В Санта-Инес я наведался только для того, чтобы заставить вас замолчать. — Чемберс рассмеялся и оттянул курок. — Такая уж у меня ужасная натура, но я ей поддаюсь. А иначе не знать мне покоя. Я должен убивать тех, кто предает меня, чтобы изгнать их из своего сознания. Или они упокоятся с миром, или мне не жить. Вы понимаете, в чем состоит трудность, дорогая?
Перед глазами Мариетты возникло лицо Дэвида. Сначала живого, а потом мертвого, каким она увидела его в тот страшный день. Воспоминания пробудили в ней животный страх, на мгновение лишивший ее способности двигаться. И вдруг Мариетта подумала о Мэтью.
Она сама не сразу поняла, что сделала. Но Эллиот Чемберс неожиданно пронзительно закричал и прижал руки к лицу. По пальцам, сжимавшим револьвер, текла кровь. И только тогда Мариетта сообразила, что швырнула в него стамеску и молоток.
Яростно выругавшись, он снова направил на нее револьвер, но Мариетта увернулась. Ветхие стены школы задрожали от выстрела. Времени на размышления не было. И она начала переворачивать парты и бросать в Чемберса книги и грифельные доски — словом, все, что попадалось под руку.
Прогремел еще один выстрел. Пуля со свистом пролетела в нескольких сантиметрах от Мариетты. Придя в бешенство, она закричала и запустила в Чемберса новым томом «Британской Энциклопедии». Тяжелая книга ударила его по шее и сбила с ног. Чемберс с шумом упал на спину, а револьвер отлетел в сторону и стукнулся о ящик.
Мариетта помчалась к двери, но Чемберс уже пришел в себя и схватил ее за пышную юбку.
— Ага! — торжествующе воскликнул он, повалив Мариетту на пол.
Она принялась молотить Чемберса кулаками, однако он легко уворачивался от ее ударов. Под глазом у него был длинный порез, из которого текла кровь. Неожиданно Мариетта почувствовала боль… за первой пощечиной последовала вторая. Она почти теряла сознание, глаза заволокло туманом. Эллиот Чемберс полз в сторону… за револьвером. Застонав, Мариетта схватила его за ноги. Он отбрыкивался и пытался ползти дальше, но она вцепилась мертвой хваткой, несмотря на пульсирующую боль в висках.
— Сука! — Чемберс потянул ее за волосы. Мариетта вцепилась зубами в его ногу и сжимала зубы до тех пор, пока он не закричал. Через мгновение Чемберс опомнился и ударил ее головой об пол. Один раз… другой… Она стала погружаться в кромешную тьму… Потом сквозь тяжкое полузабытье до нее донесся нечеловеческий рев. Кто-то поднял Элиота Чемберса, оторвав его от Мариетты легко, словно перышко.
Рев не смолкал. В ушах Мариетты эхом отдавались, глухие тошнотворные звуки ударов. Она с трудом открыла глаза.
— Хватит, Мэт! — сказал кто-то.
Неужели это Джастис Двенадцать Лун? Мариетта с трудом приподнялась и тряхнула головой, пытаясь прийти в себя.
— Ты убьешь его! — снова услышала она. Туман, заволакивающий глаза, наконец рассеялся, и она увидела, что происходит. Всего в нескольких футах от нее стоял Мэтью и наносил удар за ударом по какой-то бесформенной массе, валявшейся на полу. Джастис пытался оттащить его, и Мэтью на мгновение остановился, но только для того, чтобы оттолкнуть своего друга. Отделавшись от Джастиса, он снова взревел и ч переключился на главный объект своей ярости — Эллиота Чемберса. Вернее, на то, что от него осталось.
— Мэтью, — еле выговорила Мариетта, — не надо. Он не слышал ее.
