Маи гордилась бы мной. Вечера зд
есь длинные, да и в дневные часы тоже надо чем-то занимать себя. Черт знает
сколько часов мне совершенно нечего делать.
Папа решил свести счеты с жизнью в мае, прямо перед экзаменами, положенны
ми в предпоследнем классе, что было не совсем честно по отношению ко мне, т
ак как я собиралась стать первой в классе. Экзамены я все-таки сдавала. Не
исключено, что я провалила их, но мне на это наплевать и, думаю, всем осталь
ным тоже. В сентябре узнаю. На похороны папы пришел весь класс, и казалось,
ребята об этом не жалели, так как с удовольствием пропустили школьные за
нятия. Ну, вы понимаете, мне было стыдно плакать перед всеми. И все же я плак
ала, правда, сначала слезы потекли у Зои, потом у Лауры. А девочка из моего к
ласса, которую зовут Фиона и с которой мы двумя словами за все время не пер
емолвились, вдруг крепко обняла меня и передала визитку от своих родител
ей, мол, они думают обо мне. Еще Фиона назвала мне номер своего мобильника
и подарила свою любимую книгу, после чего сказала, что, если мне захочется
поговорить, она всегда готова меня выслушать. Тогда ее попытка сблизитьс
я со мной во время похорон показалась мне немного неудачной, но по некото
ром размышлении Ц а теперь я только этим и занимаюсь Ц я поняла, что в то
т день никто не превзошел ее в добрых словах и поступках.
Переехав в Мет, я в ту же неделю взялась за книгу. Это была сказка о девочке,
которую никто на всей земле не мог видеть, даже родители и друзья, хотя о е
е существовании всем было известно. Она родилась невидимой. Не буду вдав
аться в по дробности, но со временем ей удалось подружиться с кем-то, кто е
е видел. Идея мне понравилась, и я подумала, что Фиона не просто так подари
ла мне эту книгу. Правда, когда я была у Зои и рассказала ей и Лауре о том, чт
о прочитала, они не пожелали вникнуть в суть и назвали Фиону дурочкой. Пож
алуй, мне стало трудно их понимать.
В первую же неделю, что мы прожили здесь, Артур привез меня на день к Зои. Вс
е путешествие заняло около часа, и за это время мы не произнесли ни одного
слова. Нет, одно слово он все-таки сказал: «Радио?» Ц а когда я кивнула, вкл
ючил канал, по которому говорят о деревенских проблемах и не пускают муз
ыку, и всю дорогу что-то бормотал себе под нос. Все лучше, чем полное молчан
ие. Проведя ночь с Зои и Лаурой Ц жалуясь на дядю Артура до самого утра, Ц
я почувствовала себя увереннее. Словно опять стала прежней. Мы пришли к в
ыводу, что он и Розалин с течением времени стали Душеспасительным дуэтом
, но я не позволю им втянуть меня в свое дурацкое существование. Это значит
, что я смогу выдержать чертову галиматью, которой меня потчевало радио. Т
ем не менее на другой день, когда я вновь села в грязный, вонючий «лендрове
р», вызвавший смех у Зои и Лауры, мне стало жалко Артура. И себя тоже.
Вернувшись в дом, который не был моим домом, на машине, которая не была мое
й машиной, поднявшись в комнату, которая не была моей комнатой, заговорив
с матерью, которая как будто не ощущала себя моей матерью, я решила остава
ться такой, какой была до смерти отца. Я решила не меняться. Наверное, я при
няла неправильное решение, но все равно это было мое решение. Для начала я
устроила скандал в машине и заявила, что хочу слушать другой канал. Артур
переключился на мою любимую станцию, но, не дослушав и одной песни, «Пусси
кэт Доллз», до конца, начал ворчать и в конце концов вновь включил свою люб
имую передачу. С обиженным видом я смотрела в окошко, ненавидя Артура и не
навидя себя. Полчаса мы слушали женщину, которая плакалась в телефон о то
м, что муж потерял работу на компьютерном заводе и не может найти другую, а
у них четверо детей мал мала меньше. Волосы закрывали мне лицо, и мне оста
валось лишь надеяться, что Артур не увидит моих слез. Жизнь бывает печаль
ной. Конечно, я знала об этом и прежде, но не хотела ничего замечать. Меня эт
о не касалось.
Не знаю, сколько времени мы собирались жить у Артура и Розалин. И спросить
было не у кого. Артур ни с кем не разговаривал, мама была по-другому, но тоже
некоммуникабельна, а Розалин не хватило бы ума ответить на такой важный
вопрос.
