Графиня немедленно заявила, что она, собственно, так и предполагала с самого начала, потому что у бедняжки Мартина с детских лет перед грозой начиналась ужасная мигрень.
Прошло полчаса. Раскаты грома следовали один за другим, гроза постепенно приближалась, и наконец мисс Морвилл тоже решила отправиться к себе, сказав на прощанье, что раз уж грозе суждено разразиться, то пусть уж она поскорее закончится.
— Бедная Друзилла! — улыбнулся Тео. — Неужели вы так боитесь грозы?
— Я ее не люблю, — с достоинством пояснила она. — Бояться грома может только существо, стоящее на низшей ступени развития. Конечно, кому понравится, когда все вокруг грохочет, но вреда от этого ведь нет, не так ли? — Как всегда благоразумная, она аккуратно свернула свое вязанье, пожелала всем доброй ночи и отправилась в спальню.
— Кажется, нам предстоит на редкость беспокойная ночь, — проговорил мистер Клаун, сокрушенно покачав головой. — Вы заметили, весь день в воздухе чувствовалось какое-то напряжение — похоже, оно предвещало бурю! Остается надеяться, что это не потревожит сон вашей милости.
— Абсолютно в этом не сомневаюсь! — отозвалась графиня. — Уверяю вас, я не подвержена глупым страхам. Думаю, нужно что-то посерьезнее обычной грозы, чтобы разбудить меня и заставить мучиться бессонницей. У нас в Стэньоне сильные грозы достаточно обычное дело. Ах, вот наконец и чай! Бедняжка Друзилла! Жаль, что у нее не хватило терпения его дождаться — ведь обычно она разливает чай. Ну, ничего не поделаешь, придется на этот раз все сделать мне.
По мере того как сгущались сумерки, буря разбушевалась не на шутку. Не успевал стихнуть один оглушительный раскат грома, как вслед за ним раздавался другой, еще более ужасный. Казалось, небеса над Стэньоном были готовы вот-вот разверзнуться и поглотить злополучный замок со всеми его обитателями. Ветер, будто обезумевший дикий зверь, тряс тяжелые деревянные ставни, пронзительно завывал в каминных трубах и дымоходах, вздымая тучи золы в очаге, зловеще стонал в многочисленных темных коридорах и закоулках замка, издавая порой ужасающий вопль, который заглушал даже грохот грома.
Воспользовавшись тем, что его покровительница благоразумно удалилась в постель, Шаплэн тоже незаметно ушел к себе. Жервез и Тео остались в гостиной одни. Эрл закурил и предложил кузену присоединиться к нему, но тот отказался.
— И тебе не советую! Стоит только тетушке унюхать запах табака в этой комнате — а уж будь уверен, она унюхает! — как начнется такой тарарам, что и буря покажется детской забавой, можешь не сомневаться!
Жервез расхохотался:
— И что же она сделает, по-твоему? Отшлепает меня?! Боже, клянусь, у меня от страха сердце ушло в пятки! Она страшная женщина, Тео!
Кузен улыбнулся:
— Ну ты и шутник, Сент-Эр! Будто я не знаю, что тебе и дела нет до того, сердится она или нет. Все это сплошное надувательство с твоей стороны — на самом деле ты просто наслаждаешься каждой минутой этого спектакля!
— Военная выучка, Тео, только и всего! Врага следует прежде всего ввести в заблуждение, — твердо заявил Жервез. — Не переживай — к утру в комнате и без того будет полно дыма, так что никто не заметит, что я курил. Мой маленький грешок останется без последствий. Конечно, это дурная привычка, но я приобрел ее еще в Испании, а потом, сколько ни старался, так и не смог от нее избавиться. Да и не думаю, что это так уж необходимо. Господи ты боже мой, вот это ветер! Еще немного, и тебя просто выдует из твоей башни.
— Только не меня! Если хочешь знать, стены там такие толстые, что я буду сладко спать всю ночь, а вот тебе, боюсь, придется куда хуже!
— Можешь на это не рассчитывать, черт подери! Я привык к грозам еще в Испании, теперь могу спать мертвым сном, даже если буря разразится прямо над моей головой. Я позаботился сказать Турви, чтобы он погасил огонь в камине, так что, когда приду, там хоть дыма не будет. Как сказала бы ее милость, я редко ошибаюсь в подобных вещах.
