Да, не видать ему приза от Макса. Потому что он не станет спать с Эммелиной Прайс. Может, ему нужна помощь психиатра, но все, что она только что сказала, не имело для него смысла. Заниматься любовью с женщиной нельзя лишь потому, что испытываешь физическое желание. Это было бы слишком современно даже для Джеффа Уэстона. «Когда же это мы поменялись местами?» – спросил он себя. Ведь это, без сомнения, произошло, а он и не заметил.
Эммелина прикрывалась кимоно как щитом, но глаза не опустила. Джефф жадно любовался ее красотой, зная, что утром будет ненавидеть себя за свое поведение.
– Прошу прощения, мисс Прайс, – проговорил он наконец, – но я не работаю по вызовам. Даже по вашим. У меня появилось чувство, что меня используют. – Он был уверен, что заметил в ее глазах ужас и в то же время облегчение.
Эммелина только что сделала Джеффа Уэстона ответственным человеком. Пусть на одну ночь.
***
– Бетси, привет, как ты? Это Эммелина Прайс.
Эммелина стояла у окна, прижимая к уху трубку радиотелефона. Будильник у кровати показывал уже восемь часов, когда она проснулась, но так долго она заспалась лишь из-за того, что бодрствовала почти всю ночь.
– Эммелина? Это ты, дорогая? Я все спрашивала себя, что с тобой случилось.
Бетси Росс Маккалум была одним из членов группы инвесторов, которую организовала Эммелина. Бетси любезно согласилась поухаживать за птицами мисс Прайс и следить за ее почтой, пока та в отъезде.
– Со мной все в порядке, спасибо, – ответила Эммелина. – Я все еще в Калифорнии, но скорее всего уже сегодня вернусь домой, если будет подходящий рейс.
О своем решении Эммелина не сказала даже Спайку. Можно было предположить, что оно не обрадует ее воспитанника, но она не могла оставаться тут дольше, особенно после того, что произошло минувшей ночью. Ей надо уехать домой, чтобы попытаться прийти в себя.
– Ты хочешь вернуться сюда? – Бетси явно была шокирована ее словами, и Эммелине стало не по себе.
– Я не хотела удивить тебя неожиданным появлением, – объяснила Эммелина.
– Боюсь, это ты будешь удивлена, – заметила Бетси.
– Что ты хочешь этим сказать? – От нехорошего предчувствия у Эммелины перехватило дыхание.
– Тебе некуда возвращаться, дорогая. Они разрушили твой дом.
Объятая ужасом, Эммелина тяжело опустилась на стул.
– О чем ты говоришь, Бетси? – спросила она. – Какой дом?
– Да твой же, викторианский, – объяснила Бетси, – его нет. Я думала, ты знаешь. Вот уже несколько дней я пыталась дозвониться тебе, даже сообщения по пейджеру отправляла по номеру, который ты мне дала. Никто не отвечал.
Она давала Бетси номер пейджера, принадлежавшего Джеффу. Он даже не заикнулся о пришедших сообщениях, и только теперь Эммелина поняла, чем вызваны его недавние поспешные отлучки.
– Так ты ничего не знала, Эммелина?
Мисс Прайс схватилась за трубку двумя руками, но та все равно дрожала. Господи, ее, должно быть, свалит какая-нибудь болезнь, ее колотило как в лихорадке. Но мозг продолжал работать, он просто не мог остановиться.
Она немедленно поедет домой. Не важно, что сказала ей Бетси, – она должна все увидеть своими глазами. Увидеть нечто невероятное, ужасное. Ей некогда говорить со Спайком, некогда говорить вообще с кем бы то ни было. Спайк отлично проведет время в компании Гретхен, а Эммелина полетит домой первым же рейсом.
Бетси все еще что-то говорила ей, но мисс Прайс повесила трубку. Ее дом не могли снести! Этого не может быть!
Глава 9
– Вон туда, к ограждению, – сказала Эммелина водителю такси. Она еще успела поблагодарить его, когда машина останавливалась у оранжевых заградительных знаков, но потом, выглянув в окно, потеряла дар речи. Ее дом находился совсем рядом с дорогой, но теперь за забором ничего не было. Вообще ничего, словно там всегда была пустошь.
Правда, кое-где она увидела обломки фундамента и какие-то столбы, которые торчали из земли, как высохшие деревья. А вся земля была усыпана мусором.
И ее дом… Он исчез…
Грудную клетку Эммелины словно сдавило, у нее было такое чувство, что ее тоже разрушили. Как будто она ступила на палубу тонущего корабля.
