Это были тонкие нейлоновые халатики, украшенные цветочками. Очень женственно, в стиле миссис Скит.
– А вы случайно не знаете, где миссис Скит живет сейчас? – спросила Кэролайн неожиданно для себя. Любопытство и некая привязанность к женщине, которая растила ее, заставили девушку задать этот вопрос.
– Она снимает небольшой домик около деревенского магазина, – ответила Линда. – Когда здесь начались работы, она заходила пару раз, чтобы перебрать одежду вашего отца. Милая женщина, но, по-моему, принимает все слишком близко к сердцу. Говорят, смерть хозяина дома очень подействовала на нее.
Немой вопрос, почему с его дочерью не произошло того же, читался во взгляде Линды, но Кэролайн не собиралась отвечать на него.
– Надо будет зайти к ней как-нибудь вечером, пока я здесь. – Она сопроводила эти слова официальной улыбкой, взяла вещи и ушла. Кэролайн знала, почему отец запретил ей возвращаться домой, почему сказал, что не хочет больше ее видеть. Но она не могла понять, отчего он вообще никогда не испытывал к ней никаких теплых чувств. Возможно, Дороти Скит сможет ответить на этот вопрос.
Кэролайн сняла свой костюм и надела один из предложенных халатов поверх черного атласного белья. Дешевая ткань просвечивала от долгой носки, а размытые голубые и розовые цветочки были просто кошмаром. Плюс ко всему Кэролайн прямо-таки утонула в этом халате.
Но стоит ли переживать по поводу нелепого одеяния? Ведь никто не увидит ее в нем, а костюм будет спасен.
Вернувшись в душное помещение под крышей, Кэролайн начала работу. Первым делом она расчистила небольшое пространство в углу, чтобы складывать туда мусор. Перетаскивая по неровному, грязному полу ящики с разбитым фарфором, сожженными кастрюлями, поломанными викторианскими безделушками, она спрашивала себя, зачем люди хранят всякий ненужный хлам. Но потом Кэролайн вспомнила, как приходила сюда в детстве дождливыми одинокими днями: чердак был как сказочный мир, не похожий ни на что вокруг и хранивший специально для нее свои секреты.
Там стоял сундук с праздничными нарядами, так, по крайней мере, она всегда считала. Это был большой ящик, набитый одеждой, которая когда-то, наверное, принадлежала ее бабушке и маме. В свое время эти платья, должно быть, стоили больших денег.
После долгих поисков Кэролайн нашла наконец сундук, открыла крышку и обнаружила, что он пуст. Только на дне лежала стопка писем, перевязанных лентой. Вещи, наверное, распродал отец, когда с деньгами стало совсем плохо. Дороти Скит могла посоветовать ему сделать это. Кэролайн помнила ее слова, как будто только вчера она говорила девочке: «Я так и знала, что найду тебя именно здесь. Пора спать. И кстати, будь поосторожнее с этими вещами, за них можно получить неплохие деньги. Хотя, если, примеряя наряды, ты не будешь никому мешать, бегая по дому...»
Кэролайн присела на корточки. Ее блестящие черные волосы спутались и превратились неизвестно во что. Она откинула их грязной рукой, оставив при этом черный след на молочно-белой щеке.
Если бы ее отец мог забыть о гордыне, продать Лэнгли-Хейс и переселиться в местечко поскромнее! Тогда бы он провел последние годы, не думая о долгах и нехватке денег. Но вместо этого он снова и снова перезакладывал поместье.
Вздохнув, Кэролайн достала из сундука письма. Они были написаны ее отцом для матери еще до свадьбы. Она взяла верхнее письмо и начала читать. Первых строчек ей было достаточно, чтобы понять, как сильно они любили друг друга. Еще несколько строк подтвердили, что молодой Реджинальд Харви обожал и боготворил свою красавицу невесту.
Она положила письмо обратно в конверт и заново перевязала стопку писем. Ее руки дрожали от волнения. Ей открылась такая сторона души ее отца, о существовании которой она никогда и не догадывалась. Оказывается, он был способен любить, это чувство ощущалось в каждом слове, написанном на пожелтевших страницах.
Ее глаза затуманились внезапными слезами.
Прижимая письма к груди, Кэролайн встала. И увидела его. У нее перехватило дыхание.
За последние два часа она совершенно забыла о существовании Бена Декстера. А теперь он застыл на пороге чердака, внимательно наблюдая за ней. В воздухе повисло напряженное молчание.
