Камеры в ней были просторные, с необычно большими, хотя и зарешеченными окнами.
– Камфортабельное заведение, – по достоинству оценил увиденное Анатолий Лупинос, знавший толк в «местах не столь отдаленных». – Наша Лукьяновская тюрьма похуже будет.
В камере N2 вот уже более года содержался приговоренный к смертной казни через расстрел пилот сбитого над городом Су – 25 капитан Юрий Беличенко.
– У нас есть точные данные, – сообщил майор Майлян, – что этот азербайджанский наемник совершил 17 налетов на Степанокерт. За свою работу он собирался получить 5 тысяч долларов и квартиру в любом городе СНГ. На его совести десятки убитых граждан республики. Но наш народ гуманен. Никто не хочет его смерти. Одно условие – он должен отсидеть свой срок сполна.
Юрий стоял в углу просторной и чистой камеры. На кровати лежала раскрытая книга.
– Привет Юра, – кивнул ему охранник и протянул пачку сигарет. – Угощайся.
Выглядел офицер вполне нормально, но затравленный взгляд глубоко запаших глаз говорил яснее слов, что пришлось ему пережить за эти месяцы.
– Я прислушивался к каждому скрипу двери, – рассказывал Юрий, – и думал, что это пришли за мной, чтобы привести приговор в исполнение. Лучше бы меня убили сразу же там, у сбитого самолета.
– Ничего, парень, мы тебя вытащим отсюда, – твердо пообещал Дед.
В этот же день состоялась беседа лично с Президентом НКР Робертом Кочеряном. Рассматривая Украину как возможного партнера в сделках по продаже оружия, Кочерян не хотел обострять отношения с этой страной. Поэтому он пообещал, что в течение недели Верховный Совет смягчит меру наказания украинскому наемнику, а позднее возможно согласится на его возвращение в Украину. Одно условие – она должна обратиться к НКР письменно, как к официально признанному государственному образованию.
Боровец и Журналист, принимавшие участие в этой беседе, не стали спорить. Главное было сделано – положено начало переговорному процессу о судьбе летчика. И это уже немало. До сих пор МИД Украины ничего не сделал для Беличенко. А вот УНСО сделало! И уж они постараются, чтобы этот факт дошел через средства массовой информации до граждан Украины.
Вечером унсовцы еще успели посетить казармы учебного полка, дислоцированного под Степанокертом, и ознакомиться с системой подготовки кадров младших командиров для Армии обороны НКР. С помощью командира полка подполковника Вачана Айеряна они получили довольно полное представление о боевых возможностях воинских формирований республики.
* * *
На следующее утро Лупинос планировал посетить город Физули, ставший настоящей крепостью Армии обороны. Там, на передовой, Боровец надеялся расширить информацию о путях снабжения армии вооружением и боеприпасами. К тому же, у Боровца закралось подозрение, что в армии воюют не только граждане НКР. Еще на КПП, где они вынуждены были задержаться, Боровкц обратил внимание Лупиноса на группу крепких парней с европейского типа лицами. По уверенному взгляду колючих глаз и явному стремлению оставаться в тени в них можно было сразу угадать типичных «диких гусей». Пан Анатолий успел выяснить, что они направлялись через Степанокерт в Физули.
Однако поездке не суждено было состояться. Поздним вечером, когда украинские боевики собирались возвращаться в гостиницу, стоявшую на окраине города, Борвец заметил, что его внимание пытается привлечь стоящий в тени дома человек. В нем с удивлением узнал в нем того самого полусумасшедшего представителя Хельсинского движения, на которого им сегодня утром со смехом показывал майор разведки.
Боровец без опасений шагнул ему на встречу. По заострившимся скулам правозащитника и непрерывно дергающемуся кадыку было заметно, что он страшно взволнован и чего-то сильно боится.
– Умоляю вас, тише! – схватил правозащитник за рукав Боровца. – Если меня заметит кто-то из «зеленых беретов» майора Майляна – мне конец. У меня для вас есть важное сообщение. Днем, пока вы были в тюрьме, сюда приехали русские офицеры – инструкторы из танкового полка, стоящего под Агдамом. Они потребовали немедленно вас арестовать. Думаю, что захват будет произведен ночью в гостинице. Все, я должен идти.
Доброжелатель скрылся в вечерних сумерках.
