Около полуночи они ушли из дома и больше не возвращались. Они не оставили записки о том, куда направились, так что мы не спешили их отыскать. Коронер Сан-Молинаса назначил дознание сегодня в восемь часов, а похороны мы наметили на завтра в два часа дня. То, что миссис Сейбин исчезла, крайне неприятно для семьи. Я расцениваю ее поступок как проявление исключительно дурного тона.
Мейсон посмотрел на Вейда.
– Вы сказали шерифу или сержанту Холкомбу, какое дело заставило вас полететь в Нью-Йорк?
– Нет, я упоминал лишь о том, что, по моему мнению, имело отношение к делу. О втором же деле до вчерашнего вечера не говорил никому. Миссис Сейбин меня до того напугала, что я не смел и рта раскрыть.
– Но о том, что мистер Сейбин звонил вам в десять часов вечера, вы рассказали шерифу?
– Да, конечно. На мой взгляд, это имело прямое отношение к делу, и в то же время я не выдавал ничьих тайн.
– Скажите, у мистера Сейбина было хорошее настроение, когда вы с ним разговаривали?
– Отличное. По-моему, его голос ни разу не звучал так молодо и удовлетворенно, как в тот раз. Оно и понятно, он только что получил известие о том, что миссис Сейбин, добилась развода и что на следующий день он получит официальные бумаги и сможет переоформить свой брак с мисс Монтейт. По-моему, миссис Сейбин звонила ему и предупредила, что все в порядке.
– Вы знали, что он провел какое-то время в Сан-Молинасе? – спросил Мейсон.
– Да, знал, – ответил Вейд, – потому что он несколько раз звонил мне оттуда.
– И я знал, – вмешался Чарльз Сейбин. – Правда, он не говорил, что там делает, но поскольку отец был человеком своеобразным...
– Газеты писали о его привычках, – подсказал Вейд.
– Да, да, понятно. Кстати, сколько человек жило в городском доме?
– Только мы с мистером Вейдом.
– А слуги?
– Только экономка. Как только миссис Сейбин уехала в кругосветное путешествие, мы практически заперли дом и отпустили прислугу. Тогда я не понимал, зачем это делается, но отец-то знал, что его жена уже не вернется.
– Ну, а попугай? Ваш отец действительно возил его с собой?
– Большую часть времени попугай был с отцом. Но все же порой он оставлял его в доме, главным образом, с миссис Сейбин. Она его очень любила.
Мейсон повернулся к Вейду.
– Скажите, мистер Вейд, были у Стива причины ненавидеть мистера Сейбина в такой степени, чтобы решиться на убийство?
– Стив просто не мог убить мистера Сейбина, – уверенно ответил секретарь. – Мне точно известно, что в десять часов вечера мистер Сейбин был жив. Мы со Стивом вылетели в Нью-Йорк сразу же после разговора с ним и были на месте во вторник днем.
Мейсон выразительно посмотрел на каждого из присутствующих и спокойно сказал:
– Нотариально заверенная копия свидетельства о разводе, которую миссис Сейбин вручила вам в Нью-Йорке, была подложной.
– Что? – Вейд изменился в лице.
– Подложной, – повторил Мейсон.
– Обождите, мистер Мейсон, но документ проверил поверенный мистера Сейбина в Нью-Йорке!
– По форме он был законным. В нем было учтено все, вплоть до имени клерка и заместителя секретаря суда. Очень умелая подделка, но документ все-таки фальшивый.
– Как вы узнали? – спросил Чарльз Сейбин.
– Я имею привычку проверять судебные записи. Поэтому я дал фотокопию свидетельства детективу, который специально вылетел в Рино. Выяснилось, что в Рино никогда не слушалось дело о разводе мистера Сейбина.
– Боже великий, что она рассчитывала выиграть таким образом? воскликнул Чарльз Сейбин. – Ведь она должна была понимать, что рано или поздно обман раскроется!
– Обычно никто никогда не проверяет таких вещей, так что подделка была почти безопасной.
– Но зачем ей понадобилось обманывать? Чего она хотела добиться?
– Трудно сказать точно, но кое-какие соображения я могу высказать. Прежде всего, кто может поручиться в законности ее брака с мистером Сейбином?
– Допустим, он не был законным. Однако это не помешало бы ей подать заявление о разводе, – сказал Вейд.
