— Так вы предлагаете мне вступить в брак для того чтобы обеспечить себе спокойную старость? — ядовито осведомилась я.— Я предлагаю вам поступать в соответствии с вашими желаниями, моя дорогая мисс Лей.Наступило короткое молчание. Я с трудом сдерживала слезы. Наконец свершилось то, о чем я так мечтала, но предложение руки и сердца должно быть страстным, а меня не оставляло ощущение, что сделанное предложение было продиктовано чем угодно, но только не любовью. Может быть, Коннан назвал столько причин, по которым нам следовало пожениться, чтобы скрыть истинную?— Вы так убедительно и практично все изложили, — запинаясь, проговорила я. — Так о замужестве я никогда не думала.Вскинув брови, он рассмеялся, неожиданно повеселев:— Вы всегда казались мне человеком практичным, и я старался представить вам все в наиболее привлекательном свете.— И вы делаете мне предложение всерьез?— Я никогда в жизни еще не был так серьезен. Так каков будет ваш ответ? Не оставляйте меня долго в неведении.Я сказала, что мне надо подумать.— Что ж, справедливо. Надеюсь, вы дадите ответ завтра?— Да. Завтра.Я встала и направилась к двери, но Коннан опередил меня. Остановившись, я ждала, что он откроет мне дверь, но он вдруг повернулся, и я оказалась в его объятиях.Никогда еще меня так не целовали: эти горячие, страстные поцелуи разбудили во мне целую бурю чувств, о существовании которых я и не подозревала. Он осыпал поцелуями мои глаза, нос, щеки, губы, шею, и когда наконец остановился, я едва стояла на ногах. Он тоже тяжело дышал, но взглянув в мое пылающее лицо, вдруг рассмеялся.— Ждать до утра! — насмешливо протянул Коннан. — Неужели я похож на человека, способного ждать до утра? На человека, который готов жениться исключительно ради дочери? Нет, мисс Лей… моя дражайшая мисс Лей… Я хочу, чтобы ты стала моей женой, моей пленницей, чтобы ты не смогла убежать от меня. С самого приезда я думаю только о тебе, и никто другой никогда не сможет занять мои мысли.— Это правда? — прошептала я. — Неужели это правда?— Марта! Как строго и непреклонно звучит это-имя, особенно для такого прелестного создания! Но как оно тебе подходит!— Сестра всегда звала меня Марти. И родители тоже.— Марти… такая беззащитная, женственная. Да, иногда ты Марти. Для меня в тебе как бы три женщины — Марти, Марта и мисс Лей, и в тебе действительно есть черты всех трех. Милая Марти всегда выдает сокровенные мысли и мечты мисс Лей. Именно от нее я узнал, что небезразличен тебе, причем настолько, что мисс Лей сочла бы это просто недопустимым. Невероятно, но я женюсь сразу на всех трех, одновременно.— Неужели я была столь очевидна?— Более того… восхитительно откровенна. Дольше скрывать свои чувства было просто глупо, и наши объятия показались мне еще горячее, еще чудеснее, чем раньше. Наконец я смогла улучить мгновение и сказала:— У меня такое чувство, что вот сейчас я открою глаза и пойму, что все это сон.Совершенно серьезно он ответил:— Знаешь, и у меня тоже.— Но для тебя все совсем иначе. Ты можешь делать, что захочешь… идти, куда пожелаешь… ты ни от кого не зависишь.— Нет, только от Марти, Марты и моей дорогой мисс Лей.Коннан говорил так серьезно, что я готова была разрыдаться. Так вот какова любовь — одновременно смех и слезы. Это чувство поднимает человека на невероятную высоту, ты как бы паришь над всем миром. Чем выше полет, тем страшней и опасней падение. Но я не могла сейчас и думать об этом. Я люблю и, о чудо! любима! В тот вечер в библиотеке в Пенландстоу у меня не было на этот счет никаких сомнений. Ради такой любви все можно поставить на карту.Положив руки мне на плечи, Коннан долго смотрел мне в глаза.— Мы будем счастливы, дорогая. Счастливее, чем можно себе представить.Я знала, что он прав. Пережитое только усилит ощущение радости и счастья, которые мы дадим друг другу.