И почему ты связан?
Она протянула к нему руки — не столько в мольбе, сколько для того, чтобы помочь ему освободиться.
Но что они могли сейчас сделать против графини и Леонара?
При виде ее исхудавшего, изможденного лица, Рауль с трудом подавил готовое вырваться восклицание жалости и сочувствия. Вместо этого, он сказал уверенно:
— Все в порядке, Кларисса, ни тебе, ни мне ничего не угрожает. Все будет хорошо, я тебе обещаю.
Она посмотрела на присутствующих, узнала Боманьяна и робко спросила:
— Что вы от меня хотите? Не могу понять, кто пригласил меня сюда?
— Я, мадемуазель, — прозвучал тихий, но властный голос Жозефины.
Красота Жозефины поразила Клариссу и вместе с тем внушила надежду: такая прекрасная женщина не могла желать дурного, наверное, она хочет помочь, защитить…
— Но я вас не знаю, мадам.
— Зато я вас знаю, — энергично кивнула Жозефина Бальзамо, которую, кажется, начинали раздражать изящество и благородство манер юной девушки.
— Вы дочь барона д'Этиг, вы любите Рауля д'Андрези, — продолжала Жозефина и обратилась к Леонару:
— Запри дверь и повесь надпись: «Частная собственность. Вход воспрещен».
— Мне уйти? — спросил Леонар.
— Да, сейчас ты мне не нужен, — сказала Жозефина, с поразившей Рауля интонацией. — Постой там, за дверью, и проследи, чтобы нас никто не беспокоил.
Леонар заставил Клариссу сесть на стул, завел ей руки за спину и хотел связать, но Жозефина остановила его и вновь потребовала, чтобы он оставил их. Леонар повиновался.
Жозефина взглянула на три свои жертвы. Все три были безоружны и не могли сопротивляться. Да, поле битвы оставалось за нею. Рауль не сводил с Жозефины глаз, изо всех сил стараясь понять цель ее действий или хотя бы угадать ее намерения. Она была на удивление спокойной. В ее жестах, словах, во всем облике не было ничего торжествующего, приподнятого, возбужденного. Впервые он видел в ее лице с неизменной ослепительной улыбкой черты неотвратимой судьбы, которая скрывалась под маской молодости и красоты. Теперь Рауль, кажется, проник в тайну этой загадочной души.
Жозефина села подле Клариссы, устремив на нее неподвижный взгляд прекрасных, но сейчас таких холодных глаз, и заговорила сухо и монотонно:
— Три месяца назад, мадемуазель, одну молодую женщину похитили, едва она сошла с поезда, и привезли в замок, принадлежащий барону д'Этигу. Там была разыграна гнусная комедия суда, в которой участвовали несколько нормандских помещиков, в их числе были и присутствующий здесь Боманьян и ваш отец. Когда прения закончились, ваш отец и его кузен Бенто отнесли эту женщину на берег, привязали ее к лодке, перед этим положив туда же огромный камень, вывели лодку в открытое море и выбили затычку из пробитого днища.
— Это неправда, неправда, — прошептала Кларисса. — Мой отец никогда не пошел бы на такое!
Не обращая внимание на ее протесты, Жозефина Бальзамо продолжала:
— К счастью, некий молодой человек был свидетелем этой сцены. Он был в замке, проследив за действиями двух убийц. Этот юноша незаметно ухватился за корму лодки, увозившей жертву в море, и спас ее, как только палачи удалились. Откуда появился этот молодой человек? Скорее всего, он провел предыдущую ночь и утро рокового дня в вашей комнате. И вы принимали его не как жениха, ибо ваш отец отказал ему, но как своего любовника.
Обвинения обрушивались на Клариссу, как тяжкие удары дубиной. С первой же минуты она поняла, что не сможет сопротивляться этой женщине, не сможет защититься. Бледная, едва не теряя сознания, она сгорбилась на стуле и простонала:
— Ах, что вы говорите, мадам?!
— То, что было в действительности, моя милая, — проговорила графиня Калиостро. — Последствия вашего опрометчивого шага вынудили вас во всем признаться отцу. Продолжать ли дальше? В тот же день, когда соблазнил вас, Рауль д'Андрези вам изменил. Он покинул вас, чтобы повсюду следовать за женщиной, которую спас от ужасной смерти. Он предался ей душой и телом, он поклялся никогда более не встречаться с вами. «Я не любил ее, — говорил он. — Это было не более чем мимолетное увлечение, с этим все покончено». Но спустя какое-то время эта женщина узнает, что вы обмениваетесь письмами. Одно из них было перехвачено вашим отцом. Вот оно. В нем он просит у вас прощения и умоляет дать ему возможность искупить свою вину. Теперь вы понимаете, что у меня есть право относиться к вам как врагу… и врагу смертельному!
