Это сладкое слово Ц свобода
!
Без скандала. Без развода.
Брошусь в это звенящее лето,
Без печали, забот и тревог.
Это сладкое слово Ц свобода!
Я танцую с небосводом,
На призывный гудок парохода
Я лечу, как на свет мотылек.


Хочу успеть я то, что раньше н
е успела.
Душа, как вишня, к любви поспела.
И я готова к приключеньям и романам,
Пускай недолгим, может быть, обманным.
Я отпускаю поводок, живи, как хочешь.
Сама я знаю, как мне тратить ночи!


Паразит


Давно известно Ц мужики Ц
все паразиты.
На них свои надежды строить ни к чему.
Но вот однажды всем известный композитор
Такое спел, что я поверила ему.


Я на экран тогда смотрела, чу
ть не плача,
Какой же голос! А одежда! А лицо!
Хоть жизнь моя Ц одна сплошная неудача,
Должно же все же повезти в конце концов!!!


Что человек Ц кузнец, я слыш
ала так часто,
И сам себе он все что хочет накует.
Я начала ковать немедленное счастье,
И билось сердце громким молотом мое.


Я написала: Дорогая передача
!
Потом Ц спасибо, и немного о себе,
Потом Ц простите, что я ваше время трачу,
И попросила скорой помощи в судьбе.


А на отдельном бледно-розов
ом листочке
Я композитору писала самому:
Вы мой кумир, моя судьба… и многоточье…
Без вас на свете жить мне просто ни к чему.


Потом добавила, что он мой св
етлый лучик,
Про царство темное, конечно, ни гу-гу.
Как хорошо, что нас чему-то в школе учат
И перед ним блеснуть я знаньями могу.


Я расписалась Ц про Онегина
с Татьяной,
И про Герасима и бедную Муму,
Про то, что музыка на сердце лечит раны,
Я намекнула тоже богу моему.


Полюбовалась я на свой краси
вый почерк,
Решила твердо Ц надоело мне страдать.
Конверт заклеила Ц лети, мой голубочек,
Поцеловала и ответа стала ждать.


Я в парикмахерский салон пош
ла с получки,
Решила химию я сделать для него.
К его приезду надо ж выглядеть получше,
Хоть и без химии я тоже ничего.


Подшила юбку, чтоб коленки с
тало видно,
Купила клипсы голубые, под глаза.
И так за жизнь свою мне сделалось обидно,
Что накатилась, тушь размазавши, слеза.


Однажды вижу Ц мой любимый
на экране,
И вдруг блондиночка цветы ему дает.
Куда полезла эта дура, он же занят?!
Ко мне приедет он, как только все споет.


Но потянулись дни и долгие н
едели,
Слетели листья все и снегу намело,
И я подумала однажды: неужели
Мое письмо так до него и не дошло?


Уже всю химию мне срезал пар
икмахер,
Резинкой черненькой я хвостик собрала.
Давно пора бы мне послать все это… к черту,
А я сидела и, как дурочка, ждала.


Смотрю, законный мой чего-то
заподозрил,
Не знаю, что он мог заметить с пьяных глаз?
Пришел однажды и дает мне в руку розы,
Пять лет живем мы, а такое в первый раз.


Потом он спать пошел, а я вклю
чила телек,
Шипом от розы укололась и реву.
Глотаю слезы Ц неужели, неужели
Так без него весь бабий век я проживу?


Летели дни, а он все реже на эк
ране,
То в День милиции, то где-то в «Огоньке».
Вдруг стало легче чуть моей сердечной ране,
И я устала жить в печали и тоске.


Прости-прощай, моя любовь, мо
й композитор!
Душа еще чуть-чуть поноет и пройдет.
Ведь ты ж мужик, а мужики все Ц паразиты,
И мой сейчас, небось, подвыпивши, придет.


Сбитый летчик


Умелым летчиком был ты,
А я боялась высоты,
Но замирала в облаках,
Про все забыв в твоих руках.


Луна катилась в вышине,
И ты шептал на ухо мне,
Что будем вместе мы всегда,
Но я не верила тогда.


Короче, точка.
В блокноте строчка Ц
Как ошибалась я, мой малыш.
Ты Ц сбитый летчик,
Ты Ц сбитый летчик
И больше в небо не улетишь.


Короче, точка.
Прошла та ночка.
Теперь на сердце
Покой и тишь.
Ты Ц сбитый летчик,
Ты Ц сбитый летчик
И больше в небо не улетишь!


