Если же вы откажетесь или согласитесь, но попытаетесь улизнуть от нас, мы швырнем вас обратно на сковородку.— Иными словами, либо огонь, либо полымя.— Возможно. Точно не известно.— Выкладывайте подробности.Тот, что сидел, с грустной улыбкой покачал головой.— Извините. Посылки можно вскрывать только после того, как распишешься в получении.— И сколько у меня времени на раздумья?— Целая минута, если угодно.— А вы славный малый, — сказал Гроуфилд. — Как насчет Лауфмана? Ему вы тоже предложите сделку?— Нет, только вам.— Он может расплакаться на суде, если меня с ним не будет. — Вряд ли он выживет, — сказал тот, что сидел. Заметив взгляд Гроуфилда, он продолжал: — Лауфман сам виноват, мы тут ни при чем. У него пробито легкое и еще куча увечий.Гав, которого звали Чарли, добавил:— Решайте, Гроуфилд, а то наши друзья в коридоре, похоже, теряют терпение.— Вы так и не спросили, люблю ли я отечество, — напомнил им Гроуфилд.— Как — то не пришло в голову, что это важно, — сказал тот, который сидел. — Ну, как? Да или нет?— Сами знаете, что да, черт возьми. Иначе не спрашивали бы.Тот, что сидел, улыбнулся и встал.— Увидимся, когда врачи скажут, что вы здоровы, — заключил он. — Как вас называть, Эл или Алан?— Алан.— Меня зовут Кен, а это — Чарли. До скорого.— Минуты теперь будут казаться мне часами, — сообщил ему Гроуфилд.Они уже направились к двери, когда Кен обернулся и сказал: — Дело до некоторой степени срочное. Если вы не поправитесь, когда придет время начинать работу, сделка, естественно, отменяется. — Он весело улыбнулся. — Выздоравливайте поскорее. Глава 3 Выйдя из больницы, Гроуфилд угодил в объятия пурги, Кена и Чарли.— Вас подвезти? — сияя, спросил Кен.— Нет, спасибо, — ответил Гроуфилд. — Я, пожалуй, поеду автобусом.— Наша машина рядом, — сообщил Кен, и они с Чарли нежно взяли Гроуфилда под белы рученьки.— Вы слишком любезны, — проговорил он и пошел с ними к «Шевроле» без всяких знаков различия; впрочем, знаки и не требовались: ни одно частное лицо в стране не покупало черных «Шевроле» с тридцать девятого года. Все трое влезли на заднее сиденье — Гроуфилда посадили посередине, — и толстый шофер — очкарик в меховой шапке завел мотор и выехал со стоянки.Со дня их первой встречи минуло трое суток — вполне достаточно, чтобы Гроуфилд избавился от ощущения нереальности, которое принесли с собой Кен и Чарли. Контрразведки как таковой не существует, вся эта чепуха придумана в угоду писателям и сценаристам, подобно Атлантиде, Дикому Западу или хиппи. Но Гроуфилд довольно быстро понял, что пора воспринимать этих парней и мир, в котором они жили, как нечто реальное, поскольку они могли самым что ни на есть реальным образом повлиять на его житье — бытье, повлиять либо хорошо, либо дурно. Значит, допустим, что на планете Земля и впрямь есть тайные агенты, и два из них пригласили Гроуфилда поиграть за их команду. И правила этой игры, возможно, не совсем таковы, как в кино — и телефильмах, которые он смотрел. Эти парни вытащили его из огня, как и обещали, а уж выбраться из полымени — его, Гроуфилда, забота.Когда машина влилась в еле ползущий поток залепленных снегом автомобилей, Гроуфилд спросил:— Может, пора мне вскрыть посылку?— За этим мы сюда и приехали, — сказал Кен. — На днях вы предложили нам спросить, любите ли вы свое отечество. Мы отказались, но теперь я задам вам сходный вопрос. В какой степени вас интересует политика?— Я согласен с тем знаменитым парнем, который сказал: «Не приведи Господь когда — нибудь задуматься о моей стране». Забыл, как его звали.Чарли гавкнул и проговорил:— Боюсь, вы из этих великих грязнуль, Алан.— Да уж наверное.— Ну, вы хотя бы слышали выражение «Третий мир»? — спросил Кен.— Это что — то вроде вашей давешней «Коза — ностры»?— Не совсем, — ответил Кен. На улице валил снег, и за его пеленой почти невозможно было разглядеть витрины магазинов. — «Третий мир» — принятое среди пишущей братии название тех стран, которые находятся за пределами сфер влияния, как нашей, так и коммунистической. Это изрядная часть Африки, отдельные места в Латинской Америке, немножко Азии. Балласт ООН.— Страны в большинстве своем бедные, — добавил Чарли. — И в основном незначительные.