* * *
– Ну что ж, – протянул Боровец, узнав о предупреждении сердобольного правозащитника, – как говорится, хотели как лучше, а получилось как всегда. Опять приходится сматываться, пока не загребла российская разведка. Выезжаем через час, когда все успокоятся.
Осторожно проехав с погашенными фарами по Степанокерту, унсовцы стали быстро удаляться в сторону Лачинского коридора. Одна проблема все еще беспокоила их – КПП, которое перекрывало дорогу в 30 км от города. Надежда была на то, что плохая связь в горах, о которой говорил капитан, не позволит быстро предупредить часовых и перехватить беглецов.
Так оно и произошло. Начальник поста приветствовал пассажиров «Волги», как старых знакомых. Как и прошлый раз, все вместе долго пили чай и вели неторопливую беседу, под мощный храп развалившихся на полу солдат.
Уже под утро, когда все, включая и часового, спали без задних ног, унсовцы осторожно выбрались из домика КПП.
– Только без шума, – шепнул Боровец.
Все дружно принялись выталкивать машину наружу. Надо было незаметно добраться до того места, где дорога идет вниз. Наклон начинался тут же, за КПП. Стало легче, и беглецы уже подталкивали машину не сзади, а держались за передние дверцы. «Волга» катилась все быстрее, и вот уже пассажиры на ходу втиснулись в салон. И тут началось!
* * *
Приблизительно унсовцы знали, что их ожидает впереди. Но действительность превзошла все ожидания. Машина рванулась вниз, набирая скорость, как космическая ракета. Проклятая дорога была страшно узкой. Покрышки взвизгнули раз, другой, потом уже в ушах стоял сплошной визг. Ризо давил ногой на педаль тормоза, стараясь не поддаваться панике.
Сколько еще могли выдержать тормоза? Через минуту они полетят к черту, и вся эта придурочная компания вместе с ними. Ведь тут положено ехать с включенным сцеплением, на низкой скорости, тормозить мотором. Одних тормозов мало. О боже, что делает водитель?
Пропасть мелькала попеременно то слева, то справа. «Волга» вся содрогалась от напряжения и, казалось, вот – вот рассыпется на отдельные винтики. Но это никого не волновало. Главное сейчас – спасти свои жизни.
Ризо с округлившимися глазами пытался совладать с машиной. Чудом затормозил он перед очередным поворотом так, что левые колеса пронеслись по воздуху. Никакого предохранительного барьера на дороге, черт бы их побрал!
До отказа нажав тормоза перед очередной петлей и всей своей шкурой ощущая их нежелание подчиняться, водитель прогнал машину вокруг скалы со скоростью 5 км в час. До следующего виража было метров 15 дороги, идущей отвесно вниз. «Или заведется мотор, или нам крышка», – удивительно спокойно подумал Ризо. Все последующее он сделал одновременно: отпустил педаль тормоза, выжал сцепление, включил скорость, нажал на газ. Ворчание мотора прозвучало в ушах ангельской музыкой. Переключившись на вторую скорость, грузин почувствовал себя увереннее. Машина буквально завывала на высоких оборотах.
Такой жуткой дороги, такого серпантина унсовцам не приходилось видеть. Счетчик показывал, что они проехали всего восемь километров, а чувствовали себя так, буд-то проехали от Степанокерта до Владивостока и обратно. Когда же наконец появится мост?
Самое плохое было то, что никто из них точно не помнил дороги. Водитель не имел представления, что его может ожидать за очередным поворотом. Поэтому он то совершенно напрасно тормозил, то приближал пассажиров на волосок от смерти – чуть не врезался в скалу или не летел в пропасть. Только от одних этих сюрпризов можно было свихнуться. Но машина упорно продолжала ехать.
До моста, как оказалось, было 26 километров. По нему они промчались беспрепятственно и с облегчением вздохнули. А дальше снова пошли жуткие повороты, но теперь уже с легким подъемом. Ризо помнил, что потом дорога опять пойдет вниз и приведет их к долине.
«Интересно, почему нет погони?» – промелькнуло у него в голове.
Правда, беглецы рассчитывали, что в распоряжении будет два часа, пока не обнаружат их исчезновения. Но это был оптимальный вариант. К тому же они не представляли, что мотор будет производить столько шума.