— Во всяком случае, можно хотя бы надеяться, что ветер разгонит тучи и очень скоро выглянет солнце. По-моему, еще рано расстраиваться из-за того, что из затеи с балом ничего не выйдет. Да и потом, если честно, я думаю, на самом деле это уж не такая страшная буря, как можно подумать судя по завыванию ветра. Я-то к этому привык, но вот ты… Тебя ведь так долго не было! Ты, пожалуй, будешь дрожать под одеялом от страха всю ночь напролет, представляя, что это стонут и вопят во тьме души бедных грешников.
— Да нет, я еще не забыл все прелести Стэньона в дурную погоду. Так что пойду-ка спать. Представь себе, Тео, один вечер в компании моей досточтимой мачехи — и я устал так, будто участвовал не меньше чем в дюжине кавалерийских переходов!
— К этому я тоже привык, — мрачно буркнул Тео.
Они покинули гостиную вместе, рука эрла чуть заметно сжала плечо кузена. На Парадной лестнице и в полумраке коридоров мерцали одинокие огоньки свечей — сразу же по приезде в замок эрл очень мягко, но весьма доходчиво объяснил экономке, что не имеет ни привычки, ни желания укладываться спать в десять часов и не намерен блуждать в темноте, поэтому надеется, что замок будет освещаться допоздна. По этой причине в холле теперь обязательно оставались два лакея, чьей обязанностью было тушить свечи только после того, как эрл закроет за собой дверь спальни. Вот и сейчас они с самым равнодушным видом слонялись взад и вперед в ожидании хозяина. Жервез усмехнулся:
— Мой бедный Турви! Никак не может привыкнуть к прелестям сельской жизни. Ему, бедняге, непонятно, как это можно пробираться ощупью к себе в комнату при свете одной-единственной свечи. Остается только надеяться, что он не бросит меня из-за всех этих кошмарных неудобств! Ни одному лакею до него не удавалось наводить такой блеск на мои сапоги!
— И таким невероятным образом завязывать тебе галстук! — с иронией фыркнул Тео.
— О нет, боже упаси! И как это тебе только пришло в голову?! Чтобы я подпустил лакея к моему галстуку?! Да никогда в жизни! Впрочем, Тео, твои слова не пропали впустую! Я тоже нахожу, что этот восточный стиль, который вызвал у тебя такое изумление, несколько вульгарен. Узел прямо под подбородком. Решено! Вот завтра ты увидишь, какой я сделаю трон любви!
— Отправляйся лучше в постель! Уже слишком поздно, чтобы валять дурака! — расхохотавшись, сказал Тео. — Спи спокойно!
— Даже не сомневайся! Я зеваю уже не меньше часа. Доброй ночи, кузен!
Эрл прошел к себе в спальню, где верный Турви ждал своего господина, глядя на почти потухший камин.
— Чертовски мерзкая ночь, — буркнул Жервез.
— Совершенно верно, милорд.
— Мой кузен, однако, считает, что мы не должны тешить себя пустой надеждой, будто после бури небо непременно прояснится и выглянет солнце.
— В самом деле, милорд?
— Но мне почему-то кажется, — продолжал эрл, вытаскивая драгоценную булавку из пресловутого восточного галстука и кидая ее на туалетный столик, — что если выйти наружу, то окажется, что там не так уж страшно, как представляется, когда сидишь за закрытыми дверьми и слушаешь завывания ветра.
— Если ваша милость не настаивает, я бы все-таки предпочел остаться здесь и не подвергать себя разгулу стихии.
— Мои сумасбродные желания отнюдь не простираются настолько далеко, — мрачно буркнул эрл.
Турви поклонился. Но лицу его было видно, что он отнюдь не считает себя побежденным и готов обсуждать эту тему и дальше. Но его хозяин недовольным жестом положил этому конец, дав попять, что желает раздеваться в молчании. Лакей подал ему ночной халат, и Жервез отпустил его, усевшись перед туалетным столиком, чтобы подпилить ногти. Турви между тем собрал разбросанные по всей комнате принадлежности туалета, пожелал хозяину доброй ночи и выскользнул в соседнюю комнату, откуда еще некоторое время доносились его шаги, звук открываемых и закрываемых ящиков и какой-то скрип.
