Не потому что золото нашел, которое само по себе немало стоит. Нет! Потому что наконец получил реальное подтверждение своим догадкам. У меня никогда не было много денег, привык обходиться малым, и ничего, живу. А с кладом Пимена... Он пожал плечами. - Как будет, так и будет. Но очень хотелось бы довести дело до конца. Понимаешь?
- Да, - ответила она. - Я тоже привыкла добиваться результата, правда, чаще всего результат почему-то оказывался отрицательным.
Когда появились у дома бабки Матрены, их встретил притихший Малыш.
- Натворил что-нибудь? - по-своему поняла его поведение Вера.
- Петуха соседского маленько поучил, - сказала бабка Матрена. - Так и погнал до края деревни.
- Зачем?
- Нашего защищал. - Матрена заговорщицки подмигнула и, понизив голос, добавила: - Так ему и надо, паразиту, а то взял моду...
Вера притянула к себе собачью морду и, глядя псу в глаза, сказала:
- Посажу на цепь. Хочешь на цепи сидеть?
Пес преданно смотрел на хозяйку и на всякий случай виновато помахивал хвостом. Дескать, этой горластой нахальной сволочи ещё мало досталось.
- Да откуда у нас цепь-то возьмется! - всплеснула руками бабка Матрена.
- Ладно, - Вера потрепала лохматую голову. - Но чтобы вел себя пристойно. Понял?
Прощенный Малыш тут же полез обниматься.
- Мне иногда кажется, - усмехнувшись, сказал Николай, - что эта собака умнее нас.
Пока Вера накрывала на стол, бабка Матрена выкладывала все новости.
- Озлобился больно народ против Лоскута. Петровна приходила, чтобы ты заявление грамотно переписала. А тут ещё новая напасть: Гришка так и не объявился. Видели его наши сегодня, к лесу шел, да быстро шел, ходко. Они кричать стали: Гриша, Гриша, имя свое он хорошо разбирает, так куда, бежать кинулся. Беды бы какой не приключилось. - Бабка Матрена вздохнула. - А еще, говорят, убитого с незнакомым мужиком видали. Точно не наш. Народ волнуется, не знает, что и думать. Сроду у нас смертоубийства не было. Парня этого недалеко от Выселок нашли, а там все, что угодно, случиться может.
- Бабушка, Коля вот интересуется, что с домом Пимена стало, а я и не знаю.
- Разве не помнишь? - удивилась Матрена. - Сгорел он. Молния попала, он и загорелся. Страх-то какой! Среди ночи да такое пламя, отсюда видать было. Потом ветер поднялся. Потушить и не пробовали, какой там! Гришка сильно переживал, плакал, убивался... Дурачок, а тоже понятие имеет, что родное гнездо.
Услышав про удар молнии, Николай помрачнел. Неясные картины стали возникать в памяти. Заныл правый висок, да так сильно, что он скривился от боли.
- Плохо стало? - спросила бабка Матрена, заметив его искаженное лицо. Молочка парного сейчас от Петровны принесу.
Вера подошла и положила руку на плечо:
- Может, тебе все-таки сходить к врачу?
- Ничего, уже проходит. Знаешь, даже боюсь про это говорить, но с тех пор, как на меня напали на Выселках, голова перестала болеть. Сейчас первый сильный приступ за все это время.
- Ты постоянно терзаешь свою память, хочешь что-то припомнить и не можешь.
- Да.
- Коля, - лицо Веры болезненно сморщилось, - как ты думаешь, - она запнулась, - кто убил этого Шигина?
- Гришка, - не раздумывая ни секунды, выпалил Николай.
В это мгновение все завертелось у него перед глазами. Он вспомнил то, что казалось навсегда стертым из памяти.
...Они стояли ночью перед темным домом Пимена, Славик трусил. Колька оставил его возле палисадника. Кричала птица, скрипело дерево, со стороны Степаников надвигалась гроза. Было страшно и жутко. Все это помнил и раньше. А дальше - провал.
"Воспоминания могут вернуться, - говорил седой профессор. - Провал в памяти, как глубокий овраг, будет потихоньку зарастать. Когда это произойдет и произойдет ли вообще, я не знаю. Подсознание порой выкидывает с человеком коварные штуки. У мальчика начисто стерлись некоторые события, предшествующие травме. Это мучит и угнетает его. Но не надо подстегивать время и проводить эксперименты".
Николай не подстегивал время, все случилось, как и предполагал седой профессор, само собой. Четко и ясно перед ним предстали события тридцатипятилетней давности. Словно кто-то карты открыл.
