Хоть и напряг он голос, думаю, только мы с Мартином в кокпите услышали его.
«Викинг Леди» оседлала высоченную шипящую волну. Спинакер приподнял нос лодки, и пена плюмажем обнимала корпус. Всем телом налегая на штурвал, Билл удерживал яхту на гребне. Зубы крепко сжимали спичку в уголке рта.
– Убрать спинакер, приготовиться к лавировке! Мы мигом выполнили команду. Спинакер нырнул под палубу, штормовой стаксель стал наполняться ветром. Однако при выборе стаксель-шкота Ян Таннберг промахнулся одной ногой по педали «велосипеда», и маневр продлился несколько лишних секунд. Давно мы не делали таких грубых ошибок.
– Лучше бы ты спал по ночам!.. – прорычал Билл, заглядывая под палубу.
Могучий финн ответил ему жестким взглядом, но промолчал.
В тот момент я ничего не понял, и лишь через несколько дней мне стало ясно, почему Билл так реагировал. Проходя мимо двери в номер, где жила Анетта, я услышал его голос:
– Мне плевать на твою личную жизнь!..
– Надеюсь, – ответила она.
– Но Яна Таннберга до конца гонок оставь в покое, понятно? – произнес Билл с угрозой.
– Сам себя вини, – защищалась Анетта.
– Слышишь, что я говорю: парни должны спать по ночам. Не можешь держать себя в руках – скатертью дорога…
Я невольно остановился, прислушиваясь. Тут же пристыдил себя и пошел дальше. Однако позволил себе улыбнуться. Степень добродетели Анетты ничуть не трогала Билла, но не дай Бог ей нарушить планы его подготовки к гонкам. Стану ли я когда-нибудь таким, как он?
Вообще же тренировки продолжались методично изо дня в день. Ежедневно мы видели вдали «Инспирейшн», экипаж которого работал примерно по такому же расписанию. Однако оба капитана избегали приближаться друг к другу настолько, чтобы можно было сравнить качества лодок.
В последнюю неделю перед гонками наши тренировки побили мировой рекорд монотонности. Вновь и вновь повторялись одни и те же маневры. Настойчиво и упорно. Каждая деталь отрабатывалась с скрупулезной тщательностью. Вечером мы валились на кровать, измученные телом и душой. Бар был временно закрыт, и мы начали понимать, какие муки испытывал американский народ, когда действовал сухой закон. Зато Билл достиг своей цели: мы стали винтиками, скрепляющими комбинацию паруса, ветра и моря.
В канун Великой Битвы мы не выходили в море. Вместо этого предельно тщательно осмотрели нашу лодку от носа до кормы. Все металлические части обработали специальным составом, позволяющим выявить трещины. Тросы, блоки, лебедки, скобы, сплесни – все, подверженное нагрузкам, придирчиво изучалось. Ползая на коленях, мы напоминали бригаду санитарно-гигиенической службы, выслеживающую клопов. Под руководством Яна Таннберга шкотовые проверили такелаж стакселей и спинакеров. Цепи и прочие металлические части «велосипедов» покрыли жидкой силиконовой смазкой.
Пятерка аквалангистов в гидрокостюмах помогала нам шлифовать подводную часть обшивки «Леди».
– Каждый квадратный миллиметр должен быть отшлифован!..– распорядился Билл.
– Будет гладкая, как попка младенца, – заверил один из них.
После чего все пятеро ушли под воду, вооруженные водоупорной шкуркой и суконками.
Мартина подняли на беседке на мачту. На фоне серого неба он парил там сине-желтым пятнышком. Ему поручили проверить крепление вант и штагов.
– Не забудьте спустить меня, когда пойдете домой!..– донесся сверху его голос.
Как обычно, перед заграждением на пирсе толпились репортеры и болельщики. Они жаждали приобщиться к духу сказочного предприятия. Самой знаменитой в мире парусной регаты.
Покидая под вечер «Викинг Леди», мы знали, что наша яхта подготовлена не хуже, чем космический корабль «Аполло» перед полетом на Луну. Дальше все зависело от человеческого фактора и правильности расчетов Моны Лизы.
Очередная пресс-конференция в тот вечер прошла куда живее всех предыдущих. Купаясь в свете телевизионных софитов, наша группа обливалась потом. Никогда еще я не слышал столько дурацких вопросов в один присест. Но директор Хеннинг и руководитель службы информации Рольф Баклунд были счастливы – нам удалось четыре раза произнести на всю Америку название фирмы «Викинг Кеми» и ее моющего средства.
Величайшее мероприятие в области международного парусного спорта вышло на старт.

