Было почти заманчиво ощущать себя Шанти Лав даже с рассеченной глоткой, на это обстоятельство она просто не обращала внимания.
В модуле «Гангстерских войн» легко стать похожим на дикаря, – вспомнила она слова менеджера. Пока ей это не грозит, поскольку она туда не добралась. Это точно не он.
Теперь ее интересовало другое: понимает ли она здесь хоть что-нибудь. Все обломки на улице пылали, переливаясь драгоценным блеском и взрываясь то тут, то там снопами искр, в небе эти фонтаны спорили с сияньем звезд. Изнутри блеск меньше напоминал мерцание песка и скорее представлял собой крошечные лучи света, казалось слишком изящные и ненадежные, готовые погаснуть от малейшего дуновения ветра и все же продолжающие мерцать и блестеть в черноте улицы, на выщербленном кирпиче, освещая затянутые паутиной трещины в стеклах зданий, стоявших недалеко от горящих обломков, и холодный каменный барьер, отделявший улицу от берега Гудзона.
Константин подошла к барьеру и пошла в направлении, которое выбрал и Шанти Лав, оглядываясь в поисках косматого чудовища, жаждущего ее смерти.
Но вместо приближения Константин чувствовала, что окончательно теряет нить к решению ребуса, и ей казалось, что на нее смотрят как на самозванку. И потом, – вспомнила вдруг она, – кто знает, что персонаж Шанти Лав жил по собственной воле еще четыре часа после смерти Игучи? Наверное, только нападавший здесь, в самом начале, на истинного Шанти Лав и похитивший потом его тело.
Она остановилась, легла на барьер и стала вглядываться туда, где, по ее мнению, была вечеринка. Она давно уже закончилась, а может, это было недавно по меркам «Города», но ее целью была не вечеринка и даже не приманка, которой она могла бы быть для существа, может и вовсе несуществующего. Забавно, как легко здесь все забывается и как трудно сосредоточиться. Если бы она осталась здесь намного дольше, ее сознание растворилось бы совсем, разлетелось на мельчайшие составные части и вместе с искрами горящих развалин отправилось бы к звездам.
– Помощник? – спросила она.
Перед ней очутился кот, он тщательно умывался, приглаживая лапами усы и стуча хвостом при приближении чужаков – классическое домашнее животное.
– О нет, – застонала Константин. – Нет, серьезно.
Кот обиженно на нее посмотрел. И тут же превратился в книгу, открытую на странице с пламенем; от ее взгляда картинка ожила. Из пламени появилось переливающееся слово Просвещение. На открытой странице появилось еще несколько слов: Просто задайте вопрос.
Константин состроила гримасу, или хотела ее состроить – выше шеи она ничего не чувствовала.
– Это помощь? – спросила она вслух.
Напротив сияния появилось новое послание: Помощь – Путешествия – Местонахождение – Контакты – Другое .
На мгновение задумавшись, она коснулась Контактов.
Контакты: С кем? С чем?
Она выбрала: С кем?
После слова появился большой знак вопроса.
– Боди Сатива, – громко сказала она.
На странице проявилась золотая стрелка, указывающая направо, она перевернула страницу и обнаружила карту, где было подсвечено ее местонахождение. От этой точки вверх сквозь сеть улиц стала виться пунктирная зеленая линия, в шести кварталах от исходной точки она остановилась. В месте назначения стала мигать зеленая звезда.
– Так просто, – сказала она, записывая адрес и направление. Все было логично. Надо всего лишь спросить. Слишком хорошо, чтобы это было правдой.
Карта засосала книгу внутрь. Она взяла ее и пошла к пересечению трех улиц. От горящих останков классического «роллс-ройса», сжатого между двумя древними спортивными машинами, отделились три человекоподобных зверя и стали за ней наблюдать. Константин вдруг захотелось подбежать к ним и заявить, что она продает энциклопедии. Идея приятно щекотала где-то в спине, где, как она предполагала, застыли их буквально жгущие взгляды.
Нет, пожалуй, они скорее считали, что она производила чипы с историческим кино. Она не могла понять, как ей в голову пришла мысль о столь глупой выходке: ее бывший всегда говорил, что у Юки не слишком хорошее чувство юмора.
Эх, но это же страна великих возможностей, можно считать, что у тебя есть чувство юмора или что твой бывший совсем не бывший и все, что ты ищешь, это людей со странными именами Боди Сатива или Лав. Или… кто знает?
