А теперь она еще и привела сюда эту бесстыжую девчонку!
Я решила выяснить, что происходит с Обри. Когда он пришел, я сказала:
– Что там за новая няня – какая-то Луи?
– А, это племянница или внучка няни Бенсон.
– Она мне вовсе не нужна.
Он с иронией посмотрел на меня.
– Я думал, это немного освободит тебя.
– Освободит меня! Но я не хочу никакой свободы.
– Ну конечно. Я вижу, что ты наслаждаешься ролью няньки. Но, будучи хозяйкой такого дома, как наш, ты должна осознавать свое положение. У тебя есть и другие обязанности.
– Мой ребенок для меня важнее всего.
Он взглянул на меня с нескрываемой злостью.
– Да, ты ясно дала это понять.
– Но ведь это и твой ребенок!
– Кто бы мог подумать! Да ведь ты полностью присвоила его себе. Ты готова ненавидеть всякого, кто только к нему приблизится.
Была ли правда в словах мужа? Не знаю. Джулиан значил для меня так много, что я рассматривала все вокруг через призму его интересов.
– Тебе никто не мешает находиться с ребенком, когда ты только пожелаешь, – сказала я. – Но мне казалось, что маленькие дети тебе не очень нравятся.
– В общем, это я нанял эту девушку.
– Но я не собираюсь терпеть ее здесь!
– А я собираюсь. Что дальше?
– Но ты не можешь…
– Моя дорогая, в своем доме я могу делать все, что хочу. Это ты должна изменить свое мнение. Как ты думаешь, что чувствуют мои друзья, когда приходят к нам? Они видят, что они тебе не интересны, и ты этого не скрываешь.
– Эта девушка должна покинуть наш дом, – продолжала настаивать я.
– Нет, – отрезал мой муж. – Она останется.
– Но какая польза, по-твоему, будет от нее в детской?
– Она поможет тебе управиться с ребенком.
– Я не хочу, чтобы мне помогали! Ничто не отнимет у меня моего ребенка.
– Пожалуйста, не устраивай сцен. Да что с тобой творится, Сусанна? Ты ведь моя жена, ты это помнишь?
– Разумеется. Но я полагала, что имею право самостоятельно выбрать няню своему ребенку.
– У тебя нет никаких прав, которые противоречили бы моим желаниям. Я считаю, тебе полезно это запомнить. Это мой дом. Я здесь хозяин. Ты можешь распоряжаться здесь только не противореча мне, а я говорю, что девушка останется.
Мы окинули друг друга холодным взглядом и разошлись.
Я прекрасно отдавала себе отчет в том, что наблюдаю распад нашего брака.
Очень скоро растаяли последние крупицы надежды на то, что мы когда-нибудь будем счастливы вместе.
Новая няня Луи Ли вела себя столь вызывающе, что напрашивалось только одно объяснение. Такие дерзкие поступки обычно позволяют себе люди, которые воображают, что занимают особое место в доме. Как могла Луи Ли занять подобное место в нашем доме? Без сомнения, только одним способом – завоевав расположение хозяина.
Ее обязанности в качестве няни были ничтожны, но я предпочитала не спорить. Если приходится терпеть ее у себя в доме, то никто не позволит ей занять нос место рядом с ребенком. И действительно, Джулиан вообще редко находился в детской, и никогда но был там в мое отсутствие. Я, разумеется, ни за что не оставила бы его одного на попечение ни няни Бенсон, ни ее дальней родственницы.
Наверное, няня Бенсон была достаточно хорошей няней, когда воспитывала Стивена и Обри, но долгие годы пристрастия к виски, слегка замаскированного чаем, очевидно, не повысили ее квалификацию. Что же касается Луи Ли, то эта особа в принципе была неспособна к той роли, на которую претендовала.
Однажды, взглянув в окно, я увидела ее в саду, а рядом с ней Обри. Они оба чему-то смеялись. Неожиданно девушка легонько толкнула его и побежала к небольшой рощице. Обри кинулся за ней. Не требовалось богатого воображения, чтобы сделать выводы из увиденного.
Меня не покидала уверенность в том, что увиденное мною лишь однажды, той злополучной ночью, на самом деле и было истинной сущностью моего мужа. Интересно, что запомнил он об этой ужасной ночи? Я не могла поверить, что Обри совершенно не отдавал себе отчета в том, что делал. Он испытывал меня и нашел неспособной на разнузданность, ибо это была именно разнузданность, а не любовь. С той ночи наши отношения изменились. Я ясно дала ему понять, что не желаю быть его партнершей в подобных низостях.