Если она тут останется, боль снова и снова будет терзать ее. Но она не могла уехать. Ей было некуда ехать. Ее жизнь превратили в груду мусора, и она должна убедиться в том, что ничего не осталось. Попросив водителя подождать и не получив ответа, Эммелина вышла из такси. К собственному удивлению, ноги держали ее.
Бригада рабочих убирала мусор. За их голосами Эммелине послышался голос ее бабушки, которая звала восьмилетнюю Эмму домой, чтобы та не вымокла под дождем. Она так и чувствовала запах печенья с корицей и слышала классическую музыку, которую в это время всегда включали по радио. Видела темные волосы бабушки, в которых светились седые пряди, видела ее добрую улыбку, чувствовала, как ее щека прижимается к ее лицу.
– Как он мог это сделать? – прошептала мисс Прайс.
Ее дом был больше чем рай – это было хранилище всех ее воспоминаний, ее семейных реликвий. Без ее дома драгоценные воспоминания померкнут и будут утеряны навеки. Она потеряла даже фотографии и семейные альбомы.
Наверное, шок защитил Эммелину, иначе ей бы не пережить этого. Женщина побрела вперед по обломкам, не в силах даже определить, где именно стоял ее дом. Все было разрушено, все исчезло – ее викторианские сокровища, ее антиквариат, фарфор. А птицы? Куда делись птицы?
Эммелина повернулась, силясь справиться с горем. Слезы ручьем потекли у нее по щекам, она пыталась найти хоть какой-то смысл в случившемся. Но разум отказывался повиноваться ей. Как она смогла бы все объяснить своей бабушке?
Найдя обломок бордюрного камня, Эммелина присела на него; мимо прошла группа рабочих. Она вспоминала свое прошлое, свою безнадежно больную, безумную мать, которая превратила ее жизнь в кошмар.
Эммелина ничего не знала о своем отце. Вероятно, она так ничего и не узнает о нем, кроме того, что этот незнакомец однажды вошел в разлаженный мир ее матери, а потом превратился в одно из тех чудовищ, от которых она пряталась.
Эммелина появилась на свет, когда ее мать убегала от одного из своих воображаемых преследователей, которых не могло засечь даже Федеральное бюро расследований. Девочке было шесть лет, когда нанятый ее бабушкой сыщик наконец-то нашел двух беглянок. К этому времени опухоль в мозге ее матери разрослась настолько, что операцию делать было уже поздно. Она умерла быстро и без страданий, и смерть помогла ей обрести мир, которого она так и не познала в жизни.
Возвращаясь к такси, Эммелина с головы до ног покрылась пьшью и даже не замечала, что ее ноги оставляют следы на толстом слое сухой земли. Таксист, разумеется, спросил, куда ехать, однако Эммелина не могла дать ему хоть сколько-нибудь вразумительный ответ.
– Просто повозите меня немного, – попросила она.
Они поехали по небольшой улочке, на которой она училась кататься на велосипеде, потом сделали пару поворотов и оказались около школы, в которой Эммелина делала большие успехи по английскому и так и не научилась по-настоящему играть в баскетбол. Сбоку от дороги, чуть впереди, раскинулись холмы, до которых градостроители еще не добрались. «Собственность Уэстона», – с горечью подумала мисс Прайс. Водитель уже хотел было свернуть в сторону, как вдруг Эммелина выпрямилась и закричала:
– Нет! Не сворачивайте! Езжайте вперед! – Прямо перед ними в ивовой роще прятался дом, которого Эммелина не видела раньше. Нет, это невозможно. Темно-зеленые жалюзи казались удивительно знакомыми, но дома-то здесь прежде не было. Не было! – Остановите машину! – взмолилась она, дрожащими руками вынимая деньги из кошелька. – Пожалуйста!
Шофер остановился, но недостаточно быстро для Эммелины. Забыв о викторианских манерах, она распахнула дверцу такси, задрала подол своей узкой длинной юбки и стала карабкаться вверх по зеленому склону холма. Это было невероятно. Кто-то построил здесь дом в точности как ее родное жилище. Правда, в некоторых местах серая краска заменила зеленую да позолоченная отделка была другого оттенка, но в остальном сходство было полное.
Фундамент дома поддерживался опорами, что и заставило Эммелину принять этот дом за новый, но ступеньки крыльца издавали такой привычный скрип, да и экранная дверь, заслонявшая дверной проем, показалась ей знакомой. Поднявшись на крыльцо, она подошла к открытой двери и заглянула внутрь, но ничего не увидела из-за темноты, царившей в доме. И вдруг Эммелина остановилась как вкопанная: на глаза ей попался керамический ящик для газет. На нем в окружении нарисованных цветов выделялась надпись: «Добродетель согреет меня, пусть даже и одними отрепьями». Эммелина постучала по гвоздям, которыми ящик был прибит к двери. А это что еще за шум? Напоминает… птичье пение. В доме пели птицы!
