался внутри ее взад и вперед твердыми толчками, пока груди, сжимаемые его руками, не заболели. Но это была не просто боль: в ее словарном запасе не нашлось подходящего слова, чтобы описать это чувство. С каждым толчком оно становилось все сильнее, потом стало просто непереносимым.– Ах! – внезапно воскликнула она, в панике и удивлении прижимая ладони к его ягодицам и пытаясь удержать его внутри. Мышцы внутри ее тела, о существовании которых она прежде и не подозревала, судорожно сжались. – Ах!Он немедленно откликнулся на ее призыв. Твердым толчком он проник в глубину узкого прохода и замер.– Господи, – пробормотал он ей в ухо. – Господи.Ей показалось, что она сейчас умрет. Она погрузилась во тьму, испытывая такое прекрасное ощущение, в которое трудно было поверить. Небытие. Абсолютное благословенное небытие.Чарити едва сознавала, что он опять начал двигаться, на этот раз быстрее и сильнее. Глубоко внутри ее вспыхнуло пламя, он вздохнул и снова застыл, придавив ее всем телом. «Теперь уже можно не бояться смерти, – подумала она как в тумане. – Смерть – это исполнение всех желаний».Она уснула, едва слышно пробормотав что-то, когда сладкая жаркая тяжесть, прижимавшая ее к постели, уступила место более легкому одеялу.«Да, – успела только подумать Чарити, – этот способ гораздо лучше, чем считать овец».А любовь не всегда бывает сладкой и нежной. И любовь – не всегда любовь. * * * К следующему утру дорога просохла и можно было продолжить путешествие. Хозяин гостиницы, в которой они заночевали, оказался прав в своих предсказаниях. На небе, украшенном редкими пушистыми облачками, светило яркое солнце. В прозрачном утреннем воздухе радовали глаз чисто вымытые поля и зеленые изгороди.Прекрасный день для возвращения домой. Маркиз Стаунтон пребывал в дурном настроении. Он смотрел в окно на своей стороне экипажа, не замечая проплывающий мимо пейзаж. «Будь все проклято», – злился он про себя.Она действительно покраснела, встретившись с ним утром за завтраком. И выглядела совершенно так же, как выглядела бы любая невеста на утро после первой брачной ночи. Она казалась почти хорошенькой, хотя, конечно, маркиз не тратил свое драгоценное время на разглядывание ее лица. Он занялся своим завтраком, не чувствуя вкуса. Только еда показалась ему слишком жирной.Какой дьявол обуял его прошлой ночью? У него не было ни искорки интереса к ней, как к женщине, с того самого первого момента, когда она сидела в полутьме салона и ожидала встречи с хозяином. До того момента, когда она заговорила об овцах, Уэльсе и жестком матрасе.И все-таки он подтвердил их союз в самую первую брачную ночь. И занимался этим с энтузиазмом, и получил удовлетворения больше, чем обычно. Он уснул сразу же, как только все кончилось, и проспал допоздна сном младенца.А что, если он сделал ей ребенка? Такая мысль мелькнула у него почти сразу, как только он открыл глаза. Правда, сначала он подумал, не разбудить ли ее и не заняться ли с ней любовью? Но потом отбросил эту мысль. Беременность могла бы существенно осложнить все дело. Кроме того, детей от собственной плоти и крови он желал меньше всего. От одной мысли о том, что женщина может быть беременна от него, его трясло. Обычно он выбирал себе партнерш, которые были в состоянии позаботиться о себе. Так было до этой ночи. Глава 4 В это утро у маркиза Стаунтона появилось смутное чувство, будто он обманулся в своей жене. Она действительно была невинной девушкой, неопытной и некрасивой. Но оказалась похожей на бочку с порохом, которая только и ждет, когда ее запалят. И он высек эту искру. И неосмотрительно посеял в ней свое семя.Она доказала, что он ошибается, полагая, будто ему уже нечему учиться в любви, кроме обладания невинной девушкой. Очень ошибается. Он знал, что женщины могут испытывать оргазм. Так было со всеми его любовницами. Но прошлой ночью он отчетливо понял, что женщина может притвориться, будто испытывает оргазм. Может притвориться, будто получает удовольствие от всего процесса, понимая, насколько важно для тщеславного мужчины не только самому получить удовольствие в постели, но и верить в то, что он доставил его женщине. Многие женщины зарабатывали себе на хлеб насущный, заставляя своих любовников чувствовать себя дьявольски сильными в постели. Лихими и горячими мужчинами.Чарити Эрхарт, маркиза Стаунтон, этой ночью дала ему урок, сама того, конечно, не сознавая. Ее безыскусное, совершенно спонтанное согласие лечь с ним в постель показало, какими притворщицами были все женщины, которых он знал раньше. Его жена заставила его гордиться своими достижениями. Она заставила его хотеть этого снова – он захотел ее, как только открыл глаза утром.Маркиз злился еще и потому, что не знал, на ком сорвать свою злость. На ней? Она только реагировала на его действия. На себе самом? Он поджал губы. Неужели он не в состоянии быть наедине с женщиной, даже с такой, на которой он женился для определенной цели?– Какая красивая местность, – заметила Чарити, нарушая затянувшееся молчание.