Я часто обдумывала идею оставить Минстер. Я могла бы жить с отцом. Однажды я даже поехала к нему погостить и осталась на довольно продолжительное время. Потом я навестила Амелию. Мои подозрения относительно характера отношений между нею и Джеком Сент-Клером, похоже, имели под собой все основания. Они оба были уже не первой молодости, оба были раньше женаты, но если я когда-нибудь бывала свидетельницей солидного и неторопливого ухаживания, то это был именно тот случай.
Я была счастлива за Амелию. Она еще достаточно молода, чтобы иметь детей. В ее глазах появился огонь, чего раньше я никогда в ней не замечала.
Когда я вернулась в Минстер, умиротворение, испытанное мною в Лондоне и Сомерсете, показалось настолько желанным, что я решила опять уехать к отцу. Он с радостью примет и Джулиана, и меня. Он обожает внука, а Джейн и Полли, без сомнения, будут гораздо лучшими нянями, чем няня Бенсон или Луи Ли. Пусть Обри остается со своей девчонкой!
Но нельзя же так легко разрушить брак. Слишком многое следует принять во внимание. Мне самой от Обри ничего не надо, но ведь существует Джулиан. Он – наследник этого великолепного поместья, следовательно, в один прекрасный день он станет владельцем Минстера. Моя обязанность – воспитать его именно здесь. Я не могу так просто взять и увезти его из этого дома, который он когда-нибудь унаследует.
После поездок к отцу и к Амелии я больше чем когда-либо ощутила, насколько мы с Обри стали далеки друг от друга. Между нами больше не было любви. Обычно по ночам я запирала дверь своей спальни, хотя в этом не было никакой необходимости – муж не делал попыток прийти ко мне.
Я подозревала, что у него множество любовниц, и даже радовалась этому. Мне он был не нужен.
Однажды я сделала потрясающее открытие.
Мне уже давно казалось, что в нашем доме происходит нечто странное. Обри завел обычай устраивать так называемые «званые вечера», которые на самом деле длились с вечера пятницы до воскресенья или понедельника. В мои обязанности входило принимать гостей и следить за приготовлением угощения. Обычно мы обедали в восемь, а после чая гости тут же расходились по своим комнатам, что казалось несколько странным, так как они были отнюдь не пожилыми людьми.
Но мне даже нравилось, что они так себя вели. У меня было ни малейшего желания сидеть с ними за столом. После их ухода я тоже удалялась в свою комнату, где в с воей маленькой постельке мирно спал Джулиан. На те недолгие часы, что мне приходилось проводить с гостями, я обычно просила миссис Поллак время от времени посматривать на ребенка, чтобы мы обе были спокойны, что с ним все в порядке. Эту обязанность достойная женщина выполняла с большим удовольствием.
К нам приезжали, как правило, одни и те же гости, хотя иногда среди них появлялись и новички. Я привыкла к ним, и их присутствие в доме меня не особенно раздражало. Зачастую они из вежливости задавали мне ничего не значащие вопросы о доме и о Джулиане, говорили дежурные фразы о погоде, но меня не покидало ощущение, что их мысли в это время витают где-то далеко, а они даже не отдают себе отчета в том, что говорят.
Однажды ночью я неожиданно проснулась – мне показалось, что внизу ходят и разговаривают люди. Я подошла к окну и выглянула наружу: несколько человек выходили из маленькой рощицы и направлялись к дому. Я торопливо отпрянула от окна – это были наши гости!
Часы пробили четыре раза.
Вдруг среди наших гостей я увидела Обри, это чрезвычайно озадачило меня. Даже представить себе трудно, что они могли делать в лесу ночью. Я подошла к двери и прислушалась. Послышались шаги – кто-то поднимался по лестнице, затем все стихло. Все гости размещались в противоположном от меня крыле дома. Значит, они прошли в свои комнаты.
Ночь была безлунной, и из-за облаков я не смогла как следует рассмотреть этих людей.
Я подошла к кроватке Джулиана – он безмятежно спал. Мне же пришлось долго лежать без сна, думая о том, что пришлось мне увидеть.
Должно быть, я заснула только около пяти часов утра. Спала я беспокойно и уже в шесть проснулась. Первая мысль при пробуждении была об увиденном мною прошлой ночью.