Последние слова прозвучали совсем глухо.
Кларисса молчала, охваченная страхом. Сердце Рауля сжималось от жалости и раскаяния, и, не страшась более гнева Жозефина Бальзамо, он повторил:
— Не бойся, Кларисса, я клянусь, что ни один волосок не упадет с твоей головы. Не пройдет и десяти минут, как ты выйдешь отсюда живой и невредимой. Десять минут, Кларисса, не больше!
Жозефина Бальзамо перебила его:
— Наши отношения определены вполне ясно и окончательно. Но необходимо изложить еще кое-какие обстоятельства. Ваш отец, мадемуазель, его друг Боманьян и их сообщники добиваются той же цели, что и я. Позднее в схватку ввязался и Рауль. Естественно, жестоких страданий было не избежать. Мы все заинтересованы узнать важные сведения от некой вдовы Русслен, которая владеет древним ларцом, необходимым, чтобы прийти к цели. К глубокому моему сожалению, вдова передала шкатулку какой-то другой особе, нам не известной. Пришлось настойчиво допросить старуху, но она так и не назвала имя нового владельца ларца. Она, мол, ни за что не хочет навредить тому, кто сделал ей так много добра. Зато нам удалось узнать одну старую историю. Сейчас я вам ее перескажу, дабы и вы могли понять, к чему мы стремимся… и присоединиться к нам.
Теперь Рауль, кажется, догадался, к чему клонила Жозефина. Это было так гнусно, что он яростно крикнул:
— Немедленно прекрати, Жозефина! Есть вещи, о которых нельзя говорить!
Но графиня не обратила внимания на его возглас:
— Итак, двадцать четыре года тому назад, когда шла война между Францией и Пруссией, два человека бежали от нашествия. Чтобы завладеть лошадью, они убили и ограбили сьера Жобера, секретаря архиепископа де Бонншоза. Среди похищенных вещей оказался ларец, наполненный драгоценными камнями баснословной стоимости. Во всем этом убийцам помогал — может быть, невольно — возчик Русслен. В награду за молчание он получил кое-что из сокровищ — несколько колец. Русслен вскоре вернулся к жене в Руан и умер под бременем болезни и совершенного злодейства. Вот каким образом установилась связь между преступниками и вдовой Русслен… Теперь, думаю, вы поняли, о ком идет речь?
Кларисса внимала ее словам с нескрываемым ужасом. Рауль снова не выдержал:
— Замолчи, Жозина, это будет самое гадкое и бессмысленное из всех твоих дел! Зачем ты творишь его?
— Зачем?… Затем, что всякая истина заслуживает, чтобы ее когда-нибудь открыли, — ответила она. — Ты столкнул нас, ее и меня, ты бросил нас поочередно, так пусть она страдает так же, как я. Между нами и в этом должно быть равенство!
У Рауля вырвалось безнадежное проклятие. А Жозефина Бальзамо, повернувшись лицом к Клариссе, стала уточнять:
— Ваш отец и его кузен Бенто не упускали из виду вдову Русслен. Должно быть, именно барон устроил ее в Лильбонне, где следить за ней было гораздо легче. С годами появился человек, который взял на себя эту работу, — вы, мадемуазель. Вдова Русслен относится к вам с искренней благодарностью. Она ни за что не хотела навредить девочке, прибегавшей поиграть с нею, ради вас она не выдала вашего отца, который умело скрывал свои визиты к ней. К тому же эти встречи назначались в укромных местах, вроде этого старого маяка. Но чаще, мадемуазель, к ней в домик наведывались вы… Однажды у нее на чердаке вы случайно увидели ларец — тот самый, который Рауль и я безуспешно искали. И вы забрали ларец к себе в замок. Все это мы узнали от самой вдовы Русслен — правда, имя человека, взявшего ларец, она так и не назвала, зато проговорилась в бреду о месте и дне ваших встреч. Как только вы появились, нам сразу стало ясно, что убийцами были барон д'Этиг и де Бенто — те же, кто были моими палачами.
Плечи Клариссы содрогались от рыданий. Рауль не сомневался в том, что она ничего не знала о преступлениях своего отца. Но в правоте слов Жозефины он тоже не сомневался. Графиня нанесла удар мастерски, она терзала свою жертву умело и расчетливо. Сердце Клариссы, наверное, разрывалось от муки.