— Мэтью, — сказала она чуть громче. И тут ужасный спазм скрутил ее внутренности. Охнув, Мариетта прижала руки к животу и закричала:
— Хватит! Но Мэтью не останавливался. Наконец Джастис заорал на него и развернул лицом к Мариетте. На мгновение перед ее глазами мелькнуло окровавленное тело Эллиота Чемберса. Потом она зажмурилась, ослепленная новым приступом боли.
— Этти! Боже мой! — Мэтью опустился на колени и обнял ее. — О Господи! — В его голосе звучала неподдельная мука. — Он ударил тебя… хотя… как будто ничего страшного… — Он осторожно дотронулся до лица Мариетты. — Проклятие! Я его убью!
— Мэтью! — Она начала рыдать.
— Все в порядке, милая, — едва выговорил Мэтью, дрожа всем телом. — Все позади.
Мариетта вскрикнула.
— Что? — испугался Мэтью.
— Ребенок, — задыхаясь, говорила она. — Ребенок!..
— Ребенок?
— О, Мэтью, спаси моего ребенка! — По ее щекам потекли слезы.
Мэтью смотрел на Мариетту в полном недоумении:
— Ребенок? Этти, о чем ты говоришь?..
Мариетта вдруг стала погружаться в темноту. Голос Мэтью смолк, его лицо, искаженное страхом, начало расплываться. Она хотела ухватиться за него, удержать, но он исчез, а вместе с ним исчезла комната и весь окружающий мир.
Глава 26
Мариетта очнулась в собственной постели. Возле нее сидел Либерти и с большим интересом читал «Падение дома Эшеров» Эдгара Аллана По.
— Мистер Дроган, — прошептала она. Он ойкнул, подскочил на стуле, выронив от неожиданности книгу, а потом прижал обе руки к сердцу.
— Миссис Колл, — хрипло сказал Либерти, немного успокоившись. — вы только что отняли у меня десять лет жизни! — Потом он с участием взглянул на больную и взял ее за руку. — Как вы себя чувствуете?
Мариетта чуть сжала его пальцы.
— Ребенок… — слабым голосом проговорила она.
— Ребенок? — переспросил Либерти, не сразу сообразив, о чем идет речь. — Ах, ребенок! С ним все хорошо, мэм. Просто прекрасно! — Он вспыхнул до корней волос. — Мэт хотел сам сказать вам об этом. Жаль, что его сейчас нет. Он сидел здесь до тех пор, пока док Хэдлоу не заверил его, что опасность миновала. А потом Мэтью пришлось поехать куда-то, чтобы арестовать людей Чемберса. Джастис отправился вместе с ним. Он поможет Мэтью, а заодно попытается предотвратить убийство: Мэт до сих пор в плохом настроении.
— Значит, с ребенком все в порядке? — еще раз спросила Мариетта, желая убедиться, что не ослышалась.
— Да, мэм. Доктор Хэдлоу сказал, что несколько дней вам надо соблюдать осторожность и как можно больше отдыхать, но никаких тревожных признаков нет. Я имею в виду ребенка. А вот синяков вам Чемберс наставил много. Наверное, они очень сильно болят?
Мариетта осторожно дотронулась до своего распухшего лица.
— Да.
— Хэдлоу вернется сюда, когда закончит штопать Чемберса, и даст вам обезболивающее. По сравнению с Чемберсом вы легко отделались. У него вообще не осталось лица. Иногда Мэт теряет контроль над собой и ведет себя, как безумец. Он убил бы Чемберса, если б так не тревожился о вас. Он пригрозил, что превратит Хэдлоу в евнуха, если тот не займется в первую очередь вами. Никогда еще не видел Мэта в таком состоянии. Вы его очень напугали, мэм. И всех нас тоже. Я не буду вам повторять, что он сказал нам с Джастисом, когда узнал, что вы тайком ушли из дома.
— Простите. Я не думала…
— О, — торопливо вставил Либерти, потрепав ее за руку. — Ерунда! Не стоило и говорить. Вам и так сегодня досталось. Не хватало еще и мне вас расстраивать. Почему бы вам не отдохнуть? Мэт скоро приедет. Вам надо набираться сил.