Вскоре проснулся и Джулиан и, как всегда, начал проситься ко мне в постель. Я часто пела ему по утрам, в основном старинные песни, баллады и гимны, которые он слушал с большим удовольствием. Больше всего ему нравилась «Спелая вишня», и я порой повторяла эту песню по нескольку раз. Но сегодня мне совсем не хотелось петь.
Перебирая в памяти увиденное сегодня утром, я вдруг вспомнила, что наши гости выходили из небольшой рощицы, то есть именно оттуда, где я сама когда-то во время прогулки наткнулась на таинственную дверь. Не знаю, что заставило меня вспомнить о том давнем происшествии – просто мне очень хотелось найти хоть какое-то объяснение тому, где могли находиться наши гости.
Как правило, они подолгу спали по утрам и не выходили из своих комнат раньше ленча. От слуг на кухне я знала, что они никогда не просили принести им завтрак. Таким образом, утро было очень удобным временем для того, чтобы проверить, не связана ли таинственная дверь с ночными блужданиями гостей Обри.
Я сказала миссис Поллак, что пойду немного прогуляться. Джулиан спал, как обычно после завтрака. Я попросила ее, пока меня не будет, зайти и проверить, все ли с ним в порядке.
Итак, я вышла из дома и направилась к рощице. Пройдя ее всю, я подошла к склону и осторожно спустилась вниз, сдвинув при этом с места ползучие растения, обильно покрывавшие склон.
Вот и загадочная дверь.
Меня что-то будто удерживало. Я понимала, что нахожусь в дьявольском месте, в средоточии зла. Когда я толкнула дверь, мое сердце учащенно забилось – она оказалась незапертой. Я вошла внутрь.
Меня тут же пронзила мысль, что дверь может встать на прежнее место и закрыть меня здесь. Тогда мне не удастся отсюда выбраться. Я поспешила наверх, на свежий воздух, и начала искать какой-нибудь камень. Вскоре мне удалось найти большой валун, и я положила его у двери, чтобы она не могла закрыться сама. И тогда, сдерживая биение сердца, я вступила в пещеру, скрывавшуюся за таинственной дверью.
Пол в ней был вымощен камнями. Медленно продвигаясь по нему, я явственно ощущала какой-то запах, который мне никак не удавалось узнать. Он был разлит в воздухе, и, вдыхая его, я почувствовала непонятную слабость.
В пещере повсюду стояли свечи, некоторые из них выгорели почти до основания. Я поняла, что их зажигали совсем недавно, и это укрепило мои подозрения, что именно сюда приходили люди, виденные мною ночью.
Пещера вела в квадратную комнату. Там стоял стол, похожий на алтарь. Вглядевшись в него повнимательней, я чуть не вскрикнула от ужаса – на нем помещалась внушительных размеров фигура, почти в натуральную величину, и в какое-то мгновение, наполнившее меня ужасом, мне показалось, что на столе сидит какой-то человек.
Казалось, фигура на алтаре с ухмылкой смотрит на меня. Это было так страшно! Постепенно я разглядела, что она, вероятно, должна была изображать дьявола – об этом свидетельствовали рожки и копыта. Красные глаза идола, казалось, были устремлены на меня.
Стены пещеры покрывали рисунки, которые я начала внимательно рассматривать. Вначале они показались мне непонятными – там были изображены мужчины и женщины, прильнувшие друг к другу в странных позах, – но вскоре смысл их дошел до меня.
Теперь меня охватило только одно желание – как можно скорее выбраться из этого ужасного места. Я побежала наверх, отбросила камень, удерживавший дверь, и закрыла ее за собой. Я мчалась по роще, как будто за мной гнался сам дьявол, и меня не покидало ощущение, что я только что столкнулась с ним лицом к лицу.
Мысли путались, я не могла понять, что же я сейчас увидела?..
Дома миссис Поллак приветствовала меня.
– Малыш еще спит. Я дважды заглядывала к нему, с Ним все в порядке. А как вы себя чувствуете, миссис Сент-Клер?
– Нормально, благодарю вас, миссис Поллак. Я сейчас поднимусь наверх. Не хочу, чтобы Джулиан долго спал, иначе он не заснет ночью.
И я пошла в свою комнату.
Что же все это значит? Я терялась в догадках. Я должна выяснить все во что бы то ни стало!
Не знаю, как мне удалось прожить этот день. Меня поддерживала уверенность в том, что я решила, что должна делать. Я просто обязана выяснить, что же все-таки происходит в загадочной пещере. Это мой дом, это дом моего ребенка. И если то, чего я так опасаюсь, – правда, – мой долг – не сидеть сложа руки, а действовать.