Моя жизнь поворачивалась ко мне неправильной стороной. Мне уже исполнил
ось шестнадцать лет, и пора было бы заняться сексом с Фиакрой. И вообще, в э
то время я должна была быть на нашей вилле в Марбейе, каждый день плавать,
есть барбекю, тусоваться в «Ангелах и Демонах» и искать парня номер два, к
оторый понравился бы мне и с которым я захотела бы спать. Если бы парень но
мер один, с которым я спала, стал моим мужем, наверное, я бы умерла. И вот я жи
ву в Богом заброшенном месте, в одном доме с тремя ненормальными родстве
нниками, с ближайшими соседями, которых я ни разу не видела, с почтой, кото
рая работает в чьей-то гостиной, с пустой школой и разрушенным замком. Пон
ятия не имею, что с собой делать.
По крайней мере, так я думала.
Пожалуй, надо начать с той минуты, как я приехала к родственникам.

Глава третья
Начало начал

В Мет, на место нашей новой жизни, нас привезла Барб
ара, лучшая мамина подруга. За весь путь мама не проронила ни слова. Ни еди
ного слова. Даже когда у нее спросили дорогу. Прежде такое даже в страшном
сне не могло привидеться. Я так испугалась, что накричала на нее прямо в ма
шине; мне очень хотелось, чтобы она ответила.
А все оттого, что Барбара заблудилась. Спутниковый навигатор в ее «БМВ Х5»
забарахлил, и нам пришлось свернуть в ближайший городок, чтобы уточнить
направление. Когда мы въехали в этот самый городок под названием Ратоат,
Барбаре пришлось рассчитывать на собственные мозги, а не на оборудовани
е спортивного автомобиля. Но стоит ему выйти из строя, и у Барбары словно о
тключается голова. После того как мы десять минут проехали по дороге, где
стояла всего тройка домов и не было ни одного указателя, я поняла, что Барб
ара занервничала. Дороги, по которой мы катили, не существовало, судя по по
казаниям навигатора. Для меня это был знак. Привыкнув ездить в некие опре
деленные места и не по невидимым дорогам, Барбара начала ошибаться, маши
нально проезжать перекрестки и, пренебрегая опасностью для жизни, менят
ь направление. Так как я навещала родственников всего несколько раз за в
сю свою жизнь, то толку от меня было мало, однако я должна была смотреть на
лево, чтобы не пропустить нужный дом, а Барбара смотрела направо. Один раз
она набросилась на меня за то, что я отвлекаюсь, а я, честное слово, не видел
а никаких ворот по крайней мере на милю вперед, так что и смотреть не было
нужды. Я ответила. Мы дошли до ручки, когда она вдруг вскрикнула, и это было
похоже на «к черту всё», потому что мы катили «по чертовым дорогам, которы
х не было в помине», так почему бы тут не быть «чертову дому без чертовых в
орот»? Услышать «к черту всё» из уст Барбары было для меня почти потрясен
ием, ведь обычно она выражала свое недовольство словом «чепуха».
Нам могла бы показать дорогу мама, но она лишь улыбалась, сидя на переднем
сиденье, и не отрывала взгляда от окна. Решив, что без моей помощи не обойт
ись, я наклонилась вперед Ц понимаю, это было неумно и неправильно, но я э
то сделала Ц и закричала ей в ухо так громко, как только сумела. От неожид
анности мама подпрыгнула на месте, закрыла ладонями уши, а когда немного
успокоилась, то принялась бить меня по голове, словно моя голова была пче
линым роем. Признаться, было очень больно. Она хватала меня за волосы, цара
палась, хлестала по щекам, и я никак не могла вырваться из ее рук. Барбара у
жасно расстроилась. Она остановила машину и попыталась удержать мамины
руки. Потом вышла из машины и стала с плачем ходить взад и вперед по обочин
е. Я тоже заплакала, и в голове у меня словно загремел набат в том самом мес
те, которым мама колотила меня о подголовник и на котором рвала волосы. Та
м, где я жила прежде, модно было носить прическу вроде стога сена, но мама п
остаралась на славу, и за несколько минут я превратилась в обитательницу
сумасшедшего дома. Мы с Барбарой довольно много времени провели на доро
ге, а мама тем временем сидела в машине, гордо подняв голову, глядя прямо п
еред собой и всем своим видом выражая нешуточную ярость.
Ц Милая, иди ко мне, Ц сказала Барбара, не скрывая слез и раскрывая мне об
ъятия.
Дважды меня просить не пришлось. Мне было необходимо почувствовать чье-
то участие. Мама же и в лучшие времена не особенно любила всякие нежности.