— Да, ваш отец — убийца, — очень тихо повторила Жозефина. — Его богатство, его замок, лошади, все, что у него есть, — это приобретено ценой преступления. Не так ли, Боманьян? Ты мог бы подтвердить мои слова, ведь то, что ты проник в тайну барона Годфруа д'Этига, и позволило тебе подчинить своей власти его тело и душу. Вот на чем основано твое влияние. Угрожая раскрыть ту давнюю историю, ты заставил барона служить тебе и убивать тех, кто тебе мешает. Я права, Боманьян? Отвечай же! Ты и барон — два сапога пара, палачи и мерзавцы!
Ее глаза искали взгляда Рауля, ему показалось, что преступлениями Боманьяна она хочет оправдать свои собственные преступления.
— Чего ты добиваешься? — спросил он резко. — Долго ты еще будешь измываться над этой несчастной девочкой? Ты хочешь обелить себя в моих глазах? Но к чему заставлять ее страдать?!
— Пусть выкладывает все, — заявила Жозина.
— И тогда ты ее отпустишь?
— Да.
— Тогда спроси ее прямо. Чего, собственно, ты надеешься от нее получить? Ларец? А может быть, всего лишь таинственную надпись, нацарапанную на внутренней стороне крышки?
Знала ли Кларисса нечто важное, намеревалась ли отвечать, вид ее свидетельствовал, что сейчас она не в состоянии вымолвить ни слова… Более того, вряд ли она даже поняла, о чем ее спрашивают: девушка была на грани обморока.
Рауль настойчиво повторял:
— Ты должна превозмочь свою боль, Кларисса, это последнее испытание, больше страданий не будет. Ты не нарушишь обещания, никого не предашь. Помоги же мне!
Горячее обращение Рауля привело Клариссу в себя. Она переспросила:
— Так это тебе важно знать, что было с ларцом?
— Да. Ты принесла его в замок. Твой отец видел его?
— Да, — выдохнула она едва слышно.
— В тот же день?
— Нет, спустя несколько дней.
— Он забрал ларец у тебя?
— Да.
— Под каким предлогом?
— Он ничего не объяснял. Просто забрал, и все.
— Но ты успела рассмотреть ларец?
— Да.
— Ты видела надпись на внутренней стороне крышки? Разобрала ее?
— Да.
— И ты ее запомнила?
— Я не уверена… Там были какие-то слова на латыни.
— На латыни? Припомни, это очень важно!
— Но если это тайна, имею ли я право ее раскрыть? — заколебалась Кларисса.
— Можешь, Кларисса, уверяю тебя! Этот секрет не принадлежит никому, и никто не имеет на него права. Ты можешь смело открыть его.
Она уступила:
— Ну, если так… Мне трудно припомнить эту надпись, я не придала ей значения… Кажется, там что-то говорилось о камне… и о короле.
— Припомни, Кларисса, это необходимо! — умолял Рауль.
Лицо девушки застыло в глубокой сосредоточенности. Наконец, она произнесла:
— Вспомнила! Вот что там было — пять латинских слов: «Ad lapidem currebat olim regina». («К камню давно бежит королева»)
Жозефина Бальзамо в ярости набросилась на девушку:
— Ты лжешь! Эта фраза нам известна, Боманьян может подтвердить, не правда ли, Боманьян, тут нет никакого секрета? Эти слова знал еще кардинал де Бонншоз, это полная бессмыслица! «Королева бежит к камню» — но где этот камень? О какой королеве речь? Двадцать лет поисков, и все впустую… Нет, эта девчонка лжет, там, наверное, было написано что-то совсем другое! — склонившись над Клариссой, она резко выговорила: — Ты лжешь, признайся, ты лжешь! Наверное, там было еще одно слово, кроме названных тобою пяти. Что это за слово, отвечай! В чем смысл надписи?
Кларисса молчала.
— Подумай, Кларисса! Постарайся вспомнить! — упрашивал ее Рауль.
— Я не знаю, не знаю, — со стоном отвечала девушка.
— Ты должна вспомнить, от этого, может быть, зависит твоя жизнь.
Но сама интонация, с какой просил Рауль, выводила из себя Жозефину Бальзамо. Схватив девушку за руку, она приказала:
— Говори, иначе…
Кларисса трепетала, задыхалась, но не в состоянии была произнести ни звука. Графиня Калиостро поднесла к губам свисток. Услышав сигнал, Леонар явился мгновенно.
— Уведи ее, Леонар, — процедила графиня. — И допроси хорошенько.