Постепенно водитель приспособился к этой чертовой дороге и даже увеличил скорость, но это привело к тому, что он тут же содрал лак с левого крыла. Машина змеей извивалась между скалами, время от времени ревя мотором как раненный буйвол.
Теперь уже становилось все более очевидным, что им удалось в очередной раз выйти сухими из воды, вырвавшись из цепких рук российских спецслужб, доставших их даже в этой глуши. Перед ними появился удивительно длинный, метров сто, участок прямой дороги с небольшим подъемом. И в этот момент из-за скал выплыл вертолет.
С оглушительным ревом он пронесся над головой и полетел дальше вдоль дороги. Ризо немедленно воспользовался этим и рванулся вперед с одной мыслью: найти подходящую тень.
Вертолет возвращался. Но «Волга» уже успела втиснуться в какое-то жутко узкое место. Когда Ми-8 пролетел вперед и скрылся из глаз, унсовская «Волга» задом выехала из ущелья и помчалась дальше. Под защитой скалы они успели промчаться довольно большой отрезок дороги. Вертолет, потеряв их из виду, пролетел вперед и скрылся за вершиной горы. Вот теперь путь был окончательно свободен.
* * *
Экипаж «Волги» окончательно расслабился только тогда, когда за окнами стали мелькать привычные равнинные пейзажи. Заезжать в Ереван не было смысла. И они круто взяли вправо, выезжая на ведущую в Грузию магистраль Впереди была Ичкерия.
ЗАСТАВА В ГОРАХ
Большой интерес У НСО вызывал Таджикистан, где при поддержке афганских моджахедов местная оппозиция все сильнее раздувала огонь гражданской войны. Кроме того это давало возможность прямого выхода на Афганистан.
Счастливое стечение обстоятельств позволило Анатолию Лупиносу встретить в Азербайджане в штабе экстремистской организации «Серые волки» высокопоставленного представителя афганских моджахедов. На конфиденциальную встречу пана Анатолия пригласил его старый друг вице – президент Азербайджана Абас Абасов.
Пользуясь случаем, Лупинос попытался навести справки о том, насколько сильна таджикская оппозиция и серьезны ее намерения.
– А почему бы вам самому не встретиться с их лидерами? – вопросом на вопрос ответил моджахед. – На нашу территорию очень часто заходит пополнить запасы оружия и боеприпасов один из наиболее авторитетных полевых командиров Таджикистана Мирза Азиев. Вам было бы наверняка интересно с ним встретиться.
– А заодно выпустить очередь – другую из пулемета по москалям! – подхватил разговор унсовец. – Я готов отправиться хоть сейчас.
– Хорошо, мы свяжемся с вами через господина Абасова и сообщим вам время и маршрут поездки. Расходы, естественно, наша сторона берет на себя.
* * *
В середине августа Анатолий Лупинос и сопровождавший его в поездке полковник Боровец были доставлены в небольшое афганское селение на границе с Таджикистаном. Собственно, границы здесь не было. Были только горы, через которые испокон веков вели караванные тропы, известные только местным жителям. Пограничников здесь не было. Их заставы располагались только в ключевых местах, там, где тропы выходили на дороги, ведущие в равнину.
С полевым командиром Мирзой Азиевым они встретились в палаточном лагере, разбитом на берегу горной речки. Тридцать партизан расположились у костра. В их черных глазах отражался огонь. Взоры собравшихся были устремлены на гостей, прибывших с далекой Украины.
Мирза был худой чисто выбритый молодой человек лет тридцати пяти. Командир мог прекрасно говорить по-русски, но отличался немногословностью. Его быстро утомили долгие и чересчур научные разглагольствования Лупиноса о том, какой силой может стать в современном мире «Интернационал обиженных».
Для Мирзы это были только слова. Больше всего его сейчас волновала десятая погранзастава, куда на днях прибыло свежее подкрепление из России. Конечно, все тропы они не перекроют, но к зиме, когда на перевалы ляжет снег, ситуация может резко осложниться.
Мирза уже несколько раз советовался с афганскими инструкторами. Их мнения совпали – необходимо было подготовить и провести диверсионную вылазку, в ходе которой постараться уничтожить прибывшую технику, а по возможности и сжечь саму заставу. Действовать решили небольшой, но хорошо оснащенной группой.
