Какие-нибудь упущения заметили?
Очевидно, Мерривейл считал, что такое начало поставит его в невыгодное положение, потому что тут же попытался взять инициативу в свои руки:
– Мои отчеты точно соответствуют обстоятельствам, которым посвящены.
«Напыщенный ублюдок!»
Перуджи отчетливо понимал, что его присутствие раздражает Мерривейла. Так было всегда: Перуджи был крупным мужчиной. Его можно было бы назвать толстяком, если бы он позволил себе набрать вес. Но он обладал мягкой зловещей грацией, всегда раздражавшей Мерривейла.
– Шеф хотел, чтобы я поинтересовался у вас, почему вы вторым номером назначили эту козявку Джанверта, – сказал Перуджи.
– Потому что он давно уже готов к ответственности.
– Ему нельзя доверять.
– Чепуха!
– Почему вы не могли подождать и не позволили мне самому назначить своего собственного заместителя?
– Не видел смысла. Нужно было дать инструкции.
– Итак, вы совершили еще одну ошибку, – заметил Перуджи.
Его голос выражал спокойное высшее знание, и упоминание о Шефе свидетельствовало об этом.
Мерривейл чувствовал, что его шансы занять более высокое положение в Агентстве уменьшались до нуля. Лицо его помрачнело.
– Почему вы лично отправляетесь в Орегон?
– Вынуждают обстоятельства, – ответил Перуджи.
– Какие обстоятельства?
– Исчезновение наших лучших людей.
Мерривейл кивнул.
– Вы хотели обсудить со мной что-то важное. Что именно?
– Несколько вопросов. Прежде всего, ваш меморандум говорит о нашей неуверенности в следующем шаге, который мы делаем в этом деле. Шефу это не очень понравилось.
Мерривейл еще больше побледнел.
– Мы… обстоятельства…
Перуджи прервал его, как будто даже не слышал его слов.
– Во-вторых, нас озадачили инструкции, которые вы дали этим трем агентам. Нам кажется странным, что…
– Я следовал приказам до последней буквы! – Мерривейл ударил рукой по папке.
«История его жизни», – подумал Перуджи. Вслух же произнес:
– Ходят слухи, что Тимьене не нравилось это задание.
Мерривейл втянул носом воздух, стараясь придать себе большую уверенность. Они всегда возражают, а затем говорят об этом за его спиной. Слухи – это несерьезно.
– Я получил информацию, что у нее могли иметься существенные возражения насчет проведения операции. Она высказывала вам эти возражения?
– Да, мы разговаривали. Тимьена думала, нам следует действовать открыто после случая с Портером, более официально.
– Почему?
– «Просто чувство, – вот ее слова, – больше ничего». – Мерривейл произнес слово «чувство» так, словно считал это просто женской слабостью.
– Значит, просто чувство, ничего существенного?
– Вот именно.
– Похоже, это чувство ее не обмануло. Вам следовало прислушаться к ней.
– У нее всегда были эти сумасшедшие чувства, – возразил Мерривейл. – Ей не нравилось работать с Карлосом, например.
– Итак, у нее были возражения. Почему она возражала против Карлоса?
– Это только предположение, но мне кажется, что когда-то он грубо домогался ее благ. В любом случае, в Агентстве не посмотрели бы на это одобрительно. Они знают работу, которая им поручена, и все последствия, отсюда вытекающие.
Перуджи смотрел на него, не отрываясь.
Лицо Мерривейла напоминало открытую страницу, на которой можно было прочитать все мысли: «Меня обвиняют в этих потерях. Почему выбрали меня? Я только выполнял приказания».
Прежде чем Мерривейл высказал вслух эти мысли, Перуджи сказал:
– Давление сверху растет, и мы должны получить какие-то объяснения. Ваша роль в этом деле – особая, и спрос с вас будет особый.
Мерривейл мог теперь представить всю картину: давление сверху возрастает, и кому-то придется стать козлом отпущения. И этим козлом отпущения должен стать Джозеф Мерривейл. То обстоятельство, что он сам защищался таким образом много раз, не уменьшало его страданий от понимания того, что теперь сам оказался в похожем положении.
– Это несправедливо, – выдохнул Мерривейл. Это просто несправедливо.
– Мне бы хотелось, чтобы вы припомнили как можно больше из вашего последнего разговора с Тимьеной, – произнес Перуджи. – Все!
