Макс открыл ящик камеры, в которой находился Берк, положил туда пакет с фруктами, проверив на всякий случай еще раз не положено ли там еще что-то из запрещенных предметов, и вдвинул ящик внутрь.
- Спасибо Макс, - послышался из-за двери голос Берка, когда тот развернул пакет.
- Это не от меня, - как можно громче ответил Макс. И быстро пошел прочь. Выйдя к пульту охраны, он кивнул Ленке:
- Можешь идти.
Та направилась было к коридору, из которого вышел Макс, но он остановил ее, замахал рукой, и направив в нужную сторону:
- Не туда! Тебе в другой коридор. Первая камера, в ней свет горит.
Ленка с опаской вошла в коридор. Она ожидала увидеть светлые палаты, наподобие больничных, но увидела лишь узкий, темноватый коридор, с грудой пыльных раскладных стульев в начале и светом, падающим сбоку. Было такое впечатление, словно четыре больших витрины или окна выходили в этот коридор. Три из них оставались темными, а в первом горел свет. Китеевой стало не по себе от этого. Она поняла, что это действительно не больница, а больше тюрьма. Тихо, стараясь не издавать ни единого шороха, она подошла к камере Берка. Сам он лежал на кровати и смотрел в потолок. Берк был в обычной пижаме, какие дают детям в больнице. Китеева остановилась и внимательно вглядывалась в него. Берк почувствовал что на него смотрят, и повернув голову в сторону стекла, увидел Ленку. Он тут же вскочил на ноги.
- Ты?! - удивленно спросил Берк, - как ты сюда попала? Ты же на юге отдыхать должна.
- Я тебе позвонила, ну, с юга, соскучилась, - начала объяснять Ленка, - а твои родители ответили мне, что ты заболел. Больше они мне ничего не сказали, но я поняла, что произошло что-то страшное. По их голосу поняла. Я сразу сюда приехала. Уговорила мать путевку сдать. Пришла к твоим родителям. Они сказали, что ты сейчас в Службе Безопасности, под арестом. И еще сказали, что ты доминанта. Они очень переживают за тебя. Берк, как так? Этого же не может быть. Мальчиков-доминант не бывает.
Берк подошел поближе к стеклу и невесело улыбнулся.
- Как видишь бывает. Да ты сама что, не чувствуешь или у тебя невосприимчивость? В этом случае могу предложить тебе свое место Охотника.
Ленка посмотрела на него и сказала:
- Да, ты действительно доминанта. Хотя ты мне всегда нравился.
Берк начал ходить взад-вперед около стекла, как тигр в клетке.
- Послушай, а как это? Что во мне изменилось? - спросил Берк, - мне тут зеркала не дают, стекло, видите-ли. По правилам нельзя. А мне самому интересно, как выглядит мальчик-доминанта. Когда это только началось я смотрел в зеркало, но тогда никаких сильных изменений вроде не было.
Китеева внимательно смотрела на него, подбирая слова для описания.
- Ну глаза у тебя стали шире и выразительнее, ресницы гуще и пушистее, что ли. Волосы у тебя блестеть стали. И главное - лицо, похудело вроде, но стало намного красивее. И еще ты стал, как бы это сказать…, - Ленка немного засмущалась, но Берк помог ей:
- Сексуальнее, ты это хотела сказать?
- Да, - она опустила глаза, - по моему сексуальнее.
- А что ты смущаешься, думаешь я этого не знаю? У меня все признаки доминантизма, абсолютно все. Я чувствую, как можно убить сексом. Более того, я могу управлять этим и не убивая, доставить женщине высшее наслаждение. Такого она никогда не испытает! Да я могу сейчас любую девчонку в постель затащить! Ни одна не откажется, - у Берка началась истерика, несмотря на транквилизаторы, - вот только, некоторые потом в этой постели и подохнут! Я доминанта! И мне хочется убивать! Ты не поймешь этого! Это постоянное желание, только временами оно становиться невыносимо сильным! И ты уже ничего не можешь сделать! Я стал чудовищем, пусть прекрасным, но чудовищем! Раньше я с ними воевал, а вот теперь сам стал им!
Берк обессилено сел, точнее плюхнулся на пол. Он посмотрел на Китееву, у той из глаз медленно капали крупные слезы.
- Почему это произошло с тобой? - всхлипывая спросила она, обращаясь толи к Берку, толи к самой себе, - ты же хороший. Почему?
Он уставился в пол перед собой.