Вечером того же дня я уложила Джулиана в постель и села у окна. Какая тишина царила в доме!
Должно быть, было без четверти двенадцать, когда до меня донесся первый звук. Так вот почему, пришло мне на ум, Обри распорядился поместить своих гостей в восточном крыле – это самое удаленное место дома, и приход и уход гостей не будет никем замечен.
Я видела, как они по одному выходят из дома. Стояла темная ночь, но мне как-то удавалось различить фигуры, направлявшиеся к роще. Я сидела у окна и смотрела, как они исчезли между деревьями. Меня била нервная дрожь, но я знала, что обязана сохранять твердость и выполнить свой долг.
Тревожные мысли теснились в моем воспаленном мозгу. Когда я была в Индии, до меня доходили слухи о различных странных сектах, собиравшихся на тайные встречи и совершавших загадочные ритуалы… Говорили, что эти люди поклоняются необычным богам.
Я вспомнила фигуру сатаны на алтаре – вернее, на том, что могло быть только глумлением над истинным алтарем.
Не ходи туда, предостерегал меня мой внутренний голос. Лучше завтра утром поезжай в Лондон и возьми с собой Джулиана. Скажи, что ты и дня не можешь больше оставаться под этой крышей.
Нет, так я поступить не могла. Я должна все-таки выяснить, что происходит в пещере. Я обязана увидеть все своими собственными глазами.
Приняв такое решение, я надела высокие ботинки, закуталась в широкий плащ, скрывавший мое ночное одеяние, и начала осторожно спускаться по ступеням. Вперед, через ночной лес, туда, где, как я начинала понимать, находится нечестивый храм!
Дверь оказалась закрытой.
Я толкнула ее и вошла внутрь.
Зрелище, представшее перед моими глазами, было столь шокирующим, что хотя отчасти я и ожидала увидеть нечто подобное, моим первым желанием было немедленно покинуть это непотребное место. Повсюду горели свечи – много свечей. В воздухе был разлит непонятный запах. Я заметила, что находившиеся в пещере люди распростерлись на лежавших на полу циновках, окружавших жуткую фигуру на алтаре. Многие из них были обнаженными или полуобнаженными. Они располагались группами по три и четыре человека. Я старалась отвести взгляд, потому что не хотела видеть, что происходит вокруг.
Вдруг я заметила Обри и поняла, что он тоже увидел меня. Он выглядел очень странно, его безумные глаза были устремлены на меня, а рот кривился в жуткой ухмылке. Он придвинулся ко мне и, запинаясь, сказал:
– А вот и моя маленькая жена… ах кет, это моя большая жена… Присоединяйся к нам, Сусанна!
Я повернулась и выбежала из пещеры.
Хотя я знала, что он не будет гнаться за мной, я мчалась по роще с такой скоростью, что обдирала руки о стволы деревьев. Когда моя одежда зацепилась за кустарник, я в ужасе решила, что кто-то пытается удержать меня здесь до прихода людей из пещеры, которые потащат меня назад, в это гнусное гнездо разврата.
Я влетела в дом, не чуя под собой ног, и примчалась в свою комнату, которую тут же заперла на ключ. Не помня себя от всего пережитого, бросилась на кровать и несколько минут лежала без движения.
Понемногу придя в себя, я, наконец, встала и пошла взглянуть на Джулиана. Он мирно спал в своей постельке.
Я должна ехать к отцу и рассказать ему все, надо увезти Джулиана отсюда. Он не может жить в доме, где творятся такие гнусности!
В моем воспаленном воображении сами собой выстраивались планы немедленно, сию же минуту покинуть Минстер.
Только эта мысль позволяла мне хоть как-то владеть собой. Понемногу я начинала приходить в себя.
Отец, конечно, поможет мне. Благодарение Богу, я не одна на свете. Отныне моим пристанищем станет его дом. Никогда больше я не смогу взглянуть на Обри и не вспомнить, как видела его в этом жутком непотребном месте.
Наверное, я и раньше догадывалась о чем-то в этом роде. В глубине души с той самой ужасной ночи я ждала чего-то подобного. Но ведь вначале он был таким изумительным возлюбленным!.. Я никогда не забуду наш медовый месяц в Венеции. Значит, в нем уживаются два разных человека. Что-то подсказывало мне, что тот очаровательный юноша, которого я когда-то полюбила и за которого вышла замуж, все еще присутствует в нем, но душа и тело Обри уже глубоко отравлены наркотиками, которые он принимал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54
Я решила выяснить, что происходит с Обри. Когда он пришел, я сказала:
– Что там за новая няня – какая-то Луи?