...Он стоял перед домом Пимена, какой-то звук или непонятный шорох испугал его. Он шарахнулся к подоконнику. Вот тогда все и произошло. Старое дерево громко треснуло, и на Кольку вместе с трухой посыпались золотые монеты. Да, да, все так и было! Он светил фонариком и радовался своей удаче. Никто не поверил в россказни про клад, а он поверил. Несколько монет положил в карман, нагнулся, чтобы подобрать остальные и... Вот тут на него и обрушился страшный удар, от которого потерял сознание.
Профессор, кажется, говорил, что ударов было два. Может быть, и так. Сейчас это уже не важно. Главное, что явь не перемешивалась, как раньше, с нереальными событиями.
Николай вышел в сад и, стоя под яблоней, дышал полной грудью. Боль прошла, немного покалывало в правом виске, но это пустяки. Неужели конец проклятой напасти, которая мучила, угнетала, не давала жить спокойно и наводила тоску? Конец наважденью, болезни и всему тому, что связано с этим?..
От стоявшей на земле корзины с яблоками, которую не успели убрать, исходил восхитительный свежий аромат.
- Хорошо-то как! - он потянулся всем телом.
"Интересно, а почему Пимен упрятал золотые монеты даже не в доме, а снаружи, за наличником? - вдруг подумал он. - Умный и осторожный человек так не поступит". Что-то здесь явно не то.
Николай готов был поклясться, что монеты сыпались именно оттуда. Он вспомнил про украденный план усадьбы. Доронькин про него не знал, это было понятно по его реакции, значит, бумагу украл Шигин без ведома Славика. А может... Он замер. Может, это работа Ладынина? Один Костыль до такого не додумается.
Черт с ними! Николай плотно сжал губы. Кто украл, кто не украл... Не о чем теперь горевать.
Глава 25
Он с трудом пробирался по еле приметной лесной дороге. Длинные седые волосы прилипли ко лбу и закрывали часть лица.
- Гы, гы, - бормотал он, жестикулируя руками.
Безумные глаза смотрели на мир настороженно.
Очень хотелось есть, но домой, туда, где могли покормить, возвращаться нельзя.
Хрустнула ветка, и он испуганно оглянулся. Прямо на него смотрела да лосиха. Животных он не боялся, он боялся людей.
Лосиха, понаблюдав за человеком, поняла, что нет никакой опасности для её детеныша, который топтался рядом, и, мотнув головой, исчезла в чаще.
Он стоял и слушал, как трещали сухие ветки под её грузным телом, а потом опустился на траву и заплакал.
Слезы текли по давно не мытому лицу, оставляя грязные бороздки.
- Гы, гы...
Он закрыл глаза и сидел неподвижно, привалившись к дереву. Рядом с березой росли кусты черники. Всхлипывая, стал собирать ягоду и отправлять в рот полные пригорошни. Несколько дней питался сырыми грибами и ягодами. Это было невкусно.
Он не мог вернуться домой, потому что...
- Бить будут.
Он редко разговаривал. Они думают, что он не умеет. Он засмеялся. Он хитрый, все умеет. Батькину сумку спрятал.
- Батька... ругаться будет.
Любопытная птичка с яркой грудкой давно наблюдала за ним из чащи.
- Фьють, фьють, - ласково посвистывая, она подлетела совсем рядом и села на березу.
Те, кто приходил в лес по ягоды, часто оставляли крошки вкусного хлеба. Наклонив голову, она наблюдала за человеком: может, и этот ей чего-нибудь предложит?
Но, увы, лесной птахе нечем было поживиться.
- Фьють!
Она возмущенно тряхнула хвостом и улетела прочь.
Человек продолжал есть ягоды, они давились в неловних мужских руках, и скоро подбородок и щеки оказались перепачкаными.
...Будет много денег, и они поедут к девкам. Или не поедут?.. Опять гвоздиком откроет батькин сундук. Никому ничего не отдаст.
- Зачем в дом полез? - забормотал он. - Нельзя.
Он встал и, шатаясь, пошел дальше. Ягода не приглушила голода. Есть захотелось ещё больше.
Надо идти, а то его поймают и отвезут в страшный дом. Там плохо. Там его привязывали к кровати и били.
- Нет, нет! - закричал он. - Зачем?
Он не хотел никого трогать, но ему не поверят. Он ударил его, светловолосого мальчишку с голубыми глазами.
- А зачем в батькин дом полез?
Когда увидал его на пруду с собакой, испугался и убежал. Потом бродил по усадьбе, стерег её. Видел, как там копались люди, среди них не было светловолосого. Он боялся, что они заметят его и побьют, и все время прятался.
Утром, когда увидал одного из тех, кто рылся вчера на усадьбе, не выдержал и бросился на него с камнем в руках.
- Кровь, кровь!
Он боялся крови.
Тот человек шел один. Он сразу упал.