Совет мой будет очень прост
Ц
Ты не считай на небе звезд,
А на земле твои следы Ц
Лишь путь от счастья до беды.


Зачем же снится мне опять,
Что учишь ты меня летать?
И, просыпаясь, я боюсь,
Что снова с облака сорвусь.



Не летай выше облаков

(фрагмент автобиографической прозы)


Было это не так уж и давно, но и не так уж и недавно. Многие еще помнят время,
когда в магазинах не было ни вещей, ни продуктов. Зато в бесплатных городс
ких туалетах можно было прикупить все, что хочешь, Ц от импортного свите
рка до солнечных очков. Правда, был страх Ц как нагрянет милиция, как забе
рет всех Ц кто продает и кто покупает.
В общем, мечтой каждого москвича были валютные «Березки». Окна этих мага
зинов были плотно зашторены, и тем, у кого не было бумажек, странно называв
шихся сертификатами, узнать, что же продается в этом зашторенном раю, был
о невозможно.
У меня была подружка Люська, а у Люськи эти сертификаты откуда-то были. Ин
огда она брала меня с собой за покупками. Я никогда не была особенно завис
тливой, но импортную кофточку, конечно, ужасно хотелось. Да что там кофточ
ку, хотелось всего на свете, потому что ничего тогда у меня не было.
В нашей с Люськой школе обучали машинописи и стенографии, я уже умела оче
нь быстро и грамотно печатать и устроилась работать машинисткой в редак
цию толстого литературного журнала.
Каждое утро я приходила в машбюро. Начальница Варвара Васильевна уже рез
ала ломтиками антоновское яблочко, заливала его кипяточком и пила этот к
исленький напиток, чтобы после вчерашней серьезной выпивки голова не бо
лела. Себе на перепечатку Варвара обычно брала стихи Ц там строчки коро
тенькие. А мне давала романы без абзацев.
Мне работа очень нравилась, потому что в машбюро постоянно заходили наст
оящие писатели и поэты. Когда материал был нужен срочно, они сами диктова
ли, а потом еще шоколадку оставляли.
Однажды смешно получилось. Я под диктовку печатала большую повесть. И по
ка печатала, героев этой повести всем сердцем полюбила и за судьбы их пер
еживала. А писатель диктовал и радовался, что из глаз машинистки слезы на
клавиши капают Ц значит, трогает материал, забирает.
И вдруг события повести приводят к гибели одного из героев. У меня прямо с
ердце упало, я перестала печатать, замотала головой.
Писатель сразу не понял, что со мной, говорит: «Ларисочка, ты что? Давай, дав
ай, детка! Времени мало. Материал надо срочно в номер сдавать».
А я ему: «Не буду я дальше печатать, если Олега (так звали того героя) в живых
не оставите».
Писатель сначала засмеялся, а потом рассердился: «Не выдумывай, пиши, как
я говорю. Так надо, Иначе не интересно».
Я стала снова печатать. Писатель ходил по машбюро, диктовал, посматривал
на часы. Осталось совсем немного Ц четыре всего странички. Как раз успею
т сдать в набор. Печатала я очень быстро, странички получались чистеньки
е, без ошибок и опечаток. Наконец последний абзац, точка, шоколадка Ц спас
ибо, Ларисочка, Ц и бегом побежал писатель по коридору, Ц за подписью к г
лавному редактору.
Я сидела и размышляла Ц рассказать или нет Варваре Васильевне, что не ст
ала я печатать, что Олег погиб. И вообще, с какого-то момента писателя не сл
ушала, а печатала сюжет, который придумывала сама Ц что Олег остался жив,
и вообще жизнь его сложилась очень счастливо Ц женился он на любимой кр
асавице, и стал журналистом-международником, и купил себе «Волгу», и поше
л однажды вместе со своей красавицей в «Березку», и купил ей там свитер им
портный и солнечные очки.
Как раз к концу диктовки я успела все это насочинять.
Рабочий день кончался. Варвара опять пила свою кислятину Ц наверно, за в
есь день голова так и не прошла. А уже новая четвертинка из сумки выглядыв
ала.
Я закрыла машинку, чтоб не запылилась, и так, ничего не рассказав, собралас
ь и поехала в институт.
Я училась в педагогическом на учительницу русского языка и литературы. Н
икакой учительницей я быть не собиралась, просто в педагогический было п
оступить полегче. В школе я училась плохо Ц в аттестате зрелости не было
ни одной четверки Ц только тройки. До сих пор у меня дома хранится школьн
ая характеристика, в которой написано, что Лариса Рубальская обладает ср
едними умственными способностями, занималась нерегулярно и с трудом ок
ончила одиннадцать классов.
Правда, сочинения мои всегда читали всему классу вслух, но все равно став
или тройки за неправильный подход к теме.
На следующее утро я, как всегда, пришла в машбюро и попросила у Варвары ее
кислятинки попить Ц у меня тоже болела голова Ц боялась, что за вчерашн
юю проделку меня с работы выгонят.
В середине дня с машбюро вошел тот писатель. Я замерла. Он подошел и положи
л передо мной узенькую серую коробочку: «Это тебе». Я открыла Ц загранич
ная авторучка с золотым перышком. И тут писатель сказал такие слова: «Ты, Л
ариса, будешь писать. У тебя литературный дар. Конечно, я должен был бы поп
росить главного, чтоб он тебя наказал. Ты сорвала номер. Но то, как ты это вс
е придумала, остановило меня. Понимаешь, ты усвоила стиль, лексику, манеру
. Если бы кто-то посторонний читал, ни за что бы не догадался, что этот кусок
написан не мной. Я читал это жене, она не поверила, что девочка-машинистка
могла так написать. И, самое смешное, она была рада, что ты изменила судьбу
героя. Ведь я так и оставил. Только про „Березку“ выкинул. Пиши, у тебя полу
чится».
Люськина мать работала в гастрономе Ц завсекцией. К ней с черного хода х