Когда Мариетта снова открыла глаза, рядом с ней сидел доктор Хэдлоу. Он подтвердил слова Либерти: с ребенком ничего плохого не случилось, но отнюдь не благодаря Мэтью.
— У этого человека совсем нет мозгов, — заявил врач, прослушав у своей пациентки сердце. — Наверное, принимая роды, я уронил его на пол, и он ударился головой. Мало того, что вам досталось от Чемберса, еще и Мэтью добавил, когда посадил вас на эту чертову лошадь и галопом помчался в город… — Он осуждающе покачал головой и убрал стетоскоп. — Надеюсь, после свадьбы вы проявите терпение, моя дорогая. Всегда помните: ваш будущий муж — умственно неполноценный.
Когда Мариетта проснулась в третий раз, было уже темно, В спальне тускло горела лампа. Мэтью сидел на стуле рядом с ее кроватью и хмуро разглядывал свои колени. Она с трудом вытащила руку из-под одеяла.
— Мэтью…
— Этти!.. — Он тут же пересел на кровать и нежно погладил ее по голове. — Как ты себя чувствуешь, милая?
— Хорошо, — прошептала Мариетта. — А ты? Он наклонился и поцеловал ее в лоб.
— Сейчас лучше. А было плохо, — глухо сказал Мэтью, прижавшись щекой к волосам Мариетты. — Слава Богу, что у тебя все в порядке. Слава Богу!.. — Он помолчал немного, потом серьезно произнес: — Ты напугала меня до смерти, Этти Колл. Второй раз я такого не переживу.
— Прости, Мэтью, — прошептала Мариетта.
— Нет, это ты прости. — Мэтью нахмурился. — Мне нужны не извинения, Этти, а ответы на мои вопросы.
Мариетта поняла, что он сердится на нее.
— Почему ты не призналась, что беременна? Почему хотела уехать из города с моим ребенком во чреве?
Мариетта ожидала чего угодно, но только не этого.
— Ты же знал! — возразила она. — Мы часто говорили с тобой о ребенке. Ты даже беседовал с доктором Хэдлоу.
Мэтью заметался по комнате.
— Ничего я не знал! Проклятие! — Он запустил пальцы в волосы и грозно посмотрел на нее. — Неужели ты думаешь, что я стал бы тратить столько времени на ухаживания, если б знал, что ты от меня беременна? Я чувствую себя круглым дураком.
И Мариетта вдруг осознала, как глупо она вела себя.
— Но, Мэтью…
— Я думал, ты акклиматизируешься, — сердито объяснял Мэтью. — Болеешь из-за того, что переехала сюда, в Санта-Инес.
— Акклиматизируюсь? — с недоумением переспросила Мариетта.
Он махнул рукой и презрительно фыркнул:
— Все это придумала Элизабет, она, вероятно, хотела скрыть твою беременность от Джаса и Либерти. Когда я приехал и узнал от миссис Килир, что ты нездорова, Джас начал плести что-то насчет приспособления. Да, это звучит глупо, — признал Мэтью, увидев, что Мариетта уже открыла рот, чтобы возразить, — но ты сама сказала, что не можешь иметь детей. У меня и в мыслях не было… Знай я о твоей беременности, я бы тебя и спрашивать не стал: мы давно были бы женаты.
Она посмотрела на него с недоумением:
— Я действительно была уверена, что не могу иметь детей. Я говорила тебе правду. Когда ты в первый раз сделал мне предложение, ты сказал, что мы отдадим старое обручальное кольцо нашей дочери. Если родится дочь. Я подумала, что ты знаешь о ребенке.
— В тот вечер я вообще плохо соображал, — раздраженно ответил Мэтью. — Кстати, — он решительно подошел к кровати и снял с руки Мариетты обручальное кольцо, — вот. — Мэтью вытащил из кармана рубашки новое золотое колечко. — Мы должны пожениться как можно скорее.