Ей в голову пришла совершенно неожиданная мысль. Если бы она тогда объяснила отцу, как безумно любит Бена Декстера, а не стояла, молча глядя на него исподлобья, может быть, он и понял бы ее.
И тут же эта мысль сменилась другой: это не изменило бы ничего. Даже если бы отец признал ее право влюбиться в деревенского парня и не устраивал бы шумные скандалы, хэппи энда все равно бы не вышло. Молодой Декстер никогда не любил ее. Он только врал о своей любви, желая получить всего лишь очередную порцию секса. А когда отец решил откупиться от него, он с радостью взял деньги и отправился искать другую наивную простушку.
Устремленный вниз взгляд Декстера, ухмылка чувственных губ говорили о том, что он отметил фантастичность ее наряда и вполне оценил то, что было под ним. Четкие линии стройного тела Кэролайн просвечивали сквозь жуткий халат. А благопристойность ее виду придавали лишь крошечные черные трусики и бюстгальтер.
С трудом сдерживая желание немедленно убежать, Кэролайн гордо вздернула подбородок и холодно спросила:
– Ты что-то хотел?
– Тебя.
Его глаза, похожие на расплавленный черный янтарь, смотрели прямо на нее, и на какую-то секунду Кэролайн показалось, что он имеет в виду именно то, что говорит. Ее обдало жаром с головы до ног, стало трудно дышать. Бен приблизился к ней, сдвинув темные брови. От его высокомерной улыбки не осталось и следа.
Конечно, нет, Декстер и не думал говорить, что хочет ее так, как когда-то давно – безумно, страстно, неудержимо. Он просто решил удостовериться, что нанятая им работница занимается делом, а не сидит где-нибудь, задрав ноги и делая педикюр.
И очень даже хорошо, что все обстояло именно так, потому что она не хотела его. Да, совершенно не хотела. Пока он не дотронулся до нее. Легкое прикосновение его пальцев напомнило Кэролайн о том, как раньше Бен убирал с ее лица длинные, черные, как ночь, непослушные локоны. Обжигающая смесь желания и воспоминаний растопила лед в груди.
Во рту у Кэролайн пересохло, она едва могла вдыхать пропитанный пылью воздух. Он провел пальцем по ее мокрым ресницам и печально произнес:
– Ты расстроилась, Каро. Я этого не хотел, честное слово.
Его глаза излучали заботу и нежность. Она помнила этот взгляд, как вспомнила все, что происходило двенадцать лет назад. Однажды звездной ночью она оцарапалась о ветви молодого дуба. Когда она была с Беном, то не замечала ничего вокруг. И тогда он так же смотрел на нее и гладил нежную белую кожу ее плеча, как будто его прикосновение, исполненное любви, могло снять боль и сделать так, чтобы на этом месте не появился синяк. Тогда она ни на секунду не сомневалась в искренности его чувств.
А следовало бы...
– Я думал, ты можешь найти здесь что-то дорогое, любимое, – мягко сказал он. – Например, подарки, полученные в детстве, фотоальбомы, что-то, что ты хотела бы сохранить. Миссис Скит забрала все личные вещи твоего отца. Она говорила, что хочет связаться с тобой. Я обязательно устрою вам встречу, пока ты будешь здесь.
Он положил руку на плечо Кэролайн, и все ее тело напряглось – в знак протеста. Она неосознанно подняла глаза и посмотрела на его губы. Казалось, он перецеловал больше женщин, чем выпил горячих чашек чая.
– Не утруждайся, – сдержанно и даже холодно произнесла Кэролайн. – Я сама зайду к Дороти Скит. А здесь... – она сняла с плеча его руку, – пока я не нашла ничего ценного или важного. Только вот эти письма, которые оставлю себе. Работа продолжается.
Она бы многое отдала, чтобы не выглядеть так нелепо! И почему только старенький халат Дороти не сшит из плотного хлопка или из чего-нибудь такого, что не демонстрировало бы ее слишком тонкое нижнее белье его взгляду, который вдруг стал серьезным и жестким! Неужели из-за того, что она резко отвергла его заботу?
