Жизнь в страхе - именно этого и желают Преподобным Чтимые Матры.
- Охотникам нужна наша сила, - произнесла Одрейд, глядя на камеры Под
потолком. Словно древние варвары, пожиравшие сердца врагов. Что ж... мы
дадим им пищу, которой они так жаждут! А когда они поймут, что этого им
не переварить, будет уже слишком поздно!
Сестры не слишком любили увещевающие изречения - ими пользовались
разве что при начальной подготовке, предписываемой слугам и послушникам,
- но у Одрейд было одно свое изречение. "Кто-то должен вспахать землю".
Она улыбнулась про себя и принялась за работу, чувствуя себя вполне от-
дохнувшей. Эта комната и Сестры - вот ее сад; здесь есть и сорные травы,
которые должно вырвать с корнем, и добрые семена, которые надлежало по-
сеять. И удобрение. Не забыть об удобрении.


"Когда я вышел, дабы вести человечество по моей Золотой Дороге, я
обещал, что они получат урок, который не забудут никогда, урок, который
войдет в их плоть и кровь. Я знаю то, что на словах отрицают люди, но
делами своими лишь подтверждают. Они говорят, что ищут покоя и безопас-
ности - того, что называют миром. Но с этими словами на устах они сеют
недоброе семя смуты и жестокости".
- Лито II, Бог Император

Итак, она называет меня Паучьей Королевой! Великая Чтимая Матра отки-
нулась на спинку стоявшего на возвышении кресла. Иссохшая грудь вздраги-
вала от беззвучного смеха. Она знает, что будет, когда она попадет в мои
сети! Я высосу из нее жизнь - вот что я с ней сделаю!
Маленькая высохшая женщина с дряблыми мышцами; непримечательное нерв-
но подергивающееся лицо... Она разглядывала желтый плиточный пол прием-
ного покоя, по которому скользили лучи света. Почтенная Мать из Бене
Джессерит валялась здесь, на полу, у ног Великой Матры, скрученная ме-
таллическим проводом. Жертва даже не пыталась сопротивляться. Провод ве-
ликолепно подходит для таких целей. Руки он ей отрезал бы, если бы она
попыталась дернуться, вот что!
Апартаменты, в которых в данный момент находилась Великая Чтимая Мат-
ра, подходили ей как по размерам, так и потому, что были отбиты у дру-
гих. Зал в три сотни квадратных метров был предназначен для собраний
Гильдии Навигаторов здесь, на Перекрестке - каждый Навигатор прибывал
сюда на чудовищном танке. Здесь пленница, простертая на желтых холодных
плитах, казалась песчинкой в бесконечности.
Эта сопливка что-то слишком уж радостно сообщила мне, как меня назы-
вает их, так называемая Преподобная!
Но, несмотря на это, утро чудесно, подумала Великая Чтимая Матра. За
исключением того, что на этих ведьм не действуют ни пытки, ни зондирова-
ние мозга. Как можно пытать того, кто в любое мгновение может умереть по
собственной воле? И ведь умирают! Они также умеют подавлять боль. Прими-
тивные и хитрые твари!
А эта к тому же битком набита шере! Тело, напичканное этим чертовым
наркотиком, разрушается быстрее, чем его успевают исследовать.
Великая Чтимая Матра сделала знак адъютанту, который пнул Почтенную
Мать ногой и по второму знаку ослабил путы, чтобы позволить пленнице
хоть немного двигаться.
- Как твое имя, дитя? - голос Великой Чтимой Матры, полный показной
благожелательности, был хриплым от старости.
- Меня зовут Сабанда.
Ясный молодой голос, в котором не было боли.
- Хочешь, мы пленим слабого мужчину и поработим его? - спросила Вели-
кая Чтимая Матра.
Сабанда знала правильный ответ. Ее предупреждали об этом:
- Я раньше умру.
Она сказала это спокойно, глядя снизу вверх в лицо цвета ссохшихся
под лучами солнца корней. Эти странные рыжие искры в глазах старухи...
Прокторы говорили, что это признак гнева.
Красно-золотое облачение, расшитое черными драконами, и красное трико
только подчеркивали сутулую иссохшую фигуру Матры.
Великая Чтимая Матра не изменила выражения лица, хотя в ее голове и
пронеслась фраза, обычная в размышлениях об этих ведьмах: Будь ты прок-
лята!
- Чем ты занималась на этой маленькой грязной планетке, где мы тебя
нашли?
- Я была учителем юных.
- Боюсь, никто из твоих юных в живых не остался.
