Ц Все учишься, Сократилин? Молодец! Хорошенько учись! Чтоб потом не бегат
ь и не стучать прямой кишкой.
Хоть я и не очень-то понимал эту афоризму, но догадывался, что стучать пря
мой кишкой Ц распоследнее дело. За год я узнал столько, сколько другой и з
а шесть лет не узнает.
На втором году службы меня определили в школу младших командиров. Потом
направили продолжать службу в танковые войска. Выучили водить машину, ст
релять из пушки, и в общем я стал технически грамотным человеком.
Совершенно неожиданно кончился срок моей службы. Демобилизоваться? Куд
а? Зачем? Решил подать на сверхсрочную. Меня оставили и назначили команди
ром танка Т-26.
Наш отдельный танковый батальон стоял тогда под Ленинградом. Нормальна
я военная жизнь мирного времени. Лето мы проводили в лагерях, в шестидеся
ти километрах от города. Хорошо помню тот день. Первая рота проводила на п
олигоне учебные стрельбы. Стрелял мой экипаж, и стрелял плохо. Пять снаря
дов Ц и ни одного попадания. Такого со мной еще не бывало. Командир роты к
апитан Окаемов обозвал меня «мазилой царя небесного», забрался в танк и
тоже стал мазать. Ротный вылез из машины багровый от смущения и сказал: «П
ушка барахлит». И чтоб у нас не возникло сомнения, что во всем виновата пуш
ка, вынул часы и показал. На крышке было выгравировано: «Старшему лейтена
нту Окаемову за отличную стрельбу. 1937 год». Окаемов взял часы за цепочку, по
днял на уровень глаз, да так и замер.
Он смотрел не на часы, а на человека, бежавшего к нам по полигону.
Ц Кто же это? Ц спросил капитан. Ц Неужели цивильный? Как же он сюда поп
ал? Охрана, что ль, там уснула?
Полигон огромный, километров на пять вытянулся. А человек все бежал и беж
ал, вдруг упал, вскочил, стал крутить над головой руку.
Это был сигнал: «Заводи».
Ц По машинам! Ц приказал ротный. Ц Сократилин, возьми флажки и дай сигн
ал: «Делай, как я».
Танк рванулся навстречу бежавшему. Водитель притормозил, тот вскочил на
крыло машины. Это был вестовой. Он сообщил, что лагеря уже нет. Палатки све
рнуты, грузятся на машины. Вторая и третья роты час как ушли в город.
Водитель воткнул четвертую, и мы понеслись. За нами, соблюдая интервал, сл
едовала рота. И только одна машина все еще стояла на месте. Окаемов не спус
кал с нее глаз и потихоньку ругался. Когда мы уже подъезжали к лесу, тронул
ась и она. Капитан сел на башню и вытер взмокший лоб.
От нашего лагеря остались одни песчаные дорожки, шест для флага, колышки
от палаток и три деревянных сортира с распахнутыми дверьми. Дневальные с
идели около сложенных в кучу солдатских пожитков. Тут был и помначштаба
старший лейтенант Сиренский. Окаемов дал нам минуту на сбор вещей и подо
шел к Сиренскому. Тот посмотрел на часы и длинно протянул:
Ц Дэ-э-э!
Капитан поморщился и, не зная, на ком сорвать досаду, закричал:
Ц Копайся, копайся! Кончай копаться! По машинам!
К вечеру мы прибыли в свой городок. А на следующий день с утра мыли машины,
драили пушки, чистили оружие. Прошла неделя, мы не отходили от танков: регу
лировали, проверяли, меняли. Сменили мне и пушку, которая действительно о
казалась неисправной. В общем, нас ни на минуту не оставляли без дела. К лю
бому заданию мы относились серьезно, будь это регулировка бортовых фрик
ционов или просто надраивание гусениц до блеска. «Все важно, все нужно»,
Ц думали мы в ожидании больших событий. Увольнение в город было запреще
но, командиры взводов ночевали в казармах, отлучка из части хотя бы на пят
ь минут жестоко каралась. Спали мы в одежде, с противогазами под подушкой.
Только заснешь Ц тревога. Вскакиваешь, хватаешь вещмешок, бросаешься в
оружейку за карабином, а из оружейки Ц в танковый парк. Раз пять выезжали
, но, проехав километра три, возвращались. Тревоги были ложные. Не успеешь
добежать до машины, как дадут отбой. Из-за этих тревог один экипаж нашей р
оты чуть было не угодил под трибунал.