– А, это племянница или внучка няни Бенсон.
– Она мне вовсе не нужна.
Он с иронией посмотрел на меня.
– Я думал, это немного освободит тебя.
– Освободит меня! Но я не хочу никакой свободы.
– Ну конечно. Я вижу, что ты наслаждаешься ролью няньки. Но, будучи хозяйкой такого дома, как наш, ты должна осознавать свое положение. У тебя есть и другие обязанности.
– Мой ребенок для меня важнее всего.
Он взглянул на меня с нескрываемой злостью.
– Да, ты ясно дала это понять.
– Но ведь это и твой ребенок!
– Кто бы мог подумать! Да ведь ты полностью присвоила его себе. Ты готова ненавидеть всякого, кто только к нему приблизится.
Была ли правда в словах мужа? Не знаю. Джулиан значил для меня так много, что я рассматривала все вокруг через призму его интересов.
– Тебе никто не мешает находиться с ребенком, когда ты только пожелаешь, – сказала я. – Но мне казалось, что маленькие дети тебе не очень нравятся.
– В общем, это я нанял эту девушку.
– Но я не собираюсь терпеть ее здесь!
– А я собираюсь. Что дальше?
– Но ты не можешь…
– Моя дорогая, в своем доме я могу делать все, что хочу. Это ты должна изменить свое мнение. Как ты думаешь, что чувствуют мои друзья, когда приходят к нам? Они видят, что они тебе не интересны, и ты этого не скрываешь.
– Эта девушка должна покинуть наш дом, – продолжала настаивать я.
– Нет, – отрезал мой муж. – Она останется.
– Но какая польза, по-твоему, будет от нее в детской?
– Она поможет тебе управиться с ребенком.
– Я не хочу, чтобы мне помогали! Ничто не отнимет у меня моего ребенка.
– Пожалуйста, не устраивай сцен. Да что с тобой творится, Сусанна? Ты ведь моя жена, ты это помнишь?
– Разумеется. Но я полагала, что имею право самостоятельно выбрать няню своему ребенку.
– У тебя нет никаких прав, которые противоречили бы моим желаниям. Я считаю, тебе полезно это запомнить. Это мой дом. Я здесь хозяин. Ты можешь распоряжаться здесь только не противореча мне, а я говорю, что девушка останется.
Мы окинули друг друга холодным взглядом и разошлись.
Я прекрасно отдавала себе отчет в том, что наблюдаю распад нашего брака.
Очень скоро растаяли последние крупицы надежды на то, что мы когда-нибудь будем счастливы вместе.
Новая няня Луи Ли вела себя столь вызывающе, что напрашивалось только одно объяснение. Такие дерзкие поступки обычно позволяют себе люди, которые воображают, что занимают особое место в доме. Как могла Луи Ли занять подобное место в нашем доме? Без сомнения, только одним способом – завоевав расположение хозяина.
Ее обязанности в качестве няни были ничтожны, но я предпочитала не спорить. Если приходится терпеть ее у себя в доме, то никто не позволит ей занять нос место рядом с ребенком. И действительно, Джулиан вообще редко находился в детской, и никогда но был там в мое отсутствие. Я, разумеется, ни за что не оставила бы его одного на попечение ни няни Бенсон, ни ее дальней родственницы.
Наверное, няня Бенсон была достаточно хорошей няней, когда воспитывала Стивена и Обри, но долгие годы пристрастия к виски, слегка замаскированного чаем, очевидно, не повысили ее квалификацию. Что же касается Луи Ли, то эта особа в принципе была неспособна к той роли, на которую претендовала.
Однажды, взглянув в окно, я увидела ее в саду, а рядом с ней Обри. Они оба чему-то смеялись. Неожиданно девушка легонько толкнула его и побежала к небольшой рощице. Обри кинулся за ней. Не требовалось богатого воображения, чтобы сделать выводы из увиденного.
Меня не покидала уверенность в том, что увиденное мною лишь однажды, той злополучной ночью, на самом деле и было истинной сущностью моего мужа. Интересно, что запомнил он об этой ужасной ночи? Я не могла поверить, что Обри совершенно не отдавал себе отчета в том, что делал. Он испытывал меня и нашел неспособной на разнузданность, ибо это была именно разнузданность, а не любовь. С той ночи наши отношения изменились. Я ясно дала ему понять, что не желаю быть его партнершей в подобных низостях.