одили всякие важные люди. Я их называла «всевозможные вельможи». И вот од
ин вельможа, всегда приходивший за главным дефицитом Ц копченой колбас
ой, узнал, что дочка его благодетельницы машинисткой в какое-нибудь хоро
шее место устроиться хочет. И вельможа предложил устроить Людмилу машин
исткой за границу. Он был очень большой шишкой, и уже через два месяца Люсь
ка присылала мне письма из знойной страны Марокко.
Люська прожарилась на африканской жаре всего год с небольшим. Она вернул
ась сильно загоревшая, мне подарила три моточка сиреневого мохера Ц на
шапку и шарфик.
Она рассказала мне, что в Марокко за ней ударял один водитель из нашего по
сольства, а его жена об этом узнала, устроила скандал, и Люську отправили в
Москву. Но Люська не очень-то и переживала, потому что соскучилась по бер
езкам. Я удивилась Ц Люська никогда не была натурой романтичной. А она за
смеялась и говорит: «Да не по тем березкам, которые и лесу растут, а по тем, г
де на валюту шмотки продаются».
В воскресенье Люська пришла ко мне Ц мы собирались в кино Ц в необыкнов
енно красивом пальто из мягкой кожи с меховым воротником.
Ц Лайка-лама, Ц пропела Люська, довольная произведенным впечатлением.
Ц Вчера в «Березке» купила.
Как же мне хотелось такое же! Но ничего такого мне в ближайшей перспектив
е не светило.
А наутро как всегда: машбюро Ц институт, и так день за днем.
Недалеко от дома, где я тогда жила, был рыбный магазин. А рядом с ним кафете
рий. И в день получки я устраивала себе праздник Ц заходила в этот кафете
рий и покупала себе угощенье Ц два бутерброда со шпротным паштетом и ст
акан сливового сока, всего сорок копеек.
Конечно, там были лакомства и подороже Ц бутерброды с дорогой севрюгой
и апельсиновый сок. Но ничего такого на зарплату машинистки я себе позво
лить не могла. Иногда я думала: вот окончу институт, разбогатею и однажды к
уплю здесь себе все самое дорогое.
Когда я была маленькой, бабушка мне часто говорила смешные пословицы: ка
ждый сверчок знай свой шесток. Или: не летай выше облаков, не встань на точ
ку дураков.
Я бабушку слушала и запоминала. Я вообще многому научилась у бабушки Ц у
нее был очень быстрый ум, она читала толстенные книги, меня заставляла. Ко
нечно, можно было неинтересные места пропускать, но бабушка заставляла п
одробно все пересказывать, и еще выписывать непонятные слова, и в словар
ях искать их значение. Если все это не выполнишь, подзатыльник такой полу
чишь, что не обрадуешься. Запомнила я тогда на всю жизнь про сверчка и точк
у дураков. Спасибо, бабушка.
В юности мне жизнь представлялась лесенкой. Вот я стою где-то внизу, вот
Ц на третьей ступенечке, вот Ц на двенадцатой. И так потихонечку Ц ввер
х, вверх.
Окончила я институт, а учителей в школах больше, чем учеников. И что толку,
что всего Пушкина и Маяковского я наизусть выучила, в школе все равно раб
оты нет. Что ж получалось Ц сверчок есть, а где ж шесток?
Шесток подыскала мама. Однажды она прочитала в газете, что производится
прием на курсы японского языка. Вот мама и говорит: «Иди, Ларис, учи. У тебя г
олова устроена как-то необычно, ты одолеешь. А потом и работу хорошую найд
ешь».
Где-то на горизонте показалось чудо Ц лайка-лама Ц мечта, одним словом.
Японский язык я запоминала быстро, уже научилась тарахтеть на нем доволь
но бойко я даже распевала нехитрые песенки.
Меня взяли на работу в представительство одного японского телеканала. Р
абота мне очень нравилась Ц встречи, интервью, съемки. Шеф был мной довол
ен и однажды за удачно подготовленный материал и классный перевод выдал
мне зарплату в сертификатах. Это было целое неземное богатство. Мы пошли
с мамой в «Березку» Ц ей купили кофточку, а мне солнечные очки.
Лесенка моей жизни вела все выше и выше. Появились новые знакомые. Иногда
я бывала в ресторанах, на театральных премьерах.
Однажды, как раз был день зарплаты, я шла в театр за билетами на премьеру м
имо того самого кафетерия. В памяти всплыла старая мечта о дорогих бутер
бродах и апельсиновом соке. Сейчас я могла всем этим угостить хоть десят
ь человек.
У прилавка передо мной стояла девочка, похожая на меня в возрасте поры бу
тербродов со шпротным паштетом.
Она протянула продавщице свои сорок копеек и попросила: «Два со шпротным
и сливовый сок, пожалуйста».
Я смотрела на девочку и думала Ц как все похоже! И в голове у нее, наверно, т
о же, что когда-то было у меня. Ничего, девочка, все у тебя будет. Жалко тольк
о, что в обмен на молодость.
Подошла моя очередь. Я улыбнулась, кивнула на севрюгу и конус с апельсино
вым соком. Продавщица назвала цену. Я полезла в сумку за кошельком, но коше
лька не было. Я поискала еще раз по всем отделениям Ц нет! Неужели потерял
а! Там столько денег! Сунула руку в карман, между прочим, лайкового пальто.
Нащупала там мелочь, выгребла, сосчитала. Не может быть Ц ровно сорок коп
еек. Ровно на два бутерброда со шпротным паштетом и один стакан сливовог
о сока. Сверчок удобно уселся на свой шесток и весело мне подмигнул. Я изви
нилась перед продавщицей и сделала новый заказ.
Возвращаясь на работу, я думала о жизни, о славе, о деньгах. И вспомнила сво
ю умницу бабушку. И пословицу: не летай выше облаков!
Вот так все и вышло. Жизнь сама мне указала, где мой шесток.
Кошелек, между прочим, преспокойно лежал у меня на рабочем столе. Полный д
енег.
Выше облаков я больше не летаю. Кстати, между прочим, я очень боюсь самолет
ов. Может быть, потому, что они летают выше облаков?