17

Казалось, утром первого дня соревнований в баре «Клифф-Уок-Мзнор» собрались по приказу Билла сплошные молчуны. Царило кислое, подавленное настроение. Знакомые симптомы… Во время последней Олимпиады, когда я управлял моей маленькой «Шери» (которой изменил два последних года), мне множество раз доводилось встречать товарищей по спорту, страдавших хандрой перед стартом.
Мы опустились в глубокие кресла. Интерьер в английском клубном стиле, вечерами казавшийся нам таким уютным, при утреннем свете напрашивался на сравнение с выдохшимся пивом. Тишину нарушало лишь чирканье спичек, подносимых затем к сигаретам. В пронизывающих окна солнечных лучах закружились струйки дыма.
В ту ночь я спал беспокойно, меня преследовали какие-то нелепые сны. Раза два я просыпался, мокрый от пота. Вставая, чтобы сменить пижаму, слышал нервные шаги Билла в номере надо мной. Похоже было, что он вовсе не ложился.
Тем не менее на лице Билла не было никаких признаков усталости, когда он занял свою излюбленную позицию, опираясь спиной о стойку и положив на нее локти.
– Товарищи… – произнес он.
Последовала долгая пауза. Привычное обращение «парни» он заменил на «товарищи», как будто повысил нас в звании. Залетевшая с кухни большая зеленая муха оттенила своим жужжанием тишину.
– Мы ведь никогда не признавали первенства Колумба?.. Лейф Эрикссон, норвежский викинг, – вот кто вошел в историю, открыв этот материк. Он – первый парусник, который достиг Америки.
Неожиданное начало утренней молитвы Билла звучало весьма внушительно. Даже муха притихла от удивления. Зато всхрапнул, просыпаясь, старый холодильник за стойкой бара. Наш первосвященник обвел свою паству испытующим взором.
– Потомки викингов, вы находитесь здесь, чтобы повторить подвиг Лейфа Эрикссона… Вместе с «Викинг Леди» вы тоже войдете в историю. Сегодня мы располагаем средствами и силой, чтобы ущипнуть за парусное ухо Соединенные Штаты Америки… Мы разрушим одну американскую иллюзию: непобедимость. Мы развеем мечту. Мы лишим их Кубка «Америки»…
Взгляд Билла задержался поочередно на каждом из нас. Затем он продолжил, и в голосе его звучала непоколебимая решимость.
– Дело сейчас не в нас одних. Парусники Швеции, вся Европа мысленно с нами в нашем поединке с Недом Хантером и его трактирной шатией… На нас лежит также ответственность перед нашими отсутствующими друзьями, товарищами по тренировкам, которым не довелось быть рядом с нами на завершающем этапе… И перед Георгом! Мы в долгу перед ним, и я поклялся отдать этот долг…
Билл порылся в кармашке трикотажного костюма и вытащил сложенную бумажку.
– Вот такая телеграмма пришла вчера вечером: «Играю в крокет, катаюсь на „фольксвагене“ и ни минуты не сомневаюсь, что вы их причешете. Чиннмарк».
Послание Чиннмарка укрепило нашу решимость. Конечно, причешем!
В таком настроении направились мы к автобусу. Заряженные на борьбу, точно хоккейная команда после накачки в раздевалке.
Теперь или никогда.
Вокруг пирса «Викинг Леди» творилось нечто несусветное. Пространство между белым фасадом яхт-клуба и гаванью кишело людьми. На всех крупных яхтах были подняты флаги, на ветру развевались разноцветные вымпелы. Пестро, как на карнавале.
Как всегда, на нас коршунами набросились журналисты:
– Кто победит сегодня?
– Какая погода больше подходит «Викинг Леди»?
– Ваша конструкция лучше конструкции «Инспирейшн»?
Мы протискивались к заграждению, обстреливаемые вопросами.
– После сегодняшней гонки получите все ответы!..– сердито прошипел Билл перед тем, как калитка отрезала от нас преследователей.
Мы облегченно вздохнули, когда «Сторми» потянул нас в сторону дистанции. Отдав швартовы, мы и нервы понемногу отпустили. Море было нашей стихией. Нервозность, от которой явно не был свободен никто из нас, уступила место твердому спокойствию. Нас ожидает работа, и мы ее выполним, черт побери. Работа, прочно запечатленная в коре головного мозга. Нас запрограммировали, и как только Билл нажмет кнопку «старт», механизм начнет действовать.
Целая армада провожала нас к выходу из гавани, люди желали вблизи наблюдать поединок между Америкой и Швецией. Где-то в этом пестром скопище, наверно, был и «Маниту» с Сэлли и Артуром Стефенс, хотя я не мог их рассмотреть.
