Однако на фоне воспоминаний о его поцелуе все ее доводы моментально меркли.
Уже давно Ханна не испытывала такого жгучего, всепоглощающего желания. Она никогда не занимала много места в сердце Эдварда даже в их лучшие времена, но поцелуи и ласки Алекса возродили в ее памяти исполненные бурных страстей романтические фантазии, в которые она верила, пока не столкнулась в замужестве с жестокой действительностью.
Несмотря на твердое намерение положить конец своим отношениям с Алексом, Ханна одевалась с большой тщательностью. Перемерив несколько нарядов, она остановила выбор на легком салатном платье, которое подчеркивало ее тонкую талию и придавало ее глазам невероятно яркий зеленый оттенок.
– Ого! Дня простых соседских посиделок вы что-то больно вырядились! – высказалась Эдна при виде вошедшей гостиную Ханны.
– Вовсе я не вырядилась, – начала оправдываться Ханна. Ее пальцы нервно теребили подол платья.
– Я чую неприятности… ох, помяните мои слова, неприятности… – мрачно предрекла Эдна.
– А может, твой нос учуял совсем не неприятности, а запах противоартритной мази?.. – ядовито осведомилась Ханна, не желая оставаться в долгу. – Что-то в последнее время тебя так мучают артриты, что ты взяла привычку ездить в бакалейную лавку на машине Джейкоба.
– У меня и вправду ноет нога, – принялась обороняться Эдна, но румянец выдал ее с головой. – Еще раз предупреждаю: с этим Александером Доналдсоном держите ухо востро. Мне вовсе не хочется снова видеть вас несчастной.
Ханна чмокнула старушку в морщинистый лоб.
– Пожалуйста, не переживай. Я буду полностью контролировать ситуацию. – Она посмотрела на часы и спохватилась: – Мне пора идти.
– Разве Джейкоб не заедет за вами?
Ханна покачала головой.
– Я предупредила Алекса, что приду пешком. Сейчас стоят такие дивные вечера, что грех не прогуляться.
Эдна проводила ее до двери.
– Ступайте, но будьте осторожны. Желаю приятного аппетита и надеюсь, что ужин пройдет отменно… только, упаси вас Бог, стать на нем десертом! – наказала Эдна, вызвав взрыв хохота у своей хозяйки.
* * *
Ханна чувствовала себя абсолютно спокойной, когда Алекс собственноручно открыл ей дверь. Но он был так великолепен в белоснежной рубашке с серой ленточкой и темно-серых слаксах, что ее решительный настрой заметно пошатнулся.
– Проходите, – пригласил Алекс и окинул ее с головы до пят восхищенным взглядом. – Вы просто неотразимы, – не преминул заметить он и повел ее в гостиную.
Ханна обнаружила, что Алекс предусмотрительно позаботился об интимной атмосфере – рассеянный свет нескольких свечей создавал в комнате мягкий полумрак, а приглушенное звучание музыки дополняло впечатление. Алекс предложил ей сесть, потом открыл створки бара.
– Выпьете?
Она кивнула.
– Бокал вина, пожалуйста. – Ханне было безразлично, что пить. Главное – занять чем-нибудь руки, унять их беспокойную дрожь. Рассеянный свет и тихая музыка придавали обстановке интимность, но Ханна не собиралась ловиться на такие штучки.
Алекс подал ей бокал красного вина, и она пробормотала слова благодарности. Потом он сел рядом с ней на диван.
– Надеюсь, вы пошли на поправку, – промолвила она.
Алекс улыбнулся.
– Положа руку на сердце, отвечу: ваша Эдна сотворила чудо. Не знаю, какими снадобьями она меня напичкала, но они помогли. История с ядовитым плющом осталась в прошлом.
– Я рада за вас. – Ханна глотнула вина.
Взгляд темных глаз Алекса прожигал ее. – Надеюсь, ваша поездка в город прошла удачно.
– Замечательно. Кажется, мы почти справились со стариной Максом Уайлдингом. – Он внимательно посмотрел на Ханну, но слов похвалы не услышал.
Вместо этого Ханна равнодушно повела плечами.
– Поздравляю… если, конечно, вы именно этого добивались.
Столь сдержанный отклик поставил Алекса в тупик: он неожиданно понял, что запутался в собственных стремлениях. В самом деле, чего он добивался?.. Вчера, когда его адвокат обсуждал с ним условия будущей сделки, Алекс поймал себя на том, что витает далеко-далеко в облаках. Зачем ему покупать очередную компанию, когда он и так пашет за четверых, чтобы только удержаться на плаву?
