..
Кешка испугался: падать с табурета все-таки высоко. Он подбежал к тете Люсе, снял Снежинку и сунул ее к себе под майку.
– Что ты делаешь? – ахнула тетя Люся. – Выброси ее сейчас же на помойку.
Но Кешка унес Снежинку в свою комнату.
– Снежинка, Снежинка, не любят тебя здесь, – угрюмо рассуждал он. – И обратно тебя отдать нельзя – ты подарок.
Снежинка сидела на подушке, чесала передней лапкой за ухом, – наверно, тоже думала, как тут быть.
Кешка подмел пол, посадил Снежинку за пазуху и понес мусор в ведро. У дверей кухни стояла тетя Люся со шваброй в руках. Она просунула голову в кухню и ласково звала:
– Крыс, крыс, крыс… Иди сюда, маленькая.
– Ее зовут Снежинка, – хмуро сообщил Кешка.
Тетя Люся смутилась.
– Подумаешь, принцесса, – проворчала она.
Потом пришел тетин Люсин знакомый, дядя Боря. Они всегда вместе ходили на работу. Дядя Боря строго посмотрел на Кешку и сказал:
– Кешка, я всегда считал тебя серьезным человеком, а ты с крысами возишься… Позор!
– Чего она вам сделала? – не выдержал Кешка. – Чего вы ее ненавидите?
Дядя Боря поправил очки, поднял плечи.
– Как чего?.. Она же крыса…
Этого Кешка не понял. Он прижал Снежинку к своему боку и молча зашагал в ванную умываться. Пока он умывался, Снежинка шмыгала у него под ногами, залезала под тазы, под ванну. Но, когда Кешка вытерся полотенцем и стал звать ее, она не выбежала к нему. Кешка облазил всю ванную. «Снежинка, Снежинка!» – звал он ее и на кухне, и в коридоре – крыса не появлялась.
Через час, а может быть и через два, Кешка услышал под кроватью возню. Он, конечно бросился туда. Снежинка вытаскивала из коробки вату, и не успел Кешка ничего сообразить, как она помчалась в коридор с ватой в зубах. Кешка бросился вдогонку. Снежинка метнулась в ванную и пропала вместе со своей ношей. Кафельная плитка была разбита, на ее месте темнела небольшая круглая дыра.
Вечером в кухне собрались все жильцы. Тетя Люся рассказывала, как ее чуть до смерти не защекотала какая-то мерзкая крыса. Все укоризненно посматривали на Кешку, а мама переставляла на плите кастрюли так, что они гремели на всю кухню. Тетя Люся кончила рассказывать и направилась в ванную мыться. И вот тут Кешка увидел Снежинку в последний раз. Сначала в ванной раздался истошный визг, затем крик: «Не тронь, бессовестная!!!» Все бросились в ванную, Кешка – первый.
Тетя Люся стояла в ванне, подобрав полы халата; перед ней на табуретке сидела Снежинка и преспокойно отгрызала с красивой тетиной Люсиной туфли меховой помпон. Помпона на второй туфле уже не было.
Дядя Боря схватил кочергу, но Кешка загородил ему дорогу, а Снежинка спрыгнула с табурета и потащила помпон к дырке. Там она остановилась. Кешке показалось, что она посмотрела на него и подмигнула. Потом крыса засунула помпон в дырку и скрылась.
После этой истории тетя Люся целую неделю ходила в кухню, а особенно в ванную, со шваброй. Дядя Боря здоровался с Кешкой очень холодно. А Мишка, встречая своего приятеля, ожесточенно тер под носом и говорил:
– Ладно, Кешка, не расстраивайся… Она там, наверно, гнездо свила.
Несколько раз до ребят доходили слухи, будто в соседних квартирах среди дня появляется отважная белая крыса и на глазах у людей таскает разные продукты. Мишка и Кешка очень боялись, что Снежинка попадет в крысоловку. Но скоро слухи о ней прекратились: наверно, Снежинка навсегда ушла из этого дома.