Мирза принял решение лично возглавить диверсионный отряд. Дело предстояло крайне рискованное. И теперь, слушая бородатого унсовца, Мирза начинал все больше злиться. Наконец он решительно поднял руку:
– Хорошо, аксакал, можешь дальше не продолжать. Я прекрасно понял твою идею. Но дело в том, что нас сейчас волнуют более земные и конкретные задачи. Завтра мне предстоит взорвать погранзаставу, которая встала на нашем пути, как кость в горле. Может быть я не вернусь из этого рейда. Тогда зачем все эти долгие разговоры?
Командир помолчал, глядя на мечущиеся языки костра. Внезапно он поднял голову и жестко взглянул своими черными, как уголь, глазами на Лупиноса.
– А может быть примете участие в рейде? Как там записано у вас в доктрине: «Слова разъединяют, дела объединяют».
– Боюсь, что я уже вышел из того возраста, чтобы играть в разведчиков. Да и не затем мы сюда приехали, дорогой.
– А я с удовольствием прогулялся бы с вами! – загорелись глаза у Списа.
Дух здорового авантюризма всегда брал верх у поручника над здравым смыслом. И Лупинос, внутренне испытывая легкую зависть к молодому спутнику, не стал удерживать его от участия в опасном мероприятии.
* * *
Ветер крепчал. Пока Спис вел своего коня вниз по каменистому склону, стараясь попасть в лощину, летящий песок бил ему в лицо. В нарастающем хаосе бури трудно было находить дорогу. Спасибо на том, подумал Сергей, что хоть до этого места мы добрались до начала бури.
И все равно путь был тяжелым. Хотя группа и шла знакомыми тропами, часто приходилось искать объезд вокруг свалившихся камней. Если бы не прекрасное знание местности проводником, им ни за что не удалось бы добраться сюда до рассвета. Зато теперь буря кстати. Вместе с темнотой она обеспечивала прекрасное прикрытие и вдобавок должна была отвлечь внимание часовых.
Ветер толкал Сергея в спину и пригибал его к земле. Летящий песок драл голую кожу на шее, голове и руках, резал уши. Сергей потерял представление о времени и пространстве. Мирза сказал товарищам, чтобы через час они уходили, но казалось, что прошло не меньше получаса. Непрестанная круговерть песка внушала Спису мысль, что больше ничего кроме бури нет, что долина давно провалилась в тартарары и он падает, падает в бесконечность, а его желудок комом подкатывает к горлу.
Идущий позади Мирза все крепче сжимал рубаху Сергея. Они старались выдерживать ритм движения, идти с максимальной скоростью, которую позволяли буря и их собственная осторожность.
Казалось, прошло еще не меньше получаса, хотя Спис старался уверить себя, что на самом-то деле они покинули лощину не более десяти минут назад.
Погранзастава. Мы должны были бы уже выйти к ней, подумал он. Наверное, проводник где-то ошибся. Мы проскочили мимо. Она уже позади. И теперь мы будем идти, пока не упремся в противоположную сторону долины.
Дисциплинированность боролась в нем с опасениями. Разум подавлял разочарование. Решимость гнала его вперед.
* * *
Впереди замаячил рассеянный песком свет, и сомнения исчезли. Прожектор! Застава! Сергей почувствовал прилив возбуждения, когда заметил второй, а затем и третий мутные источники света. Цепочка огней тянулась поперек их пути.
Прожектора не представляли опасности. Какими бы мощными они ни были, им не под силу справиться с пеленой гонимого ветром песка. Их размытый свет скорее помогал ориентироваться по ним, как по маякам.
Быстро пригнувшись, они замедлили шаги и пошли крадучись.
Проводник остановился. Сергей не понял почему и постарался разглядеть, что же там впереди. Он различал какую-то тень, но не мог понять, что это.
Вдруг до него дошло – колючая проволока.
Она лежала петлями высотой по грудь прямо перед ними, словно огромная игрушка из смертельно острых пружинок, вытянутая во всю длину.
Колючая проволока служила скорее символической границей, чем серьезным препятствием, и Спису с его двумя попутчиками достаточно было набросить на нее одеяло. Несколько шипов проткнули плотную ткань и поцарапали ноги унсовца, но боль была не сильной.