Поджарая, вечно голодающая, она относилась к еде так же, как к папе; она люб
ила поесть, но постоянно отказывалась от еды, потому что считала ее вредн
ой для фигуры. Мне это известно, потому что как-то раз я подслушала ее разг
овор с подружкой, когда она в два часа вернулась после «девичьего» ланча.
Мама почти никогда не обнимала меня, и думаю, ей вообще была неприятна физ
ическая близость. В ее душе не было места покою, поэтому она не могла внуши
ть покой кому-то еще. Это как добрые советы: давать их гораздо легче, чем по
лучать. Не думаю, что она никого не любила. Никогда ничего такого я не чувс
твовала. Ну ладно, может быть, и почувствовала пару раз.
Обнявшись, мы с Барбарой стояли на краю дороги и плакали, и еще она снова и
снова просила у меня прощение за то, как несправедливо судьба обошлась с
о мной. Когда же мы отправились дальше, Барбара никому не уступала дорогу,
так что все машины гудели нам, а она делала вид, будто ничего не слышит.
Поплакав, мы как будто избавились от лишнего напряжения. Знаете, это было
похоже на то, как грозовые тучи собираются и собираются, а дождя все нет и
нет, Ц так было и с нами весь путь от Киллини. А потом случился взрыв. Мы ча
стично избавились от груза свалившихся на нас бед и подготовились к тому
, что ждало нас впереди. Правда, у нас не осталось времени, потому что стоил
о нам повернуть во второй раз, и мы оказались на месте. Дом, милый дом. По пра
вую руку стояли ворота, и сразу за ними, слева, был нужный дом. Розалин и Арт
ур ждали нас у зеленой калитки, и один Бог знает, сколько времени им пришло
сь там простоять, несчастным Гензелю и Гретель. Мы опоздали не меньше, чем
на час. Если бы они даже решили не показывать, насколько они расстроены, им
бы это не удалось после того, как они увидели наши лица. Не зная, что цель бл
изка, мы не успели взять себя в руки. У нас с Барбарой были красные глаза, ма
ма сидела на переднем сиденье с выражением ярости на лице, мои волосы сва
лялись хуже обычного.
Мне не пришло в голову, насколько тот момент мог быть тяжел для Артура и Ро
залин. Я была поглощена собой и тем, как мне не хотелось оставаться у них, п
оэтому ни разу не подумала, каково им было открыть двери двум людям, с кото
рыми они практически не поддерживали никаких отношений. Наверное, им это
было невероятно тягостно, а я даже ни разу не поблагодарила их.
Барбара и я вылезли из машины. Она направилась к багажнику, чтобы достать
наши вещи и, полагаю, чтобы дать нам время поздороваться. Этого не произош
ло. Продолжая неподвижно стоять, я не сводила глаз с Артура и Розалин, кото
рые тоже не двигались с места, и мне пришло в голову, что напрасно я не посы
пала крошками дорогу от Киллини, ведь иначе мне не найти ее снова.
Розалин переводила взгляд с меня на Барбару и обратно, напоминая мангуст
у, которая пытается осмыслить все и всех сразу: спортивную машину, маму, ме
ня, Барбару. Она крепко сцепила руки на животе, но время от времени давала
им волю, позволяя себе оправить юбку, словно принимала участие в деревен
ском конкурсе красоты. Наконец мама открыла дверцу, вылезла наружу и, вст
ав на гравий, оглядела дом. Неожиданно от ее ярости не осталось и следа, и о
на улыбнулась, показывая испачканные красной помадой зубы:
Ц Артур!
Она протянула ему руку, как будто открыла дверь своего дома и пригласила
его на обед.
Втягивая в себя воздух вместе с соплями, Артур фыркнул Ц я услышала это в
первый раз и скривила губы от отвращения. Потом он сделал шаг навстречу м
аме, и она, взяв его за руки, поглядела на него, склонив набок голову и все ещ
е странно улыбаясь, словно ей неудачно сделали подтяжку. Потом мама пода
лась вперед и прижалась к нему лбом. Постояв на пару секунд дольше, чем я п
редполагала, он потрепал ее по затылку и отошел. Меня он тоже довольно бол
ьно потрепал по затылку, словно я была его любимой колли, отчего волосы у м
еня еще больше спутались, а потом отправился помогать Барбаре. Нам с мамо
й ничего не оставалось, как глядеть на Розалин, вот только мама не глядела
на нее. Закрыв глаза, она глубоко вдыхала свежий воздух и улыбалась. Несмо
тря на малоприятную встречу, у меня сложилось впечатление, что переезд п
ойдет маме на пользу.
