– Что это, Хэммонд? – спросил офицер.
– Когда мне зачитывали приговор, – вежливо сказал Хэммонд, – суд сообщил мне, что как только я захочу сотрудничать с врамэнами в области их исторических исследований, мое наказание будет отложено. Сейчас я готов к этому. Вы уведомите об этом власти и также Тайан Марден, главного представителя врамэнов на Земли?
Офицер был лояльным служащим Федеративных Солнц, но он был хумэном и обладал предрассудками хумэнов. Он слегка напрягся и посмотрел на Хэммонда недобрым взглядом.
– Очень хорошо. Я отправлю сообщение на Землю немедленно.
Когда он ушел, Гурт Лунд и другие придвинулись к нему.
– Значит ты собираешься перестать шпионить и вернуться к своим врамэнским друзьям, не так ли? – спросил Лунд.
Хэммонд не ответил. Комната была настолько пропитана ненавистью к нему, что он чувствовал, что одно единственное, произнесенное им слово приведет к взрыву.
Через три часа офицер вернулся.
– Твою просьбу приняли представители Федеративных Солнц на Земле. Тайан Марден немедленно прибудет на Куум. Она допросит тебя и если будет удовлетворена твоей искренностью, ты будешь условно освобожден.
– Спасибо, – сказал Хэммонд.
Офицер ушел.
В бараке стояла напряженная тишина. Хэммонд направился к своей комнате. Подходя к ней, он взглянул на обращенные к нему лица и подумал, что теперь каждое мгновение должен быть начеку. А еще он подумал, что ему ужасно повезет, если в ту минуту, когда прибудет корабль, он будет еще жив.

11

Звук, глубокий словно глас божий, заполнил залитые солнечным светом небеса, громоподобный рев, который погрузил черные джунгли в тишину и многократным эхом прокатился над джунглями. Люди, взбиравшиеся в грузовики, остановились и устремили взгляды вверх, щурясь от белого сияния опускавшегося к горизонту солнца.
Хэммонд с напряжением смотревший в небо, увидел, как закипели и забурлили низкие редкие облака. Затем появились и разлетелись в стороны клубы пара, а из них вылетело длинное черное тело и стало быстро-быстро падать в сторону космического порта.
Тол Ор посмотрел на него из кабины грузовика.
– Это он?
– Думаю, да, – ответил Хэммонд. Он начал задыхаться от волнения. – Надеюсь, он.
– Скоро узнаем, – произнес алголиец, и завел двигатель.
Грузовик покатился по краю джунглей, затем через поля, и Хэммонд чувствовал, как с каждым метром нарастает охватившее его напряжение. Он много дней ждал этот корабль, этот момент. И это были нелегкие дни. Только Квобба знал правду, все остальные смотрели на него как на несомненного предателя. Он чувствовал, что Лунд и многие другие убили бы его, если бы им предоставился случай. В джунглях Хэммонд был очень осторожен, чтобы не дать им такой возможности. Даже Ива Уилсон, когда он встречал ее, смотрела на него с ледяным презрением.
Чувство, которое Хэммонд вызывал у остальных было единым. И только Тол Ор представлял исключение. Алголиец только сказал:
– Итак, ты собираешься сотрудничать с врамэнами? Возможно, это к лучшему.
– Непохоже, чтобы ты ненавидел врамэнов также сильно, как большинство людей, – сказал Хэммонд. – Хотя они и отправили тебя сюда.
Тол Ор передернул плечами.
– Ну, я – ученый. А врамэны – величайшие из ученых. Изобретения, которые они сделали в прошлых веках дали хумэнам возможность распространиться по всей Галактике.
– Но у тебя не вызывает негодования то, что они хранят секрет неограниченной жизни только для себя?
– Не знаю, – ответил алголиец. – Думаю, что неосознанно я действительно испытываю это чувство. Уверен, что если бы я умирал, то ненавидел бы их страшно. С другой стороны, врамэны ведут такой суровый, посвященный трудам, скучный образ жизни, что я не завидую их бессмертию.
Но Тол Ор был единственным, в своей терпимости. Остальные ненавидели врамэнов и ненавидели Хэммонда как их пособника. Исключение составляли Квобба и Таммас, знавшие правду. Маленький мизарианец, всегда тенью следовавший за своим огромным другом был посвящен в секрет Хэммонда и дважды Хэммонд находил возможность тайно поговорить с ними. Он задавал им множество вопросов, особенно о неубивающем, но вызывающем шок оружии и о механизме, управляющем электродинамическим барьером. И Квобба сказал ему, что подготовил самых отважных к прорыву, не упоминая имени Хэммонда.