— Но давай вернемся на землю, — сказал он. — Надо обсудить наши планы. Например, когда свадьба. Мне бы не хотелось долго ждать. Я очень нетерпелив, когда дело касается наслаждений. Завтра же едем домой и объявляем о помолвке! Нет, не завтра… Через день: у меня завтра есть еще кое-какие дела. Как только будем дома, устроим бал, чтобы ознаменовать помолвку. А через месяц отправимся в свадебное путешествие. Давай поедем в Италию или ты хочешь куда-нибудь еще?Подозреваю, что в тот момент у меня был вид восторженной школьницы:— Интересно, что скажут в Маунт Меллине?— Кто? Прислуга? Можешь быть уверена, что для них это не будет неожиданностью. Так всегда бывает: как настоящим сыщикам, им известны все улики. Ты дрожишь. Тебе холодно?— Нет, это просто от волнения, я все еще боюсь проснуться.— А как насчет Италии?— Есть человек, с которым я готова ехать даже на Северный полюс.— Надеюсь, дорогая, ты имеешь в виду меня?— Именно это я и хотела сказать.— Моя дорогая мисс Лей, мне очень нравится ваша строгость и колкость. Наши беседы никогда не станут утомительно скучными.Мне пришло в голову, что он сравнивает меня с Элис, и опять, как и при замечании о сыщиках, я не смогла подавить дрожи.— Почему тебя так волнует реакция окружающих?Слуги… соседи… Какая разница? Неужели для тебя это действительно так важно? Мисс Лей слишком умна для этого. Мне хочется поскорей сообщить Питеру Нэнселлоку, что ты согласилась стать моей женой. Признаюсь, я ревновал тебя к нему.— Совершенно напрасно.— Тем не менее я очень беспокоился, что он уговорит тебя ехать с ним в Австралию. Я был готов на многое, чтобы не допустить этого. — Даже жениться на мне?— Не только. Я мог бы, например, похитить тебя и держать взаперти до его отъезда.— У тебя не было ни малейшей причины так волноваться.— Ты уверена? Ведь говорят, что он чертовски красив.— Возможно. Я не заметила.— Я был готов убить его, когда он осмелился предложить тебе Джесинту в подарок.— Ему просто нравится всех шокировать. Он, вероятно, знал, что я не возьму ее.— Так он мне не опасен?— Тебе никто не опасен.Коннан снова заключил меня в объятия, и я забыла обо всем на свете, кроме своей любви. Как многие влюбленные, я считала, что другой такой не было, нет и быть не может. Позже он сказал;— Мы поедем послезавтра и сразу же начнем готовиться к свадьбе. Она состоится через месяц. О помолвке надо объявить сразу же. Дадим бал, а на свадьбу надо пригласить всех соседей.— Это обязательно?— Традиции, дорогая, и мы должны им подчиняться.Ты будешь великолепна, я знаю. Ты ведь не боишься?— Соседей? Нисколько.— На сей раз мы с вами откроем бал вместе, дражайшая мисс Лей.Я представила себя в шелковом зеленом платье с янтарным гребнем в волосах и бриллиантовой подковой на корсаже. Нет, я не боюсь войти в его круг, не чувствую никакой неуверенности. Вдруг Коннан заговорил об Элис.— Я ведь никогда не рассказывал тебе о своем первом браке.— Нет.— Он не был счастливым.— Мне очень жаль.— Родители поженили нас. Но на сей раз я сам сделал свой выбор. Только испытав первый, можно оценить второй. Дорогая моя, боюсь, что все эти годы я не был монахом.— Я догадалась.— Я страшный грешник, как ты узнаешь.— Я готова к худшему.— Думаю, что Элис… моя жена… и я были слишком разными.— Расскажи мне о ней.— Не знаю, что и рассказать. Она была нежным, мягким созданием. Всегда старалась угодить. Казалось, ей не достает живости, решительности, энергии. Потом я понял, почему. Она любила другого, когда вышла за меня замуж.— Того, с кем потом убежала? Коннан кивнул в ответ:— Бедняжка Элис! Ей не повезло. Она ошиблась в выборе не только мужа, но и любовника. Собственно говоря, это вряд ли можно было назвать выбором… Мы с Джеффри Нэнселлоком в сущности очень похожи. В прежние времена в этих краях существовала традиция так называемого «права сеньора»и мы с Джеффри отдали ей должное, сделав все, что в наших силах, чтобы поддержать ее.— Ты хочешь сказать, что у тебя было много любовниц.