Подправив ногти, эрл погасил горевшие на туалетном столике свечи, закрыл дверь и, обнаружив, что она то и дело со скрипом приотворяется, сунул в щель сложенный в несколько раз клочок бумаги, после чего взобрался на свою огромную кровать. Ее украшало нечто вроде балдахина внушительных размеров с тяжелыми, расшитыми золотом темно-алыми портьерами, которые плотно задергивались, отгораживая спящего от всего окружающего мира. Но Жервез, который во время военной кампании несколько раз лишь чудом избежал смерти благодаря тому, что спал на открытом месте, категорически запретил лакею задергивать их. Он со вздохом откинулся на подушки, придвинул поближе стоявшую у изголовья свечу и, немного поколебавшись, взялся за книгу. Ее прислала вдовствующая графиня, после того как он несколько необдуманно объявил, что она ранее ему не попадалась. Называлась книга «Самообладание», а поскольку, по словам графини, была просто очаровательна и весьма полезна именно для него, то эрл с тяжелым вздохом открыл ее, не ожидая найти в ней ничего особенного. Гром по-прежнему оглушительно грохотал над его головой, ветер свирепо стегал окна тугими струями дождя. Но этот оглушительный грохот, от которого, казалось, сотрясались стены, был так же бессилен помешать его глазам слипаться, как и высокоморальная книга миссис Бартон. Вскоре Жервез заметил, что буквы расплываются перед глазами, поэтому отшвырнул книгу в сторону, задул свечу и минут через десять уже спал сном младенца.
Внезапно он проснулся, как от толчка. Какой-то неизвестный звук, проникнув в его затуманенное сознание, вернул его к действительности. Комната была погружена во мрак, огонь в камине потух давным-давно, до слуха его не доносилось ничего, кроме монотонного стука капель, барабанивших в оконное стекло, и унылого завывания ветра, по-прежнему рвавшегося в комнату. Ему показалось, что к утру буря немного стихла. Не понимая, что его разбудило — то ли стук сорванной с крыши черепицы, то ли скрип приоткрывшейся двери в спальню, — Жервез тем не менее почему-то был совершенно уверен, что, кроме него, в комнате кто-то есть. Он быстро приподнялся на локте, вглядываясь в пропитанную едким запахом дыма темноту. Не было слышно ни единого звука, кроме заунывных стонов ветра за окном, но ощущение, что он не один, почему-то его не оставляло. Эрл не чувствовал страха, одну лишь злость, поэтому коротко спросил:
— Кто здесь?
Ответа не последовало, в комнате было по-прежнему тихо. Отбросив в сторону тяжелое покрывало, Жервез одним прыжком вскочил с постели. Как только его ноги коснулись пола, раздался чуть слышный скрип, а вслед за ним мягкий шорох, напоминающий звук осторожно притворяемой двери. Он бросился к окну, но дороге больно стукнувшись о ножку туалетного столика, и рывком отдернул тяжелую портьеру. Тусклый серый свет раннего утра осветил комнату. Эрл обвел глазами спальню — она была пуста. Вернувшись в постель, пошарил на столике возле кровати и отыскал спичечницу. Вспыхнул огонек свечи. Жервез поднял ее высоко над головой, пытливо оглядываясь вокруг. Странное дело — свернутый клочок бумаги, который он сунул в щель двери, ведущей в галерею, торчал на том же месте. Бросив взгляд на дверь, которая вела в гардеробную, он обнаружил, что она тоже плотно закрыта. Эрл молча поставил на стол свечу, сунул озябшие ноги в теплые шлепанцы с ярким марокканским орнаментом и накинул мягкий халат, продолжая ломать голову над тем, что же произошло. С одной стороны, кому могло понадобиться проникнуть к нему в такой час? С другой — он по-прежнему ничуть не сомневался в визите таинственного посетителя.
Внезапно что-то хрустнуло, на этот раз за дверью. Схватив свечу, Жервез настежь распахнул дверь, выскочил в темную галерею и чуть не сшиб Мартина. Тот, полностью одетый, но босиком, с лампой в руках, переминался с ноги на ногу как раз под его дверью. Увидев брата, бросил на него испуганный, немного смущенный взгляд.
— Мартин! — воскликнул эрл. — Какого дьявола?
— Не кричи, бога ради! — шепотом взмолился Мартин. В голосе его звучала едва сдерживаемая злость. — Ты что, хочешь разбудить мою матушку?! Нам здесь только ее и не хватает!
— Что ты затеял? — спросил Жервез уже тише, но в голосе его по-прежнему звучали стальные нотки. — Где ты был?
— Тебе-то что за дело? — огрызнулся Mapтин. — По-моему, я уже вышел из того возраста, когда ты мог потребовать от меня ответа, куда я хожу и зачем! Если тебе так уж интересно, я вышел подышать свежим воздухом!
— Свежим воздухом?! — не веря своим ушам, повторил Жервез. — В такую бурю?!
— А почему бы и нет, черт побери? Я не сахарная барышня и не боюсь промочить ноги!
— Будь так любезен и прекрати морочить мне голову! — рявкнул Жервез с такой яростью, которой брат от него не ожидал. — У тебя ведь, насколько я помню, мигрень! Ты пошел спать чуть ли не с курами!
