– Eh, bien! – Леони вздернула подбородок. – Ну а для меня оно еще не пришло, я слишком молода, чтобы танцевать. Nous voila!
– Ты, моя малютка, – сказал герцог сурово, – очень своевольный и непослушный ребенок. Не понимаю, как я еще тебя терплю!
– Да, монсеньор. А вы будете танцевать со мной?
– Неисправима! – засмеялся он. – Да, малютка. По улице процокали лошадиные копыта, их перестук замер у дверей.
– Монсеньор… вы думаете… это… это он? – с тревогой спросила Леони.
– Вполне вероятно, моя дорогая. Спектакль начинается.
– Монсеньор, я… я не чувствую себя… такой уж смелой.
Он встал и произнес негромко:
– Ты не уронишь своего достоинства, малютка. Или моего. Бояться нечего.
– Д-да, монсеньор.
Вошел хозяин гостиницы.
– Монсеньор, к милорду приехал мосье доктор.
– Какое разочарование! – вздохнул герцог. – Сейчас поднимусь. Оставайся здесь, дитя мое, и если мой дражайший друг приедет, помни, что ты моя воспитанница, и веди себя с подобающей вежливостью.
– Хорошо, монсеньор, – произнесла она запинаясь. – Но вы скоро вернетесь, правда?
– Без сомнения. – Его светлость вышел, шурша полами кафтана.
Леони снова села и уставилась на носки своих туфель. Наверху в комнате Руперта раздавались шаги и приглушенные звуки голосов. Это напоминание, что герцог близко, ее немного успокоило, но когда по булыжнику снаружи зацокали копыта, легкий румянец покинул ее щеки.
«На этот раз сейчас войдет свиное отродье, – подумала Леони. – А монсеньора все нет! Наверное, он хочет, чтобы сначала спектакль сыграла я одна. Eh, bien, Leonie, courage!»
До нее донесся гневный голос Сен-Вира у входной двери, послышались быстрые шаги, дверь распахнулась, и на пороге вырос граф. Сапоги у него были облеплены грязью, плащ забрызган. В руке он сжимал перчатки и хлыст, его жабо и волосы были в беспорядке. Леони бросила на него высокомерный взгляд, безупречно скопировав леди Фанни. На мгновение граф словно бы растерялся, но тут же шагнул вперед с лицом чернее тучи.
– Думали провести меня, мадемуазель паж, э? Взять надо мной верх не так-то просто. Не знаю, где вы раздобыли этот изящный наряд, но он вам не поможет.
Леони поднялась с кресла и смерила его взглядом с головы до ног.
– Мосье ошибся, – сказала она. – Это не общая зала.
– Отлично сыграно, —процедил он, – но я не глупец, и эти ужимки меня не тронут. Пошли! Где твой плащ? Я не хочу терять время попусту.
Она не шелохнулась.
– Я не понимаю вас, мосье. Это непростительное вторжение! – Последнее слово она произнесла, гордясь им и раскатив «р».
Граф схватил ее за плечо и легонько встряхнул.
– Плащ! И поторопись, не то тебе же будет хуже!
Ледяная вежливость Леони куда-то исчезла, и она сказала в ярости:
– Ба! Уберите руку! Несмейте прикасаться ко мне!
Он обхватил ее за талию и потащил к двери.
– Довольно! Игра кончилась, дорогая моя, Лучше веди себя послушно. Я не причиню тебе вреда, если ты будешь делать то, что я говорю.
От двери донеслось шуршание шелка, и спокойный надменный голос произнес:
– Вы ошиблись, монсеньор. Будьте столь любезны, отпустите мою воспитанницу.
Граф подскочил, будто подстреленный, и обернулся с рукой на эфесе шпаги. Эйвон стоял у двери, поднеся к глазам лорнет.
– Sacrй mille diables! – выругался Сен-Вир. – Ты!
Медленная и на редкость неприятная улыбка изогнула губы герцога.
– Возможно ли? – промурлыкал он. – Мой дражайший друг Сен-Вир!
Сен-Вир подергал себя за воротник, словно задыхаясь.
– Ты! – повторил он снова, почти шепотом. – Ты на самом деле твой тезка! Даже… здесь… я сталкиваюсь с тобой!
Эйвон вошел в комнату. От его костюма веяло легким ароматом тонких духов. Одна рука сжимала носовой платок.
– Сколь нежданная rencontre, не правда ли, граф? – сказал он. – Мне следует представить вам мою воспитанницу мадемуазель де Боннар. Полагаю, она примет ваши извинения.
Граф багрово покраснел, но поклонился Леони, ответившей ему величавым реверансом, и пробормотал несколько невнятных слов.
– Без сомнения, вы приняли ее за кого-то другого? – учтиво заметил герцог. – Мне кажется, вы увидели ее сегодня впервые.
– Да. Мосье прав… я ошибся… mille pardons, Mademoiselle…
Его светлость взял понюшку табака.
– Поразительно, какие случаются ошибки, – сказал он. – Сходство – столь необъяснимая вещь, не правда ли, граф?
Сен-Вир вздрогнул.
– Сходство?..
– Вы его не находите? – Его светлость извлек из кармана бледно-зеленый веер на серебряных палочках и томно им обмахнулся. – Невольно удивляешься тому, что привело графа де Сен-Вира в столь непритязательное место?
– Я приехал по делам, господин герцог. Невольно удивляешься и тому, что привело сюда герцога Эйвона.
– Дела, дорогой граф, дела! – кротко ответил Эйвон.
– Я приехал вернуть… свою собственность… которую потерял… в Гавре! – растерянно пробормотал граф.
– Как странно! – заметил Эйвон. – За этим же приехал и я. Наши пути словно обречены… э… пересекаться, любезный граф.
Сен-Вир скрипнул зубами.
– Да, мосье? Вы говорите… за этим же? – Он вымученно засмеялся. – Да, поистине странно!
– О, поразительно, не так ли? Но, в отличие от вашей, мою собственность у меня украли. Я… э… временно храню ее.
– Неужели, мосье? – Рот графа неприятно пересох, и было заметно, что он не находит слов.
– Уповаю, милейший граф, вы обрели, что искали? – Голос Эйвона стал шелковым.
– Пока нет, – медленно ответил Сен-Вир. Его светлость налил третью рюмку вина и предложил ее графу. Тот машинально взял.
– Будем надеяться, что мне удастся вернуть вам вашу потерю, – сказал его светлость и задумчиво отхлебнул вино.
Сен-Вир поперхнулся.
– Мосье?
– Я не пожалею никаких трудов, – продолжал его светлость. – Да и деревня невелика, разумеется. Полагаю, вы уверены, что она тут?
– Да… нет… не знаю. Она не стоит того, чтобы вы утруждались, мосье.
– Мой дорогой граф! – возразил его светлость. – Если она стоит стольких усилий… – Его глаза скользнули по грязным сапогам. – Стольких ваших усилий, разумеется, она достойна моего внимания.
Граф ответил, тщательно выбирая слова:
– У меня есть причины полагать, что это один из тех драгоценных камней, в которых имеются… изъяны.
– О, уповаю, что нет, – ответил Эйвон. – Так это драгоценный камень? То, что украли у меня, является оружием.
– Надеюсь, вам улыбнулась удача и вы его нашли, – сказал Сен-Вир с еле скрытым бешенством, едва держа себя в руках.
– Да, мой милый граф, да. Случай почти всегда на моей стороне. Странно! Позвольте заверить, что я приложу все усилия, чтобы вернуть вашу… драгоценность, вы сказали? Чтобы вернуть вам ваш драгоценный камень.
– Полагаю… вы навряд ли его отыщете, – процедил Сен-Вир сквозь зубы.
– Вы забыли про случай, любезный граф. Я глубоко верю в мою удачу.
– Моя собственность вряд ли может вас интересовать, господин герцог.
– Напротив, – ласково прожурчал герцог, – для меня будет истинным наслаждением помочь вам в этом деле. – Он взглянул на Леони, которая стояла у стола и с недоумением слушала этот быстрый обмен фразами. – Я обладаю счастливой… сказать ли – способностью?.. находить потерянное.
Сен-Вир позеленел. Рука, поднесшая рюмку к губам, дрожала. Эйвон посмотрел на него с преувеличенной озабоченностью.
– Дорогой граф, но вы же нездоровы! – И вновь его взгляд скользнул по сапогам Сен-Вира. – Вы как будто очень много времени провели в седле, милый граф, – сказал он сочувственно. – Без сомнения, вы очень утомлены.
Граф поперхнулся и со стуком поставил рюмку на стол.
– Вы… вы правы, я не совсем здоров. Еще не оправился от легкого недуга, из-за которого вынужден был провести последние три дня взаперти у себя дома.
– Поистине поразительно! – удивленно произнес герцог. – Мой брат… мне кажется, вы знакомы? О да, разумеется! Так он сейчас лежит в комнате наверху, также перенеся легкий недуг. Боюсь, в здешнем воздухе таятся какие-то миазмы. Быть может, вы находите, что здесь слишком жарко?
– Нисколько, мосье, – буркнул Сен-Вир.
– О? Впрочем, эти докучливые недуги, если не ошибаюсь, поражают человека независимо от климата.
– Как убедился милорд Руперт, – резко сказал Сен-Вир. – Надеюсь, его… нездоровье не внушило ему неприязнь к моей стране.
– Напротив, – любезно заметил его светлость. – Он сгорает от нетерпения скорее отправиться в Париж. Он и я, любезный граф, свято веруем в старинное лечебное средство: шерсть укусившей тебя собаки.
На лбу Сен-Вира вздулись жилы.
– Ах, вот как? Будем надеяться, что милорд не станет действовать опрометчиво.
– О, пусть он не заботит вас, милый граф. Я, так сказать, стою у него за спиной, а у меня голова отнюдь не горячая. Просто на удивление, как мне говорили. Но вы… ах, это иное дело! Вам следует поберечь себя, граф. Умоляю вас, оставьте свои… поиски, пока совсем не оправитесь.
Пальцы Сен-Вира сжались в кулак.
– Вы слишком любезны, мосье. Мое здоровье вас не касается.
– Вы ошибаетесь, милый граф. Я живо интересуюсь вашим… здоровьем.
– Полагаю, я скоро окончательно выздоровею, мосье. Мой недуг не был таким уж серьезным, рад сказать.
– Тем не менее, любезный граф, всегда следует соблюдать осторожность, не так ли? Никогда ведь заранее не известно, не обернется ли вдруг такое пустячное недомогание чем-то весьма серьезным. Мне известны случаи, когда простая простуда перекидывалась на легкие и сводила человека под гробовые своды в самом цветущем возрасте. – Он ласково улыбнулся графу, который внезапно вскочил, опрокинув свой стул.
– Черт вас возьми! У вас нет доказательств! – крикнул он.
Брови его светлости поднялись, глаза насмешливо заблестели.
– Уверяю вас, мой дорогой граф, мне известен подобный случай.
Сен-Вир с усилием взял себя в руки.
– Со мной, я думаю, этого не случится, – сказал он хрипло.
– О, будем надеяться, что нет, – согласился герцог. – Я верю, что никто не бывает сражен ранее предназначенного ему часа.
Граф, не глядя, взял хлыст и стоял, пропуская его между пальцами.
– С вашего разрешения, мосье, я вас покину, Я и так потратил много времени напрасно. Мадемуазель, ваш слуга! – зло бросил он, схватил перчатки и направился к двери, как слепой.
