Равнар с его преувеличенным чувством долга не допускал ни малейшего осуждения своей второй жены. Жаловаться было бесполезно. Эстина раз и навсегда стала членом семьи, и как бы ни сожалел Равнар о своем поспешном решении, ничего нельзя было изменить. Узы брака нерасторжимы.
Тред заменил бесполезный и болезненный вопрос невинным:
— Что это у тебя, отец?
— Память о прошлом. Я много лет не смотрел на него. Только сейчас вспомнил. — Лицо Равнара выражало задумчивое спокойствие. Какие бы чувства он не испытывал — а чувства наверняка были сильными — благородный ландграф ЛиМарчборг держал их в узде. Он протянул сыну открытую ладонь, на которой лежал миниатюрный портрет в рамке из слоновой кости.
Тред увидел тонко исполненное изображение трех молодых людей, скорее даже мальчиков на пороге юности, одетых по моде тридцатилетней давности. Двоих он узнал сразу. Голубые глаза и черные брови — его собственного отца, Равнара ЛиМарчборга, ни с кем не спутаешь. Рядом с ним стоял рыжий, широкоплечий коренастый подросток, Джекс ЛиТарнграв, друг Равнара и отец Глен. Узнать третьего оказалось труднее, хотя и в этом бледном, задумчивом лице, обрамленном прямыми тонкими волосами, мерещилось что-то знакомое: что-то в линии тонкого носа с высокой переносицей, или, может быть, в длинной, узкой челюсти с глубокой впадинкой на подбородке. Мальчик нахмурился, припоминая.
— Не догадываешься, кто это? — улыбнулся Равнар ЛиМарчборг. — Представь его взрослым. Это Гнас ЛиГарвол.
Тред в изумлении глянул на отца, потом снова перевел взгляд на портрет, пытаясь совместить черты нарисованного юноши с лицом человека, знакомого горожанам Ли Фолеза как ЛиГарвол Неподкупный, верховный судья Белого Трибунала. Тот же высокий лоб, те же скулы… а вот рот… Трудно сказать. Юноша на картине чуть улыбался, между тем едва ли кто видел, чтобы надменные тонкие губы верховного судьи принимали столь непринужденный изгиб. И глаза… Непонятно. Светлые, цвета дождевой воды глаза Гнаса ЛиГарвола были почти неразличимы в тени глубокого капюшона. Юноша на портрете смотрел совсем по-другому… и все-таки да, то же лицо.
— Как ты оказался на портрете со старым палачом? — удивился Тредэйн. — Я думал, вы ненавидите друг друга.
— Так было не всегда. Когда-то мы были друзьями.
— Ты и этот кровавый повар?
— Это было очень давно, и Гнас был другим. Тогда нас было трое: Джекс ЛиТарнграв, Гнас ЛиГарвол и я. Мы вместе росли, были лучшими друзьями… знаешь, как бывает. С Джексом мы до сих пор друзья.
— Об этом я и хотел поговорить, отец. Я…
— А Гнас выбрал другую дорогу. Заразился лихорадкой охоты за Злотворными, сделал карьеру, охотясь за так называемыми колдунами. Думаю, это давало ему чувство собственной значимости.
— Значимости?
— Мы с Джексом унаследовали собственность и положение в обществе, а Гнас был младшим сыном. Его не ждало ни богатство, ни титул. Что ему еще оставалось? — Равнар ушел в воспоминания и говорил, казалось, сам с собой. — Вот он и принялся охотиться за чародеями. Выслеживал и уничтожал их. Добился славы, стал главой Белого Трибунала, которому теперь требуются все новые колдуны, чтобы оправдать свое существование.
— Ты хочешь сказать, что ЛиГарвол — мошенник? — Тредэйн с трудом выговорил эти слова, голос у него срывался. — Что он Очищает невиновных людей, просто чтобы удержаться на своем месте?
— О, не сознательно, не нарочно. Ручаюсь, он полностью убедил себя, что угроза — реальна.
— А ты в это не веришь, отец? Не веришь в волшебство, Злотворных, колдунов?
— Я признаю существование сил и явлений, превосходящих современный уровень человеческого понимания. Эти силы называют волшебством, относя их к сверхъестественным, и, следовательно, зловредным. Но я не уверен, что термин «сверхъестественный» вообще имеет смысл. Понятие естества, природы, по определению включает все существующее в мире. Что может лежать вне его? — отец снова беседовал сам с собой.
— А Злотворные, отец? Разве они не вне природы, не противостоят законам естества? Или ты в них тоже не веришь?