— Полагаю, вы этого, как и многие другие, не знаете, — продолжал Кен, — но несколько лет тому назад в Калифорнии собрались сто самых светлых голов Западного мира, чтобы обсудить возможное будущее человечества, и они пришли к выводу, что грядущее наше зависит от Третьего мира. По их прогнозам, страны Третьего мира будут все больше тяготеть к военным диктатурам и управляться генералами и полковниками. Эти вояки больше похожи друг на дружку, чем на любого гражданина своих стран или любого жителя Соединенных Штатов России. Ученые предположили, что военные правители станут заключать друг с другом кратковременные союзы против западного и восточного блоков и вынудят нас милитаризоваться все больше и больше, пока лет через сто на Земле вовсе не останется гражданских правительств. — Весьма заманчивая перспектива, — заметил Гроуфилд.— Это пророчество, или, если угодно, предостережение, почти не муссировалось в газетах. Людям нетрудно внушить, что им следует опасаться большой страны, такой, как Советский Союз или красный Китай, а вот пойди — ка втолкуй простому народу, что Сирия, Гватемала или какое — нибудь Конго может представлять серьезную угрозу.— Короче говоря, — заявил Чарли, — мы ставим сигнализацию от грабителей, а настоящая опасность исходит от муравьев. — Я уловил суть, — сказал Гроуфилд.— Прекрасно, — похвалил Кен. — И что вы об этом думаете?— Что я об этом думаю?— Вы согласны с таким заключением?— Почем мне знать, черт возьми?— Оно кажется вам разумным? Гроуфилд пожал плечами.— Конечно, кажется. Что я могу знать об этом? Скажите мне все, что угодно, и это будет звучать вполне разумно.— Я бы предпочел, чтобы вы были способны и какой — то мере сами оценить положение, однако на нет и суда нет, — сказал Кен. — Пойдемте дальше.— Я верю вам на слово, — ответил Гроуфилд. — Я не дурак, просто это не по моей части, понятно?— Понятно, — произнес Кен. — Идем дальше.— Вот и хорошо. Идем дальше. Кен взглянул на Гроуфилда.— Я вас чем — нибудь обидел?— Так, самую малость, — ответил Гроуфилд. — Я тоже могу начать говорить о своей работе и извозить вас носом в дерьме. На это способен любой профессионал.— О какой работе?— Без разницы.— В колледже я немного играл в самодеятельности.— Уверен, что вы выглядели весьма достоверно, — заявил Гроуфилд.Чарли гавкнул, а Кен сказал:— Кажется, я тоже малость обиделся. Идем дальше.— Да уж хотелось бы.— Вы когда — нибудь были в Квебеке?— В городе или провинции?— В городе.— Да.— Знаете «Шато Фронтенак»?— Тамошний большой отель? Конечно.— Ваш приятель, генерал Позос, будет там в следующую субботу, — сообщил Кен. — Под чужим имеНем. — Позос? Я думал, он безвылазно сидит на своей яхте.— В конце недели он ее покинет. Второй ваш дружок, Онум Марба, тоже приедет туда, и тоже под чужим именем. Он будет в свите полковника Рагоса, президента Ундурвы. Все прибудут инкогнито.— Насколько я знаю, Позос и Марба знакомы.— Правители стран Третьего мира все теснее знакомятся друг с другом, — ответил Кен. — Возможно, наши сведения неполны, но, насколько нам сейчас известно, вожди по крайней мере семи малых неприсоединившихся стран инкогнито соберутся в конце этой недели в «Шато Фронтенак». Трое африканцев, один центральноамериканец, двое из Южной Америки и один азиат. Может, будут и другие.— С какой целью они встречаются? Чарли гавкнул.— Хотелось бы нам знать.— О — о! — вздохнул Гроуфилд.— Мы настолько в этом заинтересованы, — сказал Кен, — что готовы помочь участнику вооруженного ограбления выйти сухим из воды, чего он никак не заслуживает. Если он поможет нам все выяснить.— Но почему я?— Потому что вы знаете двоих из этих людей. Потому что оба они знают, что вы авантюрист и наемник. Может ли им пригодиться американец такого пошиба? Надеемся, что да. Надеемся, что вы сумеете убедить их.— А если не сумею?— Многое будет зависеть от того, — ответил Кен, — насколько усердно, по нашему мнению, вы будете стараться. — Он подался вперед и выглянул из — за плеча водителя. — Похоже, мы приехали.Гроуфилд посмотрел на снежную пелену и с трудом разглядел чугунные ворота, мимо которых проезжала машина. Впереди маячил серый кирпичный дом. Они подъезжали все ближе. Гроуфилд спросил:— А почему бы вам не поручить это кому — нибудь из своих людей?