– Видите ли, несмотря на оптимистические надежды мистера Сейбина полностью избежать огласки, им бы ни за что это не удалось. В Рино во всех газетах имеются весьма пронырливые и ловкие корреспонденты, которые набили руку на бракоразводных процессах. Общеизвестно, что многие кинозвезды тайком уезжают в Рино под собственными фамилиями, не открывая голливудских имен... Так что если Элен Вейткинс Сейбин не получила развода от первого мужа, она не осмелилась бы начать бракоразводный процесс. На ставку было поставлено получение ста тысяч долларов, а это солидный куш.
– Но если она не оформила первого развода, – недоуменно спросил Сейбин, – то как же она могла решиться на брак с моим отцом?
– Это уже чисто правовой вопрос! – усмехнулся Мейсон.
– И каков будет ответ?
– Многое зависит от того, какие она даст показания на месте для свидетелей. Я бы хотел, мистер Сейбин, чтобы вы присутствовали сегодня на дознании в Сан-Молинасе. Мне думается, тамошний шериф позаботится о том, чтобы разбирательство прошло на высоком уровне, а не формально. На свет выйдет много интересных фактов.
Зазвонил личный телефон Мейсона, номер которого знали только Делла Стрит и Пол Дрейк. Подняв трубку Мейсон услышал голос детектива:
– Ты сейчас занят, Перри?
– Да.
– У тебя находится кто-то в связи с разбираемым дедом?
– Да.
– Пожалуй, – сказал Дрейк, – будет лучше, если ты подойдешь ко мне.
– В этом нет необходимости, – ответил Мейсон. – Клиенты, которые сейчас у меня, уже закончили со всеми вопросами. Через пару минут я буду свободен.
Положив трубку, он протянул руку Сейбину:
– От души рад, что нашлось завещание.
– Вы дадите нам знать, если какие-то новые факты... если вы что-то выясните в отношении Элен Вейткинс Сейбин?
– Скорее всего, она сейчас затаится, – предположил Мейсон, – пока не выяснит, какова будет реакция на поддельное свидетельстве о разводе.
– Только не она! – возразил Чарльз Сейбин. – Ее никакая сила в мире не заставит перейти в оборону. Сейчас она что-нибудь планирует, организует, готовит для нас новые неприятности.
– Ну что же, – улыбнулся Мейсон, провожая их к выходу, – во всяком случае, ей нельзя отказать в умении действовать энергично!
Едва посетители пошли по коридору к лифту, как появился Пол Дрейк.
– Путь свободен? – спросил он.
– Свободен, – улыбнулся Мейсон. – У меня было небольшое совещание с Чарльзом Сейбином и Ричардом Вейдом. Что ты выяснил, Пол?
– Мы восстановили все телефонные разговоры, которые велись из домика Фраймонта Сейбина, – ответил детектив. – Последний зарегистрированный разговор состоялся в понедельник, примерно часов в пять. Как я понимаю, секретарь упоминал о звонке в десять часов вечера. Мистер Сейбин пояснил, что у него не работает телефон, поэтому он был вынужден отправиться на переговорный пункт. Так?
Мейсон кивнул.
– Хорошо, – сказал Дрейк. – Если телефон был испорчен, Сейбину никто не мог дозвониться. Ты понимаешь?
– Нет, не понимаю, – покачал головой Мейсон. – Продолжай.
– Ведь должно же было что-то вынудить Фраймонта Сейбина отправить Вейда в Нью-Йорк. Так вот, раз телефон был не в порядке с четырех часов дня, а Сейбин все же распорядился, чтобы Вейд ехал на свидание с миссис Сейбин, значит, мистер Сейбин должен был от четырех до десяти часов получить сведения, подтверждающие, что миссис Сейбин будет в Нью-Йорке вечером седьмого числа с требуемыми бумагами ожидать денег.
– И получил он их не по телефону, их ему сообщил человек, пришедший в домик.
– Пришел или прислал записку, – подтвердил Дрейк. – Конечно, мы не знаем, вышел ли телефон из строя сразу после четырех часов.
– Не знаем, верно. Однако трудно предположить, что Сейбину позвонили, чтобы рассказать о разводе, а когда он тут же стал звонить в город секретарю, телефон перестал работать.
– Ей-богу, ты прав! – воскликнул Дрейк.
– Но от телефона была проведена отводка, – продолжал Мейсон, – а в этом случае можно проделать любые фокусы с основной линией.