— Ах да, конечно! — смущенно пробормотал Мартин. На щеках его вспыхнули два красных пятна. — Но вдруг вспомнил, что у меня назначено свидание… в деревне!
— Свидание в деревне?! Боже милостивый, в какой еще деревне?
— В Черингхэме. Но это тебя совершенно не касается! — сухо пробормотал Мартин.
— Странно, я готов поклясться, что дождь хлещет по-прежнему, однако ты совершенно сухой! — язвительно хмыкнул эрл.
— Конечно сухой, а ты как думал?! Естественно, я накинул плащ, когда выходил, а потом оставил его внизу вместе с сапогами, вот, можешь полюбоваться! И кстати, не вздумай проболтаться матери, что я ночью выходил из дому. Это единственное, о чем я тебя прошу! — Он бросил на сводного брата неприязненный взгляд и добавил: — Держу пари, эта проклятая дверь тебя разбудила! Скрипит как бог знает что! Да еще ветер вырвал ее у меня из рук!
— Какая дверь?
— Ну, та, что ведет во двор, естественно, какая же еще? — Он мотнул головой, указывая на видневшуюся в самом конце галереи небольшую дверь, которая, насколько знал эрл, вела к еще одному лестничному пролету. — Вот так я и вошел в дом. Я всегда так хожу!
Жервез бросил на него испытующий взгляд из-под нахмуренных бровей:
— Отлично, но для чего тебе понадобилось входить в мою спальню?
— Ну как ты не понимаешь? Раз уж я вошел по этой лестнице, то мне волей-неволей пришлось пройти мимо твоей комнаты!
— Но тебе совершенно незачем было входить ко мне в спальню!
— Господи, сколько шума! Да зачем мне туда входить, скажи на милость?!
— Стало быть, ты не входил?
— Конечно нет! Какого дьявола я стал бы к тебе врываться? Ну что ты, в самом деле? Да еще если бы я ходил в Черингхэм по своим собственным делам, а то…
— Меня это абсолютно не касается, — отрезал Жервез. — Должен, однако, сказать, что для своих интрижек ты выбрал дьявольски неудачную ночь.
— Моих?! — Мартин подавился смехом, отчаянно раскашлялся и, спохватившись, прикрыл рукой рот. — Ах вот ты о чем! Думаешь небось о дочке старого Скруби?
— Прошу прощения, не считаешь ли ты, что после того, как меня весьма невежливо вытащили из постели в столь поздний час, тебе следовало бы хоть что-то мне объяснить?
— Не собираюсь я ничего объяснять! — огрызнулся Мартин.
Внезапно эрл краем глаза заметил огонек свечи в конце той самой галереи, где стояли они с Мартином. Тусклый свет побежал по неровной каменной кладке стены. Он быстро шагнул вперед и чуть было не столкнулся с мисс Морвилл, которая испуганно шарахнулась в сторону. В руке у нее была свеча. Крепко сжав ее, она завернула за угол и подошла к ним, все еще сконфуженно моргая от неожиданности.
— Извините за беспокойство, милорд, но мне почудилось, будто в дом забрались грабители! Честно говоря, я так и не смогла уснуть, вот мне и показалось, что я слышу во дворе шаги, а потом хлопнула дверь! Сначала мне пришло в голову подняться наверх разбудить Эбни, а потом вдруг услышала чьи-то голоса, так что вместо этого я спустилась сюда и обнаружила вас обоих. — Она взглянула на Мартина: — Так это вы хлопнули входной дверью? Неужели вам пришло в голову выйти из дому в такую ужасную погоду?
— Да, именно так! — прошипел Мартин сквозь зубы. Голос его прерывался от едва сдерживаемого раздражения. — Я ходил в деревню, если хотите знать! Господи ты боже мой, что вам до этого?
— Ровным счетом ничего. Незачем так злиться и пугать меня! — спокойно заявила мисс Морвилл, поплотнее укутываясь шалью. — И на вашем месте, Мартин, я бы предпочла не задерживаться здесь, если, конечно, вы не хотите, чтобы леди Сент-Эр проснулась и присоединилась к нам!
Ее исполненные простого здравого смысла слова заставили молодого человека моментально закрыть рот и бесшумно удалиться на цыпочках. Мисс Морвилл, вспомнив, что подол ее ночного халата ничуть не скрывает босые ноги, а на голове ночной чепец, с радостью последовала бы его примеру, если бы в последнюю минуту не взглянула в лицо эрлу. Он задумчиво смотрел вслед Мартину, и, помедлив минуту, мисс Морвилл мягко спросила:
— Умоляю, скажите, что же все-таки произошло, сэр?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
Прошло полчаса. Раскаты грома следовали один за другим, гроза постепенно приближалась, и наконец мисс Морвилл тоже решила отправиться к себе, сказав на прощанье, что раз уж грозе суждено разразиться, то пусть уж она поскорее закончится.