Сейчас медленно нараставшее за последние дни напряжение приближалось к своему пику, и Хэммонд, когда они шли к поселению, понял, что нервы его натянуты до предела. Когда он вошел, в бараке его ждал офицер охраны. Он заговорил с Хэммондом без особой любезности.
– С Земли прибыл корабль. Тайан Марден, представляющая врамэнов, прилетела сюда, чтобы допросить тебя. Следуй за мной.
Сердце Хэммонда забилось быстрее. Когда он направился следом за охранником, его провожали полные ненависти взгляды. Он со значением посмотрел на Квоббу, и тот стал разыгрывать свою роль. Он выскочил в коридор вслед за Хэммондом, яростно ругаясь.
– Ну и скатертью дорога! – завопил он. – Надеюсь, что больше никогда не увижу твоего проклятого, лица, предатель!
Оказавшись в коридоре, Квобба перешел на шепот и поспешно спросил:
– Сейчас? Сегодня ночью?
Хэммонд быстро кивнул.
– Пусть Уилсон и другие подойдут к барьеру. Я сделаю все, что в моих силах.
Охранник оглянулся, и Квобба снова принялся выкрикивать проклятия в адрес Хэммонда.
На улице их ждала маленькая наземная машина, за рулем которой сидел еще один охранник. Они сели в нее, и машина помчалась по аккуратному городку в сторону далекого космопорта. Белое пламя Спики взлетало над горизонтом, блестящими белыми языками вырывалось из-за серебристых металлических крыш. Люди на улице смотрели на проезжавшую мимо машину. Стоявшая в двери коттеджа Ива Уилсон тоже смотрела ей вслед, затем повернулась и вошла в дом. Он знал, что она видела его. Ему пришло в голову, что если его попытка окажется неудачной, она так никогда и не узнает, что на самом деле он не отправился служить врамэнам.
Неожиданно усталость и напряжение этих пропитанных ненавистью недель, подействовали на Хэммонда, и он подумал: А почему бы не перейти к врамэнам? Почему бы и нет? И к черту всех этих людей, готовых назвать его шпионом и даже хуже.
Нет. Он не мог. Хумэны были не его народом, хотя они были ближе к нему, чем врамэны. Но дело было не в лояльности к какой-то конкретной группе. Для Хэммонда это была лояльность по отношению к идеалу, которому было десять тысяч лет. Он рисковал жизнью, и он едва не потерял ее чтобы завоевать звезды для людей, завоевать свободу. И никому, если только это от него зависело, не позволит он отнять или ограничить эту свободу. Ни врамэнам, ни кому бы то ни было другому. Он пойдет до конца по этому пути.
Он подумал, что, наверное, глупо с его стороны противостоять почти бессмертным, доминирующим в Галактике. Они обладали обширным знанием вещей, о который он даже никогда не слышал. Но он может попробовать, просто попробовать, осуществить свой план несмотря на все это.
Он сделает это или умрет, хотя бы для того, чтобы удовлетворить пусть детское, но очень сильное желание увидеть, как Уилсон, Лунд и остальные, включая Иву будут просить у него прощение.
Машина приблизилась к мерцающему барьеру и остановилась. Охранник вылез наружу и сделал знак в сторону высокой башни. Снова, как в тот день, когда Хэммонд прибыл сюда, узкий участок стены исчез. Машина быстро закатилась внутрь через образовавшийся просвет, и паутина силовых линий тут же сомкнулась над ними.
Кровь стучала в висках Хэммонда, подобно молоту, когда они помчались в сторону комплекса зданий. За зданиями, на широкой посадочной площадке космопорта возвышался черный звездный корабль сравнительно небольшого размера. Его основание находилось в тени, но верхушка поднималась достаточно высоко и сверкала в последних лучах заходящего солнца, похожая на огромную темную руку, хватающуюся за умирающий свет.
Эта рука может схватиться за Альтар и величайший секрет бесконечности, подумал он.