А потом до нее донесся голос, услышав который, Эммелина в ужасе съежилась:
– Добро пожаловать домой, мисс Прайс! – Голос, который не узнать было невозможно, звал ее откуда-то из глубин дома.
Эммелина оторопело попятилась назад. Скорее всего она свалилась бы со ступенек, если бы появившийся невесть откуда Джефф Уэстон не отворил экранную дверь и не поддержал ее.
– Извини, я не ждал тебя так рано, – проговорил он, засовывая полы своей белой рубашки в джинсы. Затем, сняв с плеча махровое кухонное полотенце, Джефф жестом пригласил Эммелину войти. – У меня нет холодного шампанского.
Эммелина нетвердым шагом прошла в прихожую и прислонилась к стене – ноги не держали ее. Здесь все было таким же, как при ней.
– Что… это? – прошептала она пересохшими губами. – Что ты сделал?
– Перевез твой дом в более удобное местечко, – небрежно бросил Уэстон.
– Перевез?.. – переспросила женщина.
– Ну да, подцепил его с помощью вертолета «чинук» и перевез. Надо сказать, замечательные это вертолеты. С их помощью можно хоть отель перенести.
С уст Эммелины сорвался крик, она пыталась сдержать закипавшее в ней негодование.
– Ты перевез мой дом? – вскричала мисс Прайс. – Как ты мог?! Я была в ужасном состоянии! Я подумала, что ты велел этим неповоротливым рабочим снести его!
– Рабочим? – Похоже, Джефф смутился. – Так ты была на прежнем месте? Что ты там делала?
– Я поговорила по телефону с Бетси – той леди, которая согласилась присмотреть за домом без меня, – ответила Эммелина. – И она сообщила мне, что на месте дома ничего не осталось. Стоит ли говорить, что я вылетела первым же рейсом.
– Господи! Прости меня, пожалуйста. Ты не должна была это видеть, – с сожалением вымолвил Уэстон. – Во всяком случае, не в таком виде. Я прилетел рано утром, чтобы убедиться в том, что дом готов к встрече с тобой, и совсем недавно отправил за тобой самолет. Я же готовил тебе сюрприз. – Джефф вынул из кармана открытку и протянул ее Эммелине. – Я отдал распоряжение, чтобы все здесь было как на этой карточке. Что скажешь?
Эммелина Прайс смотрела на дом, окруженный ивами. Ее бабушка сфотографировала дом и заказала открытки с этой фотографией. Бабушка говорила как-то, что недолго жила в этом доме. А потом выяснилось, что ее нанимательнице и подруге, миссис Уэстон, была ненавистна даже мысль о том, что ее собственный викторианский дом так много лет пустует. Может, бабушка сама решила переехать в другой дом, но не догадалась, какие юридические последствия это может иметь.
Эммелина вспомнила, что девочкой часто любовалась на открытку, представляя себе, как здорово было бы играть среди ив. Того дома теперь не стало, но этот был точно таким же, и даже ивы были настоящими. Да, они были великолепны. И росли прямо возле дверей.
Эммелина не знала, как справиться с нахлынувшими на нее чувствами.
– Ты не должен был делать этого, не сказав мне ни слова, – прошептала она, закрывая изображение на открытке рукой. Ее голос был едва слышен.
– Ну да, ну да, – закивал Уэстон. – Знаю, что должен был сказать тебе. Но если бы я сделал это, ты… поехала бы со мной в Калифорнию?
Эммелина отрицательно закачала головой, и улыбка на его лице исчезла.
– Послушай, – проникновенно обратился к ней Джефф. – Что бы ты там ни думала, это не было чисто деловым предложением. Мне хотелось, чтобы ты поняла, что у тебя есть выбор, есть не только прошлое, но и будущее.
Эммелина чувствовала, что еще немного – и она потеряет самообладание.
– Ты не должен был подвергать меня подобному испытанию, – пролепетала она. – Я могла бы подать на тебя в суд и… потребовать возмещения морального ущерба.
– Давай все-таки обойдемся без суда, – ласково проговорил Джефф Уэстон. – И немедленно все обсудим. Скажи мне только, что ты хочешь, и ты это получишь.
Ответом ему была высокомерная усмешка.