Она миновала несколько шумных компаний, переулок, где сотни людей, казалось, хотят, танцуя, встать как можно теснее и продолжать танцевать. Экран величиной с рекламный щит, где полдесятка людей соревновались, чей образ возьмет верх, или снимались в кино. Одного из них мучила рептилия-мутант. А может, это был образ заразы?
Или, может, подумала она, проходя мимо существа, получившегося от смешения человека и кобры, они сами были мутантами и это заразно. Она остановилась на углу перед парком, окруженным забором с черными металлическими пиками, и достала карту.
– Шшшшшшшшш…
Звук был настолько слабым, что она была не уверена, был ли это звук на самом деле. Но он повторился из темноты за забором с пиками, и она почувствовала, как у нее на шее волосы становятся дыбом, и костюм здесь совсем ни при чем.
– Шшшшшшшшаааааааааанннннтииииии…
Она так крепко сжала руки, что будь в ее руках настоящая карта, она смялась бы и порвалась. «Давай, – подбодрила она себя, – это всего лишь фильм ужасов. А тебе повезло попасть на съемки».
– Шшшшшшшшшшаааааааааааанннннннннннн-тииииии…
Видимо, независимо от самоувещеваний волосы у основания затылка продолжали шевелиться, наводя панику. Холодный озноб пробежал по позвоночнику. Константин хотела успокоиться. Но вместо этого задрожала всем телом.
– Шшшшшшшааааааааанннннннтиийиииииииииии. Добро пожаловать обратно в стан живых. Мы ждали тебя, дорогая.
Константин заставила себя обернуться. Из темноты появились бледнолунные лица с большими темными кругами вокруг светящихся глаз. Шее стало еще холоднее, и мурашками покрылась вся голова.
Вокруг стола для пикника, на котором стоял говоривший, столпилось около полудесятка человек. Все они были одеты в обтягивающие черные одежды поверх идеальных мускул истых тел, одних условно можно было назвать женщинами, другие были точно мужчинами. Когда у мимов не получается, вспомнила Константин название старого комикса и испугалась еще больше оттого, что могла рассмеяться. Количество мурашек на шее увеличилось, словно укор ее неподобающим мыслям. Она вздрогнула и почувствовала рассеченную часть шеи в стороне.
Константин закрыла раненое горло книгой и подошла ближе к забору.
– Мы встречались? – спросила она, стараясь казаться безразличной.
Фигура в центре стола изменила позу и подошла к краю.
– Ах, Шанти, – сердито сказала она, – и это после всего того, что мы друг для друга сделали? Я уязвлен. Морально. Мы все уязвлены. – Он махнул на остальных.
– А я мертв, – ответила Константин, – не знаете, кто бы это мог сделать?
Озаренное лунным светом лицо приняло неоднозначное выражение.
– Дорогой, ты был там, просмотри пленку, возроди все славные моменты. Мы…
– Уже. Я бы позвала вас посмотреть, но нужно встретиться кое с кем, так что, может, после пересечемся. – Одна из женщин по правую руку главаря поднялась из своей величавой кошачьей позы и сказала:
– Шанти, ради любви Люси, у меня вчера спина была как мертвая, но я все равно пришла. Если ты сегодня не играешь, так и скажи, мы найдем кого-нибудь еще.
Константин пожала плечами.
– Хорошо, я не играю. – Она повернулась и пошла.
– Ты не Шанти. – Мужчина спрыгнул со стола и забрался на забор. – Да?
Константин сохраняла дистанцию.
– А вы хорошо знали Шанти Лав?
Мужчина настроил что-то у себя на запястье, и у Константин побежали новые мурашки, на этот раз вызвавшие панику.
– «Знали?» Значит ли это, что Шанти Лав отказался от своего персонажа?
– Стал духовным персонажем, – ответила Константин. – Человека, известного вам здесь под именем Шанти Лав, убили. По-настоящему. Я…
Он отвернулся и махнул рукой. Люди, окружавшие стол, исчезли вместе с женщиной, жаловавшейся на спину.
– Ладно, а ты что за девственник, милый? – спросил он, снова поворачиваясь к ней, на его белом раскрашенном лице было выражение сильного раздражения.
– Что значит что ? – Константин была обескуражена. – А какие они бывают?