Рауль рванулся вперед:
— Ах, скотина, что ты собираешься делать? Если ты хоть пальцем коснешься этого ребенка, клянусь всем святым…
— Вот как, ты за нее боишься?! — издевательски спросила Жозефина Бальзамо. — Неужели мысль о ее страданиях так взволновала тебя? Вы стоите друг друга — дочь убийцы и вор. Вор, да, вор — вот кто твой любовник! — прошипела она, обернувшись к Клариссе. — Мелкий жулик, и ничего больше. Он воровал еще ребенком. Цветы, подаренные тебе, его обручальное кольцо, которое сейчас на твоем пальце, — все это украдено! Самое имя свое он тоже украл. Рауль д'Андрези? Нет, моя милая, Арсен Люпен, сын мошенника и шулера Теофраста Люпена! Запомни это имя, Кларисса, оно еще прогремит. И что за чудесный ребенок родится от вашего брака — сын Арсена Люпена и внук барона Годфруа! Что за прелестная у вас будет семейка, если только я не помешаю вам в этом приятном деле!
Мысль о будущем ребенке вызвала новую вспышку ее безумной ярости. Она крикнула Леонару, чтобы он скорее забрал девчонку.
— Мерзавка, вот когда ты сбросила маску! — бешено вскричал Рауль. — Теперь ты не ломаешь комедию. Палач, убийца — эта роль тебе больше к лицу!
— Но Жозефина не слушала его, охваченная зверским желанием мучить, терзать, унижать. Она подталкивала Клариссу, которую Леонар тащил к двери.
— Трусы! Подлецы! — неистовствовал Рауль. — Слышите, если хоть один волос… Я убью вас обоих, звери! Оставьте же ее!
В отчаянном порыве он с такой силой дернул державшие его веревки, что сооружение Боманьяна не выдержало, ставни сорвались, и Рауль свалился на пол. Но путы по-прежнему крепко держали его.
Леонар вынул револьвер и приставил его к виску Клариссы.
— Если он сделает хоть один шаг, одно движение — стреляй! — скомандовала графиня Калиостро. Но Рауль оставался неподвижным: он не сомневался, что Леонар выполнит приказ с величайшей готовностью. Мысль юноши билась в стремлении найти способ спасти девушку.
— Теперь ты все понял и будешь вести себя благоразумно? — спросила Жозефина, не спуская с него взгляда.
— Нет, — отвечал он, овладев собой. — Я поразмышлял, хочу немного порассуждать.
— О чем же?
— Я обещал ей, что она будет свободна, и уверял, что ей нечего бояться. Я привык держать слово.
— Она получит свободу, но немного позже, — промолвила Жозефина.
— Нет, Жозина, ты должна отпустить ее немедленно.
Она повернулась к своему сообщнику:
— Ты готов, Леонар? Иди и действуй быстро.
— Стой, — в голосе Рауля слышалась властная уверенность. — Стой, — повторил он повелительно, — и освободи ее. Ты слышишь, Жозина, я требую, чтобы ты ее выпустила! Эти двери должны быть открыты немедленно, чтобы она могла поскорее покинуть ваше общество — общество преступных негодяев.
Он был так спокоен и уверен в себе, что Леонар застыл в нерешительности, зато Клариссу, так и не разобравшуюся в сути этой ужасной сцены, его слова приободрили.
— Ты болтаешь просто так или придумал новую хитрость? — недоуменно спросила графиня Калиостро.
— Есть обстоятельства или, скорее, одно обстоятельство, которое заставит тебя поступить так, как я требую.
— В чем дело? — графиня явно встревожилась. — О чем ты просишь?
— Повторяю: я не прошу, а требую.
— Чего?
— Немедленно освободи Клариссу.
— Скромное желание, — рассмеялась она. — А что ты предлагаешь взамен?
— Разгадку.
Она вздрогнула:
— Ты ее нашел?
— Да.
Любовная драма, кажется, сменилась трагифарсом. Ревность и жажда мести в душе графини отступили, блеск тысячи алмазов затмил ей глаза. Боманьян тоже жадно прислушивался. Оставив Клариссу на попечение своего верного подручного, Жозефина подошла вплотную к Раулю:
— Значит, ты проник в смысл таинственных слов?
— Да. У меня и раньше были кое-какие соображения по этому поводу, а сейчас меня осенило.
Жозефина знала, что не тот человек Рауль, чтобы валять дурака в подобных обстоятельствах.
— Если ты все расскажешь, Кларисса уйдет отсюда живой и невредимой.
— Нет, — возразил он, — сначала пусть она уйдет, а уж потом поговорим. Да и я сам, как ты понимаешь, буду говорить лишь тогда, когда ты меня развяжешь.
— Не пытайся диктовать мне условия, пока что хозяйка положения — я.
— Не уверен, — спокойно сказал он. — Теперь ты стала зависеть от меня, и я могу требовать.
— Поклянись, что скажешь правду. Поклянись могилой матери!
Он произнес торжественно:
— Клянусь, что через двадцать минут после того, как Кларисса переступит порог этой комнаты, я укажу тебе точное место, где хранится богатство всех аббатств Французского королевства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21
Она протянула к нему руки — не столько в мольбе, сколько для того, чтобы помочь ему освободиться.
Но что они могли сейчас сделать против графини и Леонара?
При виде ее исхудавшего, изможденного лица, Рауль с трудом подавил готовое вырваться восклицание жалости и сочувствия. Вместо этого, он сказал уверенно:
— Все в порядке, Кларисса, ни тебе, ни мне ничего не угрожает. Все будет хорошо, я тебе обещаю.
Она посмотрела на присутствующих, узнала Боманьяна и робко спросила:
— Что вы от меня хотите? Не могу понять, кто пригласил меня сюда?
— Я, мадемуазель, — прозвучал тихий, но властный голос Жозефины.
Красота Жозефины поразила Клариссу и вместе с тем внушила надежду: такая прекрасная женщина не могла желать дурного, наверное, она хочет помочь, защитить…
— Но я вас не знаю, мадам.
— Зато я вас знаю, — энергично кивнула Жозефина Бальзамо, которую, кажется, начинали раздражать изящество и благородство манер юной девушки.
— Вы дочь барона д'Этиг, вы любите Рауля д'Андрези, — продолжала Жозефина и обратилась к Леонару:
— Запри дверь и повесь надпись: «Частная собственность. Вход воспрещен».
— Мне уйти? — спросил Леонар.
— Да, сейчас ты мне не нужен, — сказала Жозефина, с поразившей Рауля интонацией. — Постой там, за дверью, и проследи, чтобы нас никто не беспокоил.
Леонар заставил Клариссу сесть на стул, завел ей руки за спину и хотел связать, но Жозефина остановила его и вновь потребовала, чтобы он оставил их. Леонар повиновался.
Жозефина взглянула на три свои жертвы. Все три были безоружны и не могли сопротивляться. Да, поле битвы оставалось за нею. Рауль не сводил с Жозефины глаз, изо всех сил стараясь понять цель ее действий или хотя бы угадать ее намерения. Она была на удивление спокойной. В ее жестах, словах, во всем облике не было ничего торжествующего, приподнятого, возбужденного. Впервые он видел в ее лице с неизменной ослепительной улыбкой черты неотвратимой судьбы, которая скрывалась под маской молодости и красоты. Теперь Рауль, кажется, проник в тайну этой загадочной души.
Жозефина села подле Клариссы, устремив на нее неподвижный взгляд прекрасных, но сейчас таких холодных глаз, и заговорила сухо и монотонно:
— Три месяца назад, мадемуазель, одну молодую женщину похитили, едва она сошла с поезда, и привезли в замок, принадлежащий барону д'Этигу. Там была разыграна гнусная комедия суда, в которой участвовали несколько нормандских помещиков, в их числе были и присутствующий здесь Боманьян и ваш отец. Когда прения закончились, ваш отец и его кузен Бенто отнесли эту женщину на берег, привязали ее к лодке, перед этим положив туда же огромный камень, вывели лодку в открытое море и выбили затычку из пробитого днища.
— Это неправда, неправда, — прошептала Кларисса. — Мой отец никогда не пошел бы на такое!
Не обращая внимание на ее протесты, Жозефина Бальзамо продолжала:
— К счастью, некий молодой человек был свидетелем этой сцены. Он был в замке, проследив за действиями двух убийц. Этот юноша незаметно ухватился за корму лодки, увозившей жертву в море, и спас ее, как только палачи удалились. Откуда появился этот молодой человек? Скорее всего, он провел предыдущую ночь и утро рокового дня в вашей комнате. И вы принимали его не как жениха, ибо ваш отец отказал ему, но как своего любовника.
Обвинения обрушивались на Клариссу, как тяжкие удары дубиной. С первой же минуты она поняла, что не сможет сопротивляться этой женщине, не сможет защититься. Бледная, едва не теряя сознания, она сгорбилась на стуле и простонала:
— Ах, что вы говорите, мадам?!
— То, что было в действительности, моя милая, — проговорила графиня Калиостро. — Последствия вашего опрометчивого шага вынудили вас во всем признаться отцу. Продолжать ли дальше? В тот же день, когда соблазнил вас, Рауль д'Андрези вам изменил. Он покинул вас, чтобы повсюду следовать за женщиной, которую спас от ужасной смерти. Он предался ей душой и телом, он поклялся никогда более не встречаться с вами. «Я не любил ее, — говорил он. — Это было не более чем мимолетное увлечение, с этим все покончено». Но спустя какое-то время эта женщина узнает, что вы обмениваетесь письмами. Одно из них было перехвачено вашим отцом. Вот оно. В нем он просит у вас прощения и умоляет дать ему возможность искупить свою вину. Теперь вы понимаете, что у меня есть право относиться к вам как врагу… и врагу смертельному!