– Вам не откупиться от меня, мистер Уэстон, – заявила мисс Прайс, – ничего из этого не выйдет.
– Я и не собираюсь, Эммелина, – терпеливо ответил Уэстон. – Меньше всего мне хочется откупаться от тебя.
Нотки, зазвучавшие в его голосе, поразили Эммелину. В его глазах запылала страсть, страстью были полны и его слова. Это смутило Эммелину больше всех речей, вместе взятых. Прошлой ночью он отказался от нее, а теперь говорит ей такие странные вещи – нежные и чувственные, да и вообще производит впечатление человека, к ней неравнодушного. Но даже если Джефф и был искренен, она не поддастся на его уговоры. Он наверняка будет потом груб с ней и наделает ужасных вещей.
– Прекрати, – попросила она.
– Что, по-твоему, я должен прекратить?
– Не будь со мной нежным и чувственным, – пояснила Эммелина. – Это не в твоем духе. – Она отвернулась, чтобы не видеть его проницательных зеленых глаз, однако, даже не глядя на него, она почувствовала, что Джефф улыбается. Его улыбка согревала ей спину и шею.
– Может, все дело в том, как ты влияешь на меня… – хрипло проговорил Уэстон.
Дав ему откашляться, Эммелина направилась в большой зал, в свой бутик. Там ничего не изменилось, даже резные шкатулочки для сладостей в форме туфелек стояли на своих местах.
– У тебя по-прежнему есть дом и магазин, – заметил Джефф, вошедший в зал вслед за ней. – И плюс ко всему – деньги за дом твоей бабушки, который должен был перейти к тебе. Этой суммы с лихвой хватит на то, чтобы оплатить обучение Спайка в колледже.
– Одного дома было бы более чем достаточно, – заявила Эммелина, – а за обучение Спайка я могу заплатить и сама. И себя при этом содержать, так что благодарю покорно.
– Ничуть не сомневаюсь в том, что финансовых затруднений ты не испытываешь, – кивнул Уэстон. – С меня было достаточно истории с фиаско «Уизард текнолоджиз». Но ведь деньги – это еще не все. Деньги не дают счастья, или ты с этим не согласна?
– Я вполне счастлива, – вымолвила Эммелина, раздумывая о том, как бы ей улизнуть от своего собеседника. Его горячее дыхание обжигало ей шею.
– Что-то по тебе этого не скажешь, – заметил Джефф.
– Господи, да я же была уверена в том, что ты разрушил мой дом!
– Но я этого не сделал, а ты счастливее не стала, – проговорил Уэстон.
– Я счастлива! – вскричала Эммелина. – Счастлива!
– Так продемонстрируй же мне наконец, насколько именно ты счастлива, – подначивал ее Джефф. – Давай же, смелее! – Он прикоснулся к ее руке, и Эммелина дернулась в сторону.
– Если бы вас действительно интересовало, счастлива я или нет, вы оставили бы меня в покое, мистер Уэстон, – сказала она. – Вы достигли своей цели: ни я, ни мой дом больше вам не мешают.
– Неужто ты и вправду хочешь, чтобы я сейчас ушел? – поинтересовался Уэстон. – Или ты хочешь, чтобы я ушел от тебя, так же как хотела вчера?
– Я должна была позволить тебе уйти!
– Нет, – отрицательно покачал головой Джефф Уэстон. – Ты хотела мужчину, и в тебе оказалось достаточно женского начала, чтобы признаться в этом.
Это было уже слишком! Эммелина Прайс резко повернулась к Джеффу, не веря своим ушам.
– А вы, сэр… Вы думали только о том, чтобы унизить меня! – возмущенно проговорила она.
– Во-первых, я не унижал тебя, а во-вторых, я был сущим идиотом, – сказал Уэстон. – К тому же мне казалось, что я защищаю тебя.
– Так защитите меня еще раз! – Ее голос дрогнул, глаза Джеффа вспыхнули. Еще мгновение – и между ними пролетит искра.
Уэстон оценивающе посмотрел на свою собеседницу, словно хотел определить, насколько сильным будет назревающий ураган.
– Ты делаешь ошибку, – промолвил он, тряхнув головой, от чего прядь бронзовых волос упала ему на лицо, – потому что не знаешь, когда подхватишь лихорадку и тебе понадобится аспирин.
– Я уже вылечилась, так что спасибо. – «Скорее умру, чем улыбнусь», – подумала Эммелина.
– Ну хорошо, я уйду, – Уэстон взял свой пиджак, лежавший на спинке кушетки, – но сперва я должен кое-что тебе сказать, и коли уж я согласился свалять дурака, то постараюсь изложить свои мысли как можно правильнее.