— Я вел жизнь распутного волокиты. Но теперь все в прошлом. С этого момента я буду верен одной единственной женщине всю оставшуюся жизнь. Спасибо тебе, дорогая, за то, что ты веришь мне. Так и будет, клянусь тебе, Марти. Моя прошлая жизнь научила меня лучше видеть и оценивать человеческие отношения, помогла мне понять, что мое чувство к тебе — это любовь.— Да, — согласилась я, — мы всегда будем верны друг другу, потому что это единственный способ доказать глубину нашей любви.Коннан взял мои руки и поцеловал их. Никогда еще он не был таким серьезным:— Я люблю тебя. Никогда… никогда не забывай этого.— Я постараюсь.— До тебя могут Дойти сплетни.— Да, иногда такое случается.— Ты ведь уже слышала про Элис и про то, что Элвина не мой ребенок? Дорогая, кто-то сказал тебе, и ты не хочешь выдавать рассказчика. Неважно. Ты знаешь правду. Я никогда не мог любить этого ребенка. Я даже старался как можно меньше ее видеть. Для меня она была постоянным напоминанием о том, что я хотел бы забыть. Но с твоим приездом мое отношение к ней переменилось. Ты объяснила мне, что она всего лишь несчастный, одинокий ребенок, страдающий за грехи взрослых. Видишь, ты изменила меня, Марти, милая! С тех пор, как ты здесь, переменился весь дом, и это еще одно доказательство, что у нас с тобой все будет по-другому.— Коннан, я хочу, чтобы этот ребенок был счастлив. Пусть она никогда не узнает, что она не твоя дочь. Позволь ей относиться к тебе как к отцу. Это единственное, что ей нужно.— Ты будешь ей матерью. Мне придется быть ее отцом.— Мы будем так счастливы, Коннан.— Ты умеешь заглядывать в будущее?— Да, в наше, потому что оно зависит от нас, а я хочу, чтобы мы были очень-очень счастливы.— Как мисс Лей скажет, так и будет. Обещаешь, что сплетни обо мне тебя не расстроят?— Ты имеешь в виде леди Треслин, я знаю. Она была твоей любовницей. Он кивнул:— Но я порвал с ней. С этим покончено навсегда, — поцеловав мне руку, он добавил, — разве я не поклялся в вечной верности?— Коннан, но она такая красавица и всегда будет жить рядом.— Но я люблю другую — первый раз в жизни люблю по-настоящему.— А ее ты не любил?— Страсть, влечение иногда можно принять за любовь, — ответил он, — но полюбив по-настоящему, я вижу теперь всю разницу. Давай забудем прошлое, дорогая.Давай начнем сначала… ты и я… в горе и в радости… Я снова оказалась в его объятиях. — Коннан, может быть, я сплю? Скажи, что нет. Когда, наконец, я поднялась к себе в комнату, было уже очень поздно, и я была так счастлива, что боялась заснуть, чтобы при пробуждении все произошедшее не оказалось сном.
Утром я рассказала Элвине о том, что произошло. На мгновение ее лицо озарилось улыбкой, и хотя она тут же приняла равнодушный вид, я уже поняла: она рада случившемуся.— Теперь вы останетесь с нами навсегда, мисс? — спросила она.— Да, — заверила я ее.— Научусь ли я когда-нибудь ездить верхом так же хорошо, как и вы…— Думаю, ты будешь ездить намного лучше. Ведь у тебя больше возможностей тренироваться, чем когда-либо было у меня.Элвина снова улыбнулась, но, сразу посерьезнев, спросила:— Как же мне теперь называть вас, мисс? Ведь вы станете моей мачехой?— Да, но ты можешь называть меня, как хочешь.— Наверное, мне придется называть вас мама, — ее губы дрогнули.— Если тебе это не нравится, то ты можешь называть меня Марта, или Марти. Так меня всегда звали отец и сестра.— Марти, — повторила она. — Мне нравится. Похоже на лошадиную кличку.— Вот это я понимаю, похвала! — воскликнула я весело.Потом я отправилась к Джилли.— Джилли, — сказала я ей, — я стану миссис Тре-Меллин.При этих словах на ее губах появилась ослепительная улыбка. Глаза засияли. Она бросилась ко мне и, радостно смеясь, спрятала лицо в складках моего платья.Мне было всегда трудно понять, что именно Джилли думает и чувствует, но было очевидно, что она довольна. Для нее Элис и я уже давно слились в одно лицо, поэтому она меньше всех удивилась новости. Для Джилли казалось само собой разумеющимся, что я займу место Элис. И, наверное, в это мгновение она поверила, что я и есть Элис.
Через день мы отправились домой. Всю дорогу до станции мы пели корнуэльские песни. Коннан был весел, как мальчишка, и я подумала, что теперь так будет всегда. Элвина и Джилли пели вместе с нами. Странно было слышать, как тихонько, будто про себя, поет этот ребенок, который с трудом может разговаривать.Мы пели «Двенадцать дней Рождества». У Коннана оказался приятный глубокий баритон, и я была на вершине счастья, когда он спел:На первый день Рождества мне милый прислал дорогие подарки Старую грушу с гнездом куропатки…Мы допели песню до конца, но я никак не могла вспомнить, что же он дарил ей после пяти золотых колец, и мы весело смеялись, когда вышел спор из-за количества присланных гусынь и бойко торгующих молочниц.— Какие-то странные подарки он ей присылал, — заметила Элвина, — кроме золотых колец, конечно. Наверное, он просто притворялся, что влюблен.— Нет, он правда очень любил ее, — возразила я.— А почему она была так в этом уверена? — настаивала Элвина.— Потому что он сам ей об этом сказал, — ответил Коннан.— Ну тогда он должен был прислать ей что-то получше куропатки на грушевом дереве. Наверняка, куропатка улетела, а груши оказались маленькие и жесткие, из которых можно только компот сварить.— Нельзя быть такой строгой к влюбленным! — воскликнул Коннан. — Им весь мир улыбается, и ты тоже должна быть к ним добрее.Мы смеялись и подшучивали друг над другом, пока не сели в поезд.На станции нас ждал с коляской Билли Тригай, и когда мы добрались до дома, я была поражена, потому что оказалось, что Коннан уже известил всех о нашем приезде и помолвке. Он хотел, чтобы меня встретили надлежащим образом. Но прием превзошел все ожидания.Встретить нас собралась вся прислуга — Полгреи и Тэпперти в полном составе, конюхи, садовники и даже те парни и девушки из деревни, которые иногда помогали в доме или в саду и которых я едва знала. Они все торжественно выстроились у входа. Коннан взял меня за руку и ввел в дом.— Как вы знаете, мисс Лей дала согласие выйти за меня замуж, — объявил он. — Через несколько недель она станет хозяйкой замка.Все мужчины поклонились, а женщины почтительно присели. Но когда я, улыбаясь, приветствовала их, то заметила в их глазах настороженность. Как я и предполагала, они пока не были готовы видеть во мне хозяйку…
В моей комнате пылал огонь, все казалось уютным и располагало к отдыху. Дейзи принесла горячей воды. Теперь она держала дистанцию и не задержалась поболтать, как бывало раньше. Ничего, я верну их доверие и расположение, но не следует забывать, что будущей хозяйке дома не пристало сплетничать с прислугой.Мы поужинали вместе с Коннаном и Элвиной, и, уложив ее, я спустилась к Коннану в библиотеку. Нам надо было столько всего обсудить, и я с радостью принялась строить планы на будущее. Коннан спросил, написала ли я родным. Я объяснила, что пока нет, так как сама с трудом верю в происходящие со мной чудеса.— Может быть, это поможет тебе убедиться в том, что ты не спишь, — он вынул из ящика бюро футляр и открыл его — передо мной засверкало великолепное кольцо с большим изумрудом, обрамленным бриллиантами.— Какая… какая красота! Но кольцо слишком красиво для меня.— Для Марты Тре-Меллин не может быть ничего слишком красивого, — сказал он, надевая кольцо мне на палец.Держа руку перед глазами, я любовалась им:— У меня никогда не было ничего столь восхитительного.— Это всего лишь мой первый подарок. Мне хотелось бы дарить тебе много-много красивых вещей. Пусть это будет наша «старая груша с гнездом куропатки».Он поцеловал мне руку. Теперь, подумала я, если и возникнут сомнения в реальности происходящих со мной событий, достаточно взглянуть на мой изумруд, и они рассеются, как дым.
Когда я сошла вниз на следующее утро, Коннана не было — он поехал куда-то по делам. Позанимавшись с Элвиной и Джилли — ведь мне хотелось, чтобы все шло, как и раньше — я поднялась к себе. Вскоре в дверь постучали.— Войдите, — сказала я. Дверь отворилась и на пороге появилась миссис Полгреи.У нее был такой вид, что я поняла: случилось что-то важное.— Мисс Лей, — сказала она, — нам с вами надо кое-что обсудить. Может быть, вы согласитесь спуститься ко мне в комнату? Я поставила чайник. Не хотите ли чашечку чая?Я сказала, что с удовольствием присоединюсь к ней. Мне хотелось, чтобы наши отношения, всегда бывшие достойными и приятными, сохранились.Мы приступили к чаепитию. На сей раз миссис Полгреи не предлагала мне виски, что меня внутренне позабавило, хотя я ни словом не напомнила ей об этом. Как будущей хозяйке дома мне вовсе не обязательно знать, что в чай она иногда добавляет виски.Миссис Полгрей еще раз поздравила меня с помолвкой и сказала, что чрезвычайно рада.— Не только я, все довольны, — уточнила она. На ее вопрос, что в доме необходимо поменять, я ответила, что она ведет его безупречно, и, на мой взгляд, никаких изменений не требуется. Она была более чем удовлетворена моим ответом — даже показалось, что она ждала его с некоторой опаской.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28