Мариетта попыталась вырвать руку.
— Мэтью, нам надо поговорить.
— Нет, не надо, — твердо заявил он, надевая ей на палец золотой ободок. — Мы поженимся, и точка. Мне надоело слушать весь этот вздор, Этти. Там, — Мэтью указал на ее живот, — растет мой ребенок. Кроме того, ты меня любишь.
— Да, Мэтью, я очень люблю тебя и больше всего на свете хотела бы стать твоей женой…
— Вот и хорошо!
— Но я не могу! До тех пор, пока ты не пообещаешь мне, что вернешься к прежней работе.
— Господи!.. — Он снова сел на кровать. — Такой упрямицы свет не видывал. Уверен, что голова у тебя тверже любого камня. Почему ты настаиваешь на этом? Ведь я уже говорил, что не хочу возвращаться на прежнюю должность.
— Ты не должен бросать ради меня любимое дело, — сказала Мариетта со слезами в голосе. Почему он не желает ее понять? — Неужели Мэтью Кейган всю оставшуюся жизнь будет выводить пьяниц из салунов? Это невыносимо.
— Больше всего я люблю тебя. — Мэтью осторожно положил руку на живот Мариетты. — Тебя и это маленькое существо.
— Но тебе нравилось быть маршалом! — прошептала она.
— Я гордился своей должностью, — возразил Мэтью. — Радовался ей, потому что ни к чему другому у меня склонности не было. Но, дорогая, я устал. Я не понимал этого, пока не попробовал другой жизни… Я устал гоняться за преступниками, а потом отправлять их на смерть.
Мариетта прикусила губу, заново ощутив ту боль, которую испытала вчера, когда слушала рассказ о Ребекке Макгенри и мальчишке, с ужасом взирающем на гибель своего кумира. Мэтью погладил ее по лицу, осторожно, стараясь не дотрагиваться до синяков.
— Я устал от бездомной жизни, устал спать на голой земле и есть холодную пищу. Стар я стал для этого. — Он взял ее за подбородок и заглянул в глаза: — Я мечтаю об оседлой жизни: быть шерифом в маленьком тихом городке, выдавать лицензии и вытаскивать пьяниц из салунов, иметь жену и детей, регулярно обедать и ужинать.
Внезапно слезы брызнули из глаз Мариетты.
— Я не умею готовить, — призналась она, всхлипывая. — Один раз я чуть не сожгла дом, хорошо что Элизабет оказалась рядом.
— Готовить не умеешь? — воскликнул Мэтью с наигранным удивлением и вытер ей слезы. — Ладно. Придется оставить миссис Килир.
— Думаю, что так. О, Мэтью, я была просто идиоткой! Я и представить себе не могла, что ты так сильно любишь меня.
Он нежно поцеловал Мариетту.
— Не плачь, любимая. Ты устала и плохо себя чувствуешь. Но, обещаю, все будет хорошо, я о тебе позабочусь. Я буду самым примерным мужем и самым лучшим отцом.
Мариетта крепко обняла его, продолжая плакать.
— Я люблю тебя, Этти, — прошептал Мэтью, стараясь успокоить ее своими ласками, но не повредить при этом ребенку. — Теперь ты согласна выйти за меня замуж?
Она зарыдала еще горше, но кивнула, уткнувшись в его плечо.
— Слава Богу! Мне пришлось очень постараться, чтобы добиться этого «да». Ты ведь больше не передумаешь, правда?
— Нет, — заверила его Мариетта. — Никогда!