– Ты из сенаторов, ищущих приятного времяпрепровождения, или богатенький Буратино, купивший дорогой прикид? Думал, что вместе с прикидом и славу прихватишь?
Константин хотела ответить, но он снова покрутил что-то на запястье, и по шее прошла очередная волна мурашек, такая сильная, что ей захотелось кричать. Она отступила и стала лупить по воздуху картой, словно ультразвук был насекомым, от которого можно легко отмахнуться.
– Держись подальше от меня, жалкий выскочка! – закричал он.
– Что? – возмутилась она. – Я не…
– Ненавижу девственников. Вы все считаете, что первыми придумали эту историю: купили персонаж только что убитого человека и теперь идете по следу убийцы и думаете, что вас сразу отведут к тайникам, приговаривая: «Ах, берите все, ангел правосудия, берите все, а если запутаетесь, просто спросите». – Он снова покрутил что-то на запястье, и Константин отступила еще на несколько шагов. Наконец ей надоело, и она снизила до минимума уровень входящих ощущений, найдя соответствующие опции на панели управления.
Мужчина раздраженно крикнул:
– Девственник, и еще мошенник. Ради Бога, детка, если тебе двигаться в лом, чего ты тогда сюда прискакал? – Он медленно погас, оставив ее одну.
Константин пошла дальше и не могла для себя решить: испытывать ли ей облегчение или считать себя наказанной.
На карте место было обозначено как вход в подземку или всего лишь в руины подземки после глобальной катастрофы. С того места, где она стояла на тротуаре и смотрела вниз на каменную лестницу, были слышны голоса, даже тихая музыка, но никак не шум поездов. Может, в «Ну-Йоке» можно бродить по туннелям метро с собственной музыкой?
Константин наклонилась с картой над перилами, рассеянно стягивая на горле рассеченную плоть. Разрезанные края напоминали на ощупь мастику или глину, но никак не хотели соединяться. Она стала лениво размышлять, нужно ли ей искать место, где зашьют рану, или надо это сделать самой, если это вообще должна была делать Шанти Лав…
Какое-то странное давление сзади, от шеи до ступней ног. Она встала и повернулась, чтобы понять, что за новые сверхъестественные напасти одолевают ее, но ничего не было. Она была одна, а давил сам костюм, словно толкая ее вниз, в метро.
– Помощь? – спросила она, переворачивая карту. На мгновение перед ней предстала кошачья морда, но в руках снова оказалась обыкновенная книга. Она почти сразу нашла нужную часть о костюмах, но пришлось трижды прочитать информацию, чтобы убедиться, что действительно загруженные характеристики Шанти Лав теперь при посредстве костюма пытаются подсказать ей дальнейшие действия. Поэтому, очевидно, Шанти Лав собиралась спуститься в метро.
Внизу что-то зашуршало. Она взглянула поверх книжной обложки и отпрыгнула назад. Несколькими ступенями ниже, в простой рабочей одежде столетней давности стоял молодой японец. И хотя она не слишком разбиралась в оружии, но была совершенно уверена, что на боку у него был прикреплен самурайский меч.
Она крепко прижала книгу к груди, защищаясь. Та снова превратилась в карту. Мужчина не отрываясь, кротко, почти смущенно, смотрел на нее. Он поднялся на ступень. Она хотела отодвинуться, но что-то изменилось в его лице, добавив выражению суровости, и она осталась на месте.
– Это значит, вы сдаетесь, мистер Игучи! – спросил он с мягким сарказмом в голосе. – Или меняется ваша стратегия?
– Как ты узнал мое имя? – спросила Константин, испугавшись дрожи в своем голосе. Это был не страх, обычный холод, – казалось, ее костюм превратился в портативный холодильник, по ее мнению совершенно без оснований.
Мужчина поднялся еще на одну ступень.
– Опять игры, Том? Вечно у тебя какие-то игры.
– На самом деле это какая-то неисправность, – пробормотала она, потирая руки: температура в костюме продолжала падать, словно костюм пытался сохранить прохладу в печи.
– Сегодня не холодно, Том, – сказал мужчина. – Ты уверен, что трясешься не от страха?
– Понимай как хочешь, – отчаянно ответила Константин, надеясь, что это подействует на своенравный термостат костюма.
– Ты точно не боишься меня? Или тех, кто стоит за мной?
Зубы Константин застучали:
– Чттто бы это зззначило?