Теперь они стояли на границе минного поля, и хотя проводник предупредил, что погранзастава расположена в пятидесяти метрах от проволоки, Сергей все еще не мог различить стену.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
– Камфортабельное заведение, – по достоинству оценил увиденное Анатолий Лупинос, знавший толк в «местах не столь отдаленных». – Наша Лукьяновская тюрьма похуже будет.
В камере N2 вот уже более года содержался приговоренный к смертной казни через расстрел пилот сбитого над городом Су – 25 капитан Юрий Беличенко.
– У нас есть точные данные, – сообщил майор Майлян, – что этот азербайджанский наемник совершил 17 налетов на Степанокерт. За свою работу он собирался получить 5 тысяч долларов и квартиру в любом городе СНГ. На его совести десятки убитых граждан республики. Но наш народ гуманен. Никто не хочет его смерти. Одно условие – он должен отсидеть свой срок сполна.
Юрий стоял в углу просторной и чистой камеры. На кровати лежала раскрытая книга.
– Привет Юра, – кивнул ему охранник и протянул пачку сигарет. – Угощайся.
Выглядел офицер вполне нормально, но затравленный взгляд глубоко запаших глаз говорил яснее слов, что пришлось ему пережить за эти месяцы.
– Я прислушивался к каждому скрипу двери, – рассказывал Юрий, – и думал, что это пришли за мной, чтобы привести приговор в исполнение. Лучше бы меня убили сразу же там, у сбитого самолета.
– Ничего, парень, мы тебя вытащим отсюда, – твердо пообещал Дед.
В этот же день состоялась беседа лично с Президентом НКР Робертом Кочеряном. Рассматривая Украину как возможного партнера в сделках по продаже оружия, Кочерян не хотел обострять отношения с этой страной. Поэтому он пообещал, что в течение недели Верховный Совет смягчит меру наказания украинскому наемнику, а позднее возможно согласится на его возвращение в Украину. Одно условие – она должна обратиться к НКР письменно, как к официально признанному государственному образованию.
Боровец и Журналист, принимавшие участие в этой беседе, не стали спорить. Главное было сделано – положено начало переговорному процессу о судьбе летчика. И это уже немало. До сих пор МИД Украины ничего не сделал для Беличенко. А вот УНСО сделало! И уж они постараются, чтобы этот факт дошел через средства массовой информации до граждан Украины.
Вечером унсовцы еще успели посетить казармы учебного полка, дислоцированного под Степанокертом, и ознакомиться с системой подготовки кадров младших командиров для Армии обороны НКР. С помощью командира полка подполковника Вачана Айеряна они получили довольно полное представление о боевых возможностях воинских формирований республики.
* * *
На следующее утро Лупинос планировал посетить город Физули, ставший настоящей крепостью Армии обороны. Там, на передовой, Боровец надеялся расширить информацию о путях снабжения армии вооружением и боеприпасами. К тому же, у Боровца закралось подозрение, что в армии воюют не только граждане НКР. Еще на КПП, где они вынуждены были задержаться, Боровкц обратил внимание Лупиноса на группу крепких парней с европейского типа лицами. По уверенному взгляду колючих глаз и явному стремлению оставаться в тени в них можно было сразу угадать типичных «диких гусей». Пан Анатолий успел выяснить, что они направлялись через Степанокерт в Физули.
Однако поездке не суждено было состояться. Поздним вечером, когда украинские боевики собирались возвращаться в гостиницу, стоявшую на окраине города, Борвец заметил, что его внимание пытается привлечь стоящий в тени дома человек. В нем с удивлением узнал в нем того самого полусумасшедшего представителя Хельсинского движения, на которого им сегодня утром со смехом показывал майор разведки.
Боровец без опасений шагнул ему на встречу. По заострившимся скулам правозащитника и непрерывно дергающемуся кадыку было заметно, что он страшно взволнован и чего-то сильно боится.
– Умоляю вас, тише! – схватил правозащитник за рукав Боровца. – Если меня заметит кто-то из «зеленых беретов» майора Майляна – мне конец. У меня для вас есть важное сообщение. Днем, пока вы были в тюрьме, сюда приехали русские офицеры – инструкторы из танкового полка, стоящего под Агдамом. Они потребовали немедленно вас арестовать. Думаю, что захват будет произведен ночью в гостинице. Все, я должен идти.
Доброжелатель скрылся в вечерних сумерках.
