Уцелел только кусок клеенки: я подозревал, что он не загорится, а расплавится и наверняка будет вонять.
Едва не сохранил я и письмо из ГПП. Казалось, оно адресовано мне лично.
Я даже подумал, а не дядюшка ли Мэтт составил его? Послание начиналось словами: «Уважаемый гражданин! Если тебя когда-либо обманывал один из восемнадцати тысяч мошенников, которые вершат свой грязный промысел в наших Соединенных Штатах; если ты — член трехмиллионной армии жертв взломщиков и домушников...» И т.д. и т.п. Дальше шли более общие фразы, но первые строки задели меня за живое. Был ли я обманут одним из восемнадцати тысяч ныне действующих мошенников? Слушайте, почетный председатель Эрл Данбар, автор означенной бумаги: да меня обманывали все эти мошенники! И письмо тоже отправилось в огонь.
Собирая завтрак, я снова принялся размышлять, как мне быть с деньгами.
Возможно, профессор Килрой прав, и я не буду в безопасности, пока не избавлюсь от них, отдав на благотворительные нужды. Может, тогда братья Коппо оставят меня в покое? Я уже мусолил этот вопрос вчера вечером, когда пытался заснуть, но так и не нашел толкового ответа на него. И вот сегодня он снова стоит передо мной.
Беда была в том, что вопрос подразделялся на тысячу подвопросов, а те, в свою очередь, имели по тысяче вариантов положительных, отрицательных и уклончивых подответов. Я должен отказаться от этих денег, потому что на них кровь, потому что ради них люди лгали и убивали ближних. Но нельзя позволить братьям Коппо запугать себя. Но они уже меня запугали. Но с такими деньгами я смогу нанять себе какую-нибудь охрану. Но разве могу я при таких деньгах доверять этой охране? Но ведь деньги мои, и я имею право распоряжаться ими по собственному усмотрению. Но ведь, по сути дела, они мне не нужны, ибо я уже имею все, что хочу иметь. И т.д. и т.п. и проч. Но, но, но, но, но ведь, но ведь, но ведь, однако, однако, хотя...
Что ж, я могу быстро избавиться от этих денег, пожертвовав понемножку каждому чокнутому, приславшему мне письмо. И глазом не успею моргнуть, как деньги исчезнут без следа. Но вот поверят ли мне братья Коппо? И, что гораздо важнее, хочу ли я, чтобы братья Коппо указывали мне, как жить?
Наконец, самое важное: хочу ли я, чтобы братья Коппо указывали, сколько мне жить и когда умереть?
Если подумать, то зачем мне эти деньги? Я не собирался вселяться в квартиру дяди Мэтта, равно как и в любое другое роскошное жилище. Я был вполне доволен своей работой и не намеревался ее бросать. Чем еще мне заниматься и куда девать время? Эти деньги могли помочь мне только в одном — стать нервным и издерганным стражем собственной мошны, навеки превратиться в то, что профессор Килрой так метко назвал пуганой вороной.
При моей глупой доверчивости я попаду в дурдом меньше чем через полгода.
Так, может, и впрямь стоило найти хороший благотворительный фонд, отдать туда всю кубышку, раструбить об этом и вернуться к привычной жизни, которая вполне устраивает меня?
Как бы не так! Это равноценно признанию поражения! Я не хотел идти на поводу у горстки воров, не хотел чувствовать себя побежденным, затюканным и запуганным. И т.д. и т.п. и проч. Снова и снова. Одно и то же.
А, черт с ним. Не буду спешить с решением. В моем колчане еще оставалась одна стрела. Сегодня же загляну к Прескотту Уилксу, стряпчему, чье раздраженное и несколько загадочное письмо я обнаружил в квартире дяди Мэтта. Мне хотелось узнать, какого рода юридические услуги оказывала дядьке фирма Прескотта, почему дядька отказался от этих услуг и что означала завуалированная угроза в письме.
Позавтракав, я просмотрел телефонный справочник и узнал, что «Лэтэм, Кортни, Уилкс и Уилкс» обретается по адресу Пятая авеню, 630. Ага, да это же Рокфеллеровский центр. Очень хорошо.
В начале первого я вышел на улицу и тотчас угодил в объятия Райли.
Схватив меня в охапку, он заорал:
— Попался, чертов дурень!
И поволок меня к полицейской машине без опознавательных знаков.
Глава 30
На последнюю автомобильную прогулку меня все-таки не повезли. Райли подкатил к полицейскому участку и завел меня внутрь.
— Телефонный звонок, — потребовал я.
— Потом, потом, — ответил он, после чего отволок меня к камерам в глубине здания, велел запереть в одну из них и добавил:
— Это для твоей же пользы.
— Требую телефон, — повторил я, но Райли только покачал головой и удалился.