– Старый мир, не имеющий ничего общего с тем, во что превращается этот мир, или во что он заключен, или с тем, что заключено в нем. Одно в другом, а другое в третьем – бесконечная матрешка. – У мужчины в руках появилась монета. Она серебряно сверкнула, и Константин увидела изображение. Какое-то противоречие в нем всегда заставляло ее видеть в этом знаке лежащую на боку восьмерку, а уж потом знак бесконечности. Подсознание протестовало против отсутствия у мира конца, аминь? Времени на размышления не было, мужчина развернул монету другой стороной – змея, кусающая свой хвост.
– В этом неяпонском символе есть что-то японское, согласись, Том? Я имею в виду Старую Японию, не ту новомодную ледяную плоть n-ного поколения из племени скорости и не дебоширство клуба для новых служащих неоновых джунглей, скрывающих древние знаки и символы.
Он протянул монету ей, но когда она до нее дотронулась, он подбросил ее и поймал на лету. Константин смущенно отдернула руку, она была раздосадована. Мужчина протянул обе руки вперед, потом поднял:
– В какой руке, Том? Угадаешь?
Константин засунула карту под мышку, пытаясь не замечать, что постепенно полностью превращается в кусок льда.
– Посмотрим, – сказала она, высокомерно поднимая подбородок. – Раньше у меня неплохо получалось. То есть поиски отличий. Всегда есть отличия, даже у древних японцев.
Глаза мужчины сузились. Он стал разглядывать ее.
– Ты раньше был глупее. Что случилось с последней нашей встречи, ты раздобыл где-то пилюлю гениальности? Может, нечто, разгоняющее твои мозги до крейсерской скорости?
Константин не ответила. Она долго и внимательно изучала правый кулак, потом левый.
– Иногда это судорога, напряжение мышц. Иногда по ним можно угадать, иногда просто предположить. Неважно, главное, быть наблюдательным, и можно точно понять, какой вариант на этот раз. Чаще всего человек даже не предполагает о распространяемой им информации и подсказывает верный ответ. – Константин постояла в нерешительности, потом указала на правый кулак. – Думаю, здесь.
Он не пошевелился.
– Ты не Игучи.
– Давай посмотрим, – сказала Константин, – я знаю, что угадала, иначе ты не стал бы увиливать.
– Ты не Игучи. Я должен был это сразу понять. Для Игучи слишком умно. А где старина Том сегодня? Он тебя нанял или ты выкупил его персонаж? Если выкупил, то должен предупредить: Том подсунул порченый товар. – Он указал подбородком на разрезанное горло.
Теперь Константин почувствовала больше уверенности. Она шагнула вперед и коснулась правой руки.
– Я говорю, давай посмотрим. Я знаю – она там. Отдай монету – наше дело правое.
– Правое. – Мужчина улыбнулся, поднимая правую руку, и открыл ладонь. Она была пуста. – Или левое? – Он поднял левую руку, наблюдая, как та раскрывается: она тоже оказалась пуста. Он так и стоял с поднятыми руками, словно под дулом или будто сдавался. – А может, скрыто наше дело?
В раздражении Константин отпрянула и сложила руки на груди.
– Прекрасно, но я знаю и ты знаешь, что до этих фокусов монета была в правой руке. Ты можешь исчезнуть, но мы оба знаем, что ты обманул меня. Так? – Она собралась достать карту и почувствовала что-то странное на ладони. Она посмотрела на нее.
– Я же говорил, скрыто, – напомнил ей мужчина, когда она подняла монету и стала ее разглядывать. – Сложность заключается в том, что с одной стороны у монеты знак бесконечности, а с другой Уроборос. Так где орел, а где решка?
Он разразился громким смехом, кивнул ей и исчез в темноте. Она еще долго слышала смех, хотя тень давным-давно поглотила его.
Константин снова посмотрела на монету. «И не важно, – подумала она, – что у тебя восьмицентовик, которым нужно оплатить трехдолларовый счет». Хотя, кроме шуток, только что она получила настоящее виртуальное имущество. Интересно, восхитилась ли бы этой штуковиной Плешетт и можно ли убить за эту монету?
Она спустилась по лестнице, изумляясь, что чувствует каждую выбоину, все неровности перил. Звуки голосов и музыки отражались от мрачной плитки настолько четко и чисто, словно колокольный звон, до самых низких вибраций. Иногда ощущения были слишком достоверны, чтобы быть истинными, что ее забавляло: у нее никогда не было такого прекрасного слуха, даже в ранней молодости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22
В модуле «Гангстерских войн» легко стать похожим на дикаря, – вспомнила она слова менеджера. Пока ей это не грозит, поскольку она туда не добралась. Это точно не он.