— Бедная Друзилла! — улыбнулся Тео. — Неужели вы так боитесь грозы?
— Я ее не люблю, — с достоинством пояснила она. — Бояться грома может только существо, стоящее на низшей ступени развития. Конечно, кому понравится, когда все вокруг грохочет, но вреда от этого ведь нет, не так ли? — Как всегда благоразумная, она аккуратно свернула свое вязанье, пожелала всем доброй ночи и отправилась в спальню.
— Кажется, нам предстоит на редкость беспокойная ночь, — проговорил мистер Клаун, сокрушенно покачав головой. — Вы заметили, весь день в воздухе чувствовалось какое-то напряжение — похоже, оно предвещало бурю! Остается надеяться, что это не потревожит сон вашей милости.
— Абсолютно в этом не сомневаюсь! — отозвалась графиня. — Уверяю вас, я не подвержена глупым страхам. Думаю, нужно что-то посерьезнее обычной грозы, чтобы разбудить меня и заставить мучиться бессонницей. У нас в Стэньоне сильные грозы достаточно обычное дело. Ах, вот наконец и чай! Бедняжка Друзилла! Жаль, что у нее не хватило терпения его дождаться — ведь обычно она разливает чай. Ну, ничего не поделаешь, придется на этот раз все сделать мне.
По мере того как сгущались сумерки, буря разбушевалась не на шутку. Не успевал стихнуть один оглушительный раскат грома, как вслед за ним раздавался другой, еще более ужасный. Казалось, небеса над Стэньоном были готовы вот-вот разверзнуться и поглотить злополучный замок со всеми его обитателями. Ветер, будто обезумевший дикий зверь, тряс тяжелые деревянные ставни, пронзительно завывал в каминных трубах и дымоходах, вздымая тучи золы в очаге, зловеще стонал в многочисленных темных коридорах и закоулках замка, издавая порой ужасающий вопль, который заглушал даже грохот грома.
Воспользовавшись тем, что его покровительница благоразумно удалилась в постель, Шаплэн тоже незаметно ушел к себе. Жервез и Тео остались в гостиной одни. Эрл закурил и предложил кузену присоединиться к нему, но тот отказался.
— И тебе не советую! Стоит только тетушке унюхать запах табака в этой комнате — а уж будь уверен, она унюхает! — как начнется такой тарарам, что и буря покажется детской забавой, можешь не сомневаться!
Жервез расхохотался:
— И что же она сделает, по-твоему? Отшлепает меня?! Боже, клянусь, у меня от страха сердце ушло в пятки! Она страшная женщина, Тео!
Кузен улыбнулся:
— Ну ты и шутник, Сент-Эр! Будто я не знаю, что тебе и дела нет до того, сердится она или нет. Все это сплошное надувательство с твоей стороны — на самом деле ты просто наслаждаешься каждой минутой этого спектакля!
— Военная выучка, Тео, только и всего! Врага следует прежде всего ввести в заблуждение, — твердо заявил Жервез. — Не переживай — к утру в комнате и без того будет полно дыма, так что никто не заметит, что я курил. Мой маленький грешок останется без последствий. Конечно, это дурная привычка, но я приобрел ее еще в Испании, а потом, сколько ни старался, так и не смог от нее избавиться. Да и не думаю, что это так уж необходимо. Господи ты боже мой, вот это ветер! Еще немного, и тебя просто выдует из твоей башни.
— Только не меня! Если хочешь знать, стены там такие толстые, что я буду сладко спать всю ночь, а вот тебе, боюсь, придется куда хуже!
— Можешь на это не рассчитывать, черт подери! Я привык к грозам еще в Испании, теперь могу спать мертвым сном, даже если буря разразится прямо над моей головой. Я позаботился сказать Турви, чтобы он погасил огонь в камине, так что, когда приду, там хоть дыма не будет. Как сказала бы ее милость, я редко ошибаюсь в подобных вещах.
— Во всяком случае, можно хотя бы надеяться, что ветер разгонит тучи и очень скоро выглянет солнце. По-моему, еще рано расстраиваться из-за того, что из затеи с балом ничего не выйдет. Да и потом, если честно, я думаю, на самом деле это уж не такая страшная буря, как можно подумать судя по завыванию ветра. Я-то к этому привык, но вот ты… Тебя ведь так долго не было! Ты, пожалуй, будешь дрожать под одеялом от страха всю ночь напролет, представляя, что это стонут и вопят во тьме души бедных грешников.