Последние слова прозвучали совсем глухо.
Кларисса молчала, охваченная страхом. Сердце Рауля сжималось от жалости и раскаяния, и, не страшась более гнева Жозефина Бальзамо, он повторил:
— Не бойся, Кларисса, я клянусь, что ни один волосок не упадет с твоей головы. Не пройдет и десяти минут, как ты выйдешь отсюда живой и невредимой. Десять минут, Кларисса, не больше!
Жозефина Бальзамо перебила его:
— Наши отношения определены вполне ясно и окончательно. Но необходимо изложить еще кое-какие обстоятельства. Ваш отец, мадемуазель, его друг Боманьян и их сообщники добиваются той же цели, что и я. Позднее в схватку ввязался и Рауль. Естественно, жестоких страданий было не избежать. Мы все заинтересованы узнать важные сведения от некой вдовы Русслен, которая владеет древним ларцом, необходимым, чтобы прийти к цели. К глубокому моему сожалению, вдова передала шкатулку какой-то другой особе, нам не известной. Пришлось настойчиво допросить старуху, но она так и не назвала имя нового владельца ларца. Она, мол, ни за что не хочет навредить тому, кто сделал ей так много добра. Зато нам удалось узнать одну старую историю. Сейчас я вам ее перескажу, дабы и вы могли понять, к чему мы стремимся… и присоединиться к нам.
Теперь Рауль, кажется, догадался, к чему клонила Жозефина. Это было так гнусно, что он яростно крикнул:
— Немедленно прекрати, Жозефина! Есть вещи, о которых нельзя говорить!
Но графиня не обратила внимания на его возглас:
— Итак, двадцать четыре года тому назад, когда шла война между Францией и Пруссией, два человека бежали от нашествия. Чтобы завладеть лошадью, они убили и ограбили сьера Жобера, секретаря архиепископа де Бонншоза. Среди похищенных вещей оказался ларец, наполненный драгоценными камнями баснословной стоимости. Во всем этом убийцам помогал — может быть, невольно — возчик Русслен. В награду за молчание он получил кое-что из сокровищ — несколько колец. Русслен вскоре вернулся к жене в Руан и умер под бременем болезни и совершенного злодейства. Вот каким образом установилась связь между преступниками и вдовой Русслен… Теперь, думаю, вы поняли, о ком идет речь?
Кларисса внимала ее словам с нескрываемым ужасом. Рауль снова не выдержал:
— Замолчи, Жозина, это будет самое гадкое и бессмысленное из всех твоих дел! Зачем ты творишь его?
— Зачем?… Затем, что всякая истина заслуживает, чтобы ее когда-нибудь открыли, — ответила она. — Ты столкнул нас, ее и меня, ты бросил нас поочередно, так пусть она страдает так же, как я. Между нами и в этом должно быть равенство!
У Рауля вырвалось безнадежное проклятие. А Жозефина Бальзамо, повернувшись лицом к Клариссе, стала уточнять:
— Ваш отец и его кузен Бенто не упускали из виду вдову Русслен. Должно быть, именно барон устроил ее в Лильбонне, где следить за ней было гораздо легче. С годами появился человек, который взял на себя эту работу, — вы, мадемуазель. Вдова Русслен относится к вам с искренней благодарностью. Она ни за что не хотела навредить девочке, прибегавшей поиграть с нею, ради вас она не выдала вашего отца, который умело скрывал свои визиты к ней. К тому же эти встречи назначались в укромных местах, вроде этого старого маяка. Но чаще, мадемуазель, к ней в домик наведывались вы… Однажды у нее на чердаке вы случайно увидели ларец — тот самый, который Рауль и я безуспешно искали. И вы забрали ларец к себе в замок. Все это мы узнали от самой вдовы Русслен — правда, имя человека, взявшего ларец, она так и не назвала, зато проговорилась в бреду о месте и дне ваших встреч. Как только вы появились, нам сразу стало ясно, что убийцами были барон д'Этиг и де Бенто — те же, кто были моими палачами.
Плечи Клариссы содрогались от рыданий. Рауль не сомневался в том, что она ничего не знала о преступлениях своего отца. Но в правоте слов Жозефины он тоже не сомневался. Графиня нанесла удар мастерски, она терзала свою жертву умело и расчетливо. Сердце Клариссы, наверное, разрывалось от муки.