— Не знаю, сын. Я не совсем уверен, что Злотворные существуют. А если и так, мы не знаем о них ничего, кроме легенд, порожденных нашими же страхами. Но если они реальны и враждебны людям, это еще не значит, что они сверхъестественны.
— Ну, пусть будет «Злые».
— Еще одно красочное, но лишенное смысла слово. Давай назовем это «Потенциально опасные».
— Потенциально опасные… — Тред задумчиво кивнул. Он очень любил такие философские беседы с отцом и всегда старался затянуть их на как можно большее время. — Говорят, что колдуны получают магические способности в обмен на жизненную силу людей, которых они продают Злотворным. В это ты веришь?
— Что такое эта «жизненная сила», о которой ты говоришь? Где она находится, зачем она нужна, как она передается покупателю? И, кстати говоря, к чему существам, настолько могущественным, как Злотворные, брать на себя лишние хлопоты и покупать у людей то, что им нужно? Почему бы просто не взять?
— Потому что Автонн не дозволяет воровать?..
— Воровать не дозволяет, а покупать разрешает? Как это понимать? И какое до этого дело Автонну, кем бы он ни был?
— Ты что, и в Автонна не веришь? — заинтересовался Тредэйн. Разговор заходил в увлекательно опасную область.
— Я только задал вопрос.
— Тогда вот еще вопрос. Если правда, что Злотворные существуют, если правда, что они враги людей, и если правда, что волшебная сила исходит от этих врагов, не значит ли это, что магия должна быть разрушительной? А если она разрушительна, тогда разве Белый Трибунал не вправе Очищать колдунов?
— Слишком много «если», слишком много вопросов. Пока ни одно из этих предположений не подтвердилось, а я не люблю строить гипотезы в отсутствие фактов. И даже если наличие исходящей от магии опасности будет доказано, я все же не могу оправдать методов Трибунала. Террор порождает только террор, и ничего больше. Возможно, Гнас ЛиГарвол еще поймет это… но я сомневаюсь. — Отец еще раз с суровым сожалением взглянул на портрет и вернулся в окружающую действительность. Он пристально посмотрел на сына и заметил: — Ты понимаешь, что наш разговор не предназначен для чужих ушей.
— Ты можешь на меня положиться, — пообещал Тредэйн, невероятно польщенный доверием отца.
— Я это знаю. Но у тебя озабоченный вид, сын. Думаю, ты пришел сюда не для разговоров о колдовстве.
— Я пришел потому, что сегодня мне рассказали кое-что, о чем, мне кажется, тебе нужно знать. Маленькая Гленниан ЛиТарнграв говорит, что вся их семья собирается навсегда уехать из Верхней Геции. Ее отец боится Белого Трибунала, так что они уезжают чуть ли не завтра. Глен даже не знает куда.
— В Ланти Уму, я полагаю. Приятный климат, чудесная архитектура…
— Ты уже знаешь?
— Милый мальчик, Джекс ЛиТарнграв разделяет твою тревогу. Он предупредил меня несколько недель назад и уговаривал ехать с ними.
— Ты отказался?
— Я скажу тебе то, что ответил ему. Ли Фолез — мой дом, и я не хочу его покидать. В отличие от Джекса, я не так богат, чтобы вызывать зависть. Кроме того, я не сделал ничего дурного. Я ни в коей мере не замешан в колдовстве, против меня нет ни улик, ни свидетельских показаний. Обвинение без доказательств невозможно, так что мне нечего бояться Белого Трибунала.
— Но отец… — Тред с трудом подбирал слова. — Можно ли полагаться на это?
— На что же мне еще полагаться?
— Но Белый Трибунал делает что хочет, и никто не смеет жаловаться, даже дреф.
— Я посмею, — холодно заметил Равнар, — если они посмеют нарушить мои законные права. Но не думаю, чтобы они зашли так далеко. Род ЛиМарчборгов — благородный род, древний и уважаемый. В этом городе у меня есть друзья и немалое влияние.
— А если друзья побоятся заступиться за тебя? Что, если тебя обвинят и не дадут даже возможности оправдаться? Тебя могут без суда похоронить заживо в каком-нибудь застенке. Я слышал, такое случается даже со знатными.