– Насколько я понимаю, ты уже… – Эммелина осеклась, пораженная выражением его глаз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10
Эммелина прикрывалась кимоно как щитом, но глаза не опустила. Джефф жадно любовался ее красотой, зная, что утром будет ненавидеть себя за свое поведение.
– Прошу прощения, мисс Прайс, – проговорил он наконец, – но я не работаю по вызовам. Даже по вашим. У меня появилось чувство, что меня используют. – Он был уверен, что заметил в ее глазах ужас и в то же время облегчение.
Эммелина только что сделала Джеффа Уэстона ответственным человеком. Пусть на одну ночь.
***
– Бетси, привет, как ты? Это Эммелина Прайс.
Эммелина стояла у окна, прижимая к уху трубку радиотелефона. Будильник у кровати показывал уже восемь часов, когда она проснулась, но так долго она заспалась лишь из-за того, что бодрствовала почти всю ночь.
– Эммелина? Это ты, дорогая? Я все спрашивала себя, что с тобой случилось.
Бетси Росс Маккалум была одним из членов группы инвесторов, которую организовала Эммелина. Бетси любезно согласилась поухаживать за птицами мисс Прайс и следить за ее почтой, пока та в отъезде.
– Со мной все в порядке, спасибо, – ответила Эммелина. – Я все еще в Калифорнии, но скорее всего уже сегодня вернусь домой, если будет подходящий рейс.
О своем решении Эммелина не сказала даже Спайку. Можно было предположить, что оно не обрадует ее воспитанника, но она не могла оставаться тут дольше, особенно после того, что произошло минувшей ночью. Ей надо уехать домой, чтобы попытаться прийти в себя.
– Ты хочешь вернуться сюда? – Бетси явно была шокирована ее словами, и Эммелине стало не по себе.
– Я не хотела удивить тебя неожиданным появлением, – объяснила Эммелина.
– Боюсь, это ты будешь удивлена, – заметила Бетси.
– Что ты хочешь этим сказать? – От нехорошего предчувствия у Эммелины перехватило дыхание.
– Тебе некуда возвращаться, дорогая. Они разрушили твой дом.
Объятая ужасом, Эммелина тяжело опустилась на стул.
– О чем ты говоришь, Бетси? – спросила она. – Какой дом?
– Да твой же, викторианский, – объяснила Бетси, – его нет. Я думала, ты знаешь. Вот уже несколько дней я пыталась дозвониться тебе, даже сообщения по пейджеру отправляла по номеру, который ты мне дала. Никто не отвечал.
Она давала Бетси номер пейджера, принадлежавшего Джеффу. Он даже не заикнулся о пришедших сообщениях, и только теперь Эммелина поняла, чем вызваны его недавние поспешные отлучки.
– Так ты ничего не знала, Эммелина?
Мисс Прайс схватилась за трубку двумя руками, но та все равно дрожала. Господи, ее, должно быть, свалит какая-нибудь болезнь, ее колотило как в лихорадке. Но мозг продолжал работать, он просто не мог остановиться.
Она немедленно поедет домой. Не важно, что сказала ей Бетси, – она должна все увидеть своими глазами. Увидеть нечто невероятное, ужасное. Ей некогда говорить со Спайком, некогда говорить вообще с кем бы то ни было. Спайк отлично проведет время в компании Гретхен, а Эммелина полетит домой первым же рейсом.
Бетси все еще что-то говорила ей, но мисс Прайс повесила трубку. Ее дом не могли снести! Этого не может быть!
Глава 9
– Вон туда, к ограждению, – сказала Эммелина водителю такси. Она еще успела поблагодарить его, когда машина останавливалась у оранжевых заградительных знаков, но потом, выглянув в окно, потеряла дар речи. Ее дом находился совсем рядом с дорогой, но теперь за забором ничего не было. Вообще ничего, словно там всегда была пустошь.
Правда, кое-где она увидела обломки фундамента и какие-то столбы, которые торчали из земли, как высохшие деревья. А вся земля была усыпана мусором.
И ее дом… Он исчез…
Грудную клетку Эммелины словно сдавило, у нее было такое чувство, что ее тоже разрушили. Как будто она ступила на палубу тонущего корабля.
Если она тут останется, боль снова и снова будет терзать ее. Но она не могла уехать. Ей было некуда ехать. Ее жизнь превратили в груду мусора, и она должна убедиться в том, что ничего не осталось. Попросив водителя подождать и не получив ответа, Эммелина вышла из такси. К собственному удивлению, ноги держали ее.