Теперь ее интересовало другое: понимает ли она здесь хоть что-нибудь. Все обломки на улице пылали, переливаясь драгоценным блеском и взрываясь то тут, то там снопами искр, в небе эти фонтаны спорили с сияньем звезд. Изнутри блеск меньше напоминал мерцание песка и скорее представлял собой крошечные лучи света, казалось слишком изящные и ненадежные, готовые погаснуть от малейшего дуновения ветра и все же продолжающие мерцать и блестеть в черноте улицы, на выщербленном кирпиче, освещая затянутые паутиной трещины в стеклах зданий, стоявших недалеко от горящих обломков, и холодный каменный барьер, отделявший улицу от берега Гудзона.
Константин подошла к барьеру и пошла в направлении, которое выбрал и Шанти Лав, оглядываясь в поисках косматого чудовища, жаждущего ее смерти.
Но вместо приближения Константин чувствовала, что окончательно теряет нить к решению ребуса, и ей казалось, что на нее смотрят как на самозванку. И потом, – вспомнила вдруг она, – кто знает, что персонаж Шанти Лав жил по собственной воле еще четыре часа после смерти Игучи? Наверное, только нападавший здесь, в самом начале, на истинного Шанти Лав и похитивший потом его тело.
Она остановилась, легла на барьер и стала вглядываться туда, где, по ее мнению, была вечеринка. Она давно уже закончилась, а может, это было недавно по меркам «Города», но ее целью была не вечеринка и даже не приманка, которой она могла бы быть для существа, может и вовсе несуществующего. Забавно, как легко здесь все забывается и как трудно сосредоточиться. Если бы она осталась здесь намного дольше, ее сознание растворилось бы совсем, разлетелось на мельчайшие составные части и вместе с искрами горящих развалин отправилось бы к звездам.
– Помощник? – спросила она.
Перед ней очутился кот, он тщательно умывался, приглаживая лапами усы и стуча хвостом при приближении чужаков – классическое домашнее животное.
– О нет, – застонала Константин. – Нет, серьезно.
Кот обиженно на нее посмотрел. И тут же превратился в книгу, открытую на странице с пламенем; от ее взгляда картинка ожила. Из пламени появилось переливающееся слово Просвещение. На открытой странице появилось еще несколько слов: Просто задайте вопрос.
Константин состроила гримасу, или хотела ее состроить – выше шеи она ничего не чувствовала.
– Это помощь? – спросила она вслух.
Напротив сияния появилось новое послание: Помощь – Путешествия – Местонахождение – Контакты – Другое .
На мгновение задумавшись, она коснулась Контактов.
Контакты: С кем? С чем?
Она выбрала: С кем?
После слова появился большой знак вопроса.
– Боди Сатива, – громко сказала она.
На странице проявилась золотая стрелка, указывающая направо, она перевернула страницу и обнаружила карту, где было подсвечено ее местонахождение. От этой точки вверх сквозь сеть улиц стала виться пунктирная зеленая линия, в шести кварталах от исходной точки она остановилась. В месте назначения стала мигать зеленая звезда.
– Так просто, – сказала она, записывая адрес и направление. Все было логично. Надо всего лишь спросить. Слишком хорошо, чтобы это было правдой.
Карта засосала книгу внутрь. Она взяла ее и пошла к пересечению трех улиц. От горящих останков классического «роллс-ройса», сжатого между двумя древними спортивными машинами, отделились три человекоподобных зверя и стали за ней наблюдать. Константин вдруг захотелось подбежать к ним и заявить, что она продает энциклопедии. Идея приятно щекотала где-то в спине, где, как она предполагала, застыли их буквально жгущие взгляды.
Нет, пожалуй, они скорее считали, что она производила чипы с историческим кино. Она не могла понять, как ей в голову пришла мысль о столь глупой выходке: ее бывший всегда говорил, что у Юки не слишком хорошее чувство юмора.
Эх, но это же страна великих возможностей, можно считать, что у тебя есть чувство юмора или что твой бывший совсем не бывший и все, что ты ищешь, это людей со странными именами Боди Сатива или Лав. Или… кто знает?