– Так скоро? – прожурчал его светлость. – Надеюсь иметь счастье увидеть вас в Париже. Я должен представить мою воспитанницу вашей очаровательной жене.
Сен-Вир свирепо повернул ручку и распахнул дверь. Он обернулся со злобной усмешкой.
– У вас столько планов, монсеньор. Будем надеяться, что ни один из них не завершится фиаско.
– О, разумеется! – ответил герцог с поклоном. – На это нет причин.
– Ну, иногда обнаруживаются… изъяны, – язвительно бросил граф.
– Вы ввергаете меня в недоумение, – сказал его сиятельство. – Мы говорим о вашей потерянной драгоценности или о моих планах… или и о ней, и о них? Должен предупредить вас, я кое-что понимаю в драгоценных камнях, любезный граф.
–Да, мосье? – По лицу Сен-Вира вновь разлилась багровая краска. – Возможно, что вы впали в заблуждение, господин герцог. Игра еще не доиграна.
– О, отнюдь, – ответил герцог. – И кстати, я забыл, что упустил осведомиться о вашем очаровательном сыне. Так как же он поживает?
Граф оскалил зубы.
– О, он прекрасно себя чувствует. Он меня ничуть не тревожит. Ваш слуга!
Дверь захлопнулась с громким стуком.
– Дражайший граф! – прожурчал Эйвон.
– Монсеньор, вы ничего ему не сделали! – вскричала Леони. – Я думала, вы его накажете!
– Mа fille, придет день, когда я его накажу! – ответил Эйвон и бросил веер на стол. Его голос изменился, стал жестким. – И пощады от меня он не получит.
Леони посмотрела на него с робостью, но и с восхищением.
– Вы как будто очень рассердились, монсеньор! Его взгляд остановился на ее лице. Он подошел к ней, взял ее за подбородок и пристально посмотрел ей в глаза. Она ответила ему доверчивой улыбкой. Внезапно он опустил руку.
– У меня есть на то причина, дитя мое. Сегодня ты видела черного негодяя.
– Ну да, свиное отродье. Вы не позволите ему снова меня похитить, монсеньор?
– Нет, малютка. Больше ты не попадешь в его когти. Клянусь!
Она посмотрела на него, сдвинув брови.
– Вы стали каким-то другим, монсеньор. Вы же сердитесь не на меня?
Мрачные складки у его рта разгладились, и он улыбнулся.
– Такого просто не может случиться, моя дорогая. А теперь поднимемся к Руперту и скрасим его скуку.
Глава 22
В ИГРУ ВСТУПАЕТ ЕЩЕ ОДИН ИГРОК
Наступил понедельник и сменился вторником, но Гастон и те, кого он должен был сопровождать, не появились. Его светлость нахмурился, но Леони затанцевала от радости и высказала предположение, что госпожа Филд скончалась от волнения.
– Тебя, по-видимому, это мало трогает, – сухо заметил Эйвон.
– Да, монсеньор. По-моему, мы без нее очень счастливы. Чем мы займемся сегодня?
Но герцог ее радости не разделял. Руперт посмотрел на него с усмешкой, откинувшись на подушки.
– Провалиться мне, Джастин! Прежде я не замечал, чтобы ты так пекся о соблюдении приличий.
Он встретил холодный взгляд и сразу обрел серьезность.
– Я шучу, Эйвон, шучу! Можешь быть чопорным сколько тебе вздумается, я не возражаю. Но ее чопорной никак не назовешь!
– У Леони, – отрезал герцог, – в голове такой же ветер, как у тебя. Или почти такой же.
– Черт! – сказал неукротимый Руперт. – Я так и знал, что нам недолго купаться в лучах твоего одобрения.
Леони заявила обиженно:
– У меня в голове куда меньше ветра, чем у Руперта. Несправедливо так говорить, монсеньор. Руперт посмотрел на нее с восхищением.
– Молодец, Леони. Не уступай ему и бей сплеча. У меня ни разу в жизни не хватило духа!
