Базар действительно был сердцем Дамаска. Он представлял собою сплетени
е узких крытых улочек с выходящими на них лавками, и невозможно было опре
делить, где заканчивается один дом и начинается другой. Фарид ловко лави
ровал в толпе, ведя за собой ошеломленных русских, и, оборачиваясь, сыпал п
ояснениями, самодовольно улыбался, глядя на их потрясенные лица. Цепляяс
ь за руку отца и слушая безупречный французский Фарида, девушка словно о
ткрывала великолепную книгу, с каждым шагом будто читая строку, с каждым
поворотом переворачивая невидимую страницу с арабской вязью. Вскоре хо
ровод улиц закружил ее, и теперь невозможно было понять, где дом торговца,
а где Ц лавка. Одни Ц богатые и просторные, другие Ц неухоженные, спрята
нные в полутьме, но именно в таких вот неопрятных лавчонках, объяснил Фар
ид, можно иногда найти уникальные вещи, которые больше нигде не купишь.
Ц Потом будешь подружкам рассказывать: «Это я купила на базаре в Дамаск
е!» Ц смеялся Петр Евгеньевич, когда Злата с восторгом перебирала украш
ения или касалась пиалы из тончайшего фарфора, впрочем, пока ничего не по
купая.
Одуряюще пахло пряностями и сладостями, и от этого неповторимого запаха
слегка кружилась голова. А еще вокруг было много людей, очень много, они гр
омко спорили, торговались, нахваливали товар, пили кофе с кориандром, кур
или кальяны. Оборванные дети выпрашивали подачку Ц бакшиш. Под пестрыми
полотняными навесами разгорались нешуточные словесные баталии. Фарид,
усмехаясь, переводил. Например, два торговца ссорились из-за состоятель
ного покупателя, толстого араба, у которого на лице было написано, что он н
е прочь потратить монеты, позвякивавшие в кошельке.
Ц Ты, сын ишака, как ты можешь обманывать этого достойного господина! Ц
кричал один торговец другому. Ц О господин, не слушайте его! Он хочет вас
обмануть, поверьте, вот это ожерелье сделал мой отец, знаменитый на весь Д
имашк мастер! Лучшего подарка для своей любимой супруги вы не найдете!
Ц Господин, он вам нагло лжет! Ц не сдавался конкурент. Ц Как ты можешь
лгать покупателю, Ибрагим? Как тебе не совестно? Ты хочешь продать ожерел
ье, которое сделал твой блудливый отец после трех кальянов с гашишем?
Покупатель стоял, слушал спор и забавлялся: он выбирал, а когда выберет, то
начнет торг Ц тоже особое искусство и удовольствие. Впрочем, как расска
зал Фарид, иногда спор заканчивается плохо: не сошедшиеся во мнениях тор
говцы или лавочник с покупателем расходятся, заплевав друг друга, а поро
й даже хватаются за оружие. С кинжалами на поясе здесь ходили, кажется, абс
олютно все мужчины: от мальчика до столетнего старца.
Ц Да, народ здесь горячий, Ц усмехнулся Алимов. Ц Но, конечно, и у нас в Ро
ссии случается, что мужики подерутся.
Впечатления переполняли Злату, но она с прежним восторгом готова была бр
одить по узким улочкам до бесконечности. Однако Петр Евгеньевич утомилс
я, а Тимофей выглядел просто ошалевшим и даже запуганным, и посему решили
вернуться в гостиницу. Злата почти ничего не купила себе, успеется еще, на
сегодня достаточно Ц теперь базарная суета ей всю ночь будет сниться!
Неутомимый услужливый Буджибба еще и успевал вести со Златой светскую б
еседу:
Ц Здесь, на Востоке, Ц рассказывал он, Ц все имена имеют значение. Вот в
аша фамилия звучит по-арабски как «мудрец». А что означает ваше имя?
Ц О, если перевести… Даже не знаю… «Золото», наверное, Ц предположила д
евушка.
Буджибба внезапно сменил тему и принялся заново расписывать богатства
базара.
«Странный какой-то… Ц подумала Злата. Ц То светские беседы ведет, то вд
руг начинает изображать добросовестного проводника».
Фарид довел их до места, где базар плавно переходил в обычную улицу, и спро
сил, нужно ли проводить до гостиницы. Петр Евгеньевич отказался: идти нед
алеко. Буджибба снова поклонился, сверкнул улыбкой и, уговорившись с Али
мовым о времени следующей встречи, удалился.
Ц Приятный воспитанный человек, Ц сделал вывод Петр Евгеньевич, когда
переводчик скрылся в одной из улиц. Ц Не зря его мне рекомендовали.
Злата с отцом медленно пошли по улице, Тимофей плелся за ними, что-то борм
оча себе под нос. Камердинер явно не одобрял сумасшедших хозяев, завезши
х его в дикую страну, где полно мошенников и безумцев, без всякого повода х
ватающихся за ножи.