Главное здание находилось впереди, трехуровневое продолговатое белое строение с квадратной башней на одном конце, которая поднималась еще на несколько уровней вверх. Вершина башни представляла собой комнату, все стены которой были прозрачными, и светилась в темноте. Входя с двумя охранниками в здание, Хэммонд безразлично взглянул на нее. Это, должно быть, центр управления космопортом. Владения коменданта находились в башне под ним, если только информация, которую Квобба собрал, была верной.
Она была верной. Хэммонда провели по коридорам к лифту, который плавно скользнул вверх. Он вышел в другой коридор, жадно посмотрел на две лестницы, ведущие вверх. Одна из них должна служить дорогой в центр управления.
Комендант Куума был высоким мужчиной со слегка зеленоватой кожей хумэна с Сириуса. Но войдя в комнату, Хэммонд едва посмотрел на него. Его глаза принадлежали только Тайан Марден.
Тайан отвернулась от окна, возле которого стояла, ее голубые глаза быстро осмотрели его лицо. Он подумал, что забыл, как она красива. В черных шортах и черной рубашке, подчеркивающих бледность ее кожи и пепельно белые волосы, с украшенной драгоценными камнями эмблемой Федеративных Солнц на груди, она была просто ослепительной.
– Теперь ты хочешь сотрудничать с нашими историками, чтобы обрести свободу? – спросила она.
– Я мог бы, – кивнул Хэммонд. – Все равно хумэны считают меня предателем.
Горечь в голосе далась ему легко.
– Если ты ответишь на несколько предварительных вопросов, чтобы проверить твою искренность, – продолжала Тайан, – я заберу тебя назад на Землю. Там ты будешь работать со специальной группой врамэнских историков.
Хэммонд посмотрел на коменданта.
– Сначала я хочу оговорить некоторые условия. Но... это предназначено только для твоих ушей, Марден.
Комендант покачал головой.
– Правила не разрешают... – начал он.
– В этом нет никакой опасности, – перебила его Тайан. – Дайте мне ваш шокер и подождите за дверью.
Комендант все еще колебался, но поклонился и произнес:
– Очень хорошо, если вы этого хотите.
Из висящей на поясе кобуры, он достал маленькую черную пластиковую трубку и протянул ее Тайан. Затем вышел из комнаты и закрыл дверь.
Держа шокер перед собой, Тайан спокойно сказала Хэммонду:
– Стой на этом расстоянии и говори, что же это за условия, которые требуют такой конфиденциальности.
Хэммонд взял себя в руки, зная что теперь ему предстоит сыграть самую сложную часть роли. До сих пор все шло хорошо. Но теперь все зависело от следующих несколько минут.
– Тайан, дело не только в свободе. Я делаю это... – ради тебя. Я хочу видеть тебя, снова быть рядом с тобой.
Она посмотрела на него холодным циничным взглядом.
– Почему?
– Потому что я тебя люблю, – ответил Хэммонд. – Я первый дурак во всей вселенной, но я ничего не могу с собой поделать.
Он ожидал, что она рассмеется, рассердится, как-то проявит свое презрение или назовет его лжецом. Но она ничего этого не сделала. Он подумал, что ему удалось придать своему голосу подлинную убедительность, потому что она посмотрела на него неожиданно странно и напряженно.
– Нет, – произнесла она наконец. – Это невозможно. Никогда впредь не говори о любви между мной и тобой.
– Почему? – спросил он. – Возможно, ты бессмертная, или почти бессмертная, но все равно ты ведь женщина. И я люблю тебя.
– Ты не понимаешь, что говоришь. – Ни один врамэн не может любить или вступать в брак в том смысле, который вкладываешь в эти понятия ты, – особенно что касается хумэнов. Ты не имеешь ни малейшего представления о том, что стоит между нами.
Хэммонд почувствовал воодушевление. Она не сомневалась в его словах, ни капельки. Он сделал свою ставку на это, на то, что она примет данные записей энцефалозонда, в которых физическое влечение отождествлялось с любовью. Он бессовестно лгал, говоря о своей любви к ней, но эта ложь была всего лишь платой за то, что она сделала с ним. Он надеялся, что она сработает.
Он сделал шаг вперед и распахнул руки, призывая ее в свои объятья, говоря со всей страстью, которую только мог изобразить.
– Тайан, то, что ты говоришь, нелепо. Почему врамэн не может вступить в брак с хумэном?
Ее лицо исказилось от боли, а голос, когда она заговорила, был таким тихим, что Хэммонд едва различал слова.