Какое-то время я неистовствовал и бушевал — орал, тряс лязгающую дверь своего узилища, и так далее. Но никто не обращал на меня ни малейшего внимания, и вскоре я затих.
Хорошо, что я плотно позавтракал, ибо принесенный мне обед даже не выглядел съедобным. Спустя какое-то время сонный охранник забрал поднос, а когда я напомнил, что имею право на один телефонный звонок, он притворился глухонемым и зашаркал прочь.
В начале третьего другой охранник отодвинул засов моей камеры, и я сказал ему:
— Мне надо позвонить.
— К вам посетитель, — ответил он.
— Что? — я недоверчиво выглянул в коридор. Интересно, кто это ко мне пожаловал?
— Посетитель, — терпеливо повторил охранник. — Хорошенькая молоденькая женщина. Не заставляйте ее ждать.
— Герти? — я не хотел произносить это имя вслух, но оно само сорвалось с языка.
— Она не назвалась, — ответил охранник. — Пошли.
Мы пошли. Он отвел меня в грязное помещение, где стоял длинный стол, окруженный стульями, на одном из которых сидела Карен Смит. Я посмотрел на нее и сказал:
— О!
— Джек сообщил мне, что ты тут, — ответила Карен. — Я пришла тайком от него.
— Правда? — я покосился на охранника, который стоял в дверях и делал вид, будто не слушает нас, потом опять посмотрел на Карен. Мне не показалось, что от нее исходит большая опасность. Пальто Карен было расстегнуто, являя миру розовый свитер и белую юбку. Коль скоро я принял решение выяснить, кто что замышляет, то подошел к столу, сел напротив Карен и спросил:
— Итак?
— Ты сердишься на меня, — ответила она. — Я знаю, это все из-за расписки.
— Из-за расписки?
— Той, что ты оставил на кофейном столике. Районный совет по благоустройству, кажется.
— О! — в угаре последующих событий я напрочь забыл об этой проклятущей расписке, но теперь вспомнил. А заодно вспомнил, где взял деньги, которыми заплатил за нее, и почувствовал, что заливаюсь краской.
Тем временем Карен вела такую речь:
— Я чувствую себя виноватой. Ты не мог знать, что я не давала согласия на взнос. Ведь проситель вполне мог прийти с моего ведома. Поэтому я считаю, что должна возвратить тебе деньги. А когда Джек поймает того человека, он...
— Карен полезла в сумочку, но я замахал руками и сказал:
— Нет, нет, пожалуйста, не надо. Все в порядке, право слово, не надо.
— Я так хочу, — заявила она. — В конце концов, ты был моим гостем.
— Нет, — ответил я. — Пожалуйста. Ты ничего мне не должна.
— Но я чувствую себя...
— Э... нет. По правде сказать, — я откашлялся и посмотрел на охранника, который, казалось, заснул стоймя. — По правде сказать, это я твой должник. Видишь ли, у меня не нашлось достаточной суммы, и...
— Но в доме не было денег, — сказала Карен.
— Э... были...
— Ах, в туалетном столике!
Я отвел глаза.
— Но как ты о них узнал?
Я принялся изучать свои ногти. Они были чистые, но тем не менее изучение затянулось. Наконец я пробормотал:
— Обычно я не такой... Хочу, чтобы ты знала. Просто там нечем было заняться, некуда себя деть...
— И ты решил покопаться в моих пожитках.
Я кивнул с несчастным видом.
— Ой, бедняжка! — воскликнула Карен. — Мне даже в голову не пришло.
Мы бросили тебя одного. Удивительно, как тебя удар не хватил.
— Ну, все было не так уж плохо...
— Как ужасно мы поступили. Поэтому ты и ушел?
Наконец я поднял глаза. Серьезное лицо Карен выражало сочувствие.
По-видимому, она все же склонилась к мысли, что я — не сексуальный маньяк, шарящий по женским спальням. И на том спасибо.
— Нет, — ответил я. — Просто в понедельник днем кто-то позвонил.
— Позвонил?
— Какой-то мужчина. Назвал меня по имени, а потом хихикнул и сказал:
«Ага, вот ты где». И повесил трубку.
Глаза Карен округлились.
— Убийца?
— Кто же еще?
— Ой, Фред, неудивительно, что ты убежал!
— Они могли звонить из будки под окном.
— Конечно! Но почему ты нам не сказал? Почему не позвонил вечером, когда я вернулась с работы? Почему не позвонил Джеку?
— Я никак не мог понять, откуда они узнали, где я. До сих пор теряюсь в догадках.
Ее глаза полезли на лоб.
— Ты думаешь, это мы с Джеком? Но зачем нам... Как мы могли... Как ты мог...