Мерривейл воспользовался моментом, чтобы взять себя в руки.
– Все?
– Все!
– Очень хорошо. – Мозг Мерривейла был тренированный, и он мог по памяти воспроизводить многие разговоры. Однако на этот раз необходимо анализировать каждое слов, чтобы ненароком не навредить себе. Бессознательно он забыл при пересказе о своем ложном английском акценте. Перуджи это позабавило.
– Итак, она отправилась искать Карлоса, – прервал в конце Перуджи.
– Да. Карлос был в Архиве, я полагаю. – Мерривейл вытер пот, выступивший на лбу.
– Какая жалость, что мы не можем спросить ее об этом здесь, – заметил Перуджи.
– Я рассказал вам все! – запротестовал Мерривейл.
– О, я верю вам, – сказал Перуджи. Потом покачал головой. – Но… кое-что еще осталось. Она прочитала отчеты и… – Он пожал плечами.
– Агенты, случается, погибают при исполнении, – продолжал Мерривейл.
– Конечно, конечно, – согласился Перуджи. – Обычная вещь.
Мерривейл нахмурился, по-видимому, полагая, что все факты выставлялись так, чтобы потопить его.
– Карлос имел подобные возражения? – спросил Перуджи.
– Ни единого.
Перуджи сложил губы в задумчивости. «Проклятое дело! Итак, маленький клерк наконец попался. В конце концов, легендарная осторожность не спасла его. До сих пор эта осторожность каким-то образом помогала ему выкручиваться. Возможно, Карлос еще жив». Но почему-то Перуджи не слишком верил в это. Первая пешка была снята с доски, затем вторая и третья. А теперь пришла очередь более сильной фигуры. Он сказал:
– Происходили ли столкновения у Карлоса с Тимьеной во время работы?
– Возможно.
– Что это значит?
– Они постоянно грызлись между собой.
– И мы не можем спросить их, – глухо сказал Перуджи.
– Мне не надо напоминать об этом.
– Можете ли вы припомнить слова Карлоса, когда вы в последний раз говорили с ним?
– Конечно. Он сказал мне, что сделает сообщение в течение первых сорока восьми часов по прибытии на место.
– Так долго? У них было радио?
– Да, в фургоне, который они взяли в Портленде.
– И ни одного сообщения от них так и не поступило?
– Только один раз. Из Кламат Фоллса. Они проверяли оборудование. Через Портленд.
– Сорок восемь часов, – пробормотал Перуджи. – Почему?
– Ему нужно было время, чтобы освоиться, провести разведку и выбрать место, откуда он будет вести наблюдение.
– Да, но…
– Это была разумная задержка.
– Но Карлос всегда отличался осторожностью.
– Это и говорит об осторожности, – возразил Мерривейл.
– Почему вы не приказали, чтобы он более часто выходил на связь?
– Это не казалось необходимым.
Перуджи покачал головой. Наваждение какое-то. Пара любителей не могла бы оставить за собой столь много обрубленных концов и наделать столько ошибок. Однако Мерривейл не признается ни в одной из них. И он получал эти приказы, на которые ссылается. Ситуация не из простых. Однако его придется отстранить отдела. Отправить в какую-нибудь дыру и держать под рукой, готового пойти под топор. Мерривейл показал свою полную некомпетентность. Его нельзя оправдать. Он был как раз тем человеком, который требовался сейчас, на кого можно было бы указать пальцем, когда начнут задавать нежелательные вопросы.
С внезапным раздражением Перуджи вскочил со стула и посмотрел вниз на Мерривейла.
– Вы дурак, Мерривейл! – воскликнул Перуджи холодным, жестким голосом.
– Вы всегда были дураком и таким и останетесь. У нас есть полный отчет от ДТ с возражениями Тимьены. Ей нужна была команда поддержки. Она хотела частый радиоконтакт. Вы специально сказали ей не беспокоить в Портленде передающую станцию без веских оснований. Вы сказали ей, чтобы она беспрекословно выполняла распоряжения Карлоса. Вы приказали ей не делать никаких официальных запросов по поводу исчезнувшего Портера. Ни при каких обстоятельствах она не должна была отходить от своей легенды. – Таковы были ваши инструкции… – Перуджи указал на папку на столе Мерривейла, – и вы читали это!
Потрясенный, Мерривейл застыл молча во время этой вспышки. Но в один ужасный момент, казалось, он вот-вот заплачет. Его глаза блестели от невыплаканных слез. Сознание такой возможности, однако, охладило его, и ему удалось выдавить из себя ответ с каким-то подобием прежнего акцента.