- Не знаю. Мы гнались за очередной доминантой, а она попыталась скрыться в метро. Я побежал за ней, а у нее с собой взрывчатка была. Блин, она ею и толком-то пользоваться не сумела. Взрыв разнес полвагона. Я ранен был, она мне и вколола эту дрянь. Сказала, что я испытаю, все что испытывает доминанта. И не обманула - я стал доминантой.
- А как же врачи Берк, они что, не лечат тебя? - вытерев слезы, он все еще всхлипывая, спросила Китеева. Берк плавно и быстро, как кошка, сел на корточки.
- Ле-но-чка, - по слогам произнес Берк ее имя, - опомнись, какие врачи? Что у нас делают с доминантами? А? Выбор невелик: клиника или пуля. В моем случае скорее всего будет клиника. И то, если не угроблю кого-нибудь.
- Это несправедливо, - шмыгнула носом Ленка.
- Нет, - Берк снова встал и заходил по камере, - это как раз справедливо. Это высшая справедливость. Как поступал ты, так поступят и с тобой. Знаешь, интересная вещь получается. Я вот так же, два месяца назад, стоял по ту сторону стекла, а здесь, ну или в соседней камере, была доминанта, от которой у меня не было невосприимчивости. Теперь в камере сижу я. Жалко, что ты не Охотник, а то совсем бы все сходилось. Как в зеркале - все тоже самое, только наоборот.
Ленка перестала плакать и посмотрела на ходящего Берка. Пижама на нем была расстегнута и это придавало ему еще большую сексуальность.Ей очень захотелось, чтобы он снял эту пижаму. И это подрагивание кончиков волос, при резких и быстрых жестах руками. Все это манило и притягивало. В ее глазах появился лихорадочный блеск. Когда пижама распахивалась она пристально смотрела на его грудь и живот. Китеева сама не заметила, что стала дышать чаще и почувствовала теплую, но такую приятную тяжесть внизу. Не замечая, как она смотрит на него, Берк меж тем продолжал говорить.
- Единственно, о чем я жалею, это о том, что не смог найти лекарство для доминант. И дело тут не в Тане, дело во всех нас: Охотниках и доминантах. Когда красота убивает, ее нужно давить, с этим я согласен даже сейчас, будучи сам доминантой, но у этой задачки должно быть и другое решение. Только мне его теперь уже не найти. Одна надежда на Макса. Я ему передам зеленую папку. В нее я собирал сведения о лекарстве длядоминант, - Берк отвлекся от своих размышлений и посмотрел на Ленку. Та мгновенно покраснев, отвернулась. Берк не успел заметить ее взгляда.
- Ты меня не слушаешь чтоли? - с подозрением и небольшой обидой спросил он, стерев рукавом пот со лба.
- Нет, нет, Дим, я тебя слушаю, - быстро ответила Китеева, - я тебя внимательно слушаю.
- Ладно, извини что на тебя тоску навожу. Блин, жарко здесь, вспотел весь, - с этими словами Берк без всяких задних мыслей снял верхнюю часть пижамы и запустил ее в сторону кровати, - постой, это ты мне фруктов принесла? Мне Макс сейчас яблоки передал.
- Я, - подтвердила Лена, не отрывая цепкого взгляда от Берка. Она отчетливо видела маленькие капельки пота у него на груди и ей почему-то очень захотелось попробовать их на вкус. А еще прижаться губами к его губам. Голова начала кружиться, она уже не скрывала взгляда и с откровенным желанием смотрела на Берка. Но он этого не заметил. Не глядя на Китееву, он подошел к пакету и взял большое яблоко.
- Спасибо, - не оборачиваясь сказал он, - мои любимый сорт. Извини, тебя угостить не смогу, ящик в другой коридор открывается, а через дырки внизу стекла оно не пролезет.
Он захрумкал яблоком. Ленка не отрываясь смотрела на него. Тут Берк наконец заметил выражение ее лица. Он немного смутился и посмотрел в сторону отброшенной пижамы.
- Ничего, что я тут при тебе полуголым расхаживаю? - осторожно спросил он, не зная как вести себя дальше.
- Да нет, все нормально, - ответила девочка, - у тебя красивое тело.
- Это все доминантизм, - проворчал Берк, но комплимент ему понравился. Китеевой захотелось, чтобы Берк совсем разделся, но прямо попросить его об этом она не решилась. Он сидел и ел яблоко, не зная, о чем еще говорить.
- А ты бы мог меня убить? - спросила Ленка, она отвела глаза, но заставила себя добавить, - если бы мы с тобой переспали?
Берк задумался, потом серьезно посмотрел на Ленку и ответил:
- Да, - и заметив, что на ее лице промелькнуло огорчение стал объяснять, - Лен, ты мне очень нравишься, очень. Но когда накатывает желание убийства, оