— Ты — глава семьи, Джилли, — сказал лорд Лайнел. — Ты должен для самоутверждения научиться вести себя властно и с достоинством. Я сделал все возможное, чтобы приготовить тебя к тому положению, которое ты по праву должен занять — Но пока ты еще не все твердо усвоил.
Мистер Ромзей кивнул головой.
— Действительно, немногие молодые люди могут похвастаться преимуществами, которые есть у вашего сиятельства, — произнес он — Но я уверен, милорд, что он оправдает вашу безграничную преданность и заботу.
Герцог вспомнил свое детство, прошедшее в поместье вблизи Бата, где он укреплял здоровье у минеральных источников, о трех несвободных годах в Оксфорде и двух годах, когда он путешествовал по континенту с наставником, бывшим военным, который учил его верховой езде и разным видам спорта. И вдруг ему страшно захотелось проявить свою властность, — вот сейчас, по незначительному поводу! Он отодвинул стул и сказал:
— Почему бы нам теперь не присоединиться к моей тете?
— Но Джилли, ты же видишь, что я еще не допил свое вино, — ответил лорд Лайонел. — Прошу тебя, никогда не принимай поспешных решений! Ты должен прежде убедиться, что все готовы идти, а потом уже подавать сигнал.
— Извините, сэр, — ответил герцог, смиряясь с тем, что его попытка вести себя властно не удалась.
Глава 2
Когда наконец мужчины решили присоединиться к двум леди, они нашли их сидящими у камина в малиновом салоне — в одной из самых уютных комнат первого этажа. Леди Лайонел велела принести свечи и пяльцы, над которыми теперь склонилась мисс Скамблесби. Ее светлость редко утруждала себя таким утомительным занятием, как вышивание, однако, всегда требовала, чтобы ее принадлежности для рукоделия были под рукой. Она придирчиво выбирала шелк и критиковала рисунки, с легкостью убеждая себя, что является неутомимой труженицей. Она с удовольствием наблюдала за стараниями «кузины Амелии», а потом любезно выслушивала комплименты своему мастерству.
Мистер Ромзей подошел к мисс Скамблесби, чтобы посмотреть, как у нее продвигаются дела. И пока леди Лайонел, наверное, уже в десятый раз сообщала ему, что они вышивают покрытие для церковного алтаря, ее муж передал Джилли письмо от дяди Генри и терпеливо ждал, когда Джилли прочитает его и передаст ему.
Джилли читал письмо с некоторым удивлением. Лорд Генри, очень экономный человек по натуре, умудрился написать письмо без абзацев, уместив все мысли, которые он хотел передать, на одном небольшом листе бумаги. Он сообщал племяннику о предстоящем выгодном брачном союзе: была оглашена помолвка его старшей дочери с юношей из очень знатной и влиятельной семьи. Ему удалось сжато передать все подробности этого дела и в конце выразить надежду, что его племянник встретит с одобрением известие о предстоящем браке.
Герцог передал письмо лорду Лайонелу. Его сиятельство пробежал глазами листок и воскликнул:
— Ха! Я догадывался об этом! Сын Элвертонов, да? Очень неплохо для девчушки, еще не покинувшей школьную скамью.
— Не понимаю, зачем ему нужно сообщать об этом мне, — заметил герцог.
Лорд Лайонел оторвался от письма и неодобрительно взглянул на племянника.
— Естественно, что он так поступил! Это очень важная новость. Ты напишешь в ответ о своей радости ее услышать и о том, что польщен этой родственной связью.
— Но ведь ему абсолютно все равно, польщен я или нет, — возразил герцог.
— Прошу, не будь таким смешным! — раздраженно воскликнул его сиятельство. — Можно подумать, что ты не помнишь ничего из того, чему тебя учили, Сейл! В сотый раз повторяю тебе, что ты — глава семьи и должен научиться воспринимать все происходящее соответственно своему положению. Забудь ради Бога чепуху о том, что твоему дяде наплевать на твое одобрение или неодобрение! Если ты не помнишь, что тебе полагается делать в твоем положении, то он, как видишь, этого не забыл. Он написал тебе очень хорошее письмо: уведомил о важном семейном событии. Должен сказать, я не ожидал, что ему удастся найти такую выгодную партию для дочки, хотя, признаться, собственному ребенку я бы пожелал нечто иное.
— Да, — согласился Джилли, вновь беря письмо. — Моей кузине еще нет семнадцати, а Альфреду Тирску, должно быть, сейчас около сорока.
— Ну-ну, это не так важно! — возразил лорд Лайонел. — Дело в другом. Я бы не хотел породниться с Элвертонами. В них всех есть что-то вульгарное, это пришло к ним в семью, когда старик — я имею в виду, отца Элвертона, впрочем, ты его все равно не помнишь — женился на какой-то богатой наследнице Китов. Хотя меня это не касается!
Герцог насмешливо согласился:
— Совершенно верно, сэр, однако, если оно касается меня, я должен сообщить дядюшке, что мне не нравится избранник. Бедная Шарлотта! Уверен, что она не может желать этой свадьбы!
Лорд Лайонел глубоко вздохнул и ответил таким голосом, как будто говорить стоило ему больших усилий:
— Надеюсь, ты не сделаешь этой глупости, Сейл! Господи, да что молодой человек твоего возраста понимает в таких делах!
— Но вы говорили мне, сэр, что я должен учиться проявлять свою волю, — смиренно ответил герцог.
— Позволь мне заверить тебя, Джилли, что эта глупость переходит все границы, — сурово проговорил лорд Лайонел. — Ты должен понимать, что вежливое письмо твоего дяди — всего лишь формальность, но это не дает тебе права демонстрировать неприличное легкомыслие и неуместную искренность в выражении своих чувств. Хорошенькое дельце! Человеку, возраста и опыта твоего дяди, будет советовать, как устраивать дела его семьи, молодой нахальный племянник! Нет, ты напишешь ему то, что я тебе сказал, и позаботься, пожалуйста, о почерке, чтобы в письме не было твоих обычных каракулей! И прежде, чем отправишь письмо, покажи его мне.
— Хорошо, сэр, — ответил герцог.
Уверившись, что изгнал бредовые идеи из головы племянника, лорд Лайонел уже более дружелюбно продолжал:
— Вовсе не следует впадать в уныние только потому, что я должен задать тебе взбучку, мой мальчик. Ну вот, больше не будем говорить об этом. Отдай это письмо своей тете и отправимся вместе в библиотеку. У меня есть к тебе разговор.
Герцог испытал дурные предчувствия, услышав эти торжественные слова. Он покорно передал письмо леди Лайонел и последовал за дядей вниз, в библиотеку. Увидев, что свечи уже зажжены и растоплен камин, он приготовился со стесненным сердцем к долгой, запланированной дядей заранее беседе. Будь что будет, решил он, испытывая сильное желание закурить одну из тех сигар, что подарил ему кузен Гидеон. Но поскольку лорд Лайонел запрещал курение, считая его вульгарной и одновременно вредной для легких привычкой, герцог не осмелился это сделать.
— Садись, Джилли, — сказал лорд Лайонел, подойдя к камину и заняв любимое кресло пред ним.
Это приказание прозвучало не так жестко, как бывало прежде, когда произносилось с сильным выделением каждого слова: «Встать прямо и сцепить руки за спиной!» Но перспектива сидеть на низком стуле перед высоким креслом — так что дядя будет нависать над ним — совсем не вдохновляла. Тревожные предчувствия герцога усилились, и он, хотя и с видимой неохотой, сел у камина.
Лорд Лайонел, не включавший нюханье табака в разряд вульгарных и опасных привычек, взял большую понюшку из своей табакерки и с треском захлопнул ее.
— Знаешь, Джилли, — сказал он, — письмо твоего дядюшки пришло в удивительно подходящее время.
Герцог быстро поднял на него глаза.
— Да, сэр?
— Да, мой мальчик. Меньше чем через год ты достигнешь совершеннолетия; нам нужно подумать об устройстве твоей жизни.
Герцог почувствовал, как у него заныло в животе. Он продолжал внимательно взирать снизу на своего дядю.
— Да, сэр?
Впервые в жизни лорд Лайонел, казалось, не хотел сразу переходить к делу. Он опять открыл табакерку и сказал:
— Я всегда делал для тебя все, что мог, мой мальчик. Возможно, иногда ты думаешь, что я слишком суров по отношению к тебе…
— О нет! — слабо возразил герцог.
— Ну что же, я счастлив слышать это. Потому что я очень тебя люблю, Джилли, и всегда любил. Должен без преувеличения сказать, что, за исключением твоего здоровья и недостаточной живости, ты не причинял мне никаких беспокойств.
Герцог, чувствуя, что от него ожидают радостного отклика промямлил:
— С-спасибо, сэр!
— Я не говорю, что ты умен и рассудителен, как хотелось бы, — поспешил добавить лорд Лайонел, сглаживая свою нежность, — или что у тебя нет никаких недостатков, но в целом, я думаю, твой бедный отец, если бы дожил до сегодняшнего дня, остался бы доволен своим сыном, — тут дядя опустил взгляд и пальцы в табакерку.
Джилли никак не мог придумать, что ответить на дядину тираду. В комнате воцарилась напряженная тишина. Наконец лорд Лайонел сам нарушил ее:
— Твой отец поручил мне опекать тебя, — начал он мягко. — И мне кажется, я могу с полным основанием сказать, что поступал именно так, как он сам бы поступил на моем месте. Я крестил тебя, и ты получил имя Адольф, — добавил дядя, и в его тоне просквозило недовольство, — хотя это одно из тех новых имен, которые я терпеть не могу. Впрочем, это не имеет значения, и ты знаешь, я никогда не называю тебя этим именем. Я не позволял твоему дяде Генри вмешиваться в твое воспитание и образование, хотя он и был одним из твоих попечителей. Я ничего не имею против моего брата, не сомневаюсь, что его принципы очень хороши для его собственных сыновей, но я не одобряю их, и твой отец тоже бы их не одобрил. Я жалею, что Генри был включен в попечительский совет. Но поздно сейчас говорить об этом. Думаю, что знаю, как обращаться с собственным братом. Герцог, безмолвно слушавший дядю, не мог не согласиться с ним, но не было никакой необходимости подтверждать это. Поэтому он из вежливости издал лишь одобрительное мычание. — Нет причин, почему с тобой нужно разговаривать, как с ребенком, Джилли, — продолжал лорд Лайонел. — Я не буду скрывать от тебя, что я невысокого мнения о суждениях твоего дядюшки! Ты должен знать, что он никогда не разделял наших с твоим отцом умонастроений, как это следовало бы по-братски. А когда он женился на этой глупой женщине… Но я не хочу даже обсуждать эту тему! Уж раз он соединил свою судьбу с женщиной из ханжеской семьи методиста и воспитывает своих детей так, что те не могут придумать ничего лучшего, как испортить чудесную лужайку, которую культивировали на протяжении последних пятидесяти лет, я не буду возмущаться. Тут уж ничего не исправишь. Тем не менее, знай, что я с самого начала предсказывал ему все, что произойдет дальше. Но Генри никогда не прислушивался к советам людей, которые немного умнее, чем он. Надеюсь, ты не окажешься таким же, Джилли.
Герцог заверил его, что будет стараться.
— Ну хорошо, думаю, я внушил тебе правильные идеи, — с удовлетворением отметил лорд Лайонел. — Но все это не имеет никакого отношения к тому, что я собираюсь тебе сказать, — он перевел тяжелый взгляд на подбородок Джилли и некоторое время помолчал. — Я говорю о твоей женитьбе, Джилли — наконец резко сказал дядя.
Герцог удивленно посмотрел на него.
— О моей женитьбе, сэр?
— Здесь нечему удивляться, — ответил лорд Лайонел. — Думаю, тебе прекрасно известно, что я уже предпринял кое-какие шаги. Я не делаю секретов из обыкновенных дел. И поскольку я обеспокоен твоим будущим счастьем и удобством так же, как и очень важным вопросом продолжения рода, я был очень осмотрителен в выборе невесты для тебя. Она должна быть не только хорошего происхождения, но и суметь внести гармонию в вашу совместную жизнь. В этом вопросе, как видишь, я учитывал все современные требования, о которых ты мне постоянно твердил. У меня есть несколько девушек на примете, но мне кажется, что они тебе не подойдут. Я все больше склоняюсь к мысли, что, как только достигнешь совершеннолетия, ты должен жениться на леди Хэриет Престижн. Герцог вскочил со стула и взволнованно произнес:
— О, я знал об этом! Но пресечению нашего рода ведь ничего не угрожает, сэр, пока мой кузен Гидеон, да и пятеро сыновей дяди Генри…
— Не говори мне ничего про пятерых сыновей дяди Генри, — рассерженно прервал его лорд Лайонел. — Если они все пойдут по пути своего старшего брата, который, я слышал, влип в какую-то позорную историю, а я уверен, что так и произойдет… Но что еще можно ожидать, если человек женится на ханже-методистке? Я только удивляюсь, как ты можешь так легкомысленно рассуждать?
— Но в любом случае продолжению рода ничто пока не угрожает, — резонно заметил герцог. — К тому же, вы знаете, сэр, положение Мэттью нельзя назвать позорным. И я уверен, что Гидеон, оказавшись на моем месте, справится со всем гораздо лучше, чем это удается мне. Конечно же…
— Ты должен сейчас и навсегда выбросить из головы эти мысли. Ничего не удручает меня больше, чем мысль о том, что в конце концов это может и произойти. Уверен, что Гидеон полностью разделяет мое мнение. Не знаю, чем он мог вызвать у тебя такие мысли…
— Ничем! О, ничем! — поспешил прервать его герцог. — Я просто имел в виду… Я просто хотел сказать… что мне вовсе нет необходимости так скоро жениться!
— Так скоро? — повторил его дядя, удивленно подняв брови. — Мой дорогой мальчик, уже более пяти лет, как этот вопрос решен мной и Эмплефордом. Уверен, что и самой молодой леди прекрасно известно об этом. Ее мать — очень умная женщина и хорошо подготовила девушку к тому положению, которое ей суждено занять.
— Вы думаете, что Хэриет знает об этом? — спросил ошеломленный герцог.
— Конечно, почему нет? — ответил его дядя. — Если у тебя в голове витают какие-то романтические идеи, советую тебе избавиться от них, мой мальчик. Романтика хороша в книгах для юношества, и, думаю, ей не чужды низшие слои общества, но люди нашего круга относятся к ней скептически, и ты должен всегда помнить об этом. Да, да, ты, должно быть, думаешь, что я бесчувственный; но поверь мне, так называемые браки по любви порой приносят больше несчастья, чем что-либо другое в этом мире. Уверяю тебя, что в свои двадцать четыре года и с головой, полной романтической чепухи, ты не знаешь до сих пор того, что тебе нужно, а я знаю. И не думай, Джилли, что я хочу связать тебя на всю жизнь с женщиной, к которой ты испытываешь хоть малейшее нерасположение. Очевидно, ты заметил, что твоя тетя и я никогда не упускали возможности пригласить Эмплефордов в Сейл. Я всегда поощрял твои визиты к ним, и ты никогда не отказывался от приглашения Эмплефорда. Я внимательно наблюдал за тобой и должен признать, что буду сильно удивлен, если ты скажешь, что совершенно равнодушен к леди Хэриет.
Герцог схватился за спинку стула. Он был еще бледнее, чем обычно, и к тому же выглядел несчастным.
— Нет, действительно. Я очень уважаю… Она всегда была так дружелюбна и мила… Но женитьба…
— Ну-ну, давай, Джилли, — немного нетерпеливо сказал лорд Лайонел. — Ты же не хочешь мне сказать, что никогда не задумывался над этим! Ты же хорошо знал, что все заранее обговорено.
— Да, — ответил герцог и сам не узнал своего голоса — таким далеким и мрачным он прозвучал. — Да, я знал. Только я надеялся… я думал…
— Ну, о чем ты думал и на что надеялся?
— Не знаю, — беспомощно ответил герцог. — Что, может быть, вдруг что-то произойдет… или кто-нибудь другой сделает ей предложение… или… что просто еще не подошло время!
Дядя проницательно посмотрел на него и спросил:
— Ты испытываешь нежные чувства к какой-то другой девушке, Джилли?
Герцог отрицательно покачал головой.
— Ну, я так и думал, потому что ты никогда не был в женском обществе; но ты не должен стесняться сказать мне, если я ошибаюсь.
Лорд Лайонел подождал немного, но герцог только опять покачал головой.
— Тогда в чем дело? Ничего не скрывай от меня, прошу тебя.
Герцог достал носовой платок и приложил его к губам.
— Я не знаю. Я ничего не имею против Хэриет. Я всегда был расположен к ней, еще с того времени, когда мы были детьми. Она очень милая и дружелюбная девушка. Действительно, у нее мягкий, добрый характер, к тому же она очень симпатичная. Но… но я думал, что когда придет время жениться, я выберу себе невесту сам, это будет леди, к которой я буду чувствовать… в которую я буду влюблен, сэр, — выпалил герцог.
— Ого! Какой высокий полет! — воскликнул развеселившийся лорд Лайонел. — И где же эта чудесная леди?
— Я еще не встретил ее. Я…
— Очень счастлив слышать это, потому что она в любом случае не подойдет! Ты испытываешь юношеские иллюзии, Джилли, но мы не должны согласовывать с ними нашу жизнь. Ты уже не школьник. Ты поездил по разным странам: я позаботился о том, чтобы ты увидел мир. Тебя представили ко двору, ты получил место в парламенте, провел сезон в Лондоне, много выезжал. Если бы тебе понравилась какая-нибудь девушка, я бы совсем этому не удивился; а если бы объект твоих чувств был достойным и желательным для нашей семьи, я бы не стал возражать против свадьбы.
1 2 3 4 5 6 7