– Верно! – воскликнул Дрейк. – Этого я не учел. Но с какой целью человек, подслушивающий разговоры мистера Сейбина, стал бы отключать телефон?
– Это нам предстоит выяснить, – улыбнулся Мейсон.
– Понимаешь, – сказал Дрейк, – я подумал, что тебя должен больше всего интересовать разговор, который состоялся у мистера Сейбина в четыре часа.
– С кем он разговаривал?
– С Рейндольфом Болдингом, экспертом по сомнительным документам.
Мейсон нахмурился:
– Зачем ему понадобилось звонить эксперту? – спросил он.
– Ты не думаешь, что он хотел проверить подлинность свидетельства о разводе? – усмехнулся Дрейк.
– Нет, – сказал Мейсон. – Документ о разводе официально был получен шестого числа. Если он увидел бы его пятого, то и без эксперта понял бы, что это подделка.
– Точно, – согласился Дрейк.
– Ты не разговаривал с Болдингом? – спросил Мейсон.
– Мой человек пытался, – ответил Дрейк, – но Болдинг не пустил его на порог, заявив, что все имевшее место между ним и Сейбином, является профессиональной тайной. Ты бы сам съездил к нему, Перри, и поговорил бы с ним по душам.
Мейсон потянулся за шляпой.
– Уже еду! – сказал он.

10

На лице Рейндольфа Болдинга было выражение, которое Мейсон однажды описал присяжным как «искусственную профессиональную суровость». Каждое движение Болдинга было рассчитано на то, чтобы произвести впечатление на аудиторию и внушить о себе представление исключительности.
– Как поживаете, мистер Болдинг? – приветствовал его Мейсон.
Болдинг, сидя за огромным письменным столом, механически принялся наводить порядок среди бумаг, давая возможность посетителю полюбоваться увеличенными снимками поддельных подписей, которые украшали стены.
– Мистер Болдинг, вы выполняли какую-то работу для Фраймонта С.Сейбина? – сразу же приступил к делу Мейсон.
Болдинг приподнял брови.
– Я предпочитаю не отвечать на этот вопрос, – сказал он.
– Почему? – спросил Мейсон.
– Мои взаимоотношения с клиентами – такая же профессиональная тайна, как и ваши.
– Я представляю Чарльза Сейбина, – объявил Мейсон.
– Это для меня ничего не значит, – сказал Болдинг.
– Как наследник Фраймонта С.Сейбина, Чарльз Сейбин имеет право на информацию, которой вы располагаете.
– Мне кажется, нет.
– Кому вы хотите сообщить имеющуюся у вас информацию? – спросил Мейсон.
– Никому.
Мейсон откинулся в кресле.
– Чарльз Сейбин просил сообщить вам, что он находит ваш счет непомерно большим.
Эксперт-графолог заморгал бесцветными глазами.
– Но я ведь еще не посылал ему счета!
– Я знаю. Однако он находит ваши требования непомерными.
– Какое это имеет отношение...
– Чарльз Сейбин будет наследником состояния, ему оплачивать отцовские счета.
– Но как он может считать мой счет слишком высоким, если он его не видел?
– Вы же знаете, – пожал плечами Мейсон, – что если наследник не признает долгов родителей, вам придется возбуждать уголовное дело, а там еще неизвестно, что решит суд.
Болдинг несколько минут изучал пресс-папье перед собой.
– Мне пора идти. У меня много дел, – заявил Мейсон, вставая.
– Подождите минуточку... Это нечестно!
– Возможно, – сказал Мейсон, – однако Чарльз Сейбин мой клиент, и так он говорит. Вы же сами знаете, как приходится держаться с клиентами. Считаться с их желаниями и следовать их указаниям.
– Но это же чудовищная несправедливость!
– Почему? Я так не считаю.
– Не считаете?
– Нет.
– Почему?
– Как я полагаю, вы выполняли задание, имеющее не личное отношение к мистеру Сейбину, а преследовавшее цель сохранить его состояние.
– Совершенно верно.
– Так вы же ничего не сохранили!
Болдинг покраснел от негодования.
– Я не виноват, что человек умер до того, как привел в исполнение свои планы.
– Правильно. Но ведь это ваша беда, а не наша, – усмехнулся Мейсон. Вы потеряли клиента.
– По закону я имею право на компенсацию за свои услуги. Тысяча долларов – умеренное требование.