Она миновала несколько шумных компаний, переулок, где сотни людей, казалось, хотят, танцуя, встать как можно теснее и продолжать танцевать. Экран величиной с рекламный щит, где полдесятка людей соревновались, чей образ возьмет верх, или снимались в кино. Одного из них мучила рептилия-мутант. А может, это был образ заразы?
Или, может, подумала она, проходя мимо существа, получившегося от смешения человека и кобры, они сами были мутантами и это заразно. Она остановилась на углу перед парком, окруженным забором с черными металлическими пиками, и достала карту.
– Шшшшшшшшш…
Звук был настолько слабым, что она была не уверена, был ли это звук на самом деле. Но он повторился из темноты за забором с пиками, и она почувствовала, как у нее на шее волосы становятся дыбом, и костюм здесь совсем ни при чем.
– Шшшшшшшшаааааааааанннннтииииии…
Она так крепко сжала руки, что будь в ее руках настоящая карта, она смялась бы и порвалась. «Давай, – подбодрила она себя, – это всего лишь фильм ужасов. А тебе повезло попасть на съемки».
– Шшшшшшшшшшаааааааааааанннннннннннн-тииииии…
Видимо, независимо от самоувещеваний волосы у основания затылка продолжали шевелиться, наводя панику. Холодный озноб пробежал по позвоночнику. Константин хотела успокоиться. Но вместо этого задрожала всем телом.
– Шшшшшшшааааааааанннннннтиийиииииииииии. Добро пожаловать обратно в стан живых. Мы ждали тебя, дорогая.
Константин заставила себя обернуться. Из темноты появились бледнолунные лица с большими темными кругами вокруг светящихся глаз. Шее стало еще холоднее, и мурашками покрылась вся голова.
Вокруг стола для пикника, на котором стоял говоривший, столпилось около полудесятка человек. Все они были одеты в обтягивающие черные одежды поверх идеальных мускул истых тел, одних условно можно было назвать женщинами, другие были точно мужчинами. Когда у мимов не получается, вспомнила Константин название старого комикса и испугалась еще больше оттого, что могла рассмеяться. Количество мурашек на шее увеличилось, словно укор ее неподобающим мыслям. Она вздрогнула и почувствовала рассеченную часть шеи в стороне.
Константин закрыла раненое горло книгой и подошла ближе к забору.
– Мы встречались? – спросила она, стараясь казаться безразличной.
Фигура в центре стола изменила позу и подошла к краю.
– Ах, Шанти, – сердито сказала она, – и это после всего того, что мы друг для друга сделали? Я уязвлен. Морально. Мы все уязвлены. – Он махнул на остальных.
– А я мертв, – ответила Константин, – не знаете, кто бы это мог сделать?
Озаренное лунным светом лицо приняло неоднозначное выражение.
– Дорогой, ты был там, просмотри пленку, возроди все славные моменты. Мы…
– Уже. Я бы позвала вас посмотреть, но нужно встретиться кое с кем, так что, может, после пересечемся. – Одна из женщин по правую руку главаря поднялась из своей величавой кошачьей позы и сказала:
– Шанти, ради любви Люси, у меня вчера спина была как мертвая, но я все равно пришла. Если ты сегодня не играешь, так и скажи, мы найдем кого-нибудь еще.
Константин пожала плечами.
– Хорошо, я не играю. – Она повернулась и пошла.
– Ты не Шанти. – Мужчина спрыгнул со стола и забрался на забор. – Да?
Константин сохраняла дистанцию.
– А вы хорошо знали Шанти Лав?
Мужчина настроил что-то у себя на запястье, и у Константин побежали новые мурашки, на этот раз вызвавшие панику.
– «Знали?» Значит ли это, что Шанти Лав отказался от своего персонажа?
– Стал духовным персонажем, – ответила Константин. – Человека, известного вам здесь под именем Шанти Лав, убили. По-настоящему. Я…
Он отвернулся и махнул рукой. Люди, окружавшие стол, исчезли вместе с женщиной, жаловавшейся на спину.
– Ладно, а ты что за девственник, милый? – спросил он, снова поворачиваясь к ней, на его белом раскрашенном лице было выражение сильного раздражения.
– Что значит что ? – Константин была обескуражена. – А какие они бывают?
– Ты из сенаторов, ищущих приятного времяпрепровождения, или богатенький Буратино, купивший дорогой прикид? Думал, что вместе с прикидом и славу прихватишь?