Я часто обдумывала идею оставить Минстер. Я могла бы жить с отцом. Однажды я даже поехала к нему погостить и осталась на довольно продолжительное время. Потом я навестила Амелию. Мои подозрения относительно характера отношений между нею и Джеком Сент-Клером, похоже, имели под собой все основания. Они оба были уже не первой молодости, оба были раньше женаты, но если я когда-нибудь бывала свидетельницей солидного и неторопливого ухаживания, то это был именно тот случай.
Я была счастлива за Амелию. Она еще достаточно молода, чтобы иметь детей. В ее глазах появился огонь, чего раньше я никогда в ней не замечала.
Когда я вернулась в Минстер, умиротворение, испытанное мною в Лондоне и Сомерсете, показалось настолько желанным, что я решила опять уехать к отцу. Он с радостью примет и Джулиана, и меня. Он обожает внука, а Джейн и Полли, без сомнения, будут гораздо лучшими нянями, чем няня Бенсон или Луи Ли. Пусть Обри остается со своей девчонкой!
Но нельзя же так легко разрушить брак. Слишком многое следует принять во внимание. Мне самой от Обри ничего не надо, но ведь существует Джулиан. Он – наследник этого великолепного поместья, следовательно, в один прекрасный день он станет владельцем Минстера. Моя обязанность – воспитать его именно здесь. Я не могу так просто взять и увезти его из этого дома, который он когда-нибудь унаследует.
После поездок к отцу и к Амелии я больше чем когда-либо ощутила, насколько мы с Обри стали далеки друг от друга. Между нами больше не было любви. Обычно по ночам я запирала дверь своей спальни, хотя в этом не было никакой необходимости – муж не делал попыток прийти ко мне.
Я подозревала, что у него множество любовниц, и даже радовалась этому. Мне он был не нужен.
Однажды я сделала потрясающее открытие.
Мне уже давно казалось, что в нашем доме происходит нечто странное. Обри завел обычай устраивать так называемые «званые вечера», которые на самом деле длились с вечера пятницы до воскресенья или понедельника. В мои обязанности входило принимать гостей и следить за приготовлением угощения. Обычно мы обедали в восемь, а после чая гости тут же расходились по своим комнатам, что казалось несколько странным, так как они были отнюдь не пожилыми людьми.
Но мне даже нравилось, что они так себя вели. У меня было ни малейшего желания сидеть с ними за столом. После их ухода я тоже удалялась в свою комнату, где в с воей маленькой постельке мирно спал Джулиан. На те недолгие часы, что мне приходилось проводить с гостями, я обычно просила миссис Поллак время от времени посматривать на ребенка, чтобы мы обе были спокойны, что с ним все в порядке. Эту обязанность достойная женщина выполняла с большим удовольствием.
К нам приезжали, как правило, одни и те же гости, хотя иногда среди них появлялись и новички. Я привыкла к ним, и их присутствие в доме меня не особенно раздражало. Зачастую они из вежливости задавали мне ничего не значащие вопросы о доме и о Джулиане, говорили дежурные фразы о погоде, но меня не покидало ощущение, что их мысли в это время витают где-то далеко, а они даже не отдают себе отчета в том, что говорят.
Однажды ночью я неожиданно проснулась – мне показалось, что внизу ходят и разговаривают люди. Я подошла к окну и выглянула наружу: несколько человек выходили из маленькой рощицы и направлялись к дому. Я торопливо отпрянула от окна – это были наши гости!
Часы пробили четыре раза.
Вдруг среди наших гостей я увидела Обри, это чрезвычайно озадачило меня. Даже представить себе трудно, что они могли делать в лесу ночью. Я подошла к двери и прислушалась. Послышались шаги – кто-то поднимался по лестнице, затем все стихло. Все гости размещались в противоположном от меня крыле дома. Значит, они прошли в свои комнаты.
Ночь была безлунной, и из-за облаков я не смогла как следует рассмотреть этих людей.
Я подошла к кроватке Джулиана – он безмятежно спал. Мне же пришлось долго лежать без сна, думая о том, что пришлось мне увидеть.
Должно быть, я заснула только около пяти часов утра. Спала я беспокойно и уже в шесть проснулась. Первая мысль при пробуждении была об увиденном мною прошлой ночью.