– Ставим средний стаксель и пузатый грот с учетом волнения, – распорядился Билл, когда за мысом Касл-Хилл нас встретил ветер скоростью восемь метров в секунду.
Я передал команду дальше, и через несколько секунд на палубу из чрева «Леди» вылетели нужные мешки. Билл явно ожидал, что волнение усилится. Небо еще оставалось чистым, но вдали за маяком Брен-тон-Риф дыбились у горизонта кучевые облака.
– Все наверх. Паруса подготовить.
В несколько минут оба паруса легли на положенные места.
– Так держать, парни… – пробормотал Билл. Один я услышал его похвалу.
– Стань на штурвал, Морган, – обратился он ко мне. После чего спустился вниз и, не говоря ни слова, растянулся во весь рост на настиле. Мы с Мартином удивленно переглянулись. С моего места у штурвала было видно, что Билл лежит неподвижно, закрыв глаза и вытянув руки вдоль корпуса.
– Концентрация… – прошептал Мартин, кивая на нашего капитана. – Мобилизует внутреннюю силу. Она ему пригодится…
Справа прошли два американских миноносца, приветствуя нас гудками. Мы отвечали сине-желтым флагом, который еще развевался на кормовом флагштоке. Вдоль релингов на миноносцах выстроились офицеры и кадеты военно-морского училища. Корабли вышли со своей базы у мыса Коддингтон, чтобы наблюдать за регатой.
Билл правильно рассчитал. У маяка Брентон-Риф нас встретили крупные волны. Впереди, в нескольких морских милях, на фоне пасмурного горизонта отчетливо виднелись красные пятна флажков на буях. Рядом с ними покачивался серый корпус судейского судна.
Это судно представляло собой некий гибрид, помесь торпедного катера с минным тральщиком. На камуфляжной окраске корпуса резко выделялись белые буквы и цифры «Ю. С. 561». По железной палубе сновали члены судейской коллегии в традиционных темно-синих костюмах.
«Сторми» провел нас за кормой судейского судна. Темно-синие приветственно приподняли фуражки. Ветер донес чье-то одинокое «гуд лак». Я помахал рукой в знак благодарности. Облака на горизонте заметно потемнели.
Билл поднялся на палубу, потянулся и внимательно обозрел горизонт.
– Приведи нас к ветру! – Он показал жестом штурману «Сторми», чтобы тот повернул вправо.
– Ставить паруса!..– Команда Билла прозвучала в тот самый миг, когда «Сторми» боднул волну, так что нас обдали мелкие брызги.
Пошли вверх стаксель и грот. Это зрелище всегда казалось мне прекрасным, но сегодня – больше обычного. Я подумал: «Это мои паруса, мои и Георга. На дистанции Кубка „Америки“. Упоительная мысль.
– Отдать буксир. Уваливаемся. Идем под парусами!.. В ту же секунду буксирный трос шлепнулся в воду перед нами. Я отвернул вправо. «Викинг Леди» легко качнулась, когда ветер наполнил паруса.
– Подвинься. – Билл сам взял штурвал.
Я заметил, что в уголке его рта нет непременной спички. Он плавно повернул колесо, и «Леди» прибавила ход по шипящим волнам.
– Направление ветра?
– Сто двадцать градусов. – Мартин записал эту цифру.
«Сторми» оставил нас, уходя в сторону от дистанции. Мы видели оба стартовых буя. Бамбуковые шесты с большими оранжевыми вымпелами кланялись волнам от порывов ветра.
– Поворот. Определить направление стартовой линии.
– Поворот, – передал я команду шкотовым под палубой.
«Леди» круто развернулась, и стаксель рывком метнулся к левому борту.
– Я поведу лодку вдоль линии. Засеките показание компаса. Потом приведусь к ветру. Засеките еще раз.
Билл выдавал хорошо знакомые команды.
Мы с Мартином быстро переглянулись. Неужели Билл думает, что мы забыли свои обязанности?
В воздух взлетели сигнальные ракеты. Хлопки в небе у нас над головой означали, что до старта остается тридцать минут. Мы с Мартином включили секундомеры.
– Флаги на одной прямой.
«Леди» шла курсом на подветренный флаг.
– Курс линии 30 градусов и 210 градусов, – доложил Мартин, делая запись в блокноте.
– Привожусь к ветру.
– Приводимся к ветру, – передал я под палубу.
– Сто двадцать градусов.
– Хорошо. – Билл был доволен.