— Да, ваш отец — убийца, — очень тихо повторила Жозефина. — Его богатство, его замок, лошади, все, что у него есть, — это приобретено ценой преступления. Не так ли, Боманьян? Ты мог бы подтвердить мои слова, ведь то, что ты проник в тайну барона Годфруа д'Этига, и позволило тебе подчинить своей власти его тело и душу. Вот на чем основано твое влияние. Угрожая раскрыть ту давнюю историю, ты заставил барона служить тебе и убивать тех, кто тебе мешает. Я права, Боманьян? Отвечай же! Ты и барон — два сапога пара, палачи и мерзавцы!
Ее глаза искали взгляда Рауля, ему показалось, что преступлениями Боманьяна она хочет оправдать свои собственные преступления.
— Чего ты добиваешься? — спросил он резко. — Долго ты еще будешь измываться над этой несчастной девочкой? Ты хочешь обелить себя в моих глазах? Но к чему заставлять ее страдать?!
— Пусть выкладывает все, — заявила Жозина.
— И тогда ты ее отпустишь?
— Да.
— Тогда спроси ее прямо. Чего, собственно, ты надеешься от нее получить? Ларец? А может быть, всего лишь таинственную надпись, нацарапанную на внутренней стороне крышки?
Знала ли Кларисса нечто важное, намеревалась ли отвечать, вид ее свидетельствовал, что сейчас она не в состоянии вымолвить ни слова… Более того, вряд ли она даже поняла, о чем ее спрашивают: девушка была на грани обморока.
Рауль настойчиво повторял:
— Ты должна превозмочь свою боль, Кларисса, это последнее испытание, больше страданий не будет. Ты не нарушишь обещания, никого не предашь. Помоги же мне!
Горячее обращение Рауля привело Клариссу в себя. Она переспросила:
— Так это тебе важно знать, что было с ларцом?
— Да. Ты принесла его в замок. Твой отец видел его?
— Да, — выдохнула она едва слышно.
— В тот же день?
— Нет, спустя несколько дней.
— Он забрал ларец у тебя?
— Да.
— Под каким предлогом?
— Он ничего не объяснял. Просто забрал, и все.
— Но ты успела рассмотреть ларец?
— Да.
— Ты видела надпись на внутренней стороне крышки? Разобрала ее?
— Да.
— И ты ее запомнила?
— Я не уверена… Там были какие-то слова на латыни.
— На латыни? Припомни, это очень важно!
— Но если это тайна, имею ли я право ее раскрыть? — заколебалась Кларисса.
— Можешь, Кларисса, уверяю тебя! Этот секрет не принадлежит никому, и никто не имеет на него права. Ты можешь смело открыть его.
Она уступила:
— Ну, если так… Мне трудно припомнить эту надпись, я не придала ей значения… Кажется, там что-то говорилось о камне… и о короле.
— Припомни, Кларисса, это необходимо! — умолял Рауль.
Лицо девушки застыло в глубокой сосредоточенности. Наконец, она произнесла:
— Вспомнила! Вот что там было — пять латинских слов: «Ad lapidem currebat olim regina». («К камню давно бежит королева»)
Жозефина Бальзамо в ярости набросилась на девушку:
— Ты лжешь! Эта фраза нам известна, Боманьян может подтвердить, не правда ли, Боманьян, тут нет никакого секрета? Эти слова знал еще кардинал де Бонншоз, это полная бессмыслица! «Королева бежит к камню» — но где этот камень? О какой королеве речь? Двадцать лет поисков, и все впустую… Нет, эта девчонка лжет, там, наверное, было написано что-то совсем другое! — склонившись над Клариссой, она резко выговорила: — Ты лжешь, признайся, ты лжешь! Наверное, там было еще одно слово, кроме названных тобою пяти. Что это за слово, отвечай! В чем смысл надписи?
Кларисса молчала.
— Подумай, Кларисса! Постарайся вспомнить! — упрашивал ее Рауль.
— Я не знаю, не знаю, — со стоном отвечала девушка.
— Ты должна вспомнить, от этого, может быть, зависит твоя жизнь.
Но сама интонация, с какой просил Рауль, выводила из себя Жозефину Бальзамо. Схватив девушку за руку, она приказала:
— Говори, иначе…
Кларисса трепетала, задыхалась, но не в состоянии была произнести ни звука. Графиня Калиостро поднесла к губам свисток. Услышав сигнал, Леонар явился мгновенно.
— Уведи ее, Леонар, — процедила графиня. — И допроси хорошенько.