– Клянусь! Вы никогда не признаетесь, что можете ошибаться.
Позднее, звоня по телефону из аэропорта, Перуджи сказал:
– Я считаю, мы должны быть ему благодарны. Теперь хоть прояснилась ситуация, в которой мы оказались.
– Что вы имеете в виду? – спросил Шеф хриплым голосом, не скрывая свое недовольство.
– Я имею в виду, что мы начинали, не зная, какова ситуация в деле Хелльстрома. А теперь знаем. Он готов играть по самым высоким ставкам.
– Как будто мы нет?
– Ну, во всяком случае я определился с Мерривейлом. Я приказал ему дожидаться нового назначения.
– Он не совершит никаких глупостей?
– Разве он не наделал их уже достаточно?
– Вы знаете, что я хотел сказать, черт возьми!
– Я думаю, он будет беспрекословно повиноваться моим приказам, – заметил Перуджи.
– Но вы очень круто повели себя с ним. – Это было утверждение, не вопрос.
– Несомненно. – Это была непонятная смена темы разговора, и Перуджи запнулся, задумчиво уставившись на свою потертую кепку на телефоне.
– Он звонил мне, – сказал Шеф. – И с раздражением жаловался на вас. Затем сказал, что он спрятал написанные для него инструкции в надежном месте. И в разговоре со мной он особо подчеркнул, что передал Джанверту специальный номер и код для связи с президентом и шифрованные письма, касающиеся наших инструкций для агентов. Он даже процитировал мне несколько выдержек из приказов, отданных ему много лет назад.
После долгой паузы Перуджи сказал:
– Возможно, нам придется применить к нему более жесткие меры.
– Да, никогда не помешает, – согласился Шеф.
25
Из записей Нильса Хелльстрома:
«В отличие от людей, чьи физические ограничения накладываются на них с момента рождения, насекомые появляются на свет со способностями действительного совершенствования своего тела. Достигнув предела своих возможностей, насекомое чудесным образом трансформируется в совершенно новое существо. В этой метаморфозе я вижу самый лучший пример моего понимания Улья. Для меня Улей – это кокон, из которого появится новый человек».
Хелльстром сидел в задумчивости в своей комнате. Его рассеянный взор скользил по картам и диаграммам, развешанным на стенах, на мерцающей переговорной консоли. Но в действительности он их не видел. «Теперь они точно пошлют первую команду, – подумал он. – До этого они просто делали осторожные вылазки. Сейчас мы выставим настоящих специалистов и от них узнаем достаточно информации, необходимой для нашего спасения».
Это была долгая ночь и еще более долгий день. Ему удалось подремать два часа, но Улей пронизало напряжение от сознания надвигающегося кризиса. Химические реакции организма работников поведали им, что что-то происходит, если они не узнали об этом из других источников.
Возвратившись в свою комнату немногим более двух часов назад, Хелльстром чувствовал такую усталость, что, сбросив пиджак Чужаков на стул, плюхнулся в оставшейся одежде прямо на кровать. Что-то тяжелое в кармане пиджака стащило его на пол рядом со стулом. Хелльстром увидел, как какой-то тяжелый предмет выпирает из кармана и лениво подумал, что же это за предмет. Внезапно он вспомнил о пистолете Чужаков, который он взял перед выходом из комнаты – как же давно это было? Казалось, не просто целую жизнь назад, а даже в другом мире. Все изменилось. Мощные силы Внешнего мира заинтересовались тем, что наверняка приведет их к Улью.
«Проект 40».
Источник утечки информации оказался таким банальным по своей сути, что Хелльстром вздрагивал при мысли об этом. Джерри, как одного из операторов, направили в МТИ сделать несколько кадров и как часть этого задания ему нужно было изучить в библиотеке некоторые исследовательские статьи. Джерри вспомнил, что оставил бумаги на столе на «не более, чем на полчаса». Когда он возвратился, они лежали на том же месте, и он взял их, ни о чем не тревожась. Какая простота! Но Чужакам больше ничего и не требовалось. Словно у них есть злой гений, который только и ждет случая воспользоваться подобными промахами.
Джерри чувствовал себя удрученно. Словно он предал любимый Улей. Да так оно, собственно, и было. Но это должно было бы случиться рано или поздно. Просто чудо, что этого не произошло еще раньше. Как могли они надеяться, что их так никто никогда и не обнаружит. По-видимому, мирная анонимность имеет свой жизненный цикл. Мир любой ценой никогда не срабатывает так, как ожидаешь. Всегда приходится платить большую цену.
Хелльстром ощущал нервозность и раздражение – эмоции его организма, как он знал, словно невидимые лучи исходят от него во все стороны, но почему-то об этом не беспокоясь, Хелльстром неожиданно встал и отправился вниз, чтобы проверить, как дела с «Проектом 30». Необходимо ускорить работу. Жизненно необходимо!
26
Из зашифрованного сообщения, полученного от Перуджи:
«Я не отменяю назначения Джанверта. Мы должны разрешить деликатную проблему с замещением Мерривейла. Определенные аспекты, связанные с появлением Джанверта в Агентстве, привлекли мое внимание в этой связи. Наш контроль над ним может стать еще более надежным. Не вызывает сомнений существование сильной привязанности между Джанвертом и Кловис Карр. Это может быть нами использовано. Для больших гарантий безопасности я отправил Д.Т.Элдена приглядывать за ними. Копия его отчета будет вам представлена».
Перуджи бросил свой саквояж на кровать в комнате мотеля, расположенного в пригороде Фостервилля. Он взял с собой только небольшой портфель и сумку от кинокамеры, где находилось его связное устройство. Сумку он повесил на ручку стула. Так он любил путешествовать: сумки под сиденьем в самолете, никакой суеты в аэропорту, минимум внимания к себе. Несмотря на свои шесть футов и четыре дюйма, Перуджи знал, что не слишком бросается в глаза. Давно уже он научился растворяться в толпе, что он в случае необходимости и делал. Путешествуя, он стремился вести себя достаточно скромно.
Все утро ушло на то, чтобы резервные команды расположились в горах к северу от города, откуда можно было осуществлять скрытую связь как с мотелем, так и с фермой. Перуджи сильно проголодался, но сперва нужно было кое-что сделать. Он оглядел комнату. Она была меблирована, как в плохом вестерне, – темное дерево с имитацией серьезных ожогов, изношенная драпировка. Все указывало на минимум расходов. Перуджи вздохнул и опустился в кресло, которое застонало под тяжестью его 220 фунтов. Своей огромной лапищей он нашел телефон на столике с лампой и набрал номер дежурного.
Да, он знает номер офиса местного шерифа. Какие-нибудь проблемы?
Перуджи объяснил, что его компания попросила его расследовать исчезновение нескольких людей. Просто обычная процедура. Потом ему пришлось выслушать неизбежное пояснение, что у них только один шериф, да-да, местный уроженец, но поверьте, парень он неплохой. Сам же офис шерифа находился в совете округа. Затем, ответив односложным бурчанием на все пытливые вопросы, Перуджи получил нужный номер, и дежурный через две минуты соединил его с шерифом Линкольном Крафтом, мужчиной с каким-то бесцветным голосом.
– Мы уверены, что они исчезли, – настаивал Перуджи. – Карлос должен был вернуться на работу в понедельник, а сегодня уже пятница. Это на него не похоже. Он очень пунктуален, наш Карлос.
– Его жена тоже? – спросил обвиняюще Крафт.
– Мужчины часто берут с собой жен в отпуск, – заметил Перуджи. И тут же спросил себя, не слишком ли оскорбительно это прозвучало для слуха местного представителя закона.
Крафт, очевидно, не заметил сарказма. Он сказал:
– Да, возможно. Но несколько странно, что компания послала именно вас на розыск этих людей.
– Карлос – один из самых лучших наших людей, – пояснил Перуджи. – Мы не можем пустить подобное дело на самотек. Конкуренция и все такое, понимаете ли.
– Да-да. Так кем, как вы говорите, вы являетесь?
– Я вице-президент компании «Блу Девил Файерворкс Корпорейшн», расположенной в Балтиморе. Одна из крупнейших в стране. Карлос был одним из самых лучших коммивояжеров компании.
– Был? – спросил Крафт. – У вас есть причины, о которых вы умолчали, которые заставляют вас считать, что он действительно попал в серьезные неприятности?
– Ничего конкретного, – солгал Перуджи. – Просто на него непохоже исчезать тогда, когда он нужен на работе.
– Понятно. Вероятно, причина окажется банальной, но я посмотрю, что можно сделать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
Очевидно, Мерривейл считал, что такое начало поставит его в невыгодное положение, потому что тут же попытался взять инициативу в свои руки:
– Мои отчеты точно соответствуют обстоятельствам, которым посвящены.
«Напыщенный ублюдок!»
Перуджи отчетливо понимал, что его присутствие раздражает Мерривейла. Так было всегда: Перуджи был крупным мужчиной. Его можно было бы назвать толстяком, если бы он позволил себе набрать вес. Но он обладал мягкой зловещей грацией, всегда раздражавшей Мерривейла.
– Шеф хотел, чтобы я поинтересовался у вас, почему вы вторым номером назначили эту козявку Джанверта, – сказал Перуджи.
– Потому что он давно уже готов к ответственности.
– Ему нельзя доверять.
– Чепуха!
– Почему вы не могли подождать и не позволили мне самому назначить своего собственного заместителя?
– Не видел смысла. Нужно было дать инструкции.
– Итак, вы совершили еще одну ошибку, – заметил Перуджи.
Его голос выражал спокойное высшее знание, и упоминание о Шефе свидетельствовало об этом.
Мерривейл чувствовал, что его шансы занять более высокое положение в Агентстве уменьшались до нуля. Лицо его помрачнело.
– Почему вы лично отправляетесь в Орегон?
– Вынуждают обстоятельства, – ответил Перуджи.
– Какие обстоятельства?
– Исчезновение наших лучших людей.
Мерривейл кивнул.
– Вы хотели обсудить со мной что-то важное. Что именно?
– Несколько вопросов. Прежде всего, ваш меморандум говорит о нашей неуверенности в следующем шаге, который мы делаем в этом деле. Шефу это не очень понравилось.
Мерривейл еще больше побледнел.
– Мы… обстоятельства…
Перуджи прервал его, как будто даже не слышал его слов.
– Во-вторых, нас озадачили инструкции, которые вы дали этим трем агентам. Нам кажется странным, что…
– Я следовал приказам до последней буквы! – Мерривейл ударил рукой по папке.
«История его жизни», – подумал Перуджи. Вслух же произнес:
– Ходят слухи, что Тимьене не нравилось это задание.
Мерривейл втянул носом воздух, стараясь придать себе большую уверенность. Они всегда возражают, а затем говорят об этом за его спиной. Слухи – это несерьезно.
– Я получил информацию, что у нее могли иметься существенные возражения насчет проведения операции. Она высказывала вам эти возражения?
– Да, мы разговаривали. Тимьена думала, нам следует действовать открыто после случая с Портером, более официально.
– Почему?
– «Просто чувство, – вот ее слова, – больше ничего». – Мерривейл произнес слово «чувство» так, словно считал это просто женской слабостью.
– Значит, просто чувство, ничего существенного?
– Вот именно.
– Похоже, это чувство ее не обмануло. Вам следовало прислушаться к ней.
– У нее всегда были эти сумасшедшие чувства, – возразил Мерривейл. – Ей не нравилось работать с Карлосом, например.
– Итак, у нее были возражения. Почему она возражала против Карлоса?
– Это только предположение, но мне кажется, что когда-то он грубо домогался ее благ. В любом случае, в Агентстве не посмотрели бы на это одобрительно. Они знают работу, которая им поручена, и все последствия, отсюда вытекающие.
Перуджи смотрел на него, не отрываясь.
Лицо Мерривейла напоминало открытую страницу, на которой можно было прочитать все мысли: «Меня обвиняют в этих потерях. Почему выбрали меня? Я только выполнял приказания».
Прежде чем Мерривейл высказал вслух эти мысли, Перуджи сказал:
– Давление сверху растет, и мы должны получить какие-то объяснения. Ваша роль в этом деле – особая, и спрос с вас будет особый.
Мерривейл мог теперь представить всю картину: давление сверху возрастает, и кому-то придется стать козлом отпущения. И этим козлом отпущения должен стать Джозеф Мерривейл. То обстоятельство, что он сам защищался таким образом много раз, не уменьшало его страданий от понимания того, что теперь сам оказался в похожем положении.
– Это несправедливо, – выдохнул Мерривейл. Это просто несправедливо.
– Мне бы хотелось, чтобы вы припомнили как можно больше из вашего последнего разговора с Тимьеной, – произнес Перуджи. – Все!
Мерривейл воспользовался моментом, чтобы взять себя в руки.
– Все?
– Все!
– Очень хорошо. – Мозг Мерривейла был тренированный, и он мог по памяти воспроизводить многие разговоры. Однако на этот раз необходимо анализировать каждое слов, чтобы ненароком не навредить себе. Бессознательно он забыл при пересказе о своем ложном английском акценте. Перуджи это позабавило.
– Итак, она отправилась искать Карлоса, – прервал в конце Перуджи.
– Да. Карлос был в Архиве, я полагаю. – Мерривейл вытер пот, выступивший на лбу.
– Какая жалость, что мы не можем спросить ее об этом здесь, – заметил Перуджи.
– Я рассказал вам все! – запротестовал Мерривейл.
– О, я верю вам, – сказал Перуджи. Потом покачал головой. – Но… кое-что еще осталось. Она прочитала отчеты и… – Он пожал плечами.
– Агенты, случается, погибают при исполнении, – продолжал Мерривейл.
– Конечно, конечно, – согласился Перуджи. – Обычная вещь.
Мерривейл нахмурился, по-видимому, полагая, что все факты выставлялись так, чтобы потопить его.
– Карлос имел подобные возражения? – спросил Перуджи.
– Ни единого.
Перуджи сложил губы в задумчивости. «Проклятое дело! Итак, маленький клерк наконец попался. В конце концов, легендарная осторожность не спасла его. До сих пор эта осторожность каким-то образом помогала ему выкручиваться. Возможно, Карлос еще жив». Но почему-то Перуджи не слишком верил в это. Первая пешка была снята с доски, затем вторая и третья. А теперь пришла очередь более сильной фигуры. Он сказал:
– Происходили ли столкновения у Карлоса с Тимьеной во время работы?
– Возможно.
– Что это значит?
– Они постоянно грызлись между собой.
– И мы не можем спросить их, – глухо сказал Перуджи.
– Мне не надо напоминать об этом.
– Можете ли вы припомнить слова Карлоса, когда вы в последний раз говорили с ним?
– Конечно. Он сказал мне, что сделает сообщение в течение первых сорока восьми часов по прибытии на место.
– Так долго? У них было радио?
– Да, в фургоне, который они взяли в Портленде.
– И ни одного сообщения от них так и не поступило?
– Только один раз. Из Кламат Фоллса. Они проверяли оборудование. Через Портленд.
– Сорок восемь часов, – пробормотал Перуджи. – Почему?
– Ему нужно было время, чтобы освоиться, провести разведку и выбрать место, откуда он будет вести наблюдение.
– Да, но…
– Это была разумная задержка.
– Но Карлос всегда отличался осторожностью.
– Это и говорит об осторожности, – возразил Мерривейл.
– Почему вы не приказали, чтобы он более часто выходил на связь?
– Это не казалось необходимым.
Перуджи покачал головой. Наваждение какое-то. Пара любителей не могла бы оставить за собой столь много обрубленных концов и наделать столько ошибок. Однако Мерривейл не признается ни в одной из них. И он получал эти приказы, на которые ссылается. Ситуация не из простых. Однако его придется отстранить отдела. Отправить в какую-нибудь дыру и держать под рукой, готового пойти под топор. Мерривейл показал свою полную некомпетентность. Его нельзя оправдать. Он был как раз тем человеком, который требовался сейчас, на кого можно было бы указать пальцем, когда начнут задавать нежелательные вопросы.
С внезапным раздражением Перуджи вскочил со стула и посмотрел вниз на Мерривейла.
– Вы дурак, Мерривейл! – воскликнул Перуджи холодным, жестким голосом.
– Вы всегда были дураком и таким и останетесь. У нас есть полный отчет от ДТ с возражениями Тимьены. Ей нужна была команда поддержки. Она хотела частый радиоконтакт. Вы специально сказали ей не беспокоить в Портленде передающую станцию без веских оснований. Вы сказали ей, чтобы она беспрекословно выполняла распоряжения Карлоса. Вы приказали ей не делать никаких официальных запросов по поводу исчезнувшего Портера. Ни при каких обстоятельствах она не должна была отходить от своей легенды. – Таковы были ваши инструкции… – Перуджи указал на папку на столе Мерривейла, – и вы читали это!
Потрясенный, Мерривейл застыл молча во время этой вспышки. Но в один ужасный момент, казалось, он вот-вот заплачет. Его глаза блестели от невыплаканных слез. Сознание такой возможности, однако, охладило его, и ему удалось выдавить из себя ответ с каким-то подобием прежнего акцента.