— Ты говоришь точь-в-точь как Джекс, но вы оба ошибаетесь. Тредэйн, ты не должен забывать, что мы живем в цивилизованной стране, которая управляется продуманными и надежными законами. Они далеки от совершенства, и все же это самое ценное наше достояние, наша надежная защита против хаоса. Мы должны верить в силу закона и в обещанное им торжество справедливости. Для меня покинуть город сейчас — значит обмануть это доверие, предать все, во что я верил. Я не пойду на это. Ты меня понимаешь?
— Да, отец, — ответил Тред. Все его сомнения не пережили встречи с отцовской верой. Человек такого благородства, таких возвышенных мыслей, такой хороший человек, как его отец, просто не может ошибаться.
— Вот увидишь. Когда со всей этой нелепицей насчет колдовства будет покончено, а Белый Трибунал станет всего-навсего неприятным воспоминанием, мы будем по-прежнему жить в Ли Фолезе. Городу понадобится много здравомыслящих людей, чтобы навести порядок. Запомни мои слова.
Тредэйн улыбнулся, захваченный этим видением будущего. Сейчас ему казалось, что они могли бы навести порядок даже вдвоем с отцом, без помощи других здравомыслящих людей. Они справятся, нет такого дела, которое оказалось бы не по силам им двоим. Ему вдруг захотелось обнять отца, но мальчик благоразумно сдержал этот порыв. С тех пор многие годы, вспоминая ту минуту, он не мог простить себе этого.
Однако, несмотря на его мужественную сдержанность, вся гамма чувств, как видно, отразилась у него на лице, и лорд Равнар улыбнулся в ответ. В последнее время он редко улыбался.
Выйдя из отцовской комнаты, Тредэйн отправился разыскивать братьев. Старший, Равнар, названный так в честь отца, или попросту — Рав, был тощим ученым молодым человеком, всегда готовым на дружеские разумные наставления. Средний, Зендин, озорной юноша, подвижный как ртуть и наделенный необыкновенным обаянием, всегда кипел новыми идеями. Этого легкомысленного сорванца было интересно послушать, а иногда можно было получить у него полезный совет.
Но оказалось, что обоих братьев нет дома, и к ужину их не ждали. Когда-нибудь и он тоже получит такую свободу. Тредэйн ушел к себе в комнату и уткнулся в «Историю падения — Стреля». Через два часа он нехотя оторвался от чтения, чтобы занять свое место за столом: подошло время ужина.
Мальчик надеялся, что леди Эстина выкажет свою обиду многозначительным отказом от еды, но она разочаровала пасынка. Сидела с видом оскорбленного достоинства и молчала: спина прямая, глаза припухли от слез. Она нарочно пила слишком много вина. Намек был ясен: Смотри, до чего меня довела твоя жестокость . Каждый глоток давался ей с трудом, а мрачный взгляд исподлобья сверлил обидчика-мужа.
Равнар словно ничего не замечал. Когда его любезные попытки вести беседу с женой остались без ответа, он обратился к младшему сыну. Однако теперь горящий взгляд Эстины уткнулся в мальчика. Тред мечтал поскорее вернуться к себе. При первой же возможности он пожелал отцу и мачехе приятного аппетита, вышел из-за стола, вновь запёрся в комнате и провел остаток скучного вечера наедине с «Историей…».
К полуночи ни Рав, ни Зендин не вернулись. Они нарушали ими же установленный срок, и если отец об этом узнает, им хорошо достанется. Тредэйн, привыкший ложиться рано, почувствовал, что глаза слипаются, и решил не дожидаться братьев. Ему много о чем хотелось рассказать и спросить, но все это могло подождать и до завтра. Он не стал звать слугу, разделся сам, погасил лампу и забрался в постель. Воспоминания о событиях сегодняшнего дня не дали ему уснуть сразу, но, в конце концов, усталость взяла свое, и он погрузился в сон.
Ничто не предупредило его об опасности. Он крепко спал, когда дверь комнаты с треском распахнулась. Шум разбудил мальчика, и он рывком сел на постели. В тот же миг чья-то рука сорвала занавес над кроватью, и в лицо Тредэйну ударил яркий свет. Прежде чем отвернуться, он успел заметить склонившиеся над ним фигуры людей. Ослепленный, Тредэйн не разглядел подробностей, заметив только, что все четверо прятали лица под капюшонами и были вооружены.
В одинаково безликих пришельцах было что-то фантастическое. Но они были вполне реальны, как убедился Тредэйн, когда его грубо швырнули на пол. Удар разогнал сонный туман в голове, но мальчик по-прежнему ничего не понимал, и по телу стал растекаться страх.
Воры?
Он вскочил на ноги и кинул быстрый взгляд на дверь, где еще двое пришельцев загораживали путь к спасению. Окно справа было открыто, но с третьего этажа так просто не выпрыгнешь.
А если позвать слуг?.. Он увидел холодный блеск стали, и крик застрял в горле.
Бегство и сопротивление невозможны.
Попробовать заговорить с ними?
— Здесь нет денег, — сказал Тред. Каким-то чудом голос его прозвучал уверенно и твердо.
Никто не потрудился ответить. Одежда, которую он снял вечером, лежала на кресле у кровати. Один из пришельцев собрал ее и бросил на пол к ногам мальчика. Приказ был ясен без слов.
— Чего вы хотите? — внешне он был спокоен. Ответа не последовало. Четыре безмолвных фигуры в колеблющемся свете лампы.
Похитители, задумавшие выкрасть его прямо из родительского дома? Такая неимоверная дерзость могла бы принести им успех, если не остановить их сейчас же, пока его не утащили туда, где ни отец, ни друзья не смогут ему помочь. Натягивая одежду поверх ночной рубахи, Тред лихорадочно соображал. За несколько секунд в голове промелькнули и были отвергнуты как неосуществимые с полдюжины планов. И вот он уже одет, и ни одной мысли в голове, только страх и бессильная злость. Ночные гости схватили мальчика за плечи и поволокли к двери.
Звук шагов разносился по всему дому. Они даже не пытаются скрыть свое присутствие! Еще удивляясь такой наглости, мальчик заметил, наконец, одинаковые белые кокарды на капюшонах и узнал эмблему Белого Трибунала.
2
О подобных ночных визитах Солдат Света ходило много слухов, и Тредэйн знал, что даже самые знатные люди не застрахованы от них, но все же появление вооруженных людей, ворвавшихся, словно вражеские захватчики, в дом Равнара ЛиМарчборга, казалось невероятным.
— Тут какая-то ошибка, — попытался объяснить им Тред.
Не отвечают. Провели его по коридору к лестнице, вниз в полную чужаков мраморную прихожую. Какой-то неизвестный чиновник направил в дом ЛиМарчборга добрую дюжину Солдат Света, словно ожидал встретить отпор. Но никто и не пытался сопротивляться. Слуг видно не было: по-видимому, все они попрятались или разбежались. Хозяин дома был здесь, но под стражей, с руками, закованными в кандалы. Двое старших сыновей находились рядом с ним.
Равнар ЛиМарчборг — в цепях! Это казалось едва ли не кощунством, и Тредэйна передернуло от возмущения. Мальчик не раздумывая бросился к отцу, но его грубо остановили. Он попытался вырваться, но почти сразу был вынужден сдаться. Мальчик кинул отчаянный взгляд на отца, и то, что он увидел, вернуло ему уверенность.
Отец ничуть не казался напуганным. Когда он заговорил, вежливый голос звучал сухо, словно он обращался к ремесленнику, плохо выполнившему свою работу.
— Я полагаю, вы получили законный ордер на мой арест?
Ответа не последовало.
— Кто здесь старший? — поинтересовался Равнар ЛиМарчборг.
Чуть промедлив, один из солдат склонил закрытую капюшоном голову.
— Будьте любезны сообщить, какие мне предъявлены обвинения. — Не дождавшись ответа, Равнар добавил: — По закону я имею право немедленно узнать, в чем меня обвиняют. Без предъявления обвинений насильственное вторжение в мои владения и задержание является ущемлением моих прав — нарушение, за которое вам придется нести ответственность. Вам следует иметь в виду, что я — благородный ландграф Верхней Геции, и вести себя соответственно. Итак, повторяю вопрос: какие мне предъявлены обвинения?
Тредэйн вздохнул от гордости за отца. Даже в цепях лорд Равнар сохранял неизменное достоинство, более того, его не покинуло ни присутствие духа, ни смелость. Конечно, эти наемники, эти грабители, трусливо прячущие свои лица, проникнутся уважением к его врожденному благородству.
Возможно, они и прониклись, потому что старший офицер наконец подал голос из тени капюшона:
— Колдовство. Сделка со Злотворными. Сношение со сверхъестественным различной степени. Преступления против человечества. Преступления против государственной власти. Магические извращения, использование оккультных сил, искажение нормы и значительный подрыв веры. Вот в чем вы обвиняетесь.
Слова падали, как комья земли в разверстую могилу. Ошеломленный Тредэйн переводил взгляд с отца на братьев. Равнар оставался невозмутим. Такими же спокойными выглядели оба старших брата, Рав и Зендин. Сам он владел собой гораздо хуже. Краска бросилась ему в лицо, и Тред услышал свой срывающийся голос:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
Тред заменил бесполезный и болезненный вопрос невинным:
— Что это у тебя, отец?
— Память о прошлом. Я много лет не смотрел на него. Только сейчас вспомнил. — Лицо Равнара выражало задумчивое спокойствие. Какие бы чувства он не испытывал — а чувства наверняка были сильными — благородный ландграф ЛиМарчборг держал их в узде. Он протянул сыну открытую ладонь, на которой лежал миниатюрный портрет в рамке из слоновой кости.
Тред увидел тонко исполненное изображение трех молодых людей, скорее даже мальчиков на пороге юности, одетых по моде тридцатилетней давности. Двоих он узнал сразу. Голубые глаза и черные брови — его собственного отца, Равнара ЛиМарчборга, ни с кем не спутаешь. Рядом с ним стоял рыжий, широкоплечий коренастый подросток, Джекс ЛиТарнграв, друг Равнара и отец Глен. Узнать третьего оказалось труднее, хотя и в этом бледном, задумчивом лице, обрамленном прямыми тонкими волосами, мерещилось что-то знакомое: что-то в линии тонкого носа с высокой переносицей, или, может быть, в длинной, узкой челюсти с глубокой впадинкой на подбородке. Мальчик нахмурился, припоминая.
— Не догадываешься, кто это? — улыбнулся Равнар ЛиМарчборг. — Представь его взрослым. Это Гнас ЛиГарвол.
Тред в изумлении глянул на отца, потом снова перевел взгляд на портрет, пытаясь совместить черты нарисованного юноши с лицом человека, знакомого горожанам Ли Фолеза как ЛиГарвол Неподкупный, верховный судья Белого Трибунала. Тот же высокий лоб, те же скулы… а вот рот… Трудно сказать. Юноша на картине чуть улыбался, между тем едва ли кто видел, чтобы надменные тонкие губы верховного судьи принимали столь непринужденный изгиб. И глаза… Непонятно. Светлые, цвета дождевой воды глаза Гнаса ЛиГарвола были почти неразличимы в тени глубокого капюшона. Юноша на портрете смотрел совсем по-другому… и все-таки да, то же лицо.
— Как ты оказался на портрете со старым палачом? — удивился Тредэйн. — Я думал, вы ненавидите друг друга.
— Так было не всегда. Когда-то мы были друзьями.
— Ты и этот кровавый повар?
— Это было очень давно, и Гнас был другим. Тогда нас было трое: Джекс ЛиТарнграв, Гнас ЛиГарвол и я. Мы вместе росли, были лучшими друзьями… знаешь, как бывает. С Джексом мы до сих пор друзья.
— Об этом я и хотел поговорить, отец. Я…
— А Гнас выбрал другую дорогу. Заразился лихорадкой охоты за Злотворными, сделал карьеру, охотясь за так называемыми колдунами. Думаю, это давало ему чувство собственной значимости.
— Значимости?
— Мы с Джексом унаследовали собственность и положение в обществе, а Гнас был младшим сыном. Его не ждало ни богатство, ни титул. Что ему еще оставалось? — Равнар ушел в воспоминания и говорил, казалось, сам с собой. — Вот он и принялся охотиться за чародеями. Выслеживал и уничтожал их. Добился славы, стал главой Белого Трибунала, которому теперь требуются все новые колдуны, чтобы оправдать свое существование.
— Ты хочешь сказать, что ЛиГарвол — мошенник? — Тредэйн с трудом выговорил эти слова, голос у него срывался. — Что он Очищает невиновных людей, просто чтобы удержаться на своем месте?
— О, не сознательно, не нарочно. Ручаюсь, он полностью убедил себя, что угроза — реальна.
— А ты в это не веришь, отец? Не веришь в волшебство, Злотворных, колдунов?
— Я признаю существование сил и явлений, превосходящих современный уровень человеческого понимания. Эти силы называют волшебством, относя их к сверхъестественным, и, следовательно, зловредным. Но я не уверен, что термин «сверхъестественный» вообще имеет смысл. Понятие естества, природы, по определению включает все существующее в мире. Что может лежать вне его? — отец снова беседовал сам с собой.
— А Злотворные, отец? Разве они не вне природы, не противостоят законам естества? Или ты в них тоже не веришь?