Бригада рабочих убирала мусор. За их голосами Эммелине послышался голос ее бабушки, которая звала восьмилетнюю Эмму домой, чтобы та не вымокла под дождем. Она так и чувствовала запах печенья с корицей и слышала классическую музыку, которую в это время всегда включали по радио. Видела темные волосы бабушки, в которых светились седые пряди, видела ее добрую улыбку, чувствовала, как ее щека прижимается к ее лицу.
– Как он мог это сделать? – прошептала мисс Прайс.
Ее дом был больше чем рай – это было хранилище всех ее воспоминаний, ее семейных реликвий. Без ее дома драгоценные воспоминания померкнут и будут утеряны навеки. Она потеряла даже фотографии и семейные альбомы.
Наверное, шок защитил Эммелину, иначе ей бы не пережить этого. Женщина побрела вперед по обломкам, не в силах даже определить, где именно стоял ее дом. Все было разрушено, все исчезло – ее викторианские сокровища, ее антиквариат, фарфор. А птицы? Куда делись птицы?
Эммелина повернулась, силясь справиться с горем. Слезы ручьем потекли у нее по щекам, она пыталась найти хоть какой-то смысл в случившемся. Но разум отказывался повиноваться ей. Как она смогла бы все объяснить своей бабушке?
Найдя обломок бордюрного камня, Эммелина присела на него; мимо прошла группа рабочих. Она вспоминала свое прошлое, свою безнадежно больную, безумную мать, которая превратила ее жизнь в кошмар.
Эммелина ничего не знала о своем отце. Вероятно, она так ничего и не узнает о нем, кроме того, что этот незнакомец однажды вошел в разлаженный мир ее матери, а потом превратился в одно из тех чудовищ, от которых она пряталась.
Эммелина появилась на свет, когда ее мать убегала от одного из своих воображаемых преследователей, которых не могло засечь даже Федеральное бюро расследований. Девочке было шесть лет, когда нанятый ее бабушкой сыщик наконец-то нашел двух беглянок. К этому времени опухоль в мозге ее матери разрослась настолько, что операцию делать было уже поздно. Она умерла быстро и без страданий, и смерть помогла ей обрести мир, которого она так и не познала в жизни.
Возвращаясь к такси, Эммелина с головы до ног покрылась пьшью и даже не замечала, что ее ноги оставляют следы на толстом слое сухой земли. Таксист, разумеется, спросил, куда ехать, однако Эммелина не могла дать ему хоть сколько-нибудь вразумительный ответ.
– Просто повозите меня немного, – попросила она.
Они поехали по небольшой улочке, на которой она училась кататься на велосипеде, потом сделали пару поворотов и оказались около школы, в которой Эммелина делала большие успехи по английскому и так и не научилась по-настоящему играть в баскетбол. Сбоку от дороги, чуть впереди, раскинулись холмы, до которых градостроители еще не добрались. «Собственность Уэстона», – с горечью подумала мисс Прайс. Водитель уже хотел было свернуть в сторону, как вдруг Эммелина выпрямилась и закричала:
– Нет! Не сворачивайте! Езжайте вперед! – Прямо перед ними в ивовой роще прятался дом, которого Эммелина не видела раньше. Нет, это невозможно. Темно-зеленые жалюзи казались удивительно знакомыми, но дома-то здесь прежде не было. Не было! – Остановите машину! – взмолилась она, дрожащими руками вынимая деньги из кошелька. – Пожалуйста!
Шофер остановился, но недостаточно быстро для Эммелины. Забыв о викторианских манерах, она распахнула дверцу такси, задрала подол своей узкой длинной юбки и стала карабкаться вверх по зеленому склону холма. Это было невероятно. Кто-то построил здесь дом в точности как ее родное жилище. Правда, в некоторых местах серая краска заменила зеленую да позолоченная отделка была другого оттенка, но в остальном сходство было полное.
Фундамент дома поддерживался опорами, что и заставило Эммелину принять этот дом за новый, но ступеньки крыльца издавали такой привычный скрип, да и экранная дверь, заслонявшая дверной проем, показалась ей знакомой. Поднявшись на крыльцо, она подошла к открытой двери и заглянула внутрь, но ничего не увидела из-за темноты, царившей в доме. И вдруг Эммелина остановилась как вкопанная: на глаза ей попался керамический ящик для газет. На нем в окружении нарисованных цветов выделялась надпись: «Добродетель согреет меня, пусть даже и одними отрепьями». Эммелина постучала по гвоздям, которыми ящик был прибит к двери. А это что еще за шум? Напоминает… птичье пение. В доме пели птицы!