— Откуда они это узнали, Карен?
— Я им не говорила! Никому не говорила!
Глядя, как ярость и потрясение ведут в ее душе борьбу с дружеским участием, я почти поверил Карен. Теперь я был убежден, что она — всего лишь невинная пешка. Впрочем, как и я сам. Так я ей и сказал:
— Я верю тебе, Карен. Но как я мог знать тогда? И можно ли теперь доверять Райли?
— Но ведь Джек — твой друг!
— Говорят, любимым изречением моего дядьки было: имея полмиллиона долларов, человек не может позволить себе иметь еще и друзей.
— О, как это цинично, Фред. Пожалуйста, не превращайся в циника. Не давай деньгам изменить тебя.
— Я уже изменился, — ответил я.
— Джек — твой друг, — твердила она. — Ты знаешь это не хуже, чем я.
— Джек Райли и сам наполовину мошенник, — возразил я. — Я уже не первый год замечаю это за ним. Вот почему он так успешно ловит других мошенников. Да чего далеко ходить: смотри, как он тебя окрутил.
Карен побледнела.
— Что ты хочешь этим сказать? Как он меня окрутил?
— Вся эта чепуха насчет вероисповедания, — ответил я. — Райли выставляет себя...
— Слушать не желаю! — Карен вскочила, едва не опрокинув стул. — Кабы ты был ему настоящим другом, нипочем не сказал бы таких недостойных слов! А если бы ты был моим другом... — она умолкла и застыла, закусив дрожащую нижнюю губу. Потом сжала обеими руками сумочку и опрометью выбежала вон.
О, что же я наделал? Какую глупость сморозил на этот раз?
Я прекрасно знал, что наделал. Снедаемый желанием повернуть время вспять и прожить последние три минуты еще раз, только теперь уже без дурацких разговоров о Райли, я обежал вокруг стола, выскочил из комнаты и ринулся следом за Карен по коридору.
На полпути к выходу меня догнал охранник. Он больно заломил мне руку и с кряхтением сказал:
— Не торопись, голубчик. Или забыл, что ты у нас в гостях?
После чего трусцой погнал меня обратно в мои покои.
Глава 31
Примерно в половине четвертого в коридоре перед моей камерой стало темным-темно от легавых. Тут собрались все мои любимчики: Стив, Ральф и Райли. На лицах Стива и Ральфа играли легкие водевильные улыбочки, как у артистов, готовых выскочить из-за кулис и в тысячный раз исполнить свой коронный номер. А вот Райли был мрачнее тучи.
Когда охранник открыл дверь и впустил их в камеру, именно Райли начал разговор, сказав:
— Вот что, Фред, на этот раз ты перегнул палку. Не знаю, что там у тебя на уме насчет Карен, но...
— Что ты имеешь в виду?
— Ты настраиваешь ее против меня. У нас с ней только что состоялся неприятный разговор, и тебе это даром не пройдет.
— Перестань, — сказал я. — Это не я плохо обращаюсь с Карен, а ты.
Чем приходить сюда и грозить мне пальцем, лучше бы женился на девушке или оставил ее в покое.
— А вот это — не твоего ума дело, Фред. Не суй нос в мою личную жизнь.
Ральф откашлялся, прочищая горло, и сказал:
— Господа, если бы мы могли перейти к делу...
— А именно, к положенному мне по закону телефонному звонку, — ответил я.
— Нет, не совсем, — возразил Стив. — Это не наша обязанность, верно, Ральф?
— Верно, — согласился Ральф. — Это не наша епархия.
— Нас больше интересует убийство, — продолжал Стив.
— Ничего не скажу, — заявил я.
— Фред, ради бога, начинай нам помогать, — воззвал ко мне Райли. Какая муха тебя укусила?
— Какая муха? Что ж, я скажу тебе, какая муха. Какая-то навозная муха продала меня ребятам Коппо. Нажужжала им, что я у Карен. А об этом знали только четыре человека, и трое из них сейчас здесь.
— Повторите-ка, друг мой, — попросил Стив.
— С вами, ребята, слишком опасно разговаривать, — ответил я.
— А со мной, Фред? — спросил Райли.
— Я не знаю, кто ты такой, — заявил я. — Поэтому и с тобой общаться не буду, пока не узнаю.
— Говори без экивоков, Фред.
Я твердо посмотрел ему в глаза.
— Я тебе не доверяю, Райли.
Прежде чем он успел ответить, открылась дверь камеры, и появился пожилой охранник.
— Который из вас арестант? — спросил он, хлопая глазами.
Меня так и подмывало указать на Стива, но я сказал:
— Это я.
— Пошли, — велел мне охранник.
— Эй, погодите, — встрял Райли.
— В чем дело, друг мой? — спросил охранника Ральф.