– Я не могу сказать тебе почему, но можешь мне поверить: тебе легче было бы перенестись назад в то время, из которого ты пришел, чем преодолеть то, что нас разделяет.
Застывшая перед ним со странным выражением сомнения и боли, она никогда еще не была такой красивой, как в этот момент. Хэммонду было легко, очень легко изобразить страсть. Он сделал еще шаг вперед.
– Тайан, послушай меня. Что бы не разделяло нас, мы сможем преодолеть это...
Она покачала головой, в глазах появилось что-то очень жалкое, а Хэммонд сделал еще один шаг.
Он выбросил кулак и со всей силой ударил ее в подбородок.
Тайан упала, не издав ни звука. Он успел подхватить ее и удержать, прежде чем она коснулась пола, но пластиковый шокер выпал из ее разжавшейся ладони и покатился по полу. Хэммонд опустил женщину и быстро бросился к оружию. Затем остановился на мгновение, переводя дыхание, пытаясь унять дрожь и глядя вниз на белое лицо Тайан.
Его трюк удался. Он смог отвлечь Тайан и сделать то, что хотел. Но он как-то не ожидал, что она отреагирует на его признание в любви таким образом. Ему почти показалось, что она...
Он оборвал свои мысли на эту тему и назвал себя дураком. Глупо было стоять вот так, теряя драгоценные секунды. Он быстро осмотрел шокер. Законы Федеративных Солнц разрешали использовать только такое несмертельное оружие, такие орудия уничтожения как вихревой автомат Джона Уилсона были категорически запрещены. Из того, что рассказал ему Квобба, он понял, что шокер – это всего лишь конденсатор, обладающий определенным электрическим зарядом. Переключатель на трубке освобождал часть этого заряда, которая испускалась в виде волны электромагнитной энергии, настроенной таким образом, чтобы перегрузить электроэнцефалические цепи человеческого мозга и вызвать потерю сознания. Недостатками этого оружия были крайне небольшой радиус действия и то, что при пользовании заряд расходовался очень быстро.
Хэммонд зажал шокер в руке и направился к двери. Он открыл ее резким движением.
В комнате находилось три человека: адъютант, комендант и доставивший его сюда охранник. Они повернулись и, увидев Хэммонда с шокером в руке, быстро бросились к нему.
Но все же недостаточно быстро. Хэммонд сдвинул переключатель на трубке вперед. Он ничего не увидел, но шокер зашипел, как рассерженная змея. Хэммонд неуклюже двигал переключатель вперед и назад.
Трое ринувшихся к нему мужчин споткнулись и с грохотом упали на пол.
Все произошло так быстро, что Хэммонду потребовалось некоторое время, чтобы понять, что он их уже отключил и только попусту расходует заряд шокера. Он поспешно сдвинул переключатель назад.
И что теперь?
Лестница. Одна из них должна вести в центр управления, расположенный наверху.
Он осторожно высунул голову в коридор. Услышал разные голоса, доносившиеся из других комнат, но в самом коридоре никого не было. Он перебежал к ближайшей лестнице и бросился наверх.
Сердце его колотилось, но он чувствовал прилив какой-то головокружительной энергии.
Он никогда не делал ничего подобного раньше, он занимался наукой и никогда не был солдатом или человеком действия, во всем, что он делал сейчас, было что-то восхитительно порочное, и осознание это пьянило его.
Лестница кончалась закрытой дверью. Она могла вести в центр управления или в осиное гнездо, к охранникам. Возбужденный, Хэммонд не особенно раздумывая рванул на себя дверь.
Это был центр управления. Прозрачные стены выходили на четыре стороны темного космопорта и на мерцающее сияние электродинамического барьера. В центре комнаты находилась – имеющая форму подковы панель управления с переключателями, сканерами и многочисленными мигающими огоньками. Внутри этой подковы сидел охранник, вглядывавшийся во что-то, по виду напоминающее экран радара. Еще один охранник стоял у правой стены и смотрел наружу. Спины обоих были обращены к Хэммонду.
Он нацелил шокер в спину стоящего и сдвинул переключатель. Трубка зашипела, и человек упал.
Человек, сидевший у экрана, повернул испуганное, недоумевающее лицо в сторону Хэммонда. Тот направил на него шокер.
Но на этот раз шипения не последовало, и Хэммонд вдруг понял, что в результате своего неумелого обращения с оружием он израсходовал весь заряд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21