А потом до нее донесся голос, услышав который, Эммелина в ужасе съежилась:
– Добро пожаловать домой, мисс Прайс! – Голос, который не узнать было невозможно, звал ее откуда-то из глубин дома.
Эммелина оторопело попятилась назад. Скорее всего она свалилась бы со ступенек, если бы появившийся невесть откуда Джефф Уэстон не отворил экранную дверь и не поддержал ее.
– Извини, я не ждал тебя так рано, – проговорил он, засовывая полы своей белой рубашки в джинсы. Затем, сняв с плеча махровое кухонное полотенце, Джефф жестом пригласил Эммелину войти. – У меня нет холодного шампанского.
Эммелина нетвердым шагом прошла в прихожую и прислонилась к стене – ноги не держали ее. Здесь все было таким же, как при ней.
– Что… это? – прошептала она пересохшими губами. – Что ты сделал?
– Перевез твой дом в более удобное местечко, – небрежно бросил Уэстон.
– Перевез?.. – переспросила женщина.
– Ну да, подцепил его с помощью вертолета «чинук» и перевез. Надо сказать, замечательные это вертолеты. С их помощью можно хоть отель перенести.
С уст Эммелины сорвался крик, она пыталась сдержать закипавшее в ней негодование.
– Ты перевез мой дом? – вскричала мисс Прайс. – Как ты мог?! Я была в ужасном состоянии! Я подумала, что ты велел этим неповоротливым рабочим снести его!
– Рабочим? – Похоже, Джефф смутился. – Так ты была на прежнем месте? Что ты там делала?
– Я поговорила по телефону с Бетси – той леди, которая согласилась присмотреть за домом без меня, – ответила Эммелина. – И она сообщила мне, что на месте дома ничего не осталось. Стоит ли говорить, что я вылетела первым же рейсом.
– Господи! Прости меня, пожалуйста. Ты не должна была это видеть, – с сожалением вымолвил Уэстон. – Во всяком случае, не в таком виде. Я прилетел рано утром, чтобы убедиться в том, что дом готов к встрече с тобой, и совсем недавно отправил за тобой самолет. Я же готовил тебе сюрприз. – Джефф вынул из кармана открытку и протянул ее Эммелине. – Я отдал распоряжение, чтобы все здесь было как на этой карточке. Что скажешь?
Эммелина Прайс смотрела на дом, окруженный ивами. Ее бабушка сфотографировала дом и заказала открытки с этой фотографией. Бабушка говорила как-то, что недолго жила в этом доме. А потом выяснилось, что ее нанимательнице и подруге, миссис Уэстон, была ненавистна даже мысль о том, что ее собственный викторианский дом так много лет пустует. Может, бабушка сама решила переехать в другой дом, но не догадалась, какие юридические последствия это может иметь.
Эммелина вспомнила, что девочкой часто любовалась на открытку, представляя себе, как здорово было бы играть среди ив. Того дома теперь не стало, но этот был точно таким же, и даже ивы были настоящими. Да, они были великолепны. И росли прямо возле дверей.
Эммелина не знала, как справиться с нахлынувшими на нее чувствами.
– Ты не должен был делать этого, не сказав мне ни слова, – прошептала она, закрывая изображение на открытке рукой. Ее голос был едва слышен.
– Ну да, ну да, – закивал Уэстон. – Знаю, что должен был сказать тебе. Но если бы я сделал это, ты… поехала бы со мной в Калифорнию?
Эммелина отрицательно закачала головой, и улыбка на его лице исчезла.
– Послушай, – проникновенно обратился к ней Джефф. – Что бы ты там ни думала, это не было чисто деловым предложением. Мне хотелось, чтобы ты поняла, что у тебя есть выбор, есть не только прошлое, но и будущее.
Эммелина чувствовала, что еще немного – и она потеряет самообладание.
– Ты не должен был подвергать меня подобному испытанию, – пролепетала она. – Я могла бы подать на тебя в суд и… потребовать возмещения морального ущерба.
– Давай все-таки обойдемся без суда, – ласково проговорил Джефф Уэстон. – И немедленно все обсудим. Скажи мне только, что ты хочешь, и ты это получишь.
Ответом ему была высокомерная усмешка.
– Вам не откупиться от меня, мистер Уэстон, – заявила мисс Прайс, – ничего из этого не выйдет.
– Я и не собираюсь, Эммелина, – терпеливо ответил Уэстон. – Меньше всего мне хочется откупаться от тебя.