— Придется отпустить пташку на волю, — отвечал старик. — Тут поверенный со всей писаниной.
Я вышел из камеры и оглянулся. Багровый Райли смотрел мне вслед из-за решетки.
Глава 32
Поверенным с писаниной оказался Добрьяк. Похожий на волка еще больше, чем прежде, он с самодовольной ухмылочкой поджидал меня у конторки.
— Узнал только час назад, — вместо приветствия сказал Добрьяк. — И сразу взялся за дело.
— Благодарю вас.
— Надо было позвонить, я бы вытащил вас еще раньше.
— Меня не подпускали к телефону.
— Хо-хо! — его нос задергался, уловив запашок судебного иска. — При свидетелях? Граждане видели?
— Нет. Легавые сделали все по-тихому.
— Ну, что ж, обсудим это позднее, — Добрьяк схватил меня за локоть и потащил к выходу. — Сейчас поговорим о более важных вещах.
— Например, о братьях Коппо? — предположил я.
— О ком? — переспросил Добрьяк. Попытка разыграть невинное изумление была так нелепа, что я едва не рассмеялся ему в лицо. Но вместо этого я сказал:
— А может, об Уолтере Косгроуве?
Добрьяк стиснул мой локоть и воскликнул:
— Где вы слышали это имя? Кто к вам приходил?
Мы стояли у парадной двери участка. Вошли несколько полицейских в мундирах; они протиснулись между нами, и я ступил на крыльцо. Добрьяк догнал меня только на тротуаре, где снова схватил за локоть и пылко зашептал мне в ухо:
— Держитесь от них подальше, Фред. Не слушайте людей Косгроува.
— Все как сговорились называть меня Фредом, — сказал я.
— Но это же ваше имя, черт возьми! Может, хватит? Нам надо обсудить серьезные дела.
— Нет, не надо, — ответил я и завопил:
— На помощь! Полиция!
Поскольку мы стояли перед входом в полицейский участок, на помощь, естественно, никто не пришел. Когда легавый и впрямь нужен, его не докличешься.
— Помогите! — сердито гаркнул я. И настырно повторил:
— Полиция!
Добрьяк выпустил мой локоть, как будто я сообщил ему, что болен проказой, и смотрел на меня так, словно я уведомил его, что сошел с ума.
— Что вы делаете? — спросил он.
— Зову на помощь, — ответил я и снова в притворном страхе заорал: Полиция! Помогите бога ради!
Нас тотчас обступили трое патрульных в мундирах. Они принялись расспрашивать, что происходит. Я указал на Добрьяка и ответил:
— Этот гад только что норовил залезть ко мне в карман.
Добрьяк разинул рот.
— Я? Фред, вы с ума сошли!
— Ладно, приятель, — сказал один из легавых, схватив Добрьяка за локоть точно так же, как Добрьяк еще совсем недавно хватал меня.
Другой легавый обратился ко мне:
— Пройдите в участок. Вы должны написать заявление.
— Не могу, — ответил я. — Мне надо встретиться с женой. Если я опять опоздаю, она меня убьет. Давайте я зайду попозже.
— Слушайте, друг мой, — сказал легавый номер два, — если вы хотите, чтобы этого человека задержали, то должны заявить на него в письменной форме.
— Я вернусь, — пообещал я. — Меня зофут Майнетта. Фф... Фрэнк Майнетта, Западная десятая улица, двадцать семь. Я вернусь через час, — я начал пятиться от маленькой компании. — Через час.
— Дольше нам его не продержать, — предупредил меня один из легавых.
— Я вернусь, — соврал я и затрусил прочь, но не успел протрусить и полквартала, как за спиной раздался лай:
— Фред!
Я оглянулся. Райли стоял на крыльце участка и размахивал руками, подавая мне знаки. Добрьяк дергал его за лацканы пиджака, а трое легавых пытались оторвать стряпчего от Райли и затащить в здание.
Вскоре они выяснят, что к чему, и всем кагалом погонятся за мной.
Я бросился бежать.
Глава 33
Когда Карен открыла дверь, я сказал:
— Во-первых, хочу еще раз попросить прощения.
— Не говори глупостей, — ответила она. — Мы обсудили это по телефону. Заходи.
И я зашел.
Убежав от Добрьяка, Райли и всей доблестной полиции, я поначалу не знал, куда мне податься. Может, братья Коппо и мафия не поверили бы, что у меня достанет тупости спрятаться в собственной квартире, но знавший меня как облупленного Райли поверит в это без труда. Будь иначе, он не поймал бы меня нынче утром.
Куда еще я мог пойти? Я не был уверен, что сумею пробраться обратно в квартиру Герти, и не знал, стоит ли мне сидеть там. Мафии было известно об этой квартире, и вполне возможно, что за ней ведется наблюдение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23
Едва не сохранил я и письмо из ГПП. Казалось, оно адресовано мне лично.
Я даже подумал, а не дядюшка ли Мэтт составил его? Послание начиналось словами: «Уважаемый гражданин! Если тебя когда-либо обманывал один из восемнадцати тысяч мошенников, которые вершат свой грязный промысел в наших Соединенных Штатах; если ты — член трехмиллионной армии жертв взломщиков и домушников...» И т.д. и т.п. Дальше шли более общие фразы, но первые строки задели меня за живое. Был ли я обманут одним из восемнадцати тысяч ныне действующих мошенников? Слушайте, почетный председатель Эрл Данбар, автор означенной бумаги: да меня обманывали все эти мошенники! И письмо тоже отправилось в огонь.
Собирая завтрак, я снова принялся размышлять, как мне быть с деньгами.
Возможно, профессор Килрой прав, и я не буду в безопасности, пока не избавлюсь от них, отдав на благотворительные нужды. Может, тогда братья Коппо оставят меня в покое? Я уже мусолил этот вопрос вчера вечером, когда пытался заснуть, но так и не нашел толкового ответа на него. И вот сегодня он снова стоит передо мной.
Беда была в том, что вопрос подразделялся на тысячу подвопросов, а те, в свою очередь, имели по тысяче вариантов положительных, отрицательных и уклончивых подответов. Я должен отказаться от этих денег, потому что на них кровь, потому что ради них люди лгали и убивали ближних. Но нельзя позволить братьям Коппо запугать себя. Но они уже меня запугали. Но с такими деньгами я смогу нанять себе какую-нибудь охрану. Но разве могу я при таких деньгах доверять этой охране? Но ведь деньги мои, и я имею право распоряжаться ими по собственному усмотрению. Но ведь, по сути дела, они мне не нужны, ибо я уже имею все, что хочу иметь. И т.д. и т.п. и проч. Но, но, но, но, но ведь, но ведь, но ведь, однако, однако, хотя...
Что ж, я могу быстро избавиться от этих денег, пожертвовав понемножку каждому чокнутому, приславшему мне письмо. И глазом не успею моргнуть, как деньги исчезнут без следа. Но вот поверят ли мне братья Коппо? И, что гораздо важнее, хочу ли я, чтобы братья Коппо указывали мне, как жить?
Наконец, самое важное: хочу ли я, чтобы братья Коппо указывали, сколько мне жить и когда умереть?
Если подумать, то зачем мне эти деньги? Я не собирался вселяться в квартиру дяди Мэтта, равно как и в любое другое роскошное жилище. Я был вполне доволен своей работой и не намеревался ее бросать. Чем еще мне заниматься и куда девать время? Эти деньги могли помочь мне только в одном — стать нервным и издерганным стражем собственной мошны, навеки превратиться в то, что профессор Килрой так метко назвал пуганой вороной.
При моей глупой доверчивости я попаду в дурдом меньше чем через полгода.
Так, может, и впрямь стоило найти хороший благотворительный фонд, отдать туда всю кубышку, раструбить об этом и вернуться к привычной жизни, которая вполне устраивает меня?
Как бы не так! Это равноценно признанию поражения! Я не хотел идти на поводу у горстки воров, не хотел чувствовать себя побежденным, затюканным и запуганным. И т.д. и т.п. и проч. Снова и снова. Одно и то же.
А, черт с ним. Не буду спешить с решением. В моем колчане еще оставалась одна стрела. Сегодня же загляну к Прескотту Уилксу, стряпчему, чье раздраженное и несколько загадочное письмо я обнаружил в квартире дяди Мэтта. Мне хотелось узнать, какого рода юридические услуги оказывала дядьке фирма Прескотта, почему дядька отказался от этих услуг и что означала завуалированная угроза в письме.
Позавтракав, я просмотрел телефонный справочник и узнал, что «Лэтэм, Кортни, Уилкс и Уилкс» обретается по адресу Пятая авеню, 630. Ага, да это же Рокфеллеровский центр. Очень хорошо.
В начале первого я вышел на улицу и тотчас угодил в объятия Райли.
Схватив меня в охапку, он заорал:
— Попался, чертов дурень!
И поволок меня к полицейской машине без опознавательных знаков.
Глава 30
На последнюю автомобильную прогулку меня все-таки не повезли. Райли подкатил к полицейскому участку и завел меня внутрь.
— Телефонный звонок, — потребовал я.
— Потом, потом, — ответил он, после чего отволок меня к камерам в глубине здания, велел запереть в одну из них и добавил:
— Это для твоей же пользы.
— Требую телефон, — повторил я, но Райли только покачал головой и удалился.
Какое-то время я неистовствовал и бушевал — орал, тряс лязгающую дверь своего узилища, и так далее. Но никто не обращал на меня ни малейшего внимания, и вскоре я затих.
Хорошо, что я плотно позавтракал, ибо принесенный мне обед даже не выглядел съедобным. Спустя какое-то время сонный охранник забрал поднос, а когда я напомнил, что имею право на один телефонный звонок, он притворился глухонемым и зашаркал прочь.
В начале третьего другой охранник отодвинул засов моей камеры, и я сказал ему:
— Мне надо позвонить.
— К вам посетитель, — ответил он.
— Что? — я недоверчиво выглянул в коридор. Интересно, кто это ко мне пожаловал?
— Посетитель, — терпеливо повторил охранник. — Хорошенькая молоденькая женщина. Не заставляйте ее ждать.
— Герти? — я не хотел произносить это имя вслух, но оно само сорвалось с языка.
— Она не назвалась, — ответил охранник. — Пошли.
Мы пошли. Он отвел меня в грязное помещение, где стоял длинный стол, окруженный стульями, на одном из которых сидела Карен Смит. Я посмотрел на нее и сказал:
— О!
— Джек сообщил мне, что ты тут, — ответила Карен. — Я пришла тайком от него.
— Правда? — я покосился на охранника, который стоял в дверях и делал вид, будто не слушает нас, потом опять посмотрел на Карен. Мне не показалось, что от нее исходит большая опасность. Пальто Карен было расстегнуто, являя миру розовый свитер и белую юбку. Коль скоро я принял решение выяснить, кто что замышляет, то подошел к столу, сел напротив Карен и спросил:
— Итак?
— Ты сердишься на меня, — ответила она. — Я знаю, это все из-за расписки.
— Из-за расписки?
— Той, что ты оставил на кофейном столике. Районный совет по благоустройству, кажется.
— О! — в угаре последующих событий я напрочь забыл об этой проклятущей расписке, но теперь вспомнил. А заодно вспомнил, где взял деньги, которыми заплатил за нее, и почувствовал, что заливаюсь краской.
Тем временем Карен вела такую речь:
— Я чувствую себя виноватой. Ты не мог знать, что я не давала согласия на взнос. Ведь проситель вполне мог прийти с моего ведома. Поэтому я считаю, что должна возвратить тебе деньги. А когда Джек поймает того человека, он...
— Карен полезла в сумочку, но я замахал руками и сказал:
— Нет, нет, пожалуйста, не надо. Все в порядке, право слово, не надо.
— Я так хочу, — заявила она. — В конце концов, ты был моим гостем.
— Нет, — ответил я. — Пожалуйста. Ты ничего мне не должна.
— Но я чувствую себя...
— Э... нет. По правде сказать, — я откашлялся и посмотрел на охранника, который, казалось, заснул стоймя. — По правде сказать, это я твой должник. Видишь ли, у меня не нашлось достаточной суммы, и...
— Но в доме не было денег, — сказала Карен.
— Э... были...
— Ах, в туалетном столике!
Я отвел глаза.
— Но как ты о них узнал?
Я принялся изучать свои ногти. Они были чистые, но тем не менее изучение затянулось. Наконец я пробормотал:
— Обычно я не такой... Хочу, чтобы ты знала. Просто там нечем было заняться, некуда себя деть...
— И ты решил покопаться в моих пожитках.
Я кивнул с несчастным видом.
— Ой, бедняжка! — воскликнула Карен. — Мне даже в голову не пришло.
Мы бросили тебя одного. Удивительно, как тебя удар не хватил.
— Ну, все было не так уж плохо...
— Как ужасно мы поступили. Поэтому ты и ушел?
Наконец я поднял глаза. Серьезное лицо Карен выражало сочувствие.
По-видимому, она все же склонилась к мысли, что я — не сексуальный маньяк, шарящий по женским спальням. И на том спасибо.
— Нет, — ответил я. — Просто в понедельник днем кто-то позвонил.
— Позвонил?
— Какой-то мужчина. Назвал меня по имени, а потом хихикнул и сказал:
«Ага, вот ты где». И повесил трубку.
Глаза Карен округлились.
— Убийца?
— Кто же еще?
— Ой, Фред, неудивительно, что ты убежал!
— Они могли звонить из будки под окном.
— Конечно! Но почему ты нам не сказал? Почему не позвонил вечером, когда я вернулась с работы? Почему не позвонил Джеку?
— Я никак не мог понять, откуда они узнали, где я. До сих пор теряюсь в догадках.
Ее глаза полезли на лоб.
— Ты думаешь, это мы с Джеком? Но зачем нам... Как мы могли... Как ты мог...
— Откуда они это узнали, Карен?
— Я им не говорила! Никому не говорила!