— Да нет, я еще не забыл все прелести Стэньона в дурную погоду. Так что пойду-ка спать. Представь себе, Тео, один вечер в компании моей досточтимой мачехи — и я устал так, будто участвовал не меньше чем в дюжине кавалерийских переходов!
— К этому я тоже привык, — мрачно буркнул Тео.
Они покинули гостиную вместе, рука эрла чуть заметно сжала плечо кузена. На Парадной лестнице и в полумраке коридоров мерцали одинокие огоньки свечей — сразу же по приезде в замок эрл очень мягко, но весьма доходчиво объяснил экономке, что не имеет ни привычки, ни желания укладываться спать в десять часов и не намерен блуждать в темноте, поэтому надеется, что замок будет освещаться допоздна. По этой причине в холле теперь обязательно оставались два лакея, чьей обязанностью было тушить свечи только после того, как эрл закроет за собой дверь спальни. Вот и сейчас они с самым равнодушным видом слонялись взад и вперед в ожидании хозяина. Жервез усмехнулся:
— Мой бедный Турви! Никак не может привыкнуть к прелестям сельской жизни. Ему, бедняге, непонятно, как это можно пробираться ощупью к себе в комнату при свете одной-единственной свечи. Остается только надеяться, что он не бросит меня из-за всех этих кошмарных неудобств! Ни одному лакею до него не удавалось наводить такой блеск на мои сапоги!
— И таким невероятным образом завязывать тебе галстук! — с иронией фыркнул Тео.
— О нет, боже упаси! И как это тебе только пришло в голову?! Чтобы я подпустил лакея к моему галстуку?! Да никогда в жизни! Впрочем, Тео, твои слова не пропали впустую! Я тоже нахожу, что этот восточный стиль, который вызвал у тебя такое изумление, несколько вульгарен. Узел прямо под подбородком. Решено! Вот завтра ты увидишь, какой я сделаю трон любви!
— Отправляйся лучше в постель! Уже слишком поздно, чтобы валять дурака! — расхохотавшись, сказал Тео. — Спи спокойно!
— Даже не сомневайся! Я зеваю уже не меньше часа. Доброй ночи, кузен!
Эрл прошел к себе в спальню, где верный Турви ждал своего господина, глядя на почти потухший камин.
— Чертовски мерзкая ночь, — буркнул Жервез.
— Совершенно верно, милорд.
— Мой кузен, однако, считает, что мы не должны тешить себя пустой надеждой, будто после бури небо непременно прояснится и выглянет солнце.
— В самом деле, милорд?
— Но мне почему-то кажется, — продолжал эрл, вытаскивая драгоценную булавку из пресловутого восточного галстука и кидая ее на туалетный столик, — что если выйти наружу, то окажется, что там не так уж страшно, как представляется, когда сидишь за закрытыми дверьми и слушаешь завывания ветра.
— Если ваша милость не настаивает, я бы все-таки предпочел остаться здесь и не подвергать себя разгулу стихии.
— Мои сумасбродные желания отнюдь не простираются настолько далеко, — мрачно буркнул эрл.
Турви поклонился. Но лицу его было видно, что он отнюдь не считает себя побежденным и готов обсуждать эту тему и дальше. Но его хозяин недовольным жестом положил этому конец, дав попять, что желает раздеваться в молчании. Лакей подал ему ночной халат, и Жервез отпустил его, усевшись перед туалетным столиком, чтобы подпилить ногти. Турви между тем собрал разбросанные по всей комнате принадлежности туалета, пожелал хозяину доброй ночи и выскользнул в соседнюю комнату, откуда еще некоторое время доносились его шаги, звук открываемых и закрываемых ящиков и какой-то скрип.