Вскоре проснулся и Джулиан и, как всегда, начал проситься ко мне в постель. Я часто пела ему по утрам, в основном старинные песни, баллады и гимны, которые он слушал с большим удовольствием. Больше всего ему нравилась «Спелая вишня», и я порой повторяла эту песню по нескольку раз. Но сегодня мне совсем не хотелось петь.
Перебирая в памяти увиденное сегодня утром, я вдруг вспомнила, что наши гости выходили из небольшой рощицы, то есть именно оттуда, где я сама когда-то во время прогулки наткнулась на таинственную дверь. Не знаю, что заставило меня вспомнить о том давнем происшествии – просто мне очень хотелось найти хоть какое-то объяснение тому, где могли находиться наши гости.
Как правило, они подолгу спали по утрам и не выходили из своих комнат раньше ленча. От слуг на кухне я знала, что они никогда не просили принести им завтрак. Таким образом, утро было очень удобным временем для того, чтобы проверить, не связана ли таинственная дверь с ночными блужданиями гостей Обри.
Я сказала миссис Поллак, что пойду немного прогуляться. Джулиан спал, как обычно после завтрака. Я попросила ее, пока меня не будет, зайти и проверить, все ли с ним в порядке.
Итак, я вышла из дома и направилась к рощице. Пройдя ее всю, я подошла к склону и осторожно спустилась вниз, сдвинув при этом с места ползучие растения, обильно покрывавшие склон.
Вот и загадочная дверь.
Меня что-то будто удерживало. Я понимала, что нахожусь в дьявольском месте, в средоточии зла. Когда я толкнула дверь, мое сердце учащенно забилось – она оказалась незапертой. Я вошла внутрь.
Меня тут же пронзила мысль, что дверь может встать на прежнее место и закрыть меня здесь. Тогда мне не удастся отсюда выбраться. Я поспешила наверх, на свежий воздух, и начала искать какой-нибудь камень. Вскоре мне удалось найти большой валун, и я положила его у двери, чтобы она не могла закрыться сама. И тогда, сдерживая биение сердца, я вступила в пещеру, скрывавшуюся за таинственной дверью.
Пол в ней был вымощен камнями. Медленно продвигаясь по нему, я явственно ощущала какой-то запах, который мне никак не удавалось узнать. Он был разлит в воздухе, и, вдыхая его, я почувствовала непонятную слабость.
В пещере повсюду стояли свечи, некоторые из них выгорели почти до основания. Я поняла, что их зажигали совсем недавно, и это укрепило мои подозрения, что именно сюда приходили люди, виденные мною ночью.
Пещера вела в квадратную комнату. Там стоял стол, похожий на алтарь. Вглядевшись в него повнимательней, я чуть не вскрикнула от ужаса – на нем помещалась внушительных размеров фигура, почти в натуральную величину, и в какое-то мгновение, наполнившее меня ужасом, мне показалось, что на столе сидит какой-то человек.
Казалось, фигура на алтаре с ухмылкой смотрит на меня. Это было так страшно! Постепенно я разглядела, что она, вероятно, должна была изображать дьявола – об этом свидетельствовали рожки и копыта. Красные глаза идола, казалось, были устремлены на меня.
Стены пещеры покрывали рисунки, которые я начала внимательно рассматривать. Вначале они показались мне непонятными – там были изображены мужчины и женщины, прильнувшие друг к другу в странных позах, – но вскоре смысл их дошел до меня.
Теперь меня охватило только одно желание – как можно скорее выбраться из этого ужасного места. Я побежала наверх, отбросила камень, удерживавший дверь, и закрыла ее за собой. Я мчалась по роще, как будто за мной гнался сам дьявол, и меня не покидало ощущение, что я только что столкнулась с ним лицом к лицу.
Мысли путались, я не могла понять, что же я сейчас увидела?..
Дома миссис Поллак приветствовала меня.
– Малыш еще спит. Я дважды заглядывала к нему, с Ним все в порядке. А как вы себя чувствуете, миссис Сент-Клер?
– Нормально, благодарю вас, миссис Поллак. Я сейчас поднимусь наверх. Не хочу, чтобы Джулиан долго спал, иначе он не заснет ночью.
И я пошла в свою комнату.
Что же все это значит? Я терялась в догадках. Я должна выяснить все во что бы то ни стало!
Не знаю, как мне удалось прожить этот день. Меня поддерживала уверенность в том, что я решила, что должна делать. Я просто обязана выяснить, что же все-таки происходит в загадочной пещере. Это мой дом, это дом моего ребенка. И если то, чего я так опасаюсь, – правда, – мой долг – не сидеть сложа руки, а действовать.