– Я не боюсь монсеньора, – надменно бросила Леони, задирая носик. – Ты просто трус, Руперт.
– Дитя мое! – Герцог повернул голову. – Ты забываешься. Ты обязана Руперту немалой благодарностью.
– Э-эй! Я вверх, ты вниз, на качелях вверх-вниз, черт побери! – продекламировал Руперт.
– Монсеньор, я была благодарна Руперту почти все утро, а теперь больше благодарной не буду. Это меня сердит.
– Да, я замечаю. Твои манеры оставляют желать много лучшего.
– По-моему, вы тоже очень сердиты, – смело продолжала Леони. – Voyons, что такого, если Гастон не приехал? Он глупый и толстый, а госпожа Филд похожа на курицу. Зачем они нам?
– Истинно философский дух! – воскликнул Руперт. – Прежде ты и сам рассуждал так же. Что с тобой стряслось?
Леони торжествующе обернулась к нему.
– Я же говорила тебе, Руперт, что он изменился! А ты только смеялся. Прежде он никогда не бывал таким неприятным!
– Господи, сразу видно, что ты недолго живешь рядом с ним! – дерзко заявил Руперт. Его светлость отошел от окна.
– Вы оба ведете себя самым неподобающим образом, – сказал он. – Леони, прежде ты относилась ко мне с большим почтением.
Она уловила улыбку в его глазах, и ее собственные весело заблестели в ответ.
– Монсеньор, тогда я была пажом, и вам бы пришлось меня наказать. А теперь я благовоспитанная барышня.
– И ты думаешь, что я уже не могу тебя наказать, дитя мое?
– Как будто ей не все равно! – хихикнул Руперт.
– Нет, не все равно! – огрызнулась Леони. – Я готова просить прощения, стоит монсеньору нахмурить брови!
– Спаси и помилуй нас, Боже! – Руперт закрыл глаза.
– Еще немного, – сказал его светлость, – и нынче ты не встанешь с постели, сын мой.
– Ну да! Все козыри у тебя! – вздохнул Руперт. – Я онемел! – Он хотел лечь поудобнее и поморщился от боли.
Герцог наклонился над ним и поправил подушки.
– Пожалуй, тебе не стоит пока вставать, мой мальчик, – сказал он. – Так лучше?
– Да… То есть я теперь почти не чувствую раны, – солгал милорд. – Черт побери! Я не желаю больше валяться в кровати, Джастин! Эдак мы вообще не поедем в Париж.
– Мы подождем, пока ты совсем не поправишься, – сказал Эйвон.
– Как ты добр! – улыбнулся Руперт.
– Не смей дерзить монсеньору, Руперт! – строго сказала Леони.
– Благодарю тебя, малютка. Кто-то ведь должен поддержать мой рушащийся престиж. Если все-таки хочешь нынче встать, Руперт, сейчас ты должен' лежать смирно. Леони, если хочешь покататься верхом, я к твоим услугам.
Она мгновенно вскочила на ноги.
– Я сейчас же надену амазонку! Merci, Monseigneur!
– Хотел бы я поехать с вами! – тоскливо произнес Руперт, когда она ушла.
– Терпение, дитя мое! – Его светлость задернул занавеску на окне. – И лекарь и я держим тебя в постели не для собственного удовольствия.
– Ну, сиделка ты чертовски хорошая, не стану отрицать. – Руперт состроил гримасу, а потом застенчиво улыбнулся брату. – Лучшей я не пожелал бы.
– Сказать правду, я сам себе порой изумляюсь, – заметил герцог и вышел.
– И меня изумляешь, черт бы тебя побрал! – пробормотал Руперт. – Я бы дорого дал, чтобы узнать, что на тебя нашло. Ни разу не видел, чтобы человек так менялся!
И действительно, его светлость был необычно добрым все эти тягостные дни, и едкий сарказм, прежде испепелявший Руперта, куда-то исчез.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35