* * *
– Ну что ж, – протянул Боровец, узнав о предупреждении сердобольного правозащитника, – как говорится, хотели как лучше, а получилось как всегда. Опять приходится сматываться, пока не загребла российская разведка. Выезжаем через час, когда все успокоятся.
Осторожно проехав с погашенными фарами по Степанокерту, унсовцы стали быстро удаляться в сторону Лачинского коридора. Одна проблема все еще беспокоила их – КПП, которое перекрывало дорогу в 30 км от города. Надежда была на то, что плохая связь в горах, о которой говорил капитан, не позволит быстро предупредить часовых и перехватить беглецов.
Так оно и произошло. Начальник поста приветствовал пассажиров «Волги», как старых знакомых. Как и прошлый раз, все вместе долго пили чай и вели неторопливую беседу, под мощный храп развалившихся на полу солдат.
Уже под утро, когда все, включая и часового, спали без задних ног, унсовцы осторожно выбрались из домика КПП.
– Только без шума, – шепнул Боровец.
Все дружно принялись выталкивать машину наружу. Надо было незаметно добраться до того места, где дорога идет вниз. Наклон начинался тут же, за КПП. Стало легче, и беглецы уже подталкивали машину не сзади, а держались за передние дверцы. «Волга» катилась все быстрее, и вот уже пассажиры на ходу втиснулись в салон. И тут началось!
* * *
Приблизительно унсовцы знали, что их ожидает впереди. Но действительность превзошла все ожидания. Машина рванулась вниз, набирая скорость, как космическая ракета. Проклятая дорога была страшно узкой. Покрышки взвизгнули раз, другой, потом уже в ушах стоял сплошной визг. Ризо давил ногой на педаль тормоза, стараясь не поддаваться панике.
Сколько еще могли выдержать тормоза? Через минуту они полетят к черту, и вся эта придурочная компания вместе с ними. Ведь тут положено ехать с включенным сцеплением, на низкой скорости, тормозить мотором. Одних тормозов мало. О боже, что делает водитель?
Пропасть мелькала попеременно то слева, то справа. «Волга» вся содрогалась от напряжения и, казалось, вот – вот рассыпется на отдельные винтики. Но это никого не волновало. Главное сейчас – спасти свои жизни.
Ризо с округлившимися глазами пытался совладать с машиной. Чудом затормозил он перед очередным поворотом так, что левые колеса пронеслись по воздуху. Никакого предохранительного барьера на дороге, черт бы их побрал!
До отказа нажав тормоза перед очередной петлей и всей своей шкурой ощущая их нежелание подчиняться, водитель прогнал машину вокруг скалы со скоростью 5 км в час. До следующего виража было метров 15 дороги, идущей отвесно вниз. «Или заведется мотор, или нам крышка», – удивительно спокойно подумал Ризо. Все последующее он сделал одновременно: отпустил педаль тормоза, выжал сцепление, включил скорость, нажал на газ. Ворчание мотора прозвучало в ушах ангельской музыкой. Переключившись на вторую скорость, грузин почувствовал себя увереннее. Машина буквально завывала на высоких оборотах.
Такой жуткой дороги, такого серпантина унсовцам не приходилось видеть. Счетчик показывал, что они проехали всего восемь километров, а чувствовали себя так, буд-то проехали от Степанокерта до Владивостока и обратно. Когда же наконец появится мост?
Самое плохое было то, что никто из них точно не помнил дороги. Водитель не имел представления, что его может ожидать за очередным поворотом. Поэтому он то совершенно напрасно тормозил, то приближал пассажиров на волосок от смерти – чуть не врезался в скалу или не летел в пропасть. Только от одних этих сюрпризов можно было свихнуться. Но машина упорно продолжала ехать.
До моста, как оказалось, было 26 километров. По нему они промчались беспрепятственно и с облегчением вздохнули. А дальше снова пошли жуткие повороты, но теперь уже с легким подъемом. Ризо помнил, что потом дорога опять пойдет вниз и приведет их к долине.
«Интересно, почему нет погони?» – промелькнуло у него в голове.
Правда, беглецы рассчитывали, что в распоряжении будет два часа, пока не обнаружат их исчезновения. Но это был оптимальный вариант. К тому же они не представляли, что мотор будет производить столько шума.