ПИРАТ

Вечером мама шила Кешке новый костюм, а сам он сидел в коридоре и строгал себе саблю. На завтра была назначена игра в пиратов. Мишкин отряд решил захватить в плен сурового ангорского кота Горыныча. Горыныч был бродяга и бандит. Он уже несколько лет обитал на чердаках, в подвалах, неизвестно чем питался и ужасно выл по ночам на верхних площадках лестниц.
Так вот, Кешка строгал себе саблю и вдруг услышал, что в дверь кто-то потихоньку скребет.
– Кто там? – шепотом спросил Кешка.
За дверьми раздалось повизгивание. Кешка отодвинул задвижку, приоткрыл дверь. На площадке сидел маленький, дымчатого цвета щенок, тихо скулил и умоляюще глядел на Кешку.
– Ты чей? – шепотом спросил Кешка.
Щенок поднялся на толстые лапы, пододвинулся к Кешке и легонько тявкнул, словно хотел сказать: «Можно»?
Не мог Кешка допустить, чтобы щенок замерзал на лестнице.
Щенок просунул в щелку толстые, словно надутые бока, встряхнулся и стал обнюхивать мамины боты, Кешкины калоши, метелку в углу. Потом он хитро посмотрел на Кешку и неуклюже подпрыгнул сразу на четырех лапах. Но Кешке было не до игры. Он размышлял, как бы узаконить пребывание щенка в квартире. Кешка решил начать с мамы. Дело нетрудное – взять да спросить. Но это только так кажется. Кешка долго мялся у маминого стула, потом сказал:
– Мама, а что, если бы нам с тобой щенка завести?..
– А еще что? – не отрывая глаз от машинки, спросила мама.
– Нет, больше ничего… Знаешь, щенка. Он бы нам комнату стерег.
Мама отложила костюм и посмотрела Кешке в глаза. Сын стоял с независимым и безразличным видом.
– Где щенок? – спросила мама.
– Щенок?.. Какой щенок? – Кешка притворился, что не понимает, а сам опустил глаза и посмотрел к маме под стул. Там сидел щенок и вилял хвостом-баранкой. Щенок, наверно, подумал, что уже все в порядке, весело тявкнул и потянул маму за юбку. Мама вытащила его за загривок из-под стула, подняла в воздух и, надув губы, сказала, как говорят маленьким детям:
– Вот мы какие…
«Понравился», – догадался Кешка. Но мама опустила щенка на пол и с сожалением покачала головой:
– Нет, Кешка, не проси… В одной комнате собаку держать нельзя.
– А мы в коридоре, – живо предложил Кешка.
Мама опять покачала головой.
– Коридор общий, соседи будут возражать.
Кешке не хотелось сдаваться так сразу. Он пошел к тете Люсе, к соседке.
– Тетя Люся, можно мне в коридоре щенка держать?
– Зачем тебе щенок? – Тетя Люся пожала плечами и посмотрела на дядю Борю. Дядя Боря, он был у тети Люси в гостях, захотел посмотреть щенка.
– Люблю собак… Моя мечта – завести собаку, овчарку или сенбернара.
А Кешка пошел к другому соседу – молчаливому шоферу пятитонки, Василию Михайловичу.
– Василь Михалыч, – постучал он. – Василь Михалыч, можно мне щенка в коридоре держать?
Василий Михайлович, высокий, до притолоки, открыл дверь, загородив своей широченной фигурой весь проход.
– Стоящий зверь? – спросил он глухим басом.
Кешка задрал голову – иначе на Василия Михайловича смотреть было нельзя.
– Хороший щенок, – кивнул он, – пузатый и хвост колесом.
– Хвост – это не доказательство, – прогудел Василий Михайлович. – Пойдем обозревать…
Кешка побежал впереди, Василий Михайлович бухал тяжелыми ботинками за ним.
В Кешкиной комнате уже сидели тетя Люся и дядя Боря.