Подправив ногти, эрл погасил горевшие на туалетном столике свечи, закрыл дверь и, обнаружив, что она то и дело со скрипом приотворяется, сунул в щель сложенный в несколько раз клочок бумаги, после чего взобрался на свою огромную кровать. Ее украшало нечто вроде балдахина внушительных размеров с тяжелыми, расшитыми золотом темно-алыми портьерами, которые плотно задергивались, отгораживая спящего от всего окружающего мира. Но Жервез, который во время военной кампании несколько раз лишь чудом избежал смерти благодаря тому, что спал на открытом месте, категорически запретил лакею задергивать их. Он со вздохом откинулся на подушки, придвинул поближе стоявшую у изголовья свечу и, немного поколебавшись, взялся за книгу. Ее прислала вдовствующая графиня, после того как он несколько необдуманно объявил, что она ранее ему не попадалась. Называлась книга «Самообладание», а поскольку, по словам графини, была просто очаровательна и весьма полезна именно для него, то эрл с тяжелым вздохом открыл ее, не ожидая найти в ней ничего особенного. Гром по-прежнему оглушительно грохотал над его головой, ветер свирепо стегал окна тугими струями дождя. Но этот оглушительный грохот, от которого, казалось, сотрясались стены, был так же бессилен помешать его глазам слипаться, как и высокоморальная книга миссис Бартон. Вскоре Жервез заметил, что буквы расплываются перед глазами, поэтому отшвырнул книгу в сторону, задул свечу и минут через десять уже спал сном младенца.
Внезапно он проснулся, как от толчка. Какой-то неизвестный звук, проникнув в его затуманенное сознание, вернул его к действительности. Комната была погружена во мрак, огонь в камине потух давным-давно, до слуха его не доносилось ничего, кроме монотонного стука капель, барабанивших в оконное стекло, и унылого завывания ветра, по-прежнему рвавшегося в комнату. Ему показалось, что к утру буря немного стихла. Не понимая, что его разбудило — то ли стук сорванной с крыши черепицы, то ли скрип приоткрывшейся двери в спальню, — Жервез тем не менее почему-то был совершенно уверен, что, кроме него, в комнате кто-то есть. Он быстро приподнялся на локте, вглядываясь в пропитанную едким запахом дыма темноту. Не было слышно ни единого звука, кроме заунывных стонов ветра за окном, но ощущение, что он не один, почему-то его не оставляло. Эрл не чувствовал страха, одну лишь злость, поэтому коротко спросил:
— Кто здесь?
Ответа не последовало, в комнате было по-прежнему тихо. Отбросив в сторону тяжелое покрывало, Жервез одним прыжком вскочил с постели. Как только его ноги коснулись пола, раздался чуть слышный скрип, а вслед за ним мягкий шорох, напоминающий звук осторожно притворяемой двери. Он бросился к окну, но дороге больно стукнувшись о ножку туалетного столика, и рывком отдернул тяжелую портьеру. Тусклый серый свет раннего утра осветил комнату. Эрл обвел глазами спальню — она была пуста. Вернувшись в постель, пошарил на столике возле кровати и отыскал спичечницу. Вспыхнул огонек свечи. Жервез поднял ее высоко над головой, пытливо оглядываясь вокруг. Странное дело — свернутый клочок бумаги, который он сунул в щель двери, ведущей в галерею, торчал на том же месте. Бросив взгляд на дверь, которая вела в гардеробную, он обнаружил, что она тоже плотно закрыта. Эрл молча поставил на стол свечу, сунул озябшие ноги в теплые шлепанцы с ярким марокканским орнаментом и накинул мягкий халат, продолжая ломать голову над тем, что же произошло. С одной стороны, кому могло понадобиться проникнуть к нему в такой час? С другой — он по-прежнему ничуть не сомневался в визите таинственного посетителя.
Внезапно что-то хрустнуло, на этот раз за дверью. Схватив свечу, Жервез настежь распахнул дверь, выскочил в темную галерею и чуть не сшиб Мартина. Тот, полностью одетый, но босиком, с лампой в руках, переминался с ноги на ногу как раз под его дверью. Увидев брата, бросил на него испуганный, немного смущенный взгляд.
— Мартин! — воскликнул эрл. — Какого дьявола?
— Не кричи, бога ради! — шепотом взмолился Мартин. В голосе его звучала едва сдерживаемая злость. — Ты что, хочешь разбудить мою матушку?! Нам здесь только ее и не хватает!
— Что ты затеял? — спросил Жервез уже тише, но в голосе его по-прежнему звучали стальные нотки. — Где ты был?
— Тебе-то что за дело? — огрызнулся Mapтин. — По-моему, я уже вышел из того возраста, когда ты мог потребовать от меня ответа, куда я хожу и зачем! Если тебе так уж интересно, я вышел подышать свежим воздухом!
— Свежим воздухом?! — не веря своим ушам, повторил Жервез. — В такую бурю?!
— А почему бы и нет, черт побери? Я не сахарная барышня и не боюсь промочить ноги!
— Будь так любезен и прекрати морочить мне голову! — рявкнул Жервез с такой яростью, которой брат от него не ожидал. — У тебя ведь, насколько я помню, мигрень! Ты пошел спать чуть ли не с курами!