ВСЕ БЫЛО, КАК ПОЛОЖЕНО


Все было, как положено



Все было, как положено и как з
аведено,
Но утро непогожее с бедою заодно.
Расстались по-хорошему Ц он вовсе мне не враг.
Все было, как положено, да вышло все не так.


Все было, как положено, от сча
стья в стороне.
Казалось невозможным мне, что вспомнит обо мне.
Клубилась пыль дорожная любви ушедшей вслед.
Все было, как положено, когда надежды нет.


Все было, как положено, Ц жил
а и не ждала.
Но речка заморожена до первого тепла.
Пустое да порожнее заполниться должно.
Все вышло, как положено и как заведено.


Забытые истины


В предчувствии снега сады за
дремали
Под вялыми листьями.


В предчувствии снега луч сол
нца прощальный
Блеснул и погас.
А мы с опозданьем с тобой открывали
Забытые истины,
Как будто не знали, что все эти тайны
Открыты до нас.


В предчувствии грусти наш пу
ть через полночь
Туманами выстелен.
В предчувствии грусти все точки расставить
Давно бы пора.


И, может, напрасно зовем мы на
помощь
Забытые истины,
Ведь нет у любви ни законов, ни правил,
Любовь не игра.


А может, не стоит нам думать о
снеге
За зимами быстрыми.
Горячее солнце вновь землю согреет,
Пройдет без следа.


А может, не стоит нам думать о
грусти,
Мы поняли истину.
Чтоб солнца дождаться, нам надо с тобою
Прожить холода.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14