– Собака – моя мечта, – говорил дядя Боря, – особенно сенбернар.
Тетя Люся тискала щенка и приговаривала:
– Куси, Мурзик, куси… Ну-у, куси, – и совала щенку свой палец с красным ногтем.
– Это и не Мурзик вовсе, – обиделся за щенка Кешка. – Это… это Пират.
Василий Михайлович присел на корточки, осмотрел щенка.
– Такого зверя на улицу выбрасывать преступление, – наконец сказал он. – Овчарка чистой породы.
– Овчарка – моя мечта, – снова сказал дядя Боря.
– Пусть остается, – согласилась тетя Люся, – если не будет гадить… Смотри у меня!.. – погрозила она щенку. А он вильнул хвостом, – мол, согласен и… пустил лужу.
Мама засмеялась, тетя Люся поморщилась, дядя Боря вдруг начал протирать очки, а Василий Михайлович посмотрел на щенка с ухмылкой и сказал:
– Серьезный зверь… Живи.
Таким образом, щенок был водворен в квартиру. Кешка весь вечер кормил его, чистил, даже позабыл про свою саблю. Мечтал вырастить из Пирата грозного пограничного пса.
На следующий день Кешка вышел со щенком во двор. Старенькая дворничиха, тетя Настя, подметала большой метлой щепки. Кешка важно водил щенка на веревочке, поджидал Мишку. Мишка пошел со своим третьим классом на экскурсию в железнодорожный музей. Кешка ждал терпеливо: пусть Пират воздухом дышит – закаляется. Наконец Мишка появился, еще издали помахал Кешке портфелем.
– Это твой?..
И полез щекотать щенка за ухом.
– Хороший пес… Как его зовут?.. Давай из него ищейку воспитаем, а?
– Ладно, – согласился Кешка.
Подоспел и Круглый Толик.
– Надо ему испытание сделать, – сказал он. – Дайте ему что-нибудь понюхать.
Мишка поставил под нос Пирата свою ногу.
– Нюхай, Пират… Ну, нюхай…
Но Пират вцепился Мишке в штанину и начал мотать головой во все стороны и рычать. Мишка кое-как вырвался от него и быстро спрятался за поленницу.
– Ищи, Пират! – скомандовал Кешка. Щенок натянул веревку и бросился к дровам. Ребята бежали за ним. Пират обогнул поленницу, где спрятался Мишка, и понесся дальше.
– Не туда! – кричал Кешка.
Вдруг с поленницы прямо на Пирата свалился Горыныч. Кешка выпустил поводок. Потом они с Толиком бросились было спасать щенка, но Горыныч так громко зашипел и так распушил свой хвост, что столкновение с ним грозило кончиться плохо. Пират пустился бежать, но Горыныч одним прыжком настиг его и повалил. Щенок жалобно заскулил, а кот стал над ним, покатал его лапой, словно клубок ниток, и уселся рядом.
– Мишка! – закричал Толик. – Горыныч Пирата заест!
Мишка вынырнул из-за поленницы мгновенно. Он замахнулся на кота портфелем, но тот не подумал бежать, только припал к земле, выпустил когти и забил хвостом. Ребята чуть отступили. А кот присел и нетерпеливо подтолкнул Пирата лапой. Щенок, подвывая от страха, встал и заискивающе вильнул хвостом. Кот довольно заурчал. Щенок заработал хвостом еще энергичнее, даже тявкнул легонько.
Мальчишки глазам не верили: беспощадный Горыныч и щенок выделывали такое, что ребята покатывались со смеху. Когда щенок особенно расходился и позволял себе непочтительно куснуть Горыныча за хвост, тот валил его своей сильной лапой и показывал острые клыки.
Мальчишки подталкивали друг друга локтями, а Мишка то и дело восклицал:
– Чудеса!.. Расскажи – не поверят. – Он повертел головой, высматривая, кого бы пригласить на это удивительное зрелище… Но во дворе была только дворничиха тетя Настя, да еще шли из магазина к своей парадной Людмилка с матерью.