Кровь была на камне, которым он его ударил. Он кинулся бежать. Скрывшись в лесу и проплутав некоторое время, понемногу успокоился. Несколько раз выходил на край леса, но, завидев людей, скрывался.
- Нет, нет, - он мотал головой.
Они кричали ему, но он убежал. После того, что случилось, нельзя вернуться домой, где есть еда.
Вспомнив о еде, опять заплакал.
Внезапно со стороны большой поляны раздался шум. Это за ним!
- Нет, нет! - завопил он и, сломя голову, кинулся в самую чащу.
Прошедший недавно лесоповал свалил большую и ещё не старую ель. Хвоя с неё почти обсыпалась, обнажив острые, как ножи, сучья, которые торчали во все стороны.
Он заметил опасность. Возможно, отделался бы небольшими царапинами, но случилось непредвиденное.
В густой траве торчал небольшой пенек. На бегу он споткнулся о него. А дальше...
Его кинуло на обнаженные сучья. Острая обломанная ветка ели пропорола тело почти насквозь.
- А-а-а!
Некоторое время он барахтался, пытаясь освободиться, но это было бесполезно.
На поляне, сбившись в кучу, возмущенно похрюкивало стадо кабанов. Могучий секач, обнюхивая воздух, задрал рыло. Блеснули желтые клыки. Человек его не интересовал. Он заботился о безопасности стада, где был молодняк.
Скоро кабаны ушли пастись на другую поляну, которых было немало в этом лесу.
Несчастный, насаженный на острый, как нож, сук, остался здесь навсегда. Это был Гришка-дурачок.
От болевого шока он потерял сознание.
- Кровь, кровь, кровь... - шептал он одними губами, когда ненадолго приходил в себя. - Нельзя-я...
Умер он не сразу.
Глава 26
- И все-таки я одного не понимаю. Почему монеты оказались за наличником. Хоть убей!
- Не говори так, - возмутилась Вера. - Одного уже убили.
- Да, - помрачнел Колька.
Два дня назад из Родоманова уехало милицейское начальство вместе со следователем прокуратуры.
- Все в Ежовке крутились вокруг того места, где мертвец лежал, а толку-то? - говорили в Степаниках. - Ищи, не ищи...
Только сегодня Николай с Верой смогли отправиться на Выселки и без посторонних глаз серьезно заняться раскопками.
- А бабка Матрена у тебя ничего не спрашивала? - поинтересовался Колька, шагая по заросшей тропинке.
- Нет. У нас в родне народ серьезный, лишних вопросов задавать не будут. За то время, что ты здесь живешь, она хоть как-то проявила свое любопытство?
- Нет.
- И не спросит ни о чем. Если сам не скажешь. Бабушка - старушка умная, свой век, как сама говорит, прожила. Она знает, что мы к Глафире ходили, ты родней Пимена интересовался. С Мишкой Шатуном тебя вместе видела. Ну и что? Мало ли у кого какие дела... Она лишь про нас с тобой спросила.
- И что ты ей ответила?
- Давай не будем сейчас про это, хорошо?
Солнечное августовское утро сулило прекрасный день.
- Пришли, - Николай скинул сумку и лопаты на землю и полез за сигаретами.
- Ты же не куришь.
- Волнуюсь. Что-то не по себе стало.
Вера тоже вдруг почувствовала себя неуютно.
- Ну давай, командуй, - предложила она. - С чего начнем?
Колька не ответил. Он уставился на кучу разбросанного мусора. На Выселках побывал чужой.
Осторожно обходя участок, Николай стал внимательно осматривать каждый куст.
- Не похоже, чтобы из милиции или прокуратуры, - бормотал он. - Это кто-то другой сюда наведывался.
- Ты о чем? - не расслышав, громко крикнула Вера.
- Здесь кто-то рылся.
Колька, обследуя расросшие кусты, заметил пустую смятую пачку сигарет и поднял её. От росы краска на коробке местами облезла.
- "Мальборо", - прочитал он.
Шигин "Мальборо" не курил, ему на "Яву" еле хватало. Может, Славик? Нет, он приехал в то утро, когда труп обнаружили. Представить, что кто-нибудь из местных будет дымить дорогими сигаретами, невозможно. Тогда кто?
Подошла Вера и, увидев в руках Николая мятую пачку, удивилась:
- Откуда она здесь?
- Кажется, догадываюсь, кто выкрал план усадьбы из моей квартиры, медленно произнес Николай. - Вадим Ладынин. Точно! Больше некому. У меня ещё два дня назад такая мысль мелькнула. Помнишь, мы с тобой об этом разговаривали? Ну, что я ему по пьянке, ещё когда в институте учились, проболтался... А у него память, ого-го какая! Преферансист. Значит, услышал во время игры в карты про монеты и...