Нотки, зазвучавшие в его голосе, поразили Эммелину. В его глазах запылала страсть, страстью были полны и его слова. Это смутило Эммелину больше всех речей, вместе взятых. Прошлой ночью он отказался от нее, а теперь говорит ей такие странные вещи – нежные и чувственные, да и вообще производит впечатление человека, к ней неравнодушного. Но даже если Джефф и был искренен, она не поддастся на его уговоры. Он наверняка будет потом груб с ней и наделает ужасных вещей.
– Прекрати, – попросила она.
– Что, по-твоему, я должен прекратить?
– Не будь со мной нежным и чувственным, – пояснила Эммелина. – Это не в твоем духе. – Она отвернулась, чтобы не видеть его проницательных зеленых глаз, однако, даже не глядя на него, она почувствовала, что Джефф улыбается. Его улыбка согревала ей спину и шею.
– Может, все дело в том, как ты влияешь на меня… – хрипло проговорил Уэстон.
Дав ему откашляться, Эммелина направилась в большой зал, в свой бутик. Там ничего не изменилось, даже резные шкатулочки для сладостей в форме туфелек стояли на своих местах.
– У тебя по-прежнему есть дом и магазин, – заметил Джефф, вошедший в зал вслед за ней. – И плюс ко всему – деньги за дом твоей бабушки, который должен был перейти к тебе. Этой суммы с лихвой хватит на то, чтобы оплатить обучение Спайка в колледже.
– Одного дома было бы более чем достаточно, – заявила Эммелина, – а за обучение Спайка я могу заплатить и сама. И себя при этом содержать, так что благодарю покорно.
– Ничуть не сомневаюсь в том, что финансовых затруднений ты не испытываешь, – кивнул Уэстон. – С меня было достаточно истории с фиаско «Уизард текнолоджиз». Но ведь деньги – это еще не все. Деньги не дают счастья, или ты с этим не согласна?
– Я вполне счастлива, – вымолвила Эммелина, раздумывая о том, как бы ей улизнуть от своего собеседника. Его горячее дыхание обжигало ей шею.
– Что-то по тебе этого не скажешь, – заметил Джефф.
– Господи, да я же была уверена в том, что ты разрушил мой дом!
– Но я этого не сделал, а ты счастливее не стала, – проговорил Уэстон.
– Я счастлива! – вскричала Эммелина. – Счастлива!
– Так продемонстрируй же мне наконец, насколько именно ты счастлива, – подначивал ее Джефф. – Давай же, смелее! – Он прикоснулся к ее руке, и Эммелина дернулась в сторону.
– Если бы вас действительно интересовало, счастлива я или нет, вы оставили бы меня в покое, мистер Уэстон, – сказала она. – Вы достигли своей цели: ни я, ни мой дом больше вам не мешают.
– Неужто ты и вправду хочешь, чтобы я сейчас ушел? – поинтересовался Уэстон. – Или ты хочешь, чтобы я ушел от тебя, так же как хотела вчера?
– Я должна была позволить тебе уйти!
– Нет, – отрицательно покачал головой Джефф Уэстон. – Ты хотела мужчину, и в тебе оказалось достаточно женского начала, чтобы признаться в этом.
Это было уже слишком! Эммелина Прайс резко повернулась к Джеффу, не веря своим ушам.
– А вы, сэр… Вы думали только о том, чтобы унизить меня! – возмущенно проговорила она.
– Во-первых, я не унижал тебя, а во-вторых, я был сущим идиотом, – сказал Уэстон. – К тому же мне казалось, что я защищаю тебя.
– Так защитите меня еще раз! – Ее голос дрогнул, глаза Джеффа вспыхнули. Еще мгновение – и между ними пролетит искра.
Уэстон оценивающе посмотрел на свою собеседницу, словно хотел определить, насколько сильным будет назревающий ураган.
– Ты делаешь ошибку, – промолвил он, тряхнув головой, от чего прядь бронзовых волос упала ему на лицо, – потому что не знаешь, когда подхватишь лихорадку и тебе понадобится аспирин.
– Я уже вылечилась, так что спасибо. – «Скорее умру, чем улыбнусь», – подумала Эммелина.
– Ну хорошо, я уйду, – Уэстон взял свой пиджак, лежавший на спинке кушетки, – но сперва я должен кое-что тебе сказать, и коли уж я согласился свалять дурака, то постараюсь изложить свои мысли как можно правильнее.
– Насколько я понимаю, ты уже… – Эммелина осеклась, пораженная выражением его глаз.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10