Злата молча улыбалась: впечатлений было столько, что не осталось сил о ни
х говорить. Может быть, вечером, за ужином, или завтра. Ей казалось, что она и
дет домой с руками, полными покупок. Что за приобретения она вынесла из се
годняшней прогулки по сердцу Дамаска? Она и сама пока не знала. Вот придет
домой, вспомнит все, подумает и тогда, может быть, станет ясно…
Петр Евгеньевич замешкался: здесь они точно не проходили, хотя направлен
ие взято верное, и он решительно свернул в совсем узкий, грязноватый пере
улок, где на веревках, протянутых над улицей, сушилось разноцветное бель
е, но, похоже, это самый кратчайший путь к гостинице. На ступеньках одного
из домов сидел нищий, лицо его покрывали язвы, и Злата поспешно отвернула
сь. Не хотелось портить столь чудесный день воспоминанием о больном нище
м…
Если бы она не отвернулась, то и не заметила бы, наверное, что по переулку в
след за ними идут трое мужчин весьма подозрительного вида, одетые во все
черное. Но не это показалось Злате угрожающим. Холодок пробежал по коже о
т их четких шагов, от уверенных движений, от того, как они держали руки на р
укоятях сабель. Вот это вызывало трепет! Люди, которым совершенно нет дел
а до мирных путников, так себя не ведут. И в тот же момент еще трое мужчин пр
еградили дорогу Алимовым. Ничего другого не оставалось, как остановитьс
я. Злата ахнула и вцепилась в рукав отца, еще полностью не осознавая, что и
х ждут крупные неприятности.
Выражение лица Петра Евгеньевича почти не изменилось, только стало холо
днее и отстраненнее. Один из людей в черном вышел чуть вперед, насмешливо
разглядывая Алимова.
Ц Что вам нужно? Ц холодно спросил Петр Евгеньевич по-французски, не дв
игаясь с места. Бандит Ц а Злата уже не сомневалась, что это бандит, Ц взд
ернул в усмешке верхнюю губу, как ощерившаяся собака. У него было красиво
е лицо с волевым подбородком и блестящие черные волосы, выбивавшиеся из-
под черного тюрбана. И глаза Ц злые, очень злые, а узкая бородка делала ли
цо похожим на кинжал. Девушке стало страшно…
Ц Денег нужно, Ц сказал мужчина на ужасном французском. Ц Давай деньг
и. Иначе девушку убьем.
Ц Папенька, отдайте им деньги, может быть, отпустят, Ц зашептала Злата, н
о отец ее, казалось, не слышал. Он сделал шаг вперед, но бандит не отступил.

Ц Я ничего не должен вам отдавать. Пропустите нас, Ц отчеканил Алимов.
Ц Ты не понял, чужестранец? Ц с наигранным удивлением вопросил араб. Ц
Я угрожаю смертью твоей женщине. Тебе не жаль ее?
Ц Мне будет жаль вас, если вы не отпустите нас немедленно, Ц процедил Пе
тр Евгеньевич. Ц Мы российские подданные, и, если вы посмеете поднять рук
у на нас, я не завидую вашей судьбе.
Ц Да неужели? Ц ухмыльнулся бандит.
Злата оцепенела от охватившего ее ужаса Ц так страшно ей еще никогда не
было. Оказывается, встреча с разбойниками вовсе не так романтична, как пр
едставлялось. Тимофей что-то тихо пробормотал.
Ц Пропустите. Ц Отец сделал еще шаг. Короткий свист Ц и клинок, выхваче
нный арабом из ножен, уперся Алимову в грудь.
Ц Ты станешь разумным, чужестранец? Ц лениво осведомился черноволосы
й.
Ц Нет. Уйдите с нашего пути Ц или пожалеете, Ц Петр Евгеньевич оставал
ся непреклонен.
Злата никогда не видела папеньку таким и не успела понять, что произошло.
Просто в руке Алимова вдруг оказался револьвер. Она и не знала, что отец ег
о с собой носит, и этот пистолет очень громко выстрелил. Наглый араб мешко
м свалился под ноги отцу, но предпринять что-нибудь еще Алимов не успел: с
зади послышался щелчок взводимого курка, и грянул выстрел. Петр Евгеньев
ич охнул и осел на землю, схватившись за бок.
Ц Папенька! Ц выдохнула Злата, не успевая осознать стремительность пр
оизошедшего, не понимая, как так может быть: только что все было хорошо, и в
друг стало так страшно. Как, зачем, почему?!