- Хорошая у вас там компания подобралась.
- Подожди, это что же получается? - изумился Колька. - Нас за столом сидело четверо, выходит, каждый решил попытать счастья. Костыль, до того верой и правдой служивший Доронькину, переметнулся к другому хозяину. Так, что ли? Его видели с незнакомым мужчиной, который неизвестно куда исчез. Это был Ладынин.
- Почему именно он?
Николай кивнул на пустую пачку из-под сигарет.
- Он курит "Мальборо".
- А может, он и вашего Шигина?.. - Вера сделала выразительный жест рукой.
- Нет, на это Вадим никогда не пойдет. А потом, какой смысл ему убивать Костыля? Глупо.
Колька швырнул пачку в кусты.
Хорошенькое дело... Он с ожесточением грыз ноготь большого пальца. План, план... Дался ему этот план! Он злился, потому что не мог разобраться в своих мыслях. Казалось, ещё немного, и он все разгадает.
Почему все-таки монеты были спрятаны на наличником? Чтобы умный, предусмотрительный Пимен сунул золотые червонцы под гнилое дерево?! Не похоже...
Колька хорошо помнил, что тогда, тридцать пять лет назад, он даже ковырять ничего не стал, просто шарахнулся в испуге и задел наличник. Почему Пимен выбрал такое ненадежное хранилище? Этот вопрос не давал покоя.
Николай медленно направился к тому месту, где несколько дней назад убирал траву.
- Вера! - громко позвал он, увидев кучу сухих веток. - Иди скорее сюда. Эти деятели лаз отрыли и завалили сучьми. И ты смотри, как все тщательно замаскировали!
Вдвоем они стали отгребать мусор.
- Ничего себе? - ахнула Вера, заглянув в образовавшийся проем. - Да тут в земле целый погреб.
Они, светя фонариком, спустились в подземелье.
- Брр, сыро и холодно, - передернулась Вера.
- Как в могиле, - мрачно добавил Колька.
Жутко было стоять в этой подземной кладовке, выкопанной очень давно, и думать о том, что два дня назад недалеко отсюда убили Шигина. Может, и за ними сейчас следят глаза убийцы?..
Оба одновременно вздрогнули. Вера прижалась к Николаю.
- Ты о чем думаешь? - шепотом спросила она.
- А ты?
- Я - боюсь, - ещё тише произнесла она и задрожала всем телом. - Надо было Малыша с собой взять. Слушай, может, ну его, этот клад!
- Не бойся, нас ведь двое, - Колька специально сказал это громким голосом, чтобы развеять страх.
Как ни странно, это ему удалось.
- Не дрожи, лучше свети фонарем как следует, - попросил он.
Кладовка была довольно большая и высокая. Вера стояла в полный рост, Кольке приходилось нагибаться.
- Нас не засыплет?
- Вот уж не думал, что ты такая трусиха.
- Навыка нет, - съязвила Вера.
- Не бурчи. Засыпать не должно, к тому же, до нас здесь недавно кто-то побывал. Следы совсем свежие.
Николай показал на разрытую землю. Взял фонарик у Веры и, наклонившись, поднял что-то.
- Ничего себе, - ахнул он. - Пулеметная лента.
Вера открыла рот от изумления.
- Это которая со времен гражданской войны?
- Точнее, первой мировой. - Николай выковырнул патрон и прочитал на тыльной стороне: - 1914.
- Смотри, здесь ещё валяются. - Она наклонилась и подняла с земли несколько штук. - Только совсем ржавые.
Они обшарили земляную кладовку и нашли там ещё несколько железяк.
Когда выбрались на поверхность, в глаза нестерпимо ударил яркий дневной свет.
- Даже не верится, - Вера жмурила глаза. - Что дальше будем делать?
- Думать.
Николай с озабоченным видом ходил кругами возле лаза.
- Предполагаешь, что все уже нашли? - она смотрела на Кольку.
- Не похоже, очень уж тщательно лаз замаскировали. Да и рылись несерьезно, так, ковырнули в нескольких местах. Как говорится, проба пера.
Внезапно он замолчал и пошатнулся, словно его сразил солнечный удар.
- У нас есть ручка и бумага?
Вера кинулась к сумке.
Несколько минут он сидел, сгорбившись, с закрытыми глазами и что-то чертил на листе. "Цепкая память преферансиста, - тихонько приговаривал при этом, как заклинание. - Цепкая... Какого черта!" Он тер пальцами лоб, кусал губы, морщился, недовольный собой. Наконец выдохнул:
- Вот. Думаю, мне удалось воспроизвести украденный чертеж. То есть я в этом уверен.
Вдвоем они склонились над бумагой.
- Это два дуба, - объяснял Колька.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27