Стартовая линия простиралась под углом девяносто градусов к направлению ветра. Идеальное положение, если только ветер назло нам не изменится перед самым стартом.
– Скорость течения?
Этим делом заведовал Эрик Турселль. Пока мы проверяли направление стартовой линии, он приготовил буй с плавучим якорем.
– Буй на воде.
– Буй на воде, – передал я Биллу. Он кивнул.
Сначала пластиковый буй лежал неподвижно у правого борта лодки. Через несколько секунд он пошел, качаясь, наискось назад. Пять минут волны относили его от яхты на тонком лине. Мартин следил за компасом.
– Течение сто сорок градусов. – Он сделал запись в блокноте и произвел быстрый подсчет. – Скорость около двух узлов. Чуть меньше.
– Время?
– Двадцать две минуты пятнадцать секунд, – отозвался я.
– Двадцать две пятнадцать, – подтвердил Мартин, кпянув на свой секундомер.
Мы работали двумя секундомерами на случай, если один откажет. Билл стоял за стопроцентную надежность материальной части.
– Пойдем правым галсом, – тихо сказал Билл, поворачивая штурвал.
– Правый галс! – крикнул я под палубу.
«Леди» резала волну, оставляя серебристый след за кормой.
– Двадцать минут, – доложил я.
Слева по борту, впереди нас, с выбранным втугую стаксель-шкотом шла правым галсом «Инспирейшн». Ослепительно белый парус рассекал линию горизонта, словно крыло чайки. Форштевень разбрасывал пену.
– А вот и она, парни… – заметил Билл, прищурив глаза.
– Четырнадцать минут, – доложил я.
– Скорость хода восемь узлов… – считал Мартин показания лага.
– Попробуем стартовать курсом бакштаг, – наметил Билл следующий ход на шахматной доске океана. – Поглядим, на что способна наша «Леди».
Его мозг впитывал все нужные данные.
– Что, Билл, – поджилки трясутся?..– донеслось к нам с ветром.
Голос Неда Хантера, осклабившегося в белозубой улыбке. Во время нашего маневра «Испирейшн» сблизилась с «Леди» и теперь прошла совсем рядом встречным курсом. Она великолепно смотрелась против света. «Американское копье» – так называли ее некоторые газеты.
– Удачи, Нед!.. Она понадобится тебе на этой калоше!..– отозвался Билл, махая рукой нашему сопернику.
Его улыбка уступала шириной, но не сердечностью улыбке Хантера. Рулевой «Инспирейшн» поднес ко рту рупор ладоней, однако на этот раз его слова утонули в шуме ветра и волн. Расстояние между яхтами быстро росло. Как бы то ни было, старые пираты успели принюхаться друг к другу перед началом битвы за «Старую Кружку».
Выстрел! Дым над стартовой пушкой сразу развеялся. Предварительный сигнал…
– Десять минут до старта! – крикнул я.
Мошь моего голоса возросла на несколько децибелов.
– Они поворачивают, – тут же доложил я.
В мои задачи входило следить за маневрами соперника. Билл поглядел назад, щурясь от солнечных бликов на воде.
– Идем вдоль линии бакштагом, – распорядился он. «Леди» оседлала гребень волны под ветром от стартовой линии.
– Потравить шкоты.
Мы миновали подветренный флаг.
– «Инспирейшн» прямо за кормой, идет тем же курсом, что мы, – доложил я.
– Восемь минут.
– Две минуты тридцать секунд от подветренного флага, – доложил Мартин.
– «Инспирейшн» поворачивает и уходит курсом бакштаг.
– О'кей, приготовиться к повороту оверштаг, – скомандовал Билл.
– Выбрать шкоты!..
Блоки тихо запели, когда Палле Хансен и Христиан Ингерслев принялись выбирать стаксель-шкот. Эрик, Стейн и Руалд втроем выбрали грота-шкот лебедкой, установленной на миделе.
– Приготовиться!
– Поворот! – Билл выполнил поворот оверштаг и увалился, так что мы легли на контркурс.
В двухстах метрах впереди нас Нед Хантер провел «Инспирейшн» мимо наветренного стартового флага.
– Шесть минут до старта.
– «Инспирейшн» приводится перед судейским судном, – доложил я.
Стремительно убегали секунды.
– Пять минут, – доложил я спустя полминуты; одновременно прозвучал второй выстрел с судейского судна.
На сигнальную мачту взлетел флаг, предупреждающий о пятиминутной готовности. Высоко над нами кружил вертолет телекомпании Эн-Би-Си, снимая стартовые маневры обеих двенадцатиметровок.
– «Инспирейшн» огибает судейское судно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27