Тогда я меньше беспокоилась о ней, чем теперь. Прошел всего месяц после по
хорон папы, и мы еще не были в состоянии говорить о нем друг с другом или с к
ем-нибудь из знакомых. Зато с нами все время пытались заговорить о нем, ск
азать что-нибудь милое и бестактное, что первым приходило в голову, словн
о люди хотели утешиться сами, а не утешить нас, и никто не обращал внимания
на мамины странности. Кто бы ни подходил к ней, она одинаково тяжело вздых
ала и время от времени произносила пару междометий. Похороны, как это ни у
жасно, похожи на некую игру. Надо помнить правила, говорить банальности и,
не дай Бог, не сорваться до конца церемонии. Надо быть учтивой, не слишком
часто улыбаться; делать печальный вид, но желательно не перестараться, ч
тобы родственникам не стало еще хуже. Надо всем своим видом демонстриров
ать оптимизм, однако не настолько, чтобы тебя обвинили в недостатке сочу
вствия или неумении совладать с реальностью. Если же вести себя по-насто
ящему искренне, то на тебя будут указывать пальцем и не оберешься пересу
дов, не говоря уж о слезах, всхлипываниях и криках.
Похоже, пора придумать «Оскаров» за поведение в реальной жизни. Лучшей А
ктрисой непременно была бы Элисон Фланаган! Чтобы пройтись по «красной д
орожке» супермаркета в прошлый понедельник, она сделала полный макияж, з
аново уложила волосы, хотя больше всего на свете ей хотелось умереть, и ши
роко улыбнулась Саре и Деирдре из Ассоциации родите лей Ц словом, вела с
ебя так, словно это не ее накануне бросил муж, оставив одну с тремя детьми.
Поднимайся на сцену, Элисон, и получай свою награду! А Лучшей Актрисой Вто
рого Плана стала бы женщина, которая заняла ее место и в тот злосчастный п
онедельник оказалась в соседнем проходе в супермаркете. Она сочла за бла
го побыстрее удалиться и даже не успела купить все нужные ингредиенты дл
я любимой лазаньи своего новоиспеченного друга. Лучшего Актера присуди
ли бы Грегори Томасу за представление, которое он устроил на похоронах с
воего отца, с которым за два года не перемолвился ни словом. А Лучшим Актер
ом Второго Плана непременно назвали бы Лео Малкахи за роль шафера на сва
дьбе своего лучшего друга Симона, взявшего в жены единственную женщину,
которую Лео любил и всегда будет любить всем сердцем. Давай, Лео, принимай
аплодисменты!
Примерно в таком роде я думала и о маме, мол, она всего лишь играет роль пра
вильной вдовы, но потом, когда ее поведение не изменилось и она как будто н
е совсем осознавала, что происходит, раздавая направо и налево одни и те ж
е междометия и вздохи, моя уверенность поколебалась. Я и теперь не знаю, на
сколько она действительно с нами, а насколько притворяется, чтобы реальн
ость ее не коснулась. Что-то надломилось в моей маме, теперь я не сомневаю
сь, сразу после смерти отца, и когда на нее перестали смотреть, когда люди
вернулись к своей обыденной жизни, этот надлом стал шириться, хотя мне ка
залось, что я единственная, кто это замечает.
Дело не в банке, который повел себя на редкость нерационально и самым оск
орбительным образом выставил нас на улицу. Его служащие успели вручить о
тцу уведомление о дате изымания собственности, однако, не попрощавшись с
нами, он также не поставил нас в известность, что это было второе уведомле
ние. И хотя нам позволили остаться в доме дольше, чем мы предполагали, всет
аки уехать пришлось. Примерно с неделю мы прожили у Барбары, на территори
и ее филиппинской няньки. Но потом нам пришлось оставить дом маминой под
руги, так как все семейство собралось ехать на лето в Сен-Тропе, где у Барб
ары с мужем был свой дом, и она побоялась, как бы мы не стащили ее столовое с
еребро.
Несмотря на то что я сказала, мол, не беспокоилась за маму, когда мы подъех
али к дому у ворот, это вовсе не значит, будто я в самом деле совсем ничего н
е замечала. Я и прежде предполагала, что маме надо показаться врачу, а тепе
рь я совершенно уверена, что ей надо пройти обследование в одном из тех ме
ст, где люди весь день носят белые халаты с завязками сзади и раскачивают
ся взад-вперед, взад-вперед в коридорах.
1 2 3 4 5 6