Тимофей взвизгнул, одурев от страха, и попытался бежать, но один из бандит
ов, двигаясь легко и свободно, как тигр, загородил дорогу обезумевшему ла
кею. Тот попятился, бухнулся на колени, но он абсолютно не интересовал бан
дитов: короткий взмах сабли, крик, перешедший в бульканье… Злата не стала
смотреть, она боялась. Она, опустившись на колени, не отрывала взгляда от л
ица папеньки, который, кусая губы, силился подняться.
Ц Злата…
Тот, кто убил Тимофея, остановился у нее за спиной. Его французский был гор
аздо хуже, чем у пострадавшего предводителя:
Ц Мы предупреждать. Ты не слушаться. Мы убивать твоя женщина. Ты жить. Уме
реть легко, а ты жить.
Стальные пальцы схватили Злату за плечи, отрывая от отца. Петр Евгеньеви
ч был очень бледен: вот-вот потеряет сознание.
Ц Меня убейте, а ее пощадите, прошу!.. Ц взмолился он.
Ц Поздно, Ц сказал обманчиво ласковый голос, и пальцы сомкнулись на шее
Златы. Она даже воспротивиться не успела Ц мир померк так стремительно,
будто солнце, сбитое с неба камнем, преждевременно упало за горизонт.

Глава 4

Петр Евгеньевич очнулся несколько часов спустя. Еще не открывая глаз, он
понял, что лежит не в том проклятом переулке, а на кровати. Зверски болел п
равый бок, но лучше бы Алимов не помнил, почему он болит, а он помнил, до тошн
оты ярко и отчетливо: вот мерзавец кладет руку Злате на шею, и девушка обви
сает в его руках, словно тряпичная кукла… Потом пришел благословенный ту
ман, но забытье не может быть вечным.
«Лучше бы умер я…»
Алимов открыл глаза и столкнулся взглядом с человеком, который, по всей в
ероятности, был лекарем. Тот немедленно что-то начал говорить, но смысла П
етр Евгеньевич не улавливал, понимая лишь, что эскулап говорит по-русски.
А значит, они в российском посольстве, где же еще в этом диком краю можно у
слышать родную речь?
Ц Хорошо, что вы пришли в себя, Ц услышал Алимов густой бас и наконец пон
ял, что ему говорят. Голос принадлежал дородному мужчине Ц полномочному
послу Российской империи Виктору Александровичу Теряеву, сидевшему в к
ресле у кровати Алимова. Ц Я уж думал Григорьева прогнать взашей с его ми
кстурами. А теперь говорю: молодец, Григорьев, но оставь нас одних.
Ц Не утомляйте больного, Ц буркнул лекарь удаляясь.
«И почему врачи вечно недовольны? Ц подумал внезапно Петр Евгеньевич.
Ц Господи, о чем это я?!»
Посол потеребил подбородок и сказал несколько стесненно, что было ему не
свойственно:
Ц Что ж вы, голубчик Петр Евгеньевич, без охраны по дамасским переулкам р
азгуливать решили? Вы что же, совсем из ума на старости лет выжили? Я вам Фа
рида этого толкового к чему рекомендовал Ц чтобы вы его отсылали, а сами
гуляли где вздумается?
Ц Что с моей дочерью? Ц Язык Алимова почти не слушался, но вопрос удалос
ь выговорить достаточно внятно. Ц Где Злата?
Посол отвел взгляд. Плохой признак.
Ц Мне Григорьев наказал вас не волновать, Ц сказал он и вдруг перешел н
а «ты»: Ц Да только ты так и так изведешься. Не нашли мы ее… Лакея твоего уб
или, труп рядом с тобой лежал, а Златы не было, только шарф ее окровавленны
й подобрали. Ц Теряев помолчал. Ц Боюсь я тебе это говорить, но убили ее,
Петр Евгеньич, вот и Фарид то же говорит, а кому знать, как не ему. У нас здес
ь такие вещи часто случаются, хотя мерзавцев везде полно. Мы искали, все об
ыскали, как только стража городская тебя нашла, так все вокруг обшарили. Н
икто ничего не видел, как обычно, и не знают ничего. А может, знают, да молчат
. Местные боятся… Их понять можно… Ц Посол покивал, будто ставя многоточ
ие в размышлениях о сложной дамасской жизни.
Думать не хотелось и спрашивать дальше не хотелось: слова посла резали с
ердце острее ножа. Но Алимов должен продолжать Ц из-за его вины перед Зла
той, которой сейчас уже нет на белом свете, и смириться с этим невозможно.

Ц Если убили там же, почему не оставили труп? Ц через силу выдавил он.
Ц Вряд ли там же убивали, скорее унесли и уж потом… А шарф оставили. Как мы
визитную карточку подаем. Ц Теряев закашлялся: страшно произносить так
ое.
Ц Дай мне пистолет, Ц тихо попросил Алимов. Ц Застрелюсь, и дело с концо
м.
Ц Ошалел? Ц прикрикнул на него посол, его полувиноватое, полуфилософск
ое настроение сменилось яростью. Ц Из ума выжил? О жене, о младшей дочери
не подумал?