— Не знаю, сын. Я не совсем уверен, что Злотворные существуют. А если и так, мы не знаем о них ничего, кроме легенд, порожденных нашими же страхами. Но если они реальны и враждебны людям, это еще не значит, что они сверхъестественны.
— Ну, пусть будет «Злые».
— Еще одно красочное, но лишенное смысла слово. Давай назовем это «Потенциально опасные».
— Потенциально опасные… — Тред задумчиво кивнул. Он очень любил такие философские беседы с отцом и всегда старался затянуть их на как можно большее время. — Говорят, что колдуны получают магические способности в обмен на жизненную силу людей, которых они продают Злотворным. В это ты веришь?
— Что такое эта «жизненная сила», о которой ты говоришь? Где она находится, зачем она нужна, как она передается покупателю? И, кстати говоря, к чему существам, настолько могущественным, как Злотворные, брать на себя лишние хлопоты и покупать у людей то, что им нужно? Почему бы просто не взять?
— Потому что Автонн не дозволяет воровать?..
— Воровать не дозволяет, а покупать разрешает? Как это понимать? И какое до этого дело Автонну, кем бы он ни был?
— Ты что, и в Автонна не веришь? — заинтересовался Тредэйн. Разговор заходил в увлекательно опасную область.
— Я только задал вопрос.
— Тогда вот еще вопрос. Если правда, что Злотворные существуют, если правда, что они враги людей, и если правда, что волшебная сила исходит от этих врагов, не значит ли это, что магия должна быть разрушительной? А если она разрушительна, тогда разве Белый Трибунал не вправе Очищать колдунов?
— Слишком много «если», слишком много вопросов. Пока ни одно из этих предположений не подтвердилось, а я не люблю строить гипотезы в отсутствие фактов. И даже если наличие исходящей от магии опасности будет доказано, я все же не могу оправдать методов Трибунала. Террор порождает только террор, и ничего больше. Возможно, Гнас ЛиГарвол еще поймет это… но я сомневаюсь. — Отец еще раз с суровым сожалением взглянул на портрет и вернулся в окружающую действительность. Он пристально посмотрел на сына и заметил: — Ты понимаешь, что наш разговор не предназначен для чужих ушей.
— Ты можешь на меня положиться, — пообещал Тредэйн, невероятно польщенный доверием отца.
— Я это знаю. Но у тебя озабоченный вид, сын. Думаю, ты пришел сюда не для разговоров о колдовстве.
— Я пришел потому, что сегодня мне рассказали кое-что, о чем, мне кажется, тебе нужно знать. Маленькая Гленниан ЛиТарнграв говорит, что вся их семья собирается навсегда уехать из Верхней Геции. Ее отец боится Белого Трибунала, так что они уезжают чуть ли не завтра. Глен даже не знает куда.
— В Ланти Уму, я полагаю. Приятный климат, чудесная архитектура…
— Ты уже знаешь?
— Милый мальчик, Джекс ЛиТарнграв разделяет твою тревогу. Он предупредил меня несколько недель назад и уговаривал ехать с ними.
— Ты отказался?
— Я скажу тебе то, что ответил ему. Ли Фолез — мой дом, и я не хочу его покидать. В отличие от Джекса, я не так богат, чтобы вызывать зависть. Кроме того, я не сделал ничего дурного. Я ни в коей мере не замешан в колдовстве, против меня нет ни улик, ни свидетельских показаний. Обвинение без доказательств невозможно, так что мне нечего бояться Белого Трибунала.
— Но отец… — Тред с трудом подбирал слова. — Можно ли полагаться на это?
— На что же мне еще полагаться?
— Но Белый Трибунал делает что хочет, и никто не смеет жаловаться, даже дреф.
— Я посмею, — холодно заметил Равнар, — если они посмеют нарушить мои законные права. Но не думаю, чтобы они зашли так далеко. Род ЛиМарчборгов — благородный род, древний и уважаемый. В этом городе у меня есть друзья и немалое влияние.
— А если друзья побоятся заступиться за тебя? Что, если тебя обвинят и не дадут даже возможности оправдаться? Тебя могут без суда похоронить заживо в каком-нибудь застенке. Я слышал, такое случается даже со знатными.
— Ты говоришь точь-в-точь как Джекс, но вы оба ошибаетесь. Тредэйн, ты не должен забывать, что мы живем в цивилизованной стране, которая управляется продуманными и надежными законами. Они далеки от совершенства, и все же это самое ценное наше достояние, наша надежная защита против хаоса. Мы должны верить в силу закона и в обещанное им торжество справедливости. Для меня покинуть город сейчас — значит обмануть это доверие, предать все, во что я верил. Я не пойду на это. Ты меня понимаешь?