— Ни у кого из них нет ваших умений и навыков, — ответил Кен. — Подождите, войдем в дом, тогда и поговорим. — Да уж наверное, — буркнул Гроуфилд.Машина медленно обогнула угол дома и остановилась у черной боковой двери. Чарли толкнул дверцу и вылез под снегопад. Гроуфилд выбрался следом, а Кен был замыкающим. Чарли открыл черную дверь и вошел в дом. Оглянувшись на ходу, Гроуфилд увидел, что машина отъезжает.Они очутились в тесной жарко натопленной прихожей и принялись топтаться, сбивая с ног снег и расстегивая пальто. Потом миновали еще одни двери и попали в узкий коридор с бурыми стенами, а из него — в широкий, выложенный панелями каштанового цвета. Свернув налево, эта троица зашагала по нему и шагала, пока не вошла в небольшую комнату, которую почти полностью занимал дубовый стол для заседаний. Вокруг него стояли стулья с высокими спинками. Стены были сплошь уставлены книжными полками.Кен сказал:— Садитесь. Покончим с делом здесь.На столе лежали скоросшиватели, бумаги, стояла маленькая металлическая коробочка. Кен уселся рядом со всем этим добром.Гроуфилд бросил пальто на один стул и сел на другой. Кен был по левую руку от него, а Чарли устроился напротив. Кен раскрыл папку и заговорил:— А теперь я объясню вам вашу задачу. Мы сняли для вас номер в «Шато Фронтенак» на четыре дня, начиная с завтрашнего. Нынче у нас среда. Жить будете под своим именем. Для вас заказан билет на самолет на сегодняшний вечер, если, конечно, будет летная погода. В Нью — Йорке пересадка. Вам придется просидеть там четыре часа, уж извините. Это все, что мы смогли сделать.— Ладно, не берите в голову.— Благодарю. В придачу к той одежде, которой мы снабдили вас в больнице, — кстати, она прекрасно на вас сидит…— Спасибо. На мой взгляд, костюм излишне строг, но весьма недурен.Кен учтиво улыбнулся.— Да, так вот, в дополнение к этому костюму мы дадим вам чемодан со всем, что может понадобиться вам в Квебеке — смена белья, бритва, зубная щетка и все такое прочее.— Никаких крохотных фотоаппаратов, магнитофонов или пистолетов, стреляющих иглами? Еще одна тонкая улыбка.— Боюсь, что нет. Кроме того, нам поручено выдать вам деньги на карманные расходы. Возможно, не так уж и много по вашим меркам, но на кофе и сигареты хватит. Сто долларов. — Наличными или почтовыми марками? Снова улыбка.— Это деньги налогоплательщиков, — заметил Кен.— Если они не могут обеспечить достойную зарплату школьным учителям, — добавил Чарли, — не стоит ждать от них щедрости по отношению к шпионам — любителям.Гроуфилд кивнул.— Интересно, сколько бы Кастро мог выложить мне за этот самолет?— В «Шато» у вас будет связник, — сказал Кен. — Вот его фотография.Он протянул Гроуфилду глянцевый черно — белый снимок восемь на десять.Гроуфилд уставился на мясистую физиономию человека — очки в роговой оправе, жесткие густые усы. Он был похож на жизнерадостного обитателя пригорода, который то и дело одалживает у соседей газонокосилку.— Так мой связник — мужчина? — удивился Гроуфилд. — Не юная красотка?— Юные красотки не особенно напрашиваются на такую работу, — ответил Кен.— Стало быть, вы оба сами на нее напросились?— Как и ты, приятель, — парировал Чарли. — Давай не будем упускать это из виду.— Ладно, — согласился Гроуфилд и вернул снимок Кену. — У нас будет какое — нибудь условное рукопожатие или нечто подобное?— А зачем? Вы и так знаете его в лицо, а он знает вас.— Откуда?— Мы послали ему ваш снимок из «Спутника актера».— О — о!— Его зовут Генри Карлсон, — продолжал Кен. — Не вступайте с ним в связь до тех пор, пока не раздобудете каких — нибудь конкретных сведений. Или, может, у вас будет к нему какая — то просьба.— Хорошо.— Наверное, не стоит подчеркивать, что в течение следующих нескольких дней рядом с вами, кроме Генри, будут и другие наши сослуживцы.— Еще и другие?— Ну конечно.— Мне покажут их снимки?Кен улыбнулся. На этот раз совсем не учтиво.— Боюсь, что нет. Скорее всего, вам даже не придется вступать с ними в контакт.— Разве что, — дружелюбно добавил Чарли, — ты решишь смыться от нас. К примеру, во время остановки в Нью — Йорке. — Кто, я?— Мы — то знаем, что ты не убежишь, — быстро сказал Чарли. — Другое дело наше начальство. Оно никому не доверяет. Кен бросил Гроуфилду толстый белый конверт.— Вот ваши деньги и билеты, — сообщил он. — За номер в гостинице уже уплачено.Гроуфилд запихнул конверт во внутренний карман.— Наверное, мне следует поблагодарить вас, ребята, сказал он. — За то, что вытащили меня из дерьма.— Время покажет, — ответил Кен. Глава 4 Два часа спустя самолет с Гроуфилдом на борту описывал неправильный круг между плотной грядой серых туч и неряшливо расползшимся по земле городом Нью — Йорком. Было восемь вечера, и Гроуфилд смотрел сквозь снежную дымку то вниз, на однообразные пересекающиеся линии огней, то вверх, на тусклые красные отражения этих огней на брюхе облачной гряды. Ни один из этих видов не радовал глаз.Впрочем, сейчас Гроуфилда не радовали никакие виды, в особенности виды на будущее. Он мечтал о том, чтобы самолет вовсе не оторвался от земли. Эта задержка дала бы ему немного времени, и он, возможно, сумел бы как — то выкрутиться. Но тут, к несчастью, распогодилось, самолет поднялся в воздух, и вот он, Нью — Йорк, нате вам. Самолет на Квебек тоже взлетит, Гроуфилд испытывал удручающую уверенность в этом. Самолет на Квебек взлетит, даже если ему придется пилить до самого Северного полюса.Кто же меня пасет? — думал Гроуфилд. Самолет шел полупустым, но все равно на борту было не меньше десяти человек, весьма похожих на сослуживцев Чарли и Кена. Вся подлость заключалась в том, что тайным агентам полагалось быть похожим на обыкновенных людей, а значит, тех, на кого он грешил, можно исключить из числа подозреваемых. Стоило подумать, что человек — тайный агент, и сразу становилось ясно, что по определению он никак не может быть тайным агентом.Гроуфилд совсем расстроился, поняв, что вынужден играть по их сценарию. Даже если он и сбежит от них, скажем, в Нью — Йорке, эти люди не из забывчивых. Они не простят. Они будут искать его и, если отыщут, то найдут и способ повесить на него это проклятое ограбление броневика. Значит, надо менять имя и вступать в актерскую гильдию как совсем другой человек; возможно, даже отпустить усы и шевелюру. А это означает отказ от не очень доходной, но неплохой актерской карьеры, на которую потрачены годы. Волей — неволей придется избегать встреч с театрами, актерами и режиссерами, которые знали его как Алена Гроуфилда.Все это чревато болью, грустью и опасностью. Начать новую жизнь у всех на виду и при этом остаться незамеченным трудно, но у этой перспективы есть одно решающее преимущество по сравнению с теми играми, в которые играют Кен и Чарли: он останется живым. А если отправиться в Квебек и начать расхаживать на цыпочках в толпе полковников и генералов, прячущихся под чужими личинами, если выйти на сцену международного заговора и играть роль, которой вовсе не знаешь, — вот тогда, похоже, конец один, и ничего лучшего ждать не приходится. Это будет его собственный конец. Лучше уж быть бесприютным, чем найти приют в гробу. Загвоздка в том, как сбежать. Трудно уйти от погони, если не знаешь, кто за тобой гонится. И все — таки попытка — не пытка.Загорелась табличка, призывающая не курить и пристегнуть ремни, самолет наконец перестал описывать круги и пошел вниз по длинной пологой траектории, будто по бесконечной подъездной аллее к какому — нибудь дому. Тусклые багровые тучи за иллюминатором уходили все дальше ввысь, грязный кегельбан внизу приближался. Вдруг все огни исчезли, за исключением нескольких одиноких точек света, голубых, мерцающих желтых, белых. Они виднелись сквозь снежную мглу. Внезапно. Гроуфилд почувствовал, как быстро мчится самолет, и мгновение спустя шасси коснулось земли. Посадка получилась довольно жесткой, самолет сильно вздрогнул, подпрыгнул, снова поймал полосу, немножко заелозил по бетону, и Гроуфилд ощутил ремень безопасности, готовясь отразить покушение на свою жизнь еще и со стороны авиакомпании. Но в следующий миг он почувствовал, как самолет выровнялся и снова стал слушаться штурвала. Гроуфилд откинулся в кресле и выглянул в иллюминатор. Вдалеке светились крошечные огоньки аэропорта Кеннеди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16