– Клянусь! Вы никогда не признаетесь, что можете ошибаться.
Позднее, звоня по телефону из аэропорта, Перуджи сказал:
– Я считаю, мы должны быть ему благодарны. Теперь хоть прояснилась ситуация, в которой мы оказались.
– Что вы имеете в виду? – спросил Шеф хриплым голосом, не скрывая свое недовольство.
– Я имею в виду, что мы начинали, не зная, какова ситуация в деле Хелльстрома. А теперь знаем. Он готов играть по самым высоким ставкам.
– Как будто мы нет?
– Ну, во всяком случае я определился с Мерривейлом. Я приказал ему дожидаться нового назначения.
– Он не совершит никаких глупостей?
– Разве он не наделал их уже достаточно?
– Вы знаете, что я хотел сказать, черт возьми!
– Я думаю, он будет беспрекословно повиноваться моим приказам, – заметил Перуджи.
– Но вы очень круто повели себя с ним. – Это было утверждение, не вопрос.
– Несомненно. – Это была непонятная смена темы разговора, и Перуджи запнулся, задумчиво уставившись на свою потертую кепку на телефоне.
– Он звонил мне, – сказал Шеф. – И с раздражением жаловался на вас. Затем сказал, что он спрятал написанные для него инструкции в надежном месте. И в разговоре со мной он особо подчеркнул, что передал Джанверту специальный номер и код для связи с президентом и шифрованные письма, касающиеся наших инструкций для агентов. Он даже процитировал мне несколько выдержек из приказов, отданных ему много лет назад.
После долгой паузы Перуджи сказал:
– Возможно, нам придется применить к нему более жесткие меры.
– Да, никогда не помешает, – согласился Шеф.
25
Из записей Нильса Хелльстрома:
«В отличие от людей, чьи физические ограничения накладываются на них с момента рождения, насекомые появляются на свет со способностями действительного совершенствования своего тела. Достигнув предела своих возможностей, насекомое чудесным образом трансформируется в совершенно новое существо. В этой метаморфозе я вижу самый лучший пример моего понимания Улья. Для меня Улей – это кокон, из которого появится новый человек».
Хелльстром сидел в задумчивости в своей комнате. Его рассеянный взор скользил по картам и диаграммам, развешанным на стенах, на мерцающей переговорной консоли. Но в действительности он их не видел. «Теперь они точно пошлют первую команду, – подумал он. – До этого они просто делали осторожные вылазки. Сейчас мы выставим настоящих специалистов и от них узнаем достаточно информации, необходимой для нашего спасения».
Это была долгая ночь и еще более долгий день. Ему удалось подремать два часа, но Улей пронизало напряжение от сознания надвигающегося кризиса. Химические реакции организма работников поведали им, что что-то происходит, если они не узнали об этом из других источников.
Возвратившись в свою комнату немногим более двух часов назад, Хелльстром чувствовал такую усталость, что, сбросив пиджак Чужаков на стул, плюхнулся в оставшейся одежде прямо на кровать. Что-то тяжелое в кармане пиджака стащило его на пол рядом со стулом. Хелльстром увидел, как какой-то тяжелый предмет выпирает из кармана и лениво подумал, что же это за предмет. Внезапно он вспомнил о пистолете Чужаков, который он взял перед выходом из комнаты – как же давно это было? Казалось, не просто целую жизнь назад, а даже в другом мире. Все изменилось. Мощные силы Внешнего мира заинтересовались тем, что наверняка приведет их к Улью.
«Проект 40».
Источник утечки информации оказался таким банальным по своей сути, что Хелльстром вздрагивал при мысли об этом. Джерри, как одного из операторов, направили в МТИ сделать несколько кадров и как часть этого задания ему нужно было изучить в библиотеке некоторые исследовательские статьи. Джерри вспомнил, что оставил бумаги на столе на «не более, чем на полчаса». Когда он возвратился, они лежали на том же месте, и он взял их, ни о чем не тревожась. Какая простота! Но Чужакам больше ничего и не требовалось. Словно у них есть злой гений, который только и ждет случая воспользоваться подобными промахами.