Ц Им наследство останется, без меня не пропадут. Не могу я теперь жить. Св
оими руками доченьку в могилу отправил. Ц В горле саднило, слова давалис
ь с трудом… Как Златочка на него смотрела, бедная… Сам! Сам убил! Что стоил
о деньги отдать? Так ведь нет, пошел на принцип. Ц Дай пистолет, Богом тебя
молю.
Ц И не вздумай, Ц отрезал Виктор Александрович. Ц Я за этим прослежу.
Ц Моя воля Ц жить или умирать, Ц прохрипел Алимов.
Ц Не твоя, Петр Евгеньевич, Ц тихо сказал Теряев, Ц на все воля Божья. Ес
ли оставил тебя в живых Ц значит, зачем-то ты Ему еще нужен. Зачем? Не знаю,
у меня ответа нет. А ты стреляться не спеши, поживи да подумай. Ты же сильны
й человек, от испытаний никогда не бегал.
Не бери грех на душу больший, чем тебе положен. Бог мудр, Он рассудит.
Алимов закрыл глаза… Наверное, следовало заплакать, но плакать он пока н
е мог. Может быть, потом…
Сам. Убил.
«Господи, прости. И ты, доченька, прости меня, дурака… Оттуда, с небес, прост
и».
Болело сердце. Так до рассвета и промучился грешный Петр Евгеньевич.
Амир проснулся, как всегда, на рассвете, еще даже муэдзин ближайшей мечет
и не прокричал призыва к намазу Ц утренней молитве. Занавесь на окне чут
ь колыхалась от легкого ветерка, с улицы не доносилось ни единого звука. О
кна комнат выходили в сад, обнесенный каменной стеной в три человеческих
роста, так что даже в самый шумный день в доме было тихо, но в предрассветн
ый час тишина была особенной: чистой, благоухающей и светлой.
Амир накинул темно-синий халат из тончайшего хлопка, сунул ноги в расшит
ые цветным шелком шлепанцы и подошел к окну. Родовое гнездо Бен-Нижадов б
ыло построено давно, когда еще благородные люди в Димашке устраивались в
ольготно, в просторных имениях, а не в домах, подпирающих друг дружку. Это
теперь по улицам не пройти, без того чтобы чья-то открытая дверь не перего
родила проход. Впрочем, Амир и не бывал в таких местах, предпочитал появля
ться там, где пошире и почище.
Внутри дом, согласно арабским традициям, разделен на мужскую и женскую п
оловины, но женщин в семье Бен-Нижадов не было: мать давно умерла, отец вдо
вствовал, а сам Амир до сих пор не женат…
А если подняться на крышу, то вид открывался просто чарующий: весь Димашк
как на ладони и простирается дальше, до горизонта, подсвеченного сейчас
розовым маревом утренней зари. И ни облачка, день будет очень жарким, а в д
оме всегда прохладно. Как невыносимо радостно все это видеть, чувствоват
ь, просто Ц жить!.. Дышать, ходить, прикасаться к дереву оконной рамы, ощуща
ть аромат цветов в саду, слышать журчание воды в фонтанах. Амир автоматич
ески провел пальцами по жуткому длинному шраму от плеча до груди. Чудо Вс
еблагого, истинное чудо, что он жив. Для встречи с гуриями он еще слишком м
олод, даже сыновей не успел родить.
Еще полчаса Ц и над горизонтом покажется краешек солнца Ц пора идти. Ам
ир вышел из спальни и оказался на опоясывающей дом широкой галерее с пал
исандровыми резными перилами. Внизу, во дворе, слуги уже разложили на роз
овых мраморных плитах молитвенный коврик. Отлично. Молодой человек запа
хнул халат и спустился к фонтану, разулся, совершил омовение, посмотрел в
направлении Мекки, дождался гортанного, протяжного призыва муэдзина и в
стал на колени.
…С молитвой снизошел покой, новый день Ц новая надежда. Прежде чем подня
ться с колен, Амир мысленно вознес благодарность Аллаху за то, что сохран
ил ему жизнь и левую руку. Иншалла.
Юноша обулся и вышел в сад. Отец где-то здесь, свою молитву Джибраил Бен-Ни
жад любил совершать в тени кипарисов. И точно, вот он. На скамье сидел уже н
емолодой, но крепкий мужчина, одетый в выходные одежды, несмотря на ранне
е утро: поверх белоснежной абайи
Нижняя рубаха с длинными рукавами, за
крывающая тело от шеи до щиколоток.
из тончайшего хлопка накинута темно-зеленая шелковая стеганая дж
ебба Т
радиционная верхняя одежда на Ближнем Востоке, широкий халат, надеваетс
я поверх абайи.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Крест и полумесяц'


1 2 3 4