Константин хотела ответить, но он снова покрутил что-то на запястье, и по шее прошла очередная волна мурашек, такая сильная, что ей захотелось кричать. Она отступила и стала лупить по воздуху картой, словно ультразвук был насекомым, от которого можно легко отмахнуться.
– Держись подальше от меня, жалкий выскочка! – закричал он.
– Что? – возмутилась она. – Я не…
– Ненавижу девственников. Вы все считаете, что первыми придумали эту историю: купили персонаж только что убитого человека и теперь идете по следу убийцы и думаете, что вас сразу отведут к тайникам, приговаривая: «Ах, берите все, ангел правосудия, берите все, а если запутаетесь, просто спросите». – Он снова покрутил что-то на запястье, и Константин отступила еще на несколько шагов. Наконец ей надоело, и она снизила до минимума уровень входящих ощущений, найдя соответствующие опции на панели управления.
Мужчина раздраженно крикнул:
– Девственник, и еще мошенник. Ради Бога, детка, если тебе двигаться в лом, чего ты тогда сюда прискакал? – Он медленно погас, оставив ее одну.
Константин пошла дальше и не могла для себя решить: испытывать ли ей облегчение или считать себя наказанной.
На карте место было обозначено как вход в подземку или всего лишь в руины подземки после глобальной катастрофы. С того места, где она стояла на тротуаре и смотрела вниз на каменную лестницу, были слышны голоса, даже тихая музыка, но никак не шум поездов. Может, в «Ну-Йоке» можно бродить по туннелям метро с собственной музыкой?
Константин наклонилась с картой над перилами, рассеянно стягивая на горле рассеченную плоть. Разрезанные края напоминали на ощупь мастику или глину, но никак не хотели соединяться. Она стала лениво размышлять, нужно ли ей искать место, где зашьют рану, или надо это сделать самой, если это вообще должна была делать Шанти Лав…
Какое-то странное давление сзади, от шеи до ступней ног. Она встала и повернулась, чтобы понять, что за новые сверхъестественные напасти одолевают ее, но ничего не было. Она была одна, а давил сам костюм, словно толкая ее вниз, в метро.
– Помощь? – спросила она, переворачивая карту. На мгновение перед ней предстала кошачья морда, но в руках снова оказалась обыкновенная книга. Она почти сразу нашла нужную часть о костюмах, но пришлось трижды прочитать информацию, чтобы убедиться, что действительно загруженные характеристики Шанти Лав теперь при посредстве костюма пытаются подсказать ей дальнейшие действия. Поэтому, очевидно, Шанти Лав собиралась спуститься в метро.
Внизу что-то зашуршало. Она взглянула поверх книжной обложки и отпрыгнула назад. Несколькими ступенями ниже, в простой рабочей одежде столетней давности стоял молодой японец. И хотя она не слишком разбиралась в оружии, но была совершенно уверена, что на боку у него был прикреплен самурайский меч.
Она крепко прижала книгу к груди, защищаясь. Та снова превратилась в карту. Мужчина не отрываясь, кротко, почти смущенно, смотрел на нее. Он поднялся на ступень. Она хотела отодвинуться, но что-то изменилось в его лице, добавив выражению суровости, и она осталась на месте.
– Это значит, вы сдаетесь, мистер Игучи! – спросил он с мягким сарказмом в голосе. – Или меняется ваша стратегия?
– Как ты узнал мое имя? – спросила Константин, испугавшись дрожи в своем голосе. Это был не страх, обычный холод, – казалось, ее костюм превратился в портативный холодильник, по ее мнению совершенно без оснований.
Мужчина поднялся еще на одну ступень.
– Опять игры, Том? Вечно у тебя какие-то игры.
– На самом деле это какая-то неисправность, – пробормотала она, потирая руки: температура в костюме продолжала падать, словно костюм пытался сохранить прохладу в печи.
– Сегодня не холодно, Том, – сказал мужчина. – Ты уверен, что трясешься не от страха?
– Понимай как хочешь, – отчаянно ответила Константин, надеясь, что это подействует на своенравный термостат костюма.
– Ты точно не боишься меня? Или тех, кто стоит за мной?
Зубы Константин застучали:
– Чттто бы это зззначило?