Постепенно водитель приспособился к этой чертовой дороге и даже увеличил скорость, но это привело к тому, что он тут же содрал лак с левого крыла. Машина змеей извивалась между скалами, время от времени ревя мотором как раненный буйвол.
Теперь уже становилось все более очевидным, что им удалось в очередной раз выйти сухими из воды, вырвавшись из цепких рук российских спецслужб, доставших их даже в этой глуши. Перед ними появился удивительно длинный, метров сто, участок прямой дороги с небольшим подъемом. И в этот момент из-за скал выплыл вертолет.
С оглушительным ревом он пронесся над головой и полетел дальше вдоль дороги. Ризо немедленно воспользовался этим и рванулся вперед с одной мыслью: найти подходящую тень.
Вертолет возвращался. Но «Волга» уже успела втиснуться в какое-то жутко узкое место. Когда Ми-8 пролетел вперед и скрылся из глаз, унсовская «Волга» задом выехала из ущелья и помчалась дальше. Под защитой скалы они успели промчаться довольно большой отрезок дороги. Вертолет, потеряв их из виду, пролетел вперед и скрылся за вершиной горы. Вот теперь путь был окончательно свободен.
* * *
Экипаж «Волги» окончательно расслабился только тогда, когда за окнами стали мелькать привычные равнинные пейзажи. Заезжать в Ереван не было смысла. И они круто взяли вправо, выезжая на ведущую в Грузию магистраль Впереди была Ичкерия.
ЗАСТАВА В ГОРАХ
Большой интерес У НСО вызывал Таджикистан, где при поддержке афганских моджахедов местная оппозиция все сильнее раздувала огонь гражданской войны. Кроме того это давало возможность прямого выхода на Афганистан.
Счастливое стечение обстоятельств позволило Анатолию Лупиносу встретить в Азербайджане в штабе экстремистской организации «Серые волки» высокопоставленного представителя афганских моджахедов. На конфиденциальную встречу пана Анатолия пригласил его старый друг вице – президент Азербайджана Абас Абасов.
Пользуясь случаем, Лупинос попытался навести справки о том, насколько сильна таджикская оппозиция и серьезны ее намерения.
– А почему бы вам самому не встретиться с их лидерами? – вопросом на вопрос ответил моджахед. – На нашу территорию очень часто заходит пополнить запасы оружия и боеприпасов один из наиболее авторитетных полевых командиров Таджикистана Мирза Азиев. Вам было бы наверняка интересно с ним встретиться.
– А заодно выпустить очередь – другую из пулемета по москалям! – подхватил разговор унсовец. – Я готов отправиться хоть сейчас.
– Хорошо, мы свяжемся с вами через господина Абасова и сообщим вам время и маршрут поездки. Расходы, естественно, наша сторона берет на себя.
* * *
В середине августа Анатолий Лупинос и сопровождавший его в поездке полковник Боровец были доставлены в небольшое афганское селение на границе с Таджикистаном. Собственно, границы здесь не было. Были только горы, через которые испокон веков вели караванные тропы, известные только местным жителям. Пограничников здесь не было. Их заставы располагались только в ключевых местах, там, где тропы выходили на дороги, ведущие в равнину.
С полевым командиром Мирзой Азиевым они встретились в палаточном лагере, разбитом на берегу горной речки. Тридцать партизан расположились у костра. В их черных глазах отражался огонь. Взоры собравшихся были устремлены на гостей, прибывших с далекой Украины.
Мирза был худой чисто выбритый молодой человек лет тридцати пяти. Командир мог прекрасно говорить по-русски, но отличался немногословностью. Его быстро утомили долгие и чересчур научные разглагольствования Лупиноса о том, какой силой может стать в современном мире «Интернационал обиженных».
Для Мирзы это были только слова. Больше всего его сейчас волновала десятая погранзастава, куда на днях прибыло свежее подкрепление из России. Конечно, все тропы они не перекроют, но к зиме, когда на перевалы ляжет снег, ситуация может резко осложниться.
Мирза уже несколько раз советовался с афганскими инструкторами. Их мнения совпали – необходимо было подготовить и провести диверсионную вылазку, в ходе которой постараться уничтожить прибывшую технику, а по возможности и сжечь саму заставу. Действовать решили небольшой, но хорошо оснащенной группой.