— Ах да, конечно! — смущенно пробормотал Мартин. На щеках его вспыхнули два красных пятна. — Но вдруг вспомнил, что у меня назначено свидание… в деревне!
— Свидание в деревне?! Боже милостивый, в какой еще деревне?
— В Черингхэме. Но это тебя совершенно не касается! — сухо пробормотал Мартин.
— Странно, я готов поклясться, что дождь хлещет по-прежнему, однако ты совершенно сухой! — язвительно хмыкнул эрл.
— Конечно сухой, а ты как думал?! Естественно, я накинул плащ, когда выходил, а потом оставил его внизу вместе с сапогами, вот, можешь полюбоваться! И кстати, не вздумай проболтаться матери, что я ночью выходил из дому. Это единственное, о чем я тебя прошу! — Он бросил на сводного брата неприязненный взгляд и добавил: — Держу пари, эта проклятая дверь тебя разбудила! Скрипит как бог знает что! Да еще ветер вырвал ее у меня из рук!
— Какая дверь?
— Ну, та, что ведет во двор, естественно, какая же еще? — Он мотнул головой, указывая на видневшуюся в самом конце галереи небольшую дверь, которая, насколько знал эрл, вела к еще одному лестничному пролету. — Вот так я и вошел в дом. Я всегда так хожу!
Жервез бросил на него испытующий взгляд из-под нахмуренных бровей:
— Отлично, но для чего тебе понадобилось входить в мою спальню?
— Ну как ты не понимаешь? Раз уж я вошел по этой лестнице, то мне волей-неволей пришлось пройти мимо твоей комнаты!
— Но тебе совершенно незачем было входить ко мне в спальню!
— Господи, сколько шума! Да зачем мне туда входить, скажи на милость?!
— Стало быть, ты не входил?
— Конечно нет! Какого дьявола я стал бы к тебе врываться? Ну что ты, в самом деле? Да еще если бы я ходил в Черингхэм по своим собственным делам, а то…
— Меня это абсолютно не касается, — отрезал Жервез. — Должен, однако, сказать, что для своих интрижек ты выбрал дьявольски неудачную ночь.
— Моих?! — Мартин подавился смехом, отчаянно раскашлялся и, спохватившись, прикрыл рукой рот. — Ах вот ты о чем! Думаешь небось о дочке старого Скруби?
— Прошу прощения, не считаешь ли ты, что после того, как меня весьма невежливо вытащили из постели в столь поздний час, тебе следовало бы хоть что-то мне объяснить?
— Не собираюсь я ничего объяснять! — огрызнулся Мартин.
Внезапно эрл краем глаза заметил огонек свечи в конце той самой галереи, где стояли они с Мартином. Тусклый свет побежал по неровной каменной кладке стены. Он быстро шагнул вперед и чуть было не столкнулся с мисс Морвилл, которая испуганно шарахнулась в сторону. В руке у нее была свеча. Крепко сжав ее, она завернула за угол и подошла к ним, все еще сконфуженно моргая от неожиданности.
— Извините за беспокойство, милорд, но мне почудилось, будто в дом забрались грабители! Честно говоря, я так и не смогла уснуть, вот мне и показалось, что я слышу во дворе шаги, а потом хлопнула дверь! Сначала мне пришло в голову подняться наверх разбудить Эбни, а потом вдруг услышала чьи-то голоса, так что вместо этого я спустилась сюда и обнаружила вас обоих. — Она взглянула на Мартина: — Так это вы хлопнули входной дверью? Неужели вам пришло в голову выйти из дому в такую ужасную погоду?
— Да, именно так! — прошипел Мартин сквозь зубы. Голос его прерывался от едва сдерживаемого раздражения. — Я ходил в деревню, если хотите знать! Господи ты боже мой, что вам до этого?
— Ровным счетом ничего. Незачем так злиться и пугать меня! — спокойно заявила мисс Морвилл, поплотнее укутываясь шалью. — И на вашем месте, Мартин, я бы предпочла не задерживаться здесь, если, конечно, вы не хотите, чтобы леди Сент-Эр проснулась и присоединилась к нам!
Ее исполненные простого здравого смысла слова заставили молодого человека моментально закрыть рот и бесшумно удалиться на цыпочках. Мисс Морвилл, вспомнив, что подол ее ночного халата ничуть не скрывает босые ноги, а на голове ночной чепец, с радостью последовала бы его примеру, если бы в последнюю минуту не взглянула в лицо эрлу. Он задумчиво смотрел вслед Мартину, и, помедлив минуту, мисс Морвилл мягко спросила:
— Умоляю, скажите, что же все-таки произошло, сэр?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39