– Да, – односложно ответил маркиз Стаунтон. Она уже несколько раз пыталась завязать с ним разговор. На все ее попытки он отвечал так отрывисто и кратко, что это уже граничило с грубостью. Ему совершенно не хотелось разговаривать, особенно на такие высокоинтеллектуальные темы, как очаровательный пейзаж за окном экипажа.«Больше это не повторится», – твердо решил маркиз. В Инфилде у них, конечно, будут отдельные спальни. По общему мнению, они должны спать отдельно и только изредка тайно встречаться, чтобы заняться любовью. Но двери между их комнатами будут постоянно крепко заперты. Он же больше никогда не прикоснется к ней.– Как выглядит поместье Инфилд-Парк? – спросила маркиза Стаунтон.– Большое, – равнодушно и коротко ответил Энтони. Такой ответ означал не только нежелание разговаривать, но и выходил за рамки приличия, даже отдавал грубостью. Она ни в чем не виновата, кроме того, что сказала «да» прошлой ночью. Но ведь именно он задал этот вопрос.– Дом огромный, похож на рыцарский замок. Перед ним лужайки и клумбы, вековые деревья. С одной стороны поместье спускается к озеру, а с другой – поднимается на гору к лесу, там проложены дорожки. С горы открываются очень красивые виды. В поместье есть деревня, фермы, древние руины, – рассказал маркиз, заглаживая свою грубость. Потом снова пожал плечами. – Там есть все, чему полагается быть в большом процветающем поместье. Ваш муж, сударыня, похоже, станет очень состоятельным человеком. Гораздо более состоятельным, чем теперь. И он в состоянии обеспечить вам безбедную жизнь до конца ваших дней.– Ваша мать жива? – спросила Чарити – У вас есть братья и сестры?– Мать умерла, – отрывисто ответил Энтони, – вскоре после рождения тринадцатого ребенка. Сейчас в живых остались пятеро детей.Ему не хотелось говорить о матери, ее постоянной беременности, рождении мертвых детей. В число тринадцати он не включил еще четыре выкидыша. Черт побери, хотелось бы надеяться, что женщина не забеременела от него.– У меня два брата и две сестры.– О! – воскликнула Чарити и повернулась к нему. Но он, не отрываясь, глядел в окно. – Они все живут здесь?– Не все, – ответил он. – Но думаю, большинство из них живет в поместье. Марианна писала ему время от времени. Только сестра и писала ему. Она вышла замуж за графа Твайнэма шесть лет назад. Чарлзу сейчас уже, наверное, лет двадцать. Огасте – восемь. Она на двадцать лет моложе его. За двадцать лет замужества его мать была беременна семнадцать раз. Ему не хотелось думать о матери.– Вы, наверное, рады вернуться домой, – сказала жена, о существовании которой он почти забыл. – Вам, конечно, очень не хватало ваших родных.Она положила ладонь на его руку. Маркиз резко повернул голову и выразительно взглянул на ее руку, а потом в глаза.– Впервые за восемь лет, сударыня, я еду домой, – холодно сказал он. – И мое отсутствие было совершенно добровольным. Сейчас я еду домой только потому, что у герцога Уитэнгсби слабое здоровье. Несомненно, его милость пригласил меня за тем, чтобы напомнить мне о моих недостатках и перечислить мои обязанности. Как старшему из пяти детей, наследнику титула и большого процветающего поместья, мне надлежит нести определенное бремя ответственности.Рассказ произвел на Чарити большое впечатление. Ее необыкновенно синие глаза вспыхнули и стали еще больше. Они делали ее лицо выразительным и красивым. Он подосадовал, что ей удалось скрыть их от него во время первой встречи. Такие глаза разрушали впечатление о ней как о серой мышке. Впечатление, которое она так старательно создавала. Если бы она подняла глаза на него в самом начале беседы, он даже не пригласил бы ее присесть и отправил бы сразу восвояси. А лицо у нее действительно было в форме сердечка.– Вы жили без семьи целых восемь лет? – с сочувствием спросила Чарити. – Ах, ссора была, наверное, действительно ужасная.– Вас это совершенно не касается, сударыня, – холодно сказал Энтони, ожидая, что она отведет глаза под его взглядом. Очень немногим удавалось выдержать его взгляд.Девушка продолжала смотреть ему прямо в глаза.– Думаю, вы очень обижены, – заметила она. Он прищелкнул языком, нетерпеливо отмахнулся от нее и повернулся к окну.– Избавьте меня от ваших глупых рассуждений о том, чего вы не знаете, – резко сказал он. – И о человеке, которого вы не знаете.– А я думаю, что вы, чтобы защититься, замкнулись в себе, как в крепости. Мне кажется, что вы очень несчастный человек, – не обращая внимания на его резкость, продолжила Чарити.Маркиз глубоко вздохнул. Он ощутил неистовую ярость. Вообще-то ему было несвойственно проявлять свою злость или раздражение. Как всегда, когда ему приходилось сдерживать свои чувства, в душе он ощутил ледяной холод. Энтони Эрхарт повернулся к жене и взглянул ей прямо в глаза.– Сударыня, – очень спокойным голосом произнес он, – настоятельно советую вам помолчать. В ее глазах что-то мелькнуло и исчезло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23