Глядя, как ярость и потрясение ведут в ее душе борьбу с дружеским участием, я почти поверил Карен. Теперь я был убежден, что она — всего лишь невинная пешка. Впрочем, как и я сам. Так я ей и сказал:
— Я верю тебе, Карен. Но как я мог знать тогда? И можно ли теперь доверять Райли?
— Но ведь Джек — твой друг!
— Говорят, любимым изречением моего дядьки было: имея полмиллиона долларов, человек не может позволить себе иметь еще и друзей.
— О, как это цинично, Фред. Пожалуйста, не превращайся в циника. Не давай деньгам изменить тебя.
— Я уже изменился, — ответил я.
— Джек — твой друг, — твердила она. — Ты знаешь это не хуже, чем я.
— Джек Райли и сам наполовину мошенник, — возразил я. — Я уже не первый год замечаю это за ним. Вот почему он так успешно ловит других мошенников. Да чего далеко ходить: смотри, как он тебя окрутил.
Карен побледнела.
— Что ты хочешь этим сказать? Как он меня окрутил?
— Вся эта чепуха насчет вероисповедания, — ответил я. — Райли выставляет себя...
— Слушать не желаю! — Карен вскочила, едва не опрокинув стул. — Кабы ты был ему настоящим другом, нипочем не сказал бы таких недостойных слов! А если бы ты был моим другом... — она умолкла и застыла, закусив дрожащую нижнюю губу. Потом сжала обеими руками сумочку и опрометью выбежала вон.
О, что же я наделал? Какую глупость сморозил на этот раз?
Я прекрасно знал, что наделал. Снедаемый желанием повернуть время вспять и прожить последние три минуты еще раз, только теперь уже без дурацких разговоров о Райли, я обежал вокруг стола, выскочил из комнаты и ринулся следом за Карен по коридору.
На полпути к выходу меня догнал охранник. Он больно заломил мне руку и с кряхтением сказал:
— Не торопись, голубчик. Или забыл, что ты у нас в гостях?
После чего трусцой погнал меня обратно в мои покои.
Глава 31
Примерно в половине четвертого в коридоре перед моей камерой стало темным-темно от легавых. Тут собрались все мои любимчики: Стив, Ральф и Райли. На лицах Стива и Ральфа играли легкие водевильные улыбочки, как у артистов, готовых выскочить из-за кулис и в тысячный раз исполнить свой коронный номер. А вот Райли был мрачнее тучи.
Когда охранник открыл дверь и впустил их в камеру, именно Райли начал разговор, сказав:
— Вот что, Фред, на этот раз ты перегнул палку. Не знаю, что там у тебя на уме насчет Карен, но...
— Что ты имеешь в виду?
— Ты настраиваешь ее против меня. У нас с ней только что состоялся неприятный разговор, и тебе это даром не пройдет.
— Перестань, — сказал я. — Это не я плохо обращаюсь с Карен, а ты.
Чем приходить сюда и грозить мне пальцем, лучше бы женился на девушке или оставил ее в покое.
— А вот это — не твоего ума дело, Фред. Не суй нос в мою личную жизнь.
Ральф откашлялся, прочищая горло, и сказал:
— Господа, если бы мы могли перейти к делу...
— А именно, к положенному мне по закону телефонному звонку, — ответил я.
— Нет, не совсем, — возразил Стив. — Это не наша обязанность, верно, Ральф?
— Верно, — согласился Ральф. — Это не наша епархия.
— Нас больше интересует убийство, — продолжал Стив.
— Ничего не скажу, — заявил я.
— Фред, ради бога, начинай нам помогать, — воззвал ко мне Райли. Какая муха тебя укусила?
— Какая муха? Что ж, я скажу тебе, какая муха. Какая-то навозная муха продала меня ребятам Коппо. Нажужжала им, что я у Карен. А об этом знали только четыре человека, и трое из них сейчас здесь.
— Повторите-ка, друг мой, — попросил Стив.
— С вами, ребята, слишком опасно разговаривать, — ответил я.
— А со мной, Фред? — спросил Райли.
— Я не знаю, кто ты такой, — заявил я. — Поэтому и с тобой общаться не буду, пока не узнаю.
— Говори без экивоков, Фред.
Я твердо посмотрел ему в глаза.
— Я тебе не доверяю, Райли.
Прежде чем он успел ответить, открылась дверь камеры, и появился пожилой охранник.
— Который из вас арестант? — спросил он, хлопая глазами.
Меня так и подмывало указать на Стива, но я сказал:
— Это я.
— Пошли, — велел мне охранник.
— Эй, погодите, — встрял Райли.
— В чем дело, друг мой? — спросил охранника Ральф.
— Придется отпустить пташку на волю, — отвечал старик. — Тут поверенный со всей писаниной.