Он испугался своих мыслей. Они были совершенно чужды всему, во что Алекс свято верил. Тогда он решительно спустился с небес и с новой энергией ударился в переговоры.
– Именно этого я и добивался, – сказал Алекс резче, чем намеревался, но вовремя смягчил резкость высказывания искренне теплой улыбкой. – Теперь ваша очередь рассказывать, чем вы занимались последние несколько дней. Вам удалось добиться прогресса с той девочкой, чья мать погибла под колесами автомобиля?
Ханна покачала головой с такой печатью грусти на лице, что Алекс мгновенно проникся к ней сочувствием.
– С каждым днем она все больше и больше раскрывается. У нее уже не такой отсутствующий взгляд, но девочка продолжает молчать. – Ханна тяжело вздохнула. – Мне никак не удается подобрать ключик к бедняжке. – Она вздрогнула, когда смуглые пальцы Алекса переплелись в дружеском пожатии с ее собственными.
– Должно быть, мучительно сознавать, что от победы над болезнью ребенка вас отделяет всего шаг, а вы никак не можете пройти его. – Теперь не только рука Алекса согревала ее, его глаза тоже лучились теплом и сочувствием. Прежде Ханне никогда не доводилось опираться на чье-либо твердое плечо, но Алекс совершенно определенно предлагал ей поддержку, и ее затопила волна благодарности. Такой бесценный подарок наполовину сокрушил разделяющие их барьеры, и в глазах Ханны засветилось доверие.
Проникшись небывалым расположением к Алексу, она прошла вслед за ним в столовую, где их ждал приготовленный Джейкобом ужин.
Ханна не заметила, что в столовой тоже царит мягкий интимный полумрак. Ее внимание было целиком поглощено Алексом и произошедшей в нем переменой: впервые он вел себя так открыто и искренне.
За столом потекла непринужденная и легкая беседа. Алекс развлекал ее смешными историями из своей деловой жизни. Ханну очаровало его чувство юмора, которое зажигало в его глазах золотистые огоньки и смягчало суровость его черт. К тому времени, как они вернулись в гостиную и сели с бокалами вечернего бренди, Ханна совершенно расслабилась и успокоилась.
Заметив в дальнем углу комнаты пианино, она подошла к нему и спросила:
– Вы умеете играть?
– Нет, в нашем семействе музыкой увлекалась мама. – На мгновение Ханне показалось, что тема неприятна Алексу, и он собирается сменить ее. Однако Алекс промолчал, хотя лицо его помрачнело, а глаза затуманились грустью. Он откашлялся. – После ужина мама любила присесть за пианино и поиграть. Она говорила, что еда питает желудок, а музыка – душу. – Он помолчал и произнес неожиданно тихо и изумленно: – А ведь я напрочь позабыл об этом.
– Вы были очень близки с матерью, – промолвила Ханна. У нее были основания говорить так уверенно: перед глазами постоянно стояла пляжная фотография Алекса с матерью.
Его отрешенный взгляд устремился куда-то вдаль.
– Иногда мне кажется, что, с маминой смертью я потерял не только единственного друга, но и все хорошее, что было в моей жизни. – Внезапно Алекс расхохотался резким, исполненным горечи смехом и провел рукой по волосам. Быстрота жеста красноречивее слов говорила об испытываемой им боли. – Господи, я становлюсь до ужаса сентиментален!
Ханна поставила бокал с бренди на крышку пианино и подошла к Алексу. Она нежно погладила его щеку и заглянула ему в глаза. Алекс тщетно пытался скрыть охватившие его чувства.
– Алекс, не нужно стесняться своей боли.
Он попытался возразить, но из-за застрявшего в горле комка не сумел вымолвить ни слова. Алекс давно упрятал воспоминания о матери за гранитную оболочку, которой обросло его сердце, и не позволял им выплеснуться наружу. Но под влиянием Ханны в его памяти вновь возродился далекий-далекий образ матери, ушедшей из жизни много лет назад.
Волны воспоминаний заполонили его, и Алекс на долгое мгновение неподвижно застыл на месте. Он разрешил печали поглотить все его существо, и в ту самую секунду, когда с ужасом понял, что вот-вот совершит непростительный поступок и окончательно потеряет контроль над собой, Ханна подошла к нему и крепко обняла.
Он чувствовал теплое женское тело, и это тепло согревало холод его грусти и побеждало болезненные воспоминания.