– Вот и добивайтесь по закону компенсации. Но учтите, если Чарльз Сейбин позовет нескольких экспертов, обвиняя вас в непомерных требованиях, всегда найдется человек, который с удовольствием подтвердит, что вы мародер.
– Кажется, вы пытаетесь меня шантажировать? – спросил Болдинг.
– Зачем? – улыбнулся Мейсон. – Просто по-дружески предупреждаю.
– Чего вы хотите?
– Я? – удивился Мейсон. – Ровным счетом ничего.
– Чего хочет Чарльз Сейбин?
– Не знаю. Вам все равно придется встретиться с ним, когда вы представите счет. Тогда и спросите у него.
– Я ничего не стану спрашивать у него.
– Хорошо. Чарльз Сейбин находит ваши притязания грабежом среди белого дня. Он считает, что вы делали работу в личных интересах мистера Фраймонта С.Сейбина, а не в интересах его состояния.
– Как раз наоборот! – воскликнул Болдинг.
– Не знаю, не знаю. Возможно, конечно, если мне будут известны все факты, то я изменю мнение. То же самое можно сказать и про мистера Сейбина.
– Вы ставите меня в затруднительное положение, мистер Мейсон.
– Помилуйте, мистер Болдинг! – воскликнул адвокат. – Почему? Мне кажется, что вы сами ставите себя в затруднительное положение.
После нескольких минут раздумья, Болдинг со вздохом поднялся с места, подошел к объемистому несгораемому шкафу, открыл его и вытащил одну из папок.
– Хорошо! Пусть будет по вашему, – сказал он и положил на стол папку. – Ричард Вейд, секретарь Фраймонта С.Сейбина, был его доверенным лицом и имел право подписывать чеки на суммы, не превышающие пяти тысяч долларов. Чеки на большие суммы должен был подписывать сам Фраймонт С.Сейбин. В этой папке лежат фальшивые, поддельные чеки на общую сумму шестнадцать с половиной тысяч. Их всего три, и каждый свыше пяти тысяч долларов, а потому их должен был подписывать сам мистер Сейбин. Его подпись подделана так искусно, что банк их пропустил.
– Каким образом обман был все-таки обнаружен? – спросил Мейсон.
– Фраймонт С.Сейбин проверял свои банковские счета.
– Почему этого не выяснил Вейд?
– Потому что такие проверки Фраймонт Сейбин проводил без ведома секретаря. Ну, и чеки он тоже подписывал, когда находил нужным.
– Вейд в конечном итоге узнал про это? – спросил Мейсон.
– Нет, – ответил Болдинг. – Мистер Сейбин держал историю в тайне, поскольку считал делом семейным.
– Что вы имеете в виду?
– Насколько я мог разобраться, мистер Сейбин подозревал Стива Вейткинса, сына его жены от первого брака. Именно поэтому он требовал осторожности, опасаясь огласки и скандала в газетах. Он просил меня сравнить чеки с письмами Стива Вейткинса и позвонить ему о результатах проверки в охотничий домик.
– И к какому же заключению вы пришли?
– Чеки являются умной подделкой. Подписи были не срисованы, а сделаны одним росчерком пера опытным и знающим человеком. Поэтому перо у него не дрожало и в линиях нет утолщений и колебаний.
– Понятно.
– Возможно, это и правда работа мистера Стива Вейткинса. Однако мне кажется, что подтверждение передаточной надписи на обороте чека сделаны другим лицом.
– Короче говоря, вы сомневаетесь, что это дело рук Вейткинса? спросил Мейсон.
– Откровенно говоря, сомневаюсь. В отношении подписи, конечно, может быть, но в целом... нет.
– Вы так и сказали мистеру Фраймонту Сейбину?
– Да.
– Когда?
– В пятницу второго сентября. Он приезжал в город и забегал ко мне на несколько минут.
– Что было потом? – спросил Мейсон.
– Он сказал, что все обдумает и даст мне знать, – ответил Болдинг.
– Он звонил?
– Да.
– Когда? – спросил Мейсон.
– Примерно, часа в четыре в понедельник пятого сентября, – ответил Болдинг. – Я случайно оказался в конторе. Сейбин звонил ко мне по междугородному телефону.
– Он не сказал, откуда?
– Из своего домика в горах.
– Что он решил? – спросил Мейсон.
– Сообщил, что все как следует продумал и посылает мне письмом образец другого почерка, которое он должен был отправить в тот же день.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17