А теперь-то что ты улыбаешься? Чтобы оскорбить меня, вот зачем!
- И ты учила своих юных поклоняться этой ведьме Шиане? - продолжила
Чтимая Матра.
- Зачем мне учить их поклоняться Сестре? Шиане это не понравилось бы.
- Не понравилось бы... Ты хочешь сказать, что она вернулась к жизни и
ты ее знаешь?
- Разве мы можем знать только живых?
Как чист и бесстрашен голос этой юной ведьмы... Они удивительно умеют
контролировать себя, но даже это их не спасает. И все же как странно,
что культ поклонения Шиане до сих пор не исчез. Его, разумеется, нужно
вырвать с корнем, уничтожить - так же, как уничтожаются и сами ведьмы...
Великая Чтимая Матра подняла мизинец правой руки. Ожидавший в молча-
нии адъютант подошел к пленнице со шприцем для инъекций. Быть может, но-
вый наркотик развяжет ведьме язык, а может, и нет. Неважно.
Сабанда поморщилась, когда инъектор коснулся ее шеи. Через секунду
она была мертва. Слуги унесли тело. Его скормят пленным Футарам. Не то
чтобы от Футаров была большая польза: они не размножались в неволе, не
подчинялись самым обычным командам. Вялые, выжидающие...
"Где...?" - мог спросить один из них. Или произнести другие слова,
столь же мало значащие. И все же некоторые удовольствия Футары могли
доставить. Плен также удостоверял, что они уязвимы. Так же, как и эти
примитивные ведьмы. Мы найдем место, где скрываются ведьмы. Это всего
лишь дело времени.


Человек, который способен взять что-то заурядное, привычное и осве-
тить его новым светом, может устрашить. Мы не хотим, чтобы наши предс-
тавления изменялись; нам кажется, что требовать этого, значит, угрожать
нам. "Все важное мне уже известно!" - кричим мы. И тут приходит Изменяю-
щий и выбрасывает все наши представления прочь - словно ненужный мусор.
- Мастер Дзен-суфи

Майлзу Тэгу нравилось играть в садах, окружавших Центральный. В пер-
вый раз Одрейд привела его сюда, когда он только учился ходить и едва
ковылял по дорожкам между деревьев. Это было его первым воспоминанием:
ребенок, которому едва исполнилось два года, но который уже знал, что он
гхола - хотя вряд ли до конца осознавал смысл этого слова.
- Ты особенный ребенок, - говорила Одрейд, - Мы создали тебя из кле-
ток, которые взяли у очень старого человека.
Но в то время, хотя он и был не по годам развит, хотя эти слова
странно встревожили его, гораздо более интересным казалось бегать в вы-
сокой летней траве под деревьями...
Позже он добавил к этому дню другие "садовые" воспоминания, собирая
впечатления об Одрейд и прочих, учивших его. Очень рано он начал пони-
мать, что прогулки доставляют Одрейд не меньшее удовольствие, чем ему
самому.
Однажды вечером - ему было тогда четыре года - он сказал ей:
- Больше всего я люблю весну.
- И я тоже.
Когда ему было семь и он уже начал проявлять те умственные способнос-
ти вкупе с голографической памятью, которые заставили его прошлую инкар-
нацию сгибаться под бременем обязанностей, возложенных на него Сестрами
- тогда он увидел сады по-иному. Они словно пробуждали что-то непонят-
ное, еще неизвестное, дремлющее в глубине его сердца.
Тогда впервые он почувствовал, что обладает странными воспоминаниями,
никогда не всплывающими на поверхность. В тревоге и растерянности он об-
ратился к Одрейд - Преподобная Мать казалась темным, четко очерченным
силуэтом в лучах заходящего солнца:
- Есть вещи, которые я не могу вспомнить!
- Однажды вспомнишь, - отвечала она.
Он смотрел на Одрейд против света, а потому не видел ее лица - слова
шли из тени, а тень эта была не только в ней, но и в нем самом.
В тот год он начал изучать жизнь Башара Майлза Тэга, того, чьи клетки
дали бытие гхоле Майлзу Тэгу. Одрейд частично объяснила ему это, подняв
руку с острыми ноготками:
- Я соскоблила микроскопические кусочки кожи с его шеи - клетки кожи
- и в них было все, что нам было нужно, чтобы подарить тебе жизнь.
Что-то странное творилось с садами в этом году: - плоды были больше,
тяжелее, чем обычно - словно непонятное неистовство охватило деревья.
- Все потому, что там, на юге, пустыня наступает, - сказала Одрейд.