– Ханна… – опалил ее ухо горячий стон, и когда их глаза встретились, Алекс прочитал в расширенных зрачках Ханны нечто, совсем не похожее на предыдущие послания. – Ханна… – повторил он ее имя, и глаза Ханны загорелись ответным темным пламенем. Ее бессознательная реакция разожгла тлеющие под слоем пепла угли величиной в несколько дней разлуки, и огонь страсти разгорелся с новой силой.
Их губы соприкоснулись – сначала робко, словно порхающие у щеки ресницы, потом слились в жарком поцелуе. Пальцы Алекса погрузились в копну коротких шелковистых локонов Ханны, а его другая рука с силой притиснула ее к своему мускулистому телу.
Ханна поплыла и растворилась в огне его глаз, жаре его поцелуев. Ее запреты и неуверенность растаяли без остатка, и она с изумлением обнаружила, что бурно реагирует на его прикосновения и с наслаждением внимает изголодавшемуся голосу плоти, которым кричала каждая клеточка его тела.
Губы Алекса пробудили в глубинах ее тела жаркое томление, о существовании которого Ханна даже не подозревала. Она прижалась к Алексу, упиваясь твердостью его тела, которое обещало заполонить ее чувственным теплом. Она слышала частое биение его сердца, и ее собственное вторило примитивным барабанным стуком.
Алекс неожиданно отстранился, и из груди Ханны вырвался вздох разочарования. Она вдруг поняла, что приняла за грохот барабана стук в запертую дверь гостиной.
– Сэр, вас просят к телефону, – послышался из-за двери голос Джейкоба.
– Пусть оставят сообщение! – ответил Алекс слегка дрожащим от нетерпения голосом.
– Сэр, звонит мистер Макс Уайлдинг.
После секундного колебания Алекс выдавил извиняющуюся улыбку.
– Ханна, это займет всего минуту. – С этими словами он скрылся за дверью.
Ханна осталась одна.
Она тупо уставилась в закрытую дверь, пораженная не только продолжающими пронзать ее тело токами желания, но и легкостью, с которой Алекс бросил ее и поспешил к проклятому телефону.
Она дотронулась до своих губ. Их припухшие ноющие кромки были единственным напоминанием о поцелуях, на которые они отвечали еще мгновение назад. О поцелуях, которые ровным счетом ничего не значили… если их с такой легкостью прервал деловой телефонный звонок. Алекс поступил в лучших традициях мужчины-Овна – решил, что достаточно вскружил ей голову, и переключился на покорение другой цели.
Алекс ушел не раздумывая, не допуская и мысли, что она может обидеться на такого сногсшибательного мужчину, каким он себя воображал. Будучи женщиной-Раком, Ханна была способна только на сильные и глубокие чувства и сейчас проклинала себя за то, что подпустила к себе очередного Овна, который привык оставлять за собой шлейф растоптанных сердец и оскорбленных самолюбий.
Какой идиоткой нужно было быть, чтобы соблазниться мимолетным проявлением слабости Алекса! Опять она поддалась старой привычке, опять повторила глупую ошибку прошлого… И Ханна поклялась, что с этой секунды выходит из игры без правил, в которую втянул ее Алекс.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
– Прости, Ханна. Пришлось задержаться дольше, чем… – принялся извиняться Алекс с порога гостиной, потом понял, что разговаривает с пустотой, и остановился посреди комнаты. – Ханна? – Сзади послышались шаги Джейкоба, и Алекс повернулся к нему.
– Сэр, мисс Мартиноф ушла домой, – объявил старик. – Она оставила для вас сообщение.
– Какое?
– Она попросила передать вам одно-единственное слово… «приоритеты».
Алекс остолбенело уставился на Джейкоба.
– И все?
– Да, – Джейкоб важно кивнул.
– Спасибо, иди, – Алекс впал в состояние крайнего разочарования.
Когда Джейкоб ушел, он начал беспокойно расхаживать взад-вперед по толстому ковру гостиной. Просто не верится, что Ханна смогла уйти! Пятнадцать минут – он отсутствовал всего пятнадцать минут, не больше! В конце концов, на что она рассчитывала? Что он не подойдет к телефону? Что в ее обществе позабудет обо всем на свете?
– Скатертью дорожка! – пробурчал Алекс сквозь зубы. Он промаршировал к магнитофону и вырубил плавно текущую по воздуху романтическую мелодию. Потом включил свет, разогнав по углам последние остатки интимного полумрака и возвращая комнату в жесткую действительность.