Я вышел из камеры и оглянулся. Багровый Райли смотрел мне вслед из-за решетки.
Глава 32
Поверенным с писаниной оказался Добрьяк. Похожий на волка еще больше, чем прежде, он с самодовольной ухмылочкой поджидал меня у конторки.
— Узнал только час назад, — вместо приветствия сказал Добрьяк. — И сразу взялся за дело.
— Благодарю вас.
— Надо было позвонить, я бы вытащил вас еще раньше.
— Меня не подпускали к телефону.
— Хо-хо! — его нос задергался, уловив запашок судебного иска. — При свидетелях? Граждане видели?
— Нет. Легавые сделали все по-тихому.
— Ну, что ж, обсудим это позднее, — Добрьяк схватил меня за локоть и потащил к выходу. — Сейчас поговорим о более важных вещах.
— Например, о братьях Коппо? — предположил я.
— О ком? — переспросил Добрьяк. Попытка разыграть невинное изумление была так нелепа, что я едва не рассмеялся ему в лицо. Но вместо этого я сказал:
— А может, об Уолтере Косгроуве?
Добрьяк стиснул мой локоть и воскликнул:
— Где вы слышали это имя? Кто к вам приходил?
Мы стояли у парадной двери участка. Вошли несколько полицейских в мундирах; они протиснулись между нами, и я ступил на крыльцо. Добрьяк догнал меня только на тротуаре, где снова схватил за локоть и пылко зашептал мне в ухо:
— Держитесь от них подальше, Фред. Не слушайте людей Косгроува.
— Все как сговорились называть меня Фредом, — сказал я.
— Но это же ваше имя, черт возьми! Может, хватит? Нам надо обсудить серьезные дела.
— Нет, не надо, — ответил я и завопил:
— На помощь! Полиция!
Поскольку мы стояли перед входом в полицейский участок, на помощь, естественно, никто не пришел. Когда легавый и впрямь нужен, его не докличешься.
— Помогите! — сердито гаркнул я. И настырно повторил:
— Полиция!
Добрьяк выпустил мой локоть, как будто я сообщил ему, что болен проказой, и смотрел на меня так, словно я уведомил его, что сошел с ума.
— Что вы делаете? — спросил он.
— Зову на помощь, — ответил я и снова в притворном страхе заорал: Полиция! Помогите бога ради!
Нас тотчас обступили трое патрульных в мундирах. Они принялись расспрашивать, что происходит. Я указал на Добрьяка и ответил:
— Этот гад только что норовил залезть ко мне в карман.
Добрьяк разинул рот.
— Я? Фред, вы с ума сошли!
— Ладно, приятель, — сказал один из легавых, схватив Добрьяка за локоть точно так же, как Добрьяк еще совсем недавно хватал меня.
Другой легавый обратился ко мне:
— Пройдите в участок. Вы должны написать заявление.
— Не могу, — ответил я. — Мне надо встретиться с женой. Если я опять опоздаю, она меня убьет. Давайте я зайду попозже.
— Слушайте, друг мой, — сказал легавый номер два, — если вы хотите, чтобы этого человека задержали, то должны заявить на него в письменной форме.
— Я вернусь, — пообещал я. — Меня зофут Майнетта. Фф... Фрэнк Майнетта, Западная десятая улица, двадцать семь. Я вернусь через час, — я начал пятиться от маленькой компании. — Через час.
— Дольше нам его не продержать, — предупредил меня один из легавых.
— Я вернусь, — соврал я и затрусил прочь, но не успел протрусить и полквартала, как за спиной раздался лай:
— Фред!
Я оглянулся. Райли стоял на крыльце участка и размахивал руками, подавая мне знаки. Добрьяк дергал его за лацканы пиджака, а трое легавых пытались оторвать стряпчего от Райли и затащить в здание.
Вскоре они выяснят, что к чему, и всем кагалом погонятся за мной.
Я бросился бежать.
Глава 33
Когда Карен открыла дверь, я сказал:
— Во-первых, хочу еще раз попросить прощения.
— Не говори глупостей, — ответила она. — Мы обсудили это по телефону. Заходи.
И я зашел.
Убежав от Добрьяка, Райли и всей доблестной полиции, я поначалу не знал, куда мне податься. Может, братья Коппо и мафия не поверили бы, что у меня достанет тупости спрятаться в собственной квартире, но знавший меня как облупленного Райли поверит в это без труда. Будь иначе, он не поймал бы меня нынче утром.
Куда еще я мог пойти? Я не был уверен, что сумею пробраться обратно в квартиру Герти, и не знал, стоит ли мне сидеть там. Мафии было известно об этой квартире, и вполне возможно, что за ней ведется наблюдение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23