В три часа прокричали боевую тревогу, вторую за эту ночь. Экипаж с команди
ром одеяла в охапку Ц и под койки. Тревога, как они и рассчитывали, оказал
ась ложной, и рота вернулась в казарму. Все прошло б, если бы не дежурный по
роте. Уже под утро он заметил три пустые койки. Дневальный, облокотясь на т
умбочку, дремал. Дежурный разбудил его и грозно спросил:
Ц Спишь?
Дневальный козырнул:
Ц Никак нет, задумался.
Ц А это что?! Почему не доложил?
Дневальный протер глаза, удивленно посмотрел, на пустые койки, потом на д
ежурного.
Ц Были. Сам видел, как ложились.
Ц Так куда же они делись? Херувимы с серафимами их унесли?
Дневальный заглянул под койку и засмеялся:
Ц Здесь. Никуда не делись.
Прямо из-под койки командир машины с экипажем отправился на гауптвахту.
Вместе с ними туда же отправился и дневальный. Наверняка б ребят судил тр
ибунал, если б сознались. Но они заявили, что забрались под койки от жары. И
на этом упорно стояли. Конечно, никто не поверил, но и опровергнуть эту чеп
уху не смогли. В нашей казарме почему-то всегда было душно и жарко. Ребята
отделались тремя сутками ареста.
Настоящую боевую тревогу прокричали не в два часа ночи, и даже не в одинна
дцать, а утром, после завтрака. Мы выстроились около машин и долго ждали. О
каемов лично, не торопясь, проверял готовность своей роты к маршу. И тольк
о часам к двенадцати дня выехали на дорогу и построились в походную коло
нну. Наконец танки загромыхали по булыжной мостовой. «Неужели опять поку
ролесим Ц и назад?» Ц думал каждый из нас. Проехали центральную улицу го
рода, миновали чугунную арку, мост через железную дорогу. Теперь уже никт
о не сомневался, что покидаем наш деревянный городишко надолго, а может б
ыть, и навсегда. Так оно и было. Теперь мы думали: «Куда? На восток или на зап
ад?» Мой водитель Костя Швыгин уверял, что к япошкам. Заряжающий Вася Колю
шкин Ц на Кавказ. И не только уверял, но и предлагал любое пари. Уж очень ем
у хотелось на Кавказ. Наш командир взвода лейтенант Лесников по этому во
просу хранил глубокое молчание.
За мостом свернули с Шоссе влево, поехали вдоль железной дороги мимо скл
адов, пакгаузов, увидели погрузочную площадку и длинный состав платформ
вперемежку с товарными вагонами. Колонна остановилась.
Водитель высунул голову из люка и подмигнул мне:
Ц Ну что? Я говорил, что к япошкам. Точно, к ним.
Ц Это еще бабушка надвое сказала, Ц возразил ему заряжающий.
Они наверное, вдрызг разругались бы, но помешала команда:
Ц Первый взвод Ц на погрузку!
Командирская машина поползла на платформу… Не прошло и часа, как эшелон
был готов к отправке. Машины закреплены, укрыты брезентом. Личный состав
роты разместился в двух товарных вагонах. Паровоз глухо заревел, мы зама
хали пилотками. Поехали! Куда? Да неважно, куда ехать солдату, лишь бы ехат
ь. Новые места, новые впечатления. Но радость оказалась преждевременной.
Ц Паровоз протащил нас километра полтора, остановился, а потом стал пят
иться задом и загнал эшелон в тупик. В тупике мы простояли до ночи.
Проснулся и долго не мог понять: «Где я?» Темень непроглядная, стук, храп, л
язг. Пошарил руками по сторонам. Левой нащупал сапог, правой Ц чей-то рот.

Ц Эй, кто тут есть? Ц крикнул я.
Ц Ну я, Ц раздалось внизу подо мной.
Ц Кто «ну»?
Ц Дневальный.
Ц А где мы? Почему ты подо мной торчишь?
Ц Потому что ты в телятнике на второй полке бесплатного плацкарта, Ц по
яснил дневальный.
Ц А-а-а. Значит, уже едем. Давно?
Ц Не очень.
Ц Куда?
Ц Почем я знаю.
Ц На запад или на восток?
Дневальный усмехнулся:
Ц А ты слезь да посмотри, где восток, а где твой запад. Только все равно нич
его не увидишь. Темно, и дождь хлобыщет.
Ц Как мы проехали от станции? Вправо или влево?
Ц Это смотря с какой стороны дороги глядеть. Весь вечер нас таскали то вп
ерёд, то назад. Вот теперь и разберись, где право, а где лево. Тут сам команди
р роты не разберется.
Дневальному, видимо, было скучно, и он был рад случаю поговорить.
Ц Ну ладно. Заткнись, Ц сказал я, сполз с нар, споткнулся о чьи-то ноги и за
валился на какую-то груду железа.
Ц Тихо ты, черт! Печку сломаешь, Ц сказал дневальный.