Рауль рванулся вперед:
— Ах, скотина, что ты собираешься делать? Если ты хоть пальцем коснешься этого ребенка, клянусь всем святым…
— Вот как, ты за нее боишься?! — издевательски спросила Жозефина Бальзамо. — Неужели мысль о ее страданиях так взволновала тебя? Вы стоите друг друга — дочь убийцы и вор. Вор, да, вор — вот кто твой любовник! — прошипела она, обернувшись к Клариссе. — Мелкий жулик, и ничего больше. Он воровал еще ребенком. Цветы, подаренные тебе, его обручальное кольцо, которое сейчас на твоем пальце, — все это украдено! Самое имя свое он тоже украл. Рауль д'Андрези? Нет, моя милая, Арсен Люпен, сын мошенника и шулера Теофраста Люпена! Запомни это имя, Кларисса, оно еще прогремит. И что за чудесный ребенок родится от вашего брака — сын Арсена Люпена и внук барона Годфруа! Что за прелестная у вас будет семейка, если только я не помешаю вам в этом приятном деле!
Мысль о будущем ребенке вызвала новую вспышку ее безумной ярости. Она крикнула Леонару, чтобы он скорее забрал девчонку.
— Мерзавка, вот когда ты сбросила маску! — бешено вскричал Рауль. — Теперь ты не ломаешь комедию. Палач, убийца — эта роль тебе больше к лицу!
— Но Жозефина не слушала его, охваченная зверским желанием мучить, терзать, унижать. Она подталкивала Клариссу, которую Леонар тащил к двери.
— Трусы! Подлецы! — неистовствовал Рауль. — Слышите, если хоть один волос… Я убью вас обоих, звери! Оставьте же ее!
В отчаянном порыве он с такой силой дернул державшие его веревки, что сооружение Боманьяна не выдержало, ставни сорвались, и Рауль свалился на пол. Но путы по-прежнему крепко держали его.
Леонар вынул револьвер и приставил его к виску Клариссы.
— Если он сделает хоть один шаг, одно движение — стреляй! — скомандовала графиня Калиостро. Но Рауль оставался неподвижным: он не сомневался, что Леонар выполнит приказ с величайшей готовностью. Мысль юноши билась в стремлении найти способ спасти девушку.
— Теперь ты все понял и будешь вести себя благоразумно? — спросила Жозефина, не спуская с него взгляда.
— Нет, — отвечал он, овладев собой. — Я поразмышлял, хочу немного порассуждать.
— О чем же?
— Я обещал ей, что она будет свободна, и уверял, что ей нечего бояться. Я привык держать слово.
— Она получит свободу, но немного позже, — промолвила Жозефина.
— Нет, Жозина, ты должна отпустить ее немедленно.
Она повернулась к своему сообщнику:
— Ты готов, Леонар? Иди и действуй быстро.
— Стой, — в голосе Рауля слышалась властная уверенность. — Стой, — повторил он повелительно, — и освободи ее. Ты слышишь, Жозина, я требую, чтобы ты ее выпустила! Эти двери должны быть открыты немедленно, чтобы она могла поскорее покинуть ваше общество — общество преступных негодяев.
Он был так спокоен и уверен в себе, что Леонар застыл в нерешительности, зато Клариссу, так и не разобравшуюся в сути этой ужасной сцены, его слова приободрили.
— Ты болтаешь просто так или придумал новую хитрость? — недоуменно спросила графиня Калиостро.
— Есть обстоятельства или, скорее, одно обстоятельство, которое заставит тебя поступить так, как я требую.
— В чем дело? — графиня явно встревожилась. — О чем ты просишь?
— Повторяю: я не прошу, а требую.
— Чего?
— Немедленно освободи Клариссу.
— Скромное желание, — рассмеялась она. — А что ты предлагаешь взамен?
— Разгадку.
Она вздрогнула:
— Ты ее нашел?
— Да.
Любовная драма, кажется, сменилась трагифарсом. Ревность и жажда мести в душе графини отступили, блеск тысячи алмазов затмил ей глаза. Боманьян тоже жадно прислушивался. Оставив Клариссу на попечение своего верного подручного, Жозефина подошла вплотную к Раулю:
— Значит, ты проник в смысл таинственных слов?
— Да. У меня и раньше были кое-какие соображения по этому поводу, а сейчас меня осенило.
Жозефина знала, что не тот человек Рауль, чтобы валять дурака в подобных обстоятельствах.
— Если ты все расскажешь, Кларисса уйдет отсюда живой и невредимой.
— Нет, — возразил он, — сначала пусть она уйдет, а уж потом поговорим. Да и я сам, как ты понимаешь, буду говорить лишь тогда, когда ты меня развяжешь.
— Не пытайся диктовать мне условия, пока что хозяйка положения — я.
— Не уверен, — спокойно сказал он. — Теперь ты стала зависеть от меня, и я могу требовать.
— Поклянись, что скажешь правду. Поклянись могилой матери!
Он произнес торжественно:
— Клянусь, что через двадцать минут после того, как Кларисса переступит порог этой комнаты, я укажу тебе точное место, где хранится богатство всех аббатств Французского королевства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21