– Только не сейчас. – Декстер развернулся. – Продолжишь завтра утром. Я уже предупредил Линду, что мы не ужинаем дома. У нее и так много забот, чтобы еще и кормить нас. – Он остановился на пороге и посмотрел на Кэролайн. В его глазах сквозило нечто среднее между разочарованием и весельем. – И сними, пожалуйста, это... даже не знаю, как назвать... ночную рубашку? Будь готова через полчаса.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
– Уверен, ты проголодалась. Ты едва прикоснулась сегодня к ланчу. – Сейчас в голосе Декстера отсутствовала сбивающая ее с толку забота. Слышалась только легкая усмешка. Было восемь часов вечера, и чистое, безоблачное небо начинало понемногу темнеть. Он повернул ключ зажигания и одарил ее самоуверенной, высокомерной улыбкой. Ряд ровных белых зубов блеснул на фоне темно-оливковой кожи. От этой улыбки у Кэролайн мурашки побежали по коже.
Она могла бы честно признаться ему, что очень голодна, а днем не могла проглотить ни кусочка исключительно по его вине. Но не призналась. Вместо этого она слегка наклонила темноволосую голову и ответила:
– Да, немного.
Решив, что они поедут в обычный деревенский паб, Кэролайн оделась как можно скромнее, выбрав самую дешевую одежду из той, которая была у нее с собой. Но вместо паба они отправились в модный пригородный ресторан. Да, рядом с людьми в роскошных костюмах она будет выглядеть белой вороной в своих льняных брючках кремового цвета, итальянском свитерке и мокасинах от Гуччи.
Когда предположение оправдалось, Кэролайн решила, что это не должно ее беспокоить. В любом случае внимание окружающих было приковано к изысканно одетому, мужественному Бену Декстеру. Сидя напротив него и изучая огромных размеров меню, она не могла понять, почему он прикладывает столько усилий, чтобы произвести на нее впечатление. По той же причине, которая толкнула его на покупку Лэнгли-Хейс, – показать всем, как он поднялся из нищеты на деловой Олимп?
Но на нее Бен произвел куда большее впечатление двенадцать лет назад, когда у него было две главные цели в жизни: сделать Каро своей женой и добиться финансового успеха, чтобы обеспечить им комфортные условия для жизни. Так по крайней мере он говорил. И она оказалась достаточно глупой, чтобы верить ему.
Да, успех пришел к Декстеру, в этом не было никаких сомнений. Кэролайн и сама добилась многого и материально ни в чем не нуждалась. А вот что касается женитьбы – это совершенно не входило в планы лживого предателя.
Кэролайн отдала меню проходящему мимо официанту, с радостью избавившись от массивной папки. И потом легко и непринужденно сообщила:
– Завтра утром я начну работу чуть позже. Мне надо наведаться в деревню, чтобы узнать, продает ли еще Анжи Браун уцененную джинсовую одежду. Я хочу купить что-нибудь более подходящее для разгребания мусора на чердаке. И кстати, когда ты зашел, на мне был старый халат Дороти Скит. Я не сплю в рубашках неимоверных размеров.
Сказав это, Кэролайн поняла, что допустила большую ошибку. В его черных глазах заиграли веселые огоньки, а губы скривились в пошлой ухмылке.
– И в чем же, интересно, ты теперь спишь? – спросил Декстер. – В шелковой пижаме, украшенной рюшечками? А помнишь, было время, когда постелью нам служил мягкий, прохладный мох. А если шел дождь, что случалось очень редко, мы проводили ночь в приятно шуршащих копнах сена на конюшне твоего отца. И тогда ни на тебе, ни на мне не было вообще никакой одежды.
Густая краска залила ее щеки, и что-то сжалось внутри. А Декстер продолжил:
– Анжи ушла на покой несколько лет назад. Новые хозяева магазина не продают уцененную одежду. Кстати, мне завтра надо съездить в Шрузбери. Если хочешь, присоединяйся. Пройдешься по магазинам, пока я переговорю со своими юристами. Там, в галерее Бутчера, есть очень неплохой итальянский ресторанчик. Можем встретиться в нем и заодно перекусить.
Как он спокоен! Боже, взмолилась Кэролайн, верни мне привычное состояние! Пусть мое сердце перестанет колотиться с такой бешеной скоростью. Если Декстер будет все время напоминать о прошлом, она обязательно сойдет с ума. Надо просто игнорировать эти разговоры.
– А я думала, ты пользуешься услугами известных адвокатских фирм. – Если он снова вернется к прошлому, она не сдержится и ответит.
А их перепалка может привести к тому, что он пожалуется Эдварду, и тогда ее любимая работа будет поставлена под угрозу. Лучше держать язык за зубами и стараться сохранять их нынешние отношения настолько деловыми, насколько возможно.