Она держала мальчика за руку; вместе они шли сквозь омытое росой утро, а
к ним склонялись отягощенные плодами ветви яблонь.
Тэг посмотрел в сторону юга, словно пытаясь разглядеть пустыню в не-
вообразимой дали за деревьями; солнечный свет, пробивавшийся сквозь зе-
лень листвы, на мгновение заворожил его. Он знал о пустыне, и ему пока-
залось, что он чувствует ее тяжесть, тяготевшую даже над этим чудесным
садом.
- Деревья умеют предчувствовать собственный конец, - сказала Одрейд.
- Когда что-либо угрожает жизни, она цветет пышнее.
- Воздух очень сух, - ответил Тэг. - Должно быть, это пустыня.
- Ты заметил, что некоторые листья потемнели, что они пожухли и свер-
нулись по краям? В этом году нам пришлось часто поливать их.
Ему нравилось, что она редко говорит с ним как с младшим; обычно -
как равная с равным. Он увидел пожухшие листья. Это сделала пустыня.
В глубине сада они некоторое время молча слушали щебет птиц, стрекот
и жужжание насекомых. Пчелы, собиравшие мед на клеверном поле неподале-
ку, заинтересовались им, но, как и все те, кто свободно выходил из Дома
Ордена, он был помечен феромоном. Пчелы прожужжали мимо, почувствовали
запах, определявший его личность, и вновь отправились на свои цветочные
пастбища. Яблоки. Одрейд указала на запад. Персики. Он взглянул по нап-
равлению ее жеста. И - да, верно, там, за лугом, к востоку от них, были
вишни.
Семена и молодые саженцы были привезены сюда на первых не-кораблях
около полутора тысяч лет назад, рассказывала Одрейд, и посажены здесь -
бережно, с вниманием и любовью.
Тэг представил себе руки, роющиеся в грязи, бережно рыхлящие почву
вокруг саженцев; ирригацию, проводимую со всей возможной тщательностью и
вниманием; строительство оград, не позволяющих скоту заходить сюда с
пастбищ, окружающих плантации и здания первого Дома Собраний.
К тому времени он уже знал о гигантском песчаном черве с Ракис.
Смерть этого червя послужила причиной появления существ, именуемых
песчаной форелью. Из-за этой песчаной форели и разрасталась пустыня.
Частично эта история была связана с его предыдущей инкарнацией - с чело-
веком, которого называли "Башар". Великий воин, погибший, когда эти
ужасные женщины. Чтимые Матры, разрушили Ракис.
Тэг нашел, что эти занятия одновременно и увлекают, и тревожат его.
Он чувствовал в себе какие-то лакуны, пустоты, которые должна была за-
полнять память. Должна была, но не заполняла. Эти провалы в памяти за-
полняли сны, но и сны уходят. А временами перед его внутренним взором
появлялись лица. Он почти слышал слова. Бывало и так, что он знал имя
вещи - просто знал, еще не успев спросить. Особенно хорошо вспоминались
названия разных видов оружия.
Он начинал осознавать многое. Вся эта планета должна была стать пус-
тыней, и перемены начались потому, что Чтимые Матры решили уничтожить
Бене Джессерит, воспитавшую его.
Почтенные Матери, наблюдавшие и контролировавшие его жизнь, зачастую
относились к нему с почтительным страхом - к нему, вечно одетому в чер-
ное, суровому до аскетизма. Да еще эти глаза - синее в синем, без бел-
ков. Говорили, это из-за спайса.
Только Одрейд проявляла к нему чувство, похожее на искреннюю привя-
занность, - а Одрейд была весьма важной персоной в мире Бене Джессерит.
Все называли ее Преподобной Матерью, и она велела ему называть ее так
же. Но только не в садах, где они были одни. Там он называл ее Матерью.
На утренней прогулке во время, близившееся к сбору урожая, в девятый
год его жизни, в третьем кругу яблоневых садов они наткнулись на не-
большую ложбинку, в которой не было деревьев, но зато она заросла раз-
нотравьем. Одрейд положила руку на плечо Тэга и придержала его там, где
он мог видеть дорожку из отдельных черных камней, ведущую сквозь густую
траву, в которой поблескивали маленькие звездочки цветов. Почтенная мать
была в странном настроении; это было слышно по ее голосу:
- Собственность - интересный вопрос, - сказала она. - Эта планета -
наша собственность, или мы - собственность планеты?