Джерри чувствовал себя удрученно. Словно он предал любимый Улей. Да так оно, собственно, и было. Но это должно было бы случиться рано или поздно. Просто чудо, что этого не произошло еще раньше. Как могли они надеяться, что их так никто никогда и не обнаружит. По-видимому, мирная анонимность имеет свой жизненный цикл. Мир любой ценой никогда не срабатывает так, как ожидаешь. Всегда приходится платить большую цену.
Хелльстром ощущал нервозность и раздражение – эмоции его организма, как он знал, словно невидимые лучи исходят от него во все стороны, но почему-то об этом не беспокоясь, Хелльстром неожиданно встал и отправился вниз, чтобы проверить, как дела с «Проектом 30». Необходимо ускорить работу. Жизненно необходимо!
26
Из зашифрованного сообщения, полученного от Перуджи:
«Я не отменяю назначения Джанверта. Мы должны разрешить деликатную проблему с замещением Мерривейла. Определенные аспекты, связанные с появлением Джанверта в Агентстве, привлекли мое внимание в этой связи. Наш контроль над ним может стать еще более надежным. Не вызывает сомнений существование сильной привязанности между Джанвертом и Кловис Карр. Это может быть нами использовано. Для больших гарантий безопасности я отправил Д.Т.Элдена приглядывать за ними. Копия его отчета будет вам представлена».
Перуджи бросил свой саквояж на кровать в комнате мотеля, расположенного в пригороде Фостервилля. Он взял с собой только небольшой портфель и сумку от кинокамеры, где находилось его связное устройство. Сумку он повесил на ручку стула. Так он любил путешествовать: сумки под сиденьем в самолете, никакой суеты в аэропорту, минимум внимания к себе. Несмотря на свои шесть футов и четыре дюйма, Перуджи знал, что не слишком бросается в глаза. Давно уже он научился растворяться в толпе, что он в случае необходимости и делал. Путешествуя, он стремился вести себя достаточно скромно.
Все утро ушло на то, чтобы резервные команды расположились в горах к северу от города, откуда можно было осуществлять скрытую связь как с мотелем, так и с фермой. Перуджи сильно проголодался, но сперва нужно было кое-что сделать. Он оглядел комнату. Она была меблирована, как в плохом вестерне, – темное дерево с имитацией серьезных ожогов, изношенная драпировка. Все указывало на минимум расходов. Перуджи вздохнул и опустился в кресло, которое застонало под тяжестью его 220 фунтов. Своей огромной лапищей он нашел телефон на столике с лампой и набрал номер дежурного.
Да, он знает номер офиса местного шерифа. Какие-нибудь проблемы?
Перуджи объяснил, что его компания попросила его расследовать исчезновение нескольких людей. Просто обычная процедура. Потом ему пришлось выслушать неизбежное пояснение, что у них только один шериф, да-да, местный уроженец, но поверьте, парень он неплохой. Сам же офис шерифа находился в совете округа. Затем, ответив односложным бурчанием на все пытливые вопросы, Перуджи получил нужный номер, и дежурный через две минуты соединил его с шерифом Линкольном Крафтом, мужчиной с каким-то бесцветным голосом.
– Мы уверены, что они исчезли, – настаивал Перуджи. – Карлос должен был вернуться на работу в понедельник, а сегодня уже пятница. Это на него не похоже. Он очень пунктуален, наш Карлос.
– Его жена тоже? – спросил обвиняюще Крафт.
– Мужчины часто берут с собой жен в отпуск, – заметил Перуджи. И тут же спросил себя, не слишком ли оскорбительно это прозвучало для слуха местного представителя закона.
Крафт, очевидно, не заметил сарказма. Он сказал:
– Да, возможно. Но несколько странно, что компания послала именно вас на розыск этих людей.
– Карлос – один из самых лучших наших людей, – пояснил Перуджи. – Мы не можем пустить подобное дело на самотек. Конкуренция и все такое, понимаете ли.
– Да-да. Так кем, как вы говорите, вы являетесь?
– Я вице-президент компании «Блу Девил Файерворкс Корпорейшн», расположенной в Балтиморе. Одна из крупнейших в стране. Карлос был одним из самых лучших коммивояжеров компании.
– Был? – спросил Крафт. – У вас есть причины, о которых вы умолчали, которые заставляют вас считать, что он действительно попал в серьезные неприятности?
– Ничего конкретного, – солгал Перуджи. – Просто на него непохоже исчезать тогда, когда он нужен на работе.
– Понятно. Вероятно, причина окажется банальной, но я посмотрю, что можно сделать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37