– Нет. Я доверяю только небольшим местным фирмам... теперь. – Подошел официант, и Декстер добавил: – Ты выбрала, что будешь есть?
Она немного рассеянно ответила, что закажет тарталетки по-датски и кефаль с грибами. По его словам можно было предположить, что он собирается поселиться в Лэнгли-Хейс. Легко же удалось ему самоутвердиться и в честь победы занять дом бывшего врага, при этом еще построить на территории имения гольф-клуб и центр развлечений, которые будут приносить немалый доход.
А дом... дом достаточно большой, чтобы в нем разместились жена, орава детей и армия слуг. Мысль о том, что он собрался жениться, расстроила Кэролайн окончательно.
Хотя с чего ей расстраиваться? Декстер теперь для нее ничего не значил, и она только сочувствовала его будущей жене. Ведь каким он был – обманщиком и предателем, когда вопрос касался женщин, – таким и останется навсегда. Она отказалась от вина, но хорошо поела. За ужином они говорили на отвлеченные темы, и Кэролайн была безумно рада, когда настало время возвращаться.
Свет уличных фонарей превратил узкую дорогу в золотистый туннель. На деревьях появлялись молодые листочки. Скоро расцветут жимолость и шиповник, и воздух наполнится восхитительными ароматами.
Эту часть города Кэролайн очень любила. Но теперь ее жизнь протекала в Лондоне: там были ее дом, работа, друзья. И она не хотела испытывать совершенно неожиданную и щемящую боль от воспоминаний. Это ей совершенно ни к чему.
Они уже подъезжали к дому, когда она, не подумав, решила съязвить:
– Уверена, что гольф-клуб и центр развлечений будут приносить доход. Ведь в противном случае твоя компания вряд ли занялась бы этим строительством. Но меня интересует, не будет ли тебе мешать множество людей? Отец не перенес бы, если бы, как он говорил, простолюдины сновали туда-сюда по его поместью.
– Я не твой отец, – холодно ответил Декстер, и она сжала губы, мысленно соглашаясь с существенными различиями. Бен много работал – судя по размерам его состояния. А ее отец, наоборот, только тратил и тратил деньги, к тому же он не смог справиться с управлением огромным имением. Но, несмотря на различия, у этих мужчин имелась одна общая черта – оба были жестокими, не обращающими никакого внимания на чувства других людей.
– И я не собираюсь бывать здесь настолько часто, чтобы мне могли надоесть люди, – сардонически добавил он. – Хотя я оставлю себе несколько комнат.
Он припарковал свой сверкающий «ягуар» вплотную к грузовику строителей, что было небезопасно. Под колесами захрустели осколки кирпичей и штукатурки. Кэролайн вышла из машины первая и подумала, что, видимо, он обращается со своими вещами так же неаккуратно, как и с людьми.
Она зашла в дом раньше, чем Декстер, но он догнал ее.
– Выпьешь со мной вина?
Грубые нотки пропали из его голоса. И сейчас в мягкой тишине дома, он стал очень мужественным, очень притягательным. И, конечно, опасным.
Кэролайн вздрогнула. Как легко она могла сейчас поддаться этому искушению!
– Спасибо за приглашение, но я откажусь. Когда ты завтра едешь в Шрузбери?
– В десять. Мы вернемся к трем. Ты уверена насчет вина?
– Абсолютно.
Да, большая часть завтрашнего дня будет потеряна, если она отправится с ним. Как же она не сообразила, чем конкретно ей придется заниматься? Тогда захватила бы с собой какую-нибудь старую одежду.
Кэролайн тихо вздохнула и добавила:
– Пожалуй, я откажусь и от поездки тоже. Как-нибудь обойдусь тем, что у меня есть. – Уж лучше похоронить свою одежду, чем имидж невозмутимого и целеустремленного специалиста. А если она проведет с ним больше времени, чем требует работа, это грозит тем, что она перейдет границу дозволенного и выложит Декстеру, как сильно его ненавидит.
Она развернулась и по пути к лестнице услышала его мягкий голос:
– Спасаешься бегством, Каро? Интересно, почему?
Добравшись до своей комнаты, Кэролайн захлопнула дверь и прислонилась к ней спиной, тяжело дыша.
Когда-то она обожала Бена, он был смыслом ее жизни. Но потом он предал ее, и жизнь разлетелась на мелкие кусочки. Однако его отступничество не избавило ее от влечения к нему. Должно было, но не избавило.
Кэролайн отошла от двери, сильно злясь на себя за такие мысли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13