Мирза принял решение лично возглавить диверсионный отряд. Дело предстояло крайне рискованное. И теперь, слушая бородатого унсовца, Мирза начинал все больше злиться. Наконец он решительно поднял руку:
– Хорошо, аксакал, можешь дальше не продолжать. Я прекрасно понял твою идею. Но дело в том, что нас сейчас волнуют более земные и конкретные задачи. Завтра мне предстоит взорвать погранзаставу, которая встала на нашем пути, как кость в горле. Может быть я не вернусь из этого рейда. Тогда зачем все эти долгие разговоры?
Командир помолчал, глядя на мечущиеся языки костра. Внезапно он поднял голову и жестко взглянул своими черными, как уголь, глазами на Лупиноса.
– А может быть примете участие в рейде? Как там записано у вас в доктрине: «Слова разъединяют, дела объединяют».
– Боюсь, что я уже вышел из того возраста, чтобы играть в разведчиков. Да и не затем мы сюда приехали, дорогой.
– А я с удовольствием прогулялся бы с вами! – загорелись глаза у Списа.
Дух здорового авантюризма всегда брал верх у поручника над здравым смыслом. И Лупинос, внутренне испытывая легкую зависть к молодому спутнику, не стал удерживать его от участия в опасном мероприятии.
* * *
Ветер крепчал. Пока Спис вел своего коня вниз по каменистому склону, стараясь попасть в лощину, летящий песок бил ему в лицо. В нарастающем хаосе бури трудно было находить дорогу. Спасибо на том, подумал Сергей, что хоть до этого места мы добрались до начала бури.
И все равно путь был тяжелым. Хотя группа и шла знакомыми тропами, часто приходилось искать объезд вокруг свалившихся камней. Если бы не прекрасное знание местности проводником, им ни за что не удалось бы добраться сюда до рассвета. Зато теперь буря кстати. Вместе с темнотой она обеспечивала прекрасное прикрытие и вдобавок должна была отвлечь внимание часовых.
Ветер толкал Сергея в спину и пригибал его к земле. Летящий песок драл голую кожу на шее, голове и руках, резал уши. Сергей потерял представление о времени и пространстве. Мирза сказал товарищам, чтобы через час они уходили, но казалось, что прошло не меньше получаса. Непрестанная круговерть песка внушала Спису мысль, что больше ничего кроме бури нет, что долина давно провалилась в тартарары и он падает, падает в бесконечность, а его желудок комом подкатывает к горлу.
Идущий позади Мирза все крепче сжимал рубаху Сергея. Они старались выдерживать ритм движения, идти с максимальной скоростью, которую позволяли буря и их собственная осторожность.
Казалось, прошло еще не меньше получаса, хотя Спис старался уверить себя, что на самом-то деле они покинули лощину не более десяти минут назад.
Погранзастава. Мы должны были бы уже выйти к ней, подумал он. Наверное, проводник где-то ошибся. Мы проскочили мимо. Она уже позади. И теперь мы будем идти, пока не упремся в противоположную сторону долины.
Дисциплинированность боролась в нем с опасениями. Разум подавлял разочарование. Решимость гнала его вперед.
* * *
Впереди замаячил рассеянный песком свет, и сомнения исчезли. Прожектор! Застава! Сергей почувствовал прилив возбуждения, когда заметил второй, а затем и третий мутные источники света. Цепочка огней тянулась поперек их пути.
Прожектора не представляли опасности. Какими бы мощными они ни были, им не под силу справиться с пеленой гонимого ветром песка. Их размытый свет скорее помогал ориентироваться по ним, как по маякам.
Быстро пригнувшись, они замедлили шаги и пошли крадучись.
Проводник остановился. Сергей не понял почему и постарался разглядеть, что же там впереди. Он различал какую-то тень, но не мог понять, что это.
Вдруг до него дошло – колючая проволока.
Она лежала петлями высотой по грудь прямо перед ними, словно огромная игрушка из смертельно острых пружинок, вытянутая во всю длину.
Колючая проволока служила скорее символической границей, чем серьезным препятствием, и Спису с его двумя попутчиками достаточно было набросить на нее одеяло. Несколько шипов проткнули плотную ткань и поцарапали ноги унсовца, но боль была не сильной.
Теперь они стояли на границе минного поля, и хотя проводник предупредил, что погранзастава расположена в пятидесяти метрах от проволоки, Сергей все еще не мог различить стену.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26