У Людмилки любопытства на целый класс. Она подскочила к ребятам, спросила:
– Чего это вы смеетесь? – и вдруг закричала: – Мама, смотри это кот нашего щенка треплет!
– Как это вашего? – возмутился Кешка.
– А так нашего, – передразнила его Людмилка, – из нашей квартиры.
Подоспевшая Людмилкина мать поставила сумку на чистую сосновую плаху и возмущенно заговорила, обращаясь к подметавшей двор тете Насте:
– Как вам понравится?.. Этот щенок сорок рублей стоит, а они его с котом стравили.
Тетя Настя глянула на щенка.
– А-а… ничего с ним не сделается, – и хмуро добавила: – Деньги людям девать некуда.
– Нет, вы рассудите здраво, – не унималась Людмилкина мать. – За щенка большие деньги отдали, а они его этому чудовищу бросили на растерзание… Отберите сейчас же щенка! – топнула она ногой.
Но у ребят не было никакого желания связываться с котом, к тому же Горыныч не сделал щенку ничего плохого.
– Позови Николая Петровича, – приказала Людмилкина мать дочке.
Людмилка со всех ног бросилась на лестницу. Ребята стояли и недружелюбно поглядывали ей вслед.
«Отберут теперь щенка», – думал Кешка.
Скоро во дворе появилась Людмилка в сопровождении худощавого мужчины в макинтоше. Это был Людмилкин сосед, не то артист, не то инженер, ребята толком не знали.
– Что здесь происходит? – спросил мужчина.
– Ваш щенок, – ответила Людмилкина мать. – Мы вчера обыскались, а он вот, щенок… Его это чудовище грызет.
– И вовсе не грызет, – поправил ее Мишка. – Это они играют… Пират и Горыныч.
– Нечего сказать, компания, – сердито проворчал мужчина. – Какой он вам Пират?.. – Мужчина шагнул вперед, и кот не мог с ним спорить. Кот отступил. А Людмилкин сосед подхватил щенка на руки. Он гладил его и приговаривал: – Обидели тебя, Валет… Мы им… – Потом повернулся к ребятам: – Если вы еще раз коснетесь его, уши оборву!
Хозяин щенка и Людмилкина мать пошли к лестнице. Людмилка показала мальчишкам язык.
Друзья сели на сосновую плаху.
Уши у Кешки горели, словно их и в самом деле оттрепала чья-то грубая рука.
Круглый Толик ковырял ногой кору на полене.
– Может, в пиратов сыграем… – предложил он равнодушно. Но играть в пиратов у ребят не было уже никакой охоты.
Напротив, на поленнице, стоял Горыныч. Одичавший бродяга-кот печально смотрел в сторону лестницы, и его отмякшее на минуту сердце, наверное, снова заполнялось злостью.
– А у него раньше другое имя было, – сказал вдруг Мишка, – Барсик… – и уважительно добавил: – Барс…
ЧИЖИ
Случилось это так. Вечером прибежал Мишка. Он постучал, потому что побаивался Кешкиной мамы. Значит, Мишка постучал, просунул в дверь голову, обвел комнату глазами и сказал:
– Кеш… Ты один?
Кешка соскочил с оттоманки: он читал «Р. В. С.»
– Один.
Мишка был уже в комнате.
– Кешка, выручи до завтра!
– А как тебя выручить?
Мишка извлек из-под пальто картонную коробку с дырками, проткнутыми гвоздем.
– Подержи до утра чижей, а то моя мамаша говорит: «Выгоню вместе с чижами…» Я завтра их в школе выпускать собираюсь, завтра, День птиц, понимаешь?..
– Понимаю.
– Я уж у матери просил-просил. – Мишка прижал к груди коробку и заговорил ноющим голосом, каким, по обыкновению выпрашивал что-нибудь у своей матери: – Не может еще одну ночь потерпеть… – потом добавил с тревогой: – Может, и твоя мать не захочет?