Это меня взбесило:
Ц Ты почему так со мной разговариваешь?
Ц Я дневальный и обязан за порядком смотреть.
Приказал дневальному открыть дверь.
Ц Смотри не вывались, Ц предупредил он.
Я высунул из вагона голову. Дождь моросил по-осеннему. Мимо проплыл низко
рослый лесок, а потом потянулись поля.
Утром Вася Колюшкин объявил, что едем воевать с турками. Решил он так, види
мо, потому, что поезд шел прямо на юг. Вопрос о том, куда и зачем едем, обсужд
ался всем вагоном. Большинство поддерживало Васю Колюшкина. О западной г
ранице никто и не подумал. Совсем недавно с Германией был заключен догов
ор о ненападении. Начальство строго хранило тайну и на все наши вопросы о
твечало: «Скоро всё узнаете». И только один Костя Швыгин молчал. Он служил
последний год и с нетерпением ждал демобилизации.
В Невеле эшелон повернул на запад. Мы посмотрели друг на друга, пожали пле
чами, кто-то протяжно свистнул, а Вася вздохнул и грустно сказал:
Ц Это еще ничего не значит. Нарочно так едем, чтоб шпионов сбить с пантал
ыку. Потом опять повернем на Кавказ.
В глухую полночь прибыли в Полоцк, разгрузились и своим ходом двинулись
в непроглядную темень по грязной ухабистой дороге. На рассвете останови
лись в лесу около озера с топкими берегами и сразу же принялись рыть капо
ниры. Потом танки загнали в капониры и тщательно замаскировали. Приказ о
маскировке был суровый: нам не разрешали выходить из леса. Впрочем, и ходи
ть было некуда. За два дня мы отлично выспались. На третий день сразу после
завтрака раздалась команда: «На митинг!» Мы собрались на полянке около ш
таба. Командир батальона зачитал приказ командующего Белорусским фрон
том о переходе нашими войсками польской границы. Потом выступил комисса
р батальона. Он говорил о том, что польское правительство бежало, бросив н
а произвол судьбы свой народ, что в стране царит произвол военных власте
й, помещиков, жандармов, которые, спасаясь от немецких войск, бегут к восто
чной границе и грабят мирное население Западной Белоруссии, что наш похо
д в Польшу является освободительным походом в защиту родственного нам н
арода, который обратился к Советскому Союзу за помощью. Мы, солдаты, прика
з поняли по-своему и проще: идем навстречу немцам, чтоб приостановить их д
вижение к нашей границе и заодно защитить западных белорусов от гитлеро
вских войск.
Приказ нас и огорошил и обрадовал. Мы, танкисты, давно ждали серьезных дел
. Любой боец в душе считал себя героем, жаждал подвигов, славы. С митинга мы
уходили довольные, веселые. Заряжающий Вася Колюшкин радовался, как маль
чишка:
Ц Эх, и повоюем! Или грудь в крестах, или голова в кустах!
Водитель Швыгин не разделял общего воодушевления.
Ц Накрылась моя демобилизация, Ц мрачно заявил он.
В полдень привезли горючее с боепитанием. Полностью залили бензином бак
и, загрузили танки снарядами, пулеметными дисками. Еще раз все проверили,
подрегулировали, подтянули, почистили. Окаемов собрал командиров машин
и сообщил, что наш батальон в составе 22-й танковой бригады будет наступат
ь в направлении Вильно. Поскольку карт командирам машин не полагалось, м
ы записали населенные пункты на пути нашего движения. До наступления пол
ной темноты выехали на исходные позиции и остановились в километре от гр
аницы. Стали ждать, и ждали до пяти часов утра. От напряжения у меня разлом
ило голову. Механик-водитель уснул, так и спал, не снимая рук с рычагов. Вас
я Колюшкин тоже уснул, как котенок, свернувшись на днище танка, подложив п
од голову пулеметный диск. Сигнала к атаке Ц зеленой ракеты Ц мы так и не
увидели. Раздалась команда: «Заводи!»
Повзводно, колонной, соблюдая между машинами уставную дистанцию, без еди
ного выстрела семнадцатого сентября наша рота пересекла государственн
ую границу Ц широкую просеку в скверном ольховом лесу. Было сырое, серое
утро. Висел густой, вязкий туман, и наши танки увязли в тумане, как в тесте. О
коло часа двигались на ощупь. Ничего не видно, не слышно, только рев моторо
в, лязг гусениц и шлепанье траков по мягкой земле. Наконец выглянуло огро
мное кровяное солнце. Туман заклубился, как пар, и стал расползаться, а ког
да солнце поднялось и накалилось до желтизны, тумана не стало.