— Да, отец, — ответил Тред. Все его сомнения не пережили встречи с отцовской верой. Человек такого благородства, таких возвышенных мыслей, такой хороший человек, как его отец, просто не может ошибаться.
— Вот увидишь. Когда со всей этой нелепицей насчет колдовства будет покончено, а Белый Трибунал станет всего-навсего неприятным воспоминанием, мы будем по-прежнему жить в Ли Фолезе. Городу понадобится много здравомыслящих людей, чтобы навести порядок. Запомни мои слова.
Тредэйн улыбнулся, захваченный этим видением будущего. Сейчас ему казалось, что они могли бы навести порядок даже вдвоем с отцом, без помощи других здравомыслящих людей. Они справятся, нет такого дела, которое оказалось бы не по силам им двоим. Ему вдруг захотелось обнять отца, но мальчик благоразумно сдержал этот порыв. С тех пор многие годы, вспоминая ту минуту, он не мог простить себе этого.
Однако, несмотря на его мужественную сдержанность, вся гамма чувств, как видно, отразилась у него на лице, и лорд Равнар улыбнулся в ответ. В последнее время он редко улыбался.
Выйдя из отцовской комнаты, Тредэйн отправился разыскивать братьев. Старший, Равнар, названный так в честь отца, или попросту — Рав, был тощим ученым молодым человеком, всегда готовым на дружеские разумные наставления. Средний, Зендин, озорной юноша, подвижный как ртуть и наделенный необыкновенным обаянием, всегда кипел новыми идеями. Этого легкомысленного сорванца было интересно послушать, а иногда можно было получить у него полезный совет.
Но оказалось, что обоих братьев нет дома, и к ужину их не ждали. Когда-нибудь и он тоже получит такую свободу. Тредэйн ушел к себе в комнату и уткнулся в «Историю падения — Стреля». Через два часа он нехотя оторвался от чтения, чтобы занять свое место за столом: подошло время ужина.
Мальчик надеялся, что леди Эстина выкажет свою обиду многозначительным отказом от еды, но она разочаровала пасынка. Сидела с видом оскорбленного достоинства и молчала: спина прямая, глаза припухли от слез. Она нарочно пила слишком много вина. Намек был ясен: Смотри, до чего меня довела твоя жестокость . Каждый глоток давался ей с трудом, а мрачный взгляд исподлобья сверлил обидчика-мужа.
Равнар словно ничего не замечал. Когда его любезные попытки вести беседу с женой остались без ответа, он обратился к младшему сыну. Однако теперь горящий взгляд Эстины уткнулся в мальчика. Тред мечтал поскорее вернуться к себе. При первой же возможности он пожелал отцу и мачехе приятного аппетита, вышел из-за стола, вновь запёрся в комнате и провел остаток скучного вечера наедине с «Историей…».
К полуночи ни Рав, ни Зендин не вернулись. Они нарушали ими же установленный срок, и если отец об этом узнает, им хорошо достанется. Тредэйн, привыкший ложиться рано, почувствовал, что глаза слипаются, и решил не дожидаться братьев. Ему много о чем хотелось рассказать и спросить, но все это могло подождать и до завтра. Он не стал звать слугу, разделся сам, погасил лампу и забрался в постель. Воспоминания о событиях сегодняшнего дня не дали ему уснуть сразу, но, в конце концов, усталость взяла свое, и он погрузился в сон.
Ничто не предупредило его об опасности. Он крепко спал, когда дверь комнаты с треском распахнулась. Шум разбудил мальчика, и он рывком сел на постели. В тот же миг чья-то рука сорвала занавес над кроватью, и в лицо Тредэйну ударил яркий свет. Прежде чем отвернуться, он успел заметить склонившиеся над ним фигуры людей. Ослепленный, Тредэйн не разглядел подробностей, заметив только, что все четверо прятали лица под капюшонами и были вооружены.
В одинаково безликих пришельцах было что-то фантастическое. Но они были вполне реальны, как убедился Тредэйн, когда его грубо швырнули на пол. Удар разогнал сонный туман в голове, но мальчик по-прежнему ничего не понимал, и по телу стал растекаться страх.
Воры?
Он вскочил на ноги и кинул быстрый взгляд на дверь, где еще двое пришельцев загораживали путь к спасению. Окно справа было открыто, но с третьего этажа так просто не выпрыгнешь.