Вечером того же дня я уложила Джулиана в постель и села у окна. Какая тишина царила в доме!
Должно быть, было без четверти двенадцать, когда до меня донесся первый звук. Так вот почему, пришло мне на ум, Обри распорядился поместить своих гостей в восточном крыле – это самое удаленное место дома, и приход и уход гостей не будет никем замечен.
Я видела, как они по одному выходят из дома. Стояла темная ночь, но мне как-то удавалось различить фигуры, направлявшиеся к роще. Я сидела у окна и смотрела, как они исчезли между деревьями. Меня била нервная дрожь, но я знала, что обязана сохранять твердость и выполнить свой долг.
Тревожные мысли теснились в моем воспаленном мозгу. Когда я была в Индии, до меня доходили слухи о различных странных сектах, собиравшихся на тайные встречи и совершавших загадочные ритуалы… Говорили, что эти люди поклоняются необычным богам.
Я вспомнила фигуру сатаны на алтаре – вернее, на том, что могло быть только глумлением над истинным алтарем.
Не ходи туда, предостерегал меня мой внутренний голос. Лучше завтра утром поезжай в Лондон и возьми с собой Джулиана. Скажи, что ты и дня не можешь больше оставаться под этой крышей.
Нет, так я поступить не могла. Я должна все-таки выяснить, что происходит в пещере. Я обязана увидеть все своими собственными глазами.
Приняв такое решение, я надела высокие ботинки, закуталась в широкий плащ, скрывавший мое ночное одеяние, и начала осторожно спускаться по ступеням. Вперед, через ночной лес, туда, где, как я начинала понимать, находится нечестивый храм!
Дверь оказалась закрытой.
Я толкнула ее и вошла внутрь.
Зрелище, представшее перед моими глазами, было столь шокирующим, что хотя отчасти я и ожидала увидеть нечто подобное, моим первым желанием было немедленно покинуть это непотребное место. Повсюду горели свечи – много свечей. В воздухе был разлит непонятный запах. Я заметила, что находившиеся в пещере люди распростерлись на лежавших на полу циновках, окружавших жуткую фигуру на алтаре. Многие из них были обнаженными или полуобнаженными. Они располагались группами по три и четыре человека. Я старалась отвести взгляд, потому что не хотела видеть, что происходит вокруг.
Вдруг я заметила Обри и поняла, что он тоже увидел меня. Он выглядел очень странно, его безумные глаза были устремлены на меня, а рот кривился в жуткой ухмылке. Он придвинулся ко мне и, запинаясь, сказал:
– А вот и моя маленькая жена… ах кет, это моя большая жена… Присоединяйся к нам, Сусанна!
Я повернулась и выбежала из пещеры.
Хотя я знала, что он не будет гнаться за мной, я мчалась по роще с такой скоростью, что обдирала руки о стволы деревьев. Когда моя одежда зацепилась за кустарник, я в ужасе решила, что кто-то пытается удержать меня здесь до прихода людей из пещеры, которые потащат меня назад, в это гнусное гнездо разврата.
Я влетела в дом, не чуя под собой ног, и примчалась в свою комнату, которую тут же заперла на ключ. Не помня себя от всего пережитого, бросилась на кровать и несколько минут лежала без движения.
Понемногу придя в себя, я, наконец, встала и пошла взглянуть на Джулиана. Он мирно спал в своей постельке.
Я должна ехать к отцу и рассказать ему все, надо увезти Джулиана отсюда. Он не может жить в доме, где творятся такие гнусности!
В моем воспаленном воображении сами собой выстраивались планы немедленно, сию же минуту покинуть Минстер.
Только эта мысль позволяла мне хоть как-то владеть собой. Понемногу я начинала приходить в себя.
Отец, конечно, поможет мне. Благодарение Богу, я не одна на свете. Отныне моим пристанищем станет его дом. Никогда больше я не смогу взглянуть на Обри и не вспомнить, как видела его в этом жутком непотребном месте.
Наверное, я и раньше догадывалась о чем-то в этом роде. В глубине души с той самой ужасной ночи я ждала чего-то подобного. Но ведь вначале он был таким изумительным возлюбленным!.. Я никогда не забуду наш медовый месяц в Венеции. Значит, в нем уживаются два разных человека. Что-то подсказывало мне, что тот очаровательный юноша, которого я когда-то полюбила и за которого вышла замуж, все еще присутствует в нем, но душа и тело Обри уже глубоко отравлены наркотиками, которые он принимал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54