Танки шли по заросшей густой отавой низине. Здесь паслись стреноженные к
они. За ними приглядывал старик пастух.
Потом поднялись на гребень бугра и увидели большое зеленое село. Оно уто
нуло в садах. Сквозь листву проглядывали темные драночные крыши, среди н
их были и светло-серые, вероятно крытые оцинкованным железом. Кое-где дым
или трубы. Колонна на минуту остановилась, а потом вошла в село.
Оно как будто спало непробудным сном, хотя для сельского жителя время бы
ло уже позднее. Правда, в одном окне мелькнул платок. Еще я заметил старуху
. Она выглядывала из чуть приоткрытой двери. Даже собаки куда-то попрятал
ись. Один только рыжий теленок в белых чулках не испугался. Широко расста
вив передние ноги и согнув голову, он смотрел на танки и облизывался. Все э
то очень походило не на войну, а на обычные маневры.
Двинулись дальше. За селом настигли польскую батарею на конной тяге. Арт
иллеристы разбежались. Мы обрубили постромки, разогнали лошадей, переве
рнули вверх колесами пушки и продолжали наступление.
Крестьяне убирали поля. Увидев наши танки, они прекращали работу и, прово
див нас долгим взглядом, опять принимались за свое дело.
В местечке Поставы встретили стрелковый батальон при оружии и с команди
ром. Батальон давно ждал нас, чтоб сдаться в плен. Окаемов направил баталь
он при оружии с офицерами к нашей границе. И они, подняв белый флаг, пошли. А
что им еще оставалось делать? В Поставах мы остановились на ночлег. Задач
а первого дня была выполнена. Мы продвинулись в глубь Польши почти на сто
километров.
Второй день наступления походил на первый. Прошли Свенцяны. К вечеру дол
жны были быть в Михалешках. Но за Свенцянами начался лес и сквернейшая до
рога. Грязь, ухаб на ухабе. Моторы надрывались и глохли. Рота растянулась н
емыслимо. Голова ее уже выходила из леса, а хвост еще и половины не прошел.
Одна машина поплавила подшипники. Ее только через месяц приволокли из эт
ого леса в часть на буксире.
На другой день с рассветом пошли на Вильно. В километрах пятнадцати от Ви
льно, около хутора, у меня заклинило коробку скоростей.
Ц На этом и закончился мой первый боевой поход.
Сократилин грустно усмехнулся.
Ц На роду-то мне, видимо, было завещано генералом, а может, и самим маршало
м быть. А жизнь судила иначе. Четверть века отдал армии, а выше старшины не
дослужился.
Богдан Аврамович посмотрел на меня, горестно покачал головой и чмокнул г
убами.
Ц Вот так-то, брат!…
Потом он разлил водку. Выпили, помолчали. Когда молчание стало неудобным,
а разговор как-то сам по себе не вязался, я напомнил Сократилину о медалях
.
Богдан Аврамович прищурился:
Ц Откуда ты знаешь про мои медали? Евленька разболтала? Вот баба Ц дыряв
ое существо!
Я долго его уговаривал и упрашивал. По глазам видел, что Сократилину и сам
ому очень хочется рассказать и упрямится невесть почему. В конце концов,
он согласился. Богдан Аврамович принес шкатулку и выложил на стол в один
ряд медали. Долго смотрел на них, потом скомандовал:
Ц По порядку рассчитайсь!… Первая…
Он взял правофланговую, ту самую, которая стерлась до неузнаваемости.
Ц Это я получил еще в тридцать девятом.
Сократилин сжал в кулаке медаль и задумался, потом отложил ее в сторону.

Ц О ней потом, когда-нибудь, Ц пояснил он мне и взял вторую медаль, у кото
рой ленточка засалилась так, что не поймешь, какого она была цвета…

Рассказ первый, записанный
со слов Богдана Аврамовича

Батальон, в котором служил Богдан Сократилин, опять стал отдельным. Ходи
ли слухи, что это ненадолго, так как создавались крупные танковые соедин
ения. Но пока он был отдельным и подчинялся только штабу армии.
Батальон стоял на берегу реки Дубиссы в симпатичном литовском городишк
е. Личный состав располагался в кирпичных казармах на территории военно
го городка, который раньше занимал литовский артполк.
Капитан Окаемов стал начальником штаба батальона. Его место занял Лесни
ков, теперь он был уже старший лейтенант. Сократилина тоже повысили. Ему п
рицепили четвертый треугольник и назначили старшиной роты.
Две роты вместе со штабом батальона находились в лагерях. Третья Ц стар
шего лейтенанта Лесникова Ц в связи с ремонтом танков была оставлена в
городе.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Железный дождь'


1 2 3