Эта женщина какая-то ненормальная! Ее запросы чересчур высоки и невыполнимы. Прежде всего, он – бизнесмен. Тут Алекс нахмурился. Или, прежде всего, он – мужчина?..
– Черт! – рявкнул Алекс. Сумасшествие Ханны оказалось заразным. По ее милости, он потерял четкие представления о том, кто он и какое место занимают в его жизни вещи, которые он привык считать главенствующими. Ханна оказала на него пагубное влияние, поэтому впредь лучше держаться от нее подальше.
Алекс подошел к пианино и заметил стоящий на полированной поверхности недопитый бокал с бренди. Он взял его в руки и повертел перед глазами. На граненом ободке бокала остался бледно-розовый отпечаток ее помады. В памяти Алекса моментально возродилось воспоминание о вкусе ее губ, слегка подкрашенных розовым блеском, и сладости поцелуев, которыми они обменивались, пока их не прервал стук Джейкоба. Те поцелуи были насыщены настоящей страстью – страстью, которую он разглядел за внешней холодностью Ханны, которая кипела и переливалась внутри ее цветными огнями.
Приоритеты… Послание длиной в единственное слово красноречиво рассказывало о сущности Ханны. Первое впечатление Алекса о ней полностью подтвердилось. Из нее получится ужасная корпоративная жена.
Тогда почему его так непреодолимо тянет отправиться к Ханне и попытаться снова наладить с ней отношения? Не потому ли, что он задался целью завоевать Ханну и не собирался отступать на полпути? Была ли она вызовом, который Алекс просто не мог не принять? Или его тянуло к ней потому, что она помогла ему вспомнить о существовании, помимо материального мира, мира духовного, о неких неосязаемых вещах, которые необходимы для нравственного роста и душевного здоровья человека?
Ханна отправила его в познавательное путешествие по просторам собственной личности, а потом неожиданно покинула его. Простым объяснением, почему она растворилась в чернильной темноте ночи и оставила ему на прощание какое-то коротенькое сообщение, Ханне не отделаться.
– Джейкоб! – крикнул Алекс и встал с дивана. Решение было принято.
Слуга моментально явился на зов.
– Сэр?
– Я отправляюсь к Ханне.
Старик кивнул:
– Я приготовлю машину.
– Не надо, я прогуляюсь пешком.
– Пешком? – Брови Джейкоба удивленно приподнялись.
– Да, мне необходимо время, чтобы подумать и найти разумное объяснение, почему я вообще трачу свое драгоценное время на мисс Ханну Мартиноф.
– Хорошо, сэр, – промолвил Джейкоб, и на какое-то мгновение Алексу показалось, что на губах старика заиграла легкая усмешка. Он не стал придавать этому значения, быстро сбежал по ступенькам крыльца и решительным шагом направился к дому Ханны.
Ночь выдалась на редкость темная. Парившая высоко в небесах луна лишь изредка проглядывала сквозь густые свинцовые тучи, словно застенчивый ребенок, прячущийся в складках материнской юбки.
– Черт! – выругался Алекс, споткнувшись об увесистый булыжник и чуть было не полетев на землю. Его окружала такая непроглядная темнота, что было невозможно ничего увидеть дальше вытянутой руки. Услышав слева шорох в высокой траве, Алекс вздрогнул. Наверное, какой-нибудь ночной зверек вышел на поиски пропитания. Алекс, не желающий новых встреч с обитателями ночи, ускорил шаг.
Взобравшись на насыпь, он остановился. Впереди темнели силуэты построек. Дом Ханны выделялся черным пятном на фоне более светлого ночного неба. Все огни в нем были погашены; дом выглядел мрачным и заброшенным. Должно быть, Ханна и Эдна уже легли спать.
При мысли о престарелой матроне Алекс нахмурился. Он собирался поговорить с Ханной наедине, и уж никак не в присутствии Эдны. Придирчивая старуха не скрывала своего неприязненного отношения к Алексу, и он не хотел, чтобы ее мнение каким-либо образом повлияло на Ханну.
Алекс осторожно подкрался к погруженному в темноту дому. Может, стоит пробраться в окно Ханниной спальни?.. Тогда они смогут поговорить без свидетелей. Гениальная задумка!
Он обошел дом кругом, гадая, которое из окон ведет к Ханне. Створки одного окна были наглухо закрыты, а тяжелые портьеры плотно задернуты. Другое окно было приоткрыто. Порывы прохладного ночного ветерка мягко колебали прозрачные цветастые занавески.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18