– Старый мир, не имеющий ничего общего с тем, во что превращается этот мир, или во что он заключен, или с тем, что заключено в нем. Одно в другом, а другое в третьем – бесконечная матрешка. – У мужчины в руках появилась монета. Она серебряно сверкнула, и Константин увидела изображение. Какое-то противоречие в нем всегда заставляло ее видеть в этом знаке лежащую на боку восьмерку, а уж потом знак бесконечности. Подсознание протестовало против отсутствия у мира конца, аминь? Времени на размышления не было, мужчина развернул монету другой стороной – змея, кусающая свой хвост.
– В этом неяпонском символе есть что-то японское, согласись, Том? Я имею в виду Старую Японию, не ту новомодную ледяную плоть n-ного поколения из племени скорости и не дебоширство клуба для новых служащих неоновых джунглей, скрывающих древние знаки и символы.
Он протянул монету ей, но когда она до нее дотронулась, он подбросил ее и поймал на лету. Константин смущенно отдернула руку, она была раздосадована. Мужчина протянул обе руки вперед, потом поднял:
– В какой руке, Том? Угадаешь?
Константин засунула карту под мышку, пытаясь не замечать, что постепенно полностью превращается в кусок льда.
– Посмотрим, – сказала она, высокомерно поднимая подбородок. – Раньше у меня неплохо получалось. То есть поиски отличий. Всегда есть отличия, даже у древних японцев.
Глаза мужчины сузились. Он стал разглядывать ее.
– Ты раньше был глупее. Что случилось с последней нашей встречи, ты раздобыл где-то пилюлю гениальности? Может, нечто, разгоняющее твои мозги до крейсерской скорости?
Константин не ответила. Она долго и внимательно изучала правый кулак, потом левый.
– Иногда это судорога, напряжение мышц. Иногда по ним можно угадать, иногда просто предположить. Неважно, главное, быть наблюдательным, и можно точно понять, какой вариант на этот раз. Чаще всего человек даже не предполагает о распространяемой им информации и подсказывает верный ответ. – Константин постояла в нерешительности, потом указала на правый кулак. – Думаю, здесь.
Он не пошевелился.
– Ты не Игучи.
– Давай посмотрим, – сказала Константин, – я знаю, что угадала, иначе ты не стал бы увиливать.
– Ты не Игучи. Я должен был это сразу понять. Для Игучи слишком умно. А где старина Том сегодня? Он тебя нанял или ты выкупил его персонаж? Если выкупил, то должен предупредить: Том подсунул порченый товар. – Он указал подбородком на разрезанное горло.
Теперь Константин почувствовала больше уверенности. Она шагнула вперед и коснулась правой руки.
– Я говорю, давай посмотрим. Я знаю – она там. Отдай монету – наше дело правое.
– Правое. – Мужчина улыбнулся, поднимая правую руку, и открыл ладонь. Она была пуста. – Или левое? – Он поднял левую руку, наблюдая, как та раскрывается: она тоже оказалась пуста. Он так и стоял с поднятыми руками, словно под дулом или будто сдавался. – А может, скрыто наше дело?
В раздражении Константин отпрянула и сложила руки на груди.
– Прекрасно, но я знаю и ты знаешь, что до этих фокусов монета была в правой руке. Ты можешь исчезнуть, но мы оба знаем, что ты обманул меня. Так? – Она собралась достать карту и почувствовала что-то странное на ладони. Она посмотрела на нее.
– Я же говорил, скрыто, – напомнил ей мужчина, когда она подняла монету и стала ее разглядывать. – Сложность заключается в том, что с одной стороны у монеты знак бесконечности, а с другой Уроборос. Так где орел, а где решка?
Он разразился громким смехом, кивнул ей и исчез в темноте. Она еще долго слышала смех, хотя тень давным-давно поглотила его.
Константин снова посмотрела на монету. «И не важно, – подумала она, – что у тебя восьмицентовик, которым нужно оплатить трехдолларовый счет». Хотя, кроме шуток, только что она получила настоящее виртуальное имущество. Интересно, восхитилась ли бы этой штуковиной Плешетт и можно ли убить за эту монету?
Она спустилась по лестнице, изумляясь, что чувствует каждую выбоину, все неровности перил. Звуки голосов и музыки отражались от мрачной плитки настолько четко и чисто, словно колокольный звон, до самых низких вибраций. Иногда ощущения были слишком достоверны, чтобы быть истинными, что ее забавляло: у нее никогда не было такого прекрасного слуха, даже в ранней молодости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22