— Хорошо, — кивнул Мэтью и начал стягивать с себя ботинки, — потому что я очень устал, и мне совсем не хочется спорить сейчас с самой упрямой женщиной на свете. — Мэтью скинул на пол ботинок с левой ноги. — Ты слишком умна, чтобы с тобой спорить. Я рад, что понял это еще до свадьбы, а то потом потратил бы зря массу времени. — Второй ботинок через мгновение оказался рядом с первым, потом к ним присоединился и пиджак. Еще минута — и Мэтью уже лежал поверх одеяла, осторожно обняв Мариетту за талию и уткнувшись лицом в ее теплую шею. — Господи, — простонал он, — как хорошо!
Мариетта восприняла как должное его явное намерение заснуть рядом с ней. Она погладила колючую щеку Мэтью и сказала:
— Перед тем как напасть на меня, Чемберс говорил об отце… будто бы его убили?
Мэтью ласково сжал ее руку:
— Мне очень жаль, милая… — и рассказал все о смерти сенатора и его охранников, которых отправили на тот свет люди Чемберса, а в конце повторил: — Мне очень жаль.
— Мне тоже, — прошептала Мариетта, чувствуя себя на удивление спокойно. — Я любила отца, хотя он принес людям много зла. И все же хотелось бы повидаться с ним еще раз, Я любила его, — повторила она, словно пытаясь доказать это самой себе. — Почему же я не плачу?
— Слезы придут потом. За последнее время ты пережила слишком много горя.
— Наверное, ты прав. Думая об отце, я всегда вспоминаю, какую роль он сыграл в судьбе Дэвида. Вот в чем проблема.
— Может быть.
Немного помолчав, Мариетта спросила:
— Что теперь будет с Чемберсом?
— Его отправят на восток и сразу же устроят суд. Если выживет, конечно.
Мариетта содрогнулась от ужаса, а Мэтью невозмутимо продолжал:
— Док Хэдлоу говорит, что выживет. Но ничего хорошего его не ждет. Чемберса или расстреляют, или повесят. Дружки его не спасут — я об этом позабочусь. От Чемберса воняет, как от протухшего мяса. Меня беспокоит другое: я залил кровью весь пол в школе. Трудно будет отмыть пятна крови.
Он зевнул и прижался к Мариетте. Она погладила его по щеке и тихо сказала:
— Я люблю тебя, Мэтью.
— Как профессора Колла?
Почувствовав, что Мэтью надо как-то подбодрить, Мариетта улыбнулась, хотя ей это было трудно.
— Я люблю тебя гораздо сильнее, — сказала она. — Я и не знала, что любовь может быть такой.
— Профессор Колл знал это. По-моему, он любил тебя до безумия.
— Нет, мы оставались друзьями. Я же говорила. Он был добр ко мне, но наш брак строился не на любви.
— С твоей стороны — возможно. А старина Дэви любил тебя, Этти. Готов поспорить на свою лошадь. Как ты думаешь, зачем он старался свалить Чемберса?
— Дэвид считал, что борется за правое дело. Мэтью поцокал языком.
— Нет, он хотел произвести на тебя впечатление. Вот в чем дело. А знаешь, почему я так поспешно уехал из Марипозы?
— Ты пожалел, что занимался со мной любовью? — неуверенно сказала Мариетта.
— Господи помилуй, — выдохнул Мэтью, щекоча ей шею своим дыханием. — Ничего глупее ты придумать не могла. Прекраснее той ночи ничего и никогда не было в моей жизни. С тех пор я только и делал, что мечтал о тебе. Я уехал, потому что увидел, как ты целуешь его фотографию. Свадебную фотографию. Когда ты опять легла в постель и заснула, я встал и посмотрел на снимок. И знаешь, что я понял?
— Что?
— У парня был такой вид, словно он наткнулся на золотую жилу. Посмотри сама. И если ты не увидишь то же, что и я, значит, тебе нужны очки.
— В то утро я с ним прощалась, — прошептала Мариетта.
Мэтью насторожился: — Что?
— Я прощалась с ним, потому что влюбилась в тебя и хотела сказать об этом, когда ты проснешься. Вот почему я целовала фотографию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24