- Мне нравится, как здесь пахнет, - сказал Тэг. Одрейд убрала руки с
его плечей и легонько подтолкнула его вперед:
- Здесь собраны травы для обоняния, Майлз. Ароматические травы. Расс-
мотри их хорошенько и выясни их названия в библиотеке, когда мы вернем-
ся. Ну, иди же!
Он попытался обойти выползший на дорожку вьюнок, но, услышав эти сло-
ва, твердо ступил на зеленые усики растения, вдохнув острый запах.
- Они были посажены именно для этого: когда на них ступаешь, они от-
дают тебе свой аромат, - сказала Одрейд. - Прокторы учили тебя тому, как
справляться с ностальгией. Они говорили тебе, что ностальгию часто вызы-
вают запахи?
- Да, Мать...
Обернувшись и взглянув туда, куда только что ступил, он прибавил:
- Это розмарин.
- Откуда ты знаешь? - голос Преподобной звучал настойчиво; она требо-
вала ответа.
Он пожал плечами:
- Просто - знаю.
- Возможно, это изначальная память, - Одрейд казалась довольной.
Они пошли дальше по ложбинке, полной странных ароматов, и снова голос
Одрейд зазвучал задумчиво:
- У каждой планеты - свой характер, на каждой есть место, где мы пы-
таемся восстановить уголок Старой Земли. Иногда воплощение лишь смутно
напоминает замысел, но здесь нам была суждена удача.
Она наклонилась и, сорвав тонкий побег ядовитозеленого растения, рас-
терла его в пальцах. Понюхала:
- Шалфей.
Она была права, но он не смог бы сказать, откуда знает это.
- Я чувствовал этот запах в пище - иногда. Это как меланж?
- Нет, это растение улучшает вкус, но не изменяет сознания, - она
выпрямилась и посмотрела на мальчика с высоты своего роста. - Запомни
это место, Майлз, хорошенько запомни. Миры, породившие нас, давно исчез-
ли, но здесь мы восстановили их малую частицу.
Он чувствовал, что она учит его чему-то очень важному. Он спросил:
- Почему ты подумала, что эта планета владеет нами?
- Мои Сестры считают, что мы - правители этой земли. Ты знаешь
что-нибудь о правителях?
- Это как Ройтиро, отец моего друга Йорги. Йорги говорит, что его
старшая Сестра когда-нибудь станет правителем их плантации.
- Верно. На некоторых планетах мы живем много больше, чем кто бы то
ни было, но мы - только правители.
- Если не ты владеешь Домом Собраний, то кто же?
- Быть может, никто. Мой вопрос таков: какую метку мы наложили друг
на друга - мои Сестры и эта планета?
Он взглянул снизу вверх в ее лицо, затем перевел взгляд на свои руки.
Быть может, именно сейчас Дом Ордена накладывает на него свою печать,
свою метку?
- Большинство таких отметин - внутри нас, глубоко внутри, - Одрейд
взяла его за руку. - Идем. Они покинули травяную ароматную долину и под-
нялись по склону во владения Ройтиро, а Одрейд все говорила:
- Сестры редко создают сады с чисто ботаническими целями. Сады должны
не только услаждать взгляд и обоняние.
- Пища?
- Да, в первую очередь то, что поддерживает нашу жизнь. Сады дают пи-
щу телу. И та ложбинка позади - она тоже дает пряные травы для нашей
кухни.
Он чувствовал, как ее слова вливаются в него, заполняя пространство
между провалами в памяти. Он чувствовал, что значит предусмотреть все на
века вперед: деревья для того, чтобы заменять потолочные балки, расте-
ния, предназначенные для того, чтобы сдерживать оползни, не позволять
разрушаться берегам рек и озер, чтобы предохранять плодородный слой поч-
вы от эрозии под действием ветров и дождевой воды, чтобы не допустить
обмеления морей - и даже водяные растения, пища и убежище для рыбы...
Бене Джессерит приходилось также думать о деревьях, дающих убежище и
тень, и даже о тех, что будут бросать причудливые тени на газоны.
- Деревья и прочие растения для любых симбиотических отношений, -
сказала Одрейд.
- Симбиотических? - это было новым словом.
Она стала объяснять на примере того, с чем Тэг уже встречался - нап-
ример, когда ходил собирать грибы:
- Грибница будет жить и расти только подле подходящих ей корней. И
каждый гриб находится в симбиозе с определенным деревом или растением.
Каждое дерево или растение берет у других что-то, что ему нужно...
Она продолжала объяснение, и наконец, утомленный учением, Тэг поддал
ногой поросшую травой кочку - и тут заметил взгляд Одрейд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9