А если позвать слуг?.. Он увидел холодный блеск стали, и крик застрял в горле.
Бегство и сопротивление невозможны.
Попробовать заговорить с ними?
— Здесь нет денег, — сказал Тред. Каким-то чудом голос его прозвучал уверенно и твердо.
Никто не потрудился ответить. Одежда, которую он снял вечером, лежала на кресле у кровати. Один из пришельцев собрал ее и бросил на пол к ногам мальчика. Приказ был ясен без слов.
— Чего вы хотите? — внешне он был спокоен. Ответа не последовало. Четыре безмолвных фигуры в колеблющемся свете лампы.
Похитители, задумавшие выкрасть его прямо из родительского дома? Такая неимоверная дерзость могла бы принести им успех, если не остановить их сейчас же, пока его не утащили туда, где ни отец, ни друзья не смогут ему помочь. Натягивая одежду поверх ночной рубахи, Тред лихорадочно соображал. За несколько секунд в голове промелькнули и были отвергнуты как неосуществимые с полдюжины планов. И вот он уже одет, и ни одной мысли в голове, только страх и бессильная злость. Ночные гости схватили мальчика за плечи и поволокли к двери.
Звук шагов разносился по всему дому. Они даже не пытаются скрыть свое присутствие! Еще удивляясь такой наглости, мальчик заметил, наконец, одинаковые белые кокарды на капюшонах и узнал эмблему Белого Трибунала.
2
О подобных ночных визитах Солдат Света ходило много слухов, и Тредэйн знал, что даже самые знатные люди не застрахованы от них, но все же появление вооруженных людей, ворвавшихся, словно вражеские захватчики, в дом Равнара ЛиМарчборга, казалось невероятным.
— Тут какая-то ошибка, — попытался объяснить им Тред.
Не отвечают. Провели его по коридору к лестнице, вниз в полную чужаков мраморную прихожую. Какой-то неизвестный чиновник направил в дом ЛиМарчборга добрую дюжину Солдат Света, словно ожидал встретить отпор. Но никто и не пытался сопротивляться. Слуг видно не было: по-видимому, все они попрятались или разбежались. Хозяин дома был здесь, но под стражей, с руками, закованными в кандалы. Двое старших сыновей находились рядом с ним.
Равнар ЛиМарчборг — в цепях! Это казалось едва ли не кощунством, и Тредэйна передернуло от возмущения. Мальчик не раздумывая бросился к отцу, но его грубо остановили. Он попытался вырваться, но почти сразу был вынужден сдаться. Мальчик кинул отчаянный взгляд на отца, и то, что он увидел, вернуло ему уверенность.
Отец ничуть не казался напуганным. Когда он заговорил, вежливый голос звучал сухо, словно он обращался к ремесленнику, плохо выполнившему свою работу.
— Я полагаю, вы получили законный ордер на мой арест?
Ответа не последовало.
— Кто здесь старший? — поинтересовался Равнар ЛиМарчборг.
Чуть промедлив, один из солдат склонил закрытую капюшоном голову.
— Будьте любезны сообщить, какие мне предъявлены обвинения. — Не дождавшись ответа, Равнар добавил: — По закону я имею право немедленно узнать, в чем меня обвиняют. Без предъявления обвинений насильственное вторжение в мои владения и задержание является ущемлением моих прав — нарушение, за которое вам придется нести ответственность. Вам следует иметь в виду, что я — благородный ландграф Верхней Геции, и вести себя соответственно. Итак, повторяю вопрос: какие мне предъявлены обвинения?
Тредэйн вздохнул от гордости за отца. Даже в цепях лорд Равнар сохранял неизменное достоинство, более того, его не покинуло ни присутствие духа, ни смелость. Конечно, эти наемники, эти грабители, трусливо прячущие свои лица, проникнутся уважением к его врожденному благородству.
Возможно, они и прониклись, потому что старший офицер наконец подал голос из тени капюшона:
— Колдовство. Сделка со Злотворными. Сношение со сверхъестественным различной степени. Преступления против человечества. Преступления против государственной власти. Магические извращения, использование оккультных сил, искажение нормы и значительный подрыв веры. Вот в чем вы обвиняетесь.
Слова падали, как комья земли в разверстую могилу. Ошеломленный Тредэйн переводил взгляд с отца на братьев. Равнар оставался невозмутим. Такими же спокойными выглядели оба старших брата, Рав и Зендин. Сам он владел собой гораздо хуже. Краска бросилась ему в лицо, и Тред услышал свой срывающийся голос:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48