– Ее нет дома, – успокоил его Кешка. – Она сегодня в вечернюю смену. – Кешке очень хотелось посмотреть чижей. Он заглядывал в дырочки, но в коробке было темно и тихо. – Мишка, может, они задохнулись?..
– В том-то и дело, – серьезно подтвердил Мишка. – В коробке им воздуху мало, их надо между рам пустить… А моя мамаша, знаешь?..
– А моя ничего, – заторопился Кешка, – она чижей любит. – Ему очень хотелось, чтобы птицы побыли у него.
Мишка подумал чуточку и пошел обследовать окно. Расстояние между стеклами было большое, в самый раз.
– Крупа у тебя есть? – спросил он.
Кешка с готовностью полез в буфет.
– Есть, есть… Какую надо?..
– Пшена лучше всего.
Кешка достал железную банку с пшеном, спрыгнул со стула и протянул ее Мишке. Мишка заглянул в растворенную дверку буфета.
– А в тех банках что?
– Рисовая, гречневая, манная, перловая…
– Ишь ты, – Мишка покачал головой и улыбнулся. – Давай чижам ассорти дадим.
– Такого нет, – сказал Кешка.
Мишка никогда не смеялся и не сердился, если Кешка чего-нибудь не знал.
– Такого отдельно и не бывает. Ассорти – это когда всех сортов понемногу.
– Понял, – закивал головой Кешка и полез в буфет за остальными банками.
Мишка насыпал между рамами всех круп по горсточке, добавил даже толстой разноцветной фасоли для красоты. Потом плотно закрыл окно, проверил форточки. Все было как надо. Мишка развязал нитку на коробке, приподнял крышку и засунул туда руку. Кешка не отрываясь, затаив дыхание следил за ним. Мгновение – и из Мишкиного кулака уже выглядывает удивленная взъерошенная головка чижа. Первый чиж очутился между рамами. Кешка бросился смотреть его. А Мишка уже доставал другого. Скоро за стеклами сидели все четыре чижа. Серенькие, маленькие, с зеленоватыми грудками. Они порхали вверх, вниз, поднимали невесть откуда взявшуюся пыль. Скакали по крупяному ассорти, совсем не обращая на него внимания, словно это был не корм, а уличный песок.
– Мишка, почему они не едят?
– Сытые, – ответил Мишка. Они еще несколько минут постояли у окна, поглядели, как порхают и возятся за окном шустрые чижи. Потом Мишка схватил шапку, заторопился домой. – Арифметику еще надо доделать, – сказал он на прощание. – Значит, до завтра… Я рано приду, утром…
Когда Мишка ушел, Кешка поставил к окну стул и смотрел на чижей, пока они не угомонились и не уснули, спрятав носы в перья. Птицы ложатся спать гораздо раньше людей… Зато и встают они… Но об этом дальше.
Кешка сквозь дрему видел, как пришла мама с работы, как легла спать. Потом ему стало душно; он проснулся, встал с постели, хотел открыть форточку и вспомнил про чижей. Мама спала чуть приоткрыв рот; щеки ее разрумянились, – наверно, и ей было душно. Но ведь форточку открывать нельзя – чижи улетят. Кешка подумал-подумал, что ему делать, и уселся у окна, решил сторожить форточку до утра. Кто знает, усни он, мама встанет и откроет. Что тогда Мишка скажет? Кешка долго смотрел на спящих птиц, на серое небо, на яркую зеленоватую звезду Вегу. Потом все это закружилось и куда-то пропало, словно на окно накинули плотную штору. А под утро Кешка увидел сон. Будто идет он с Мишкой в школу выпускать чижей. Чижи поют песни, Мишка поет, и он, Кешка, подпевает. Такое веселье вокруг, и вдруг мамин голос: «Безобразие!»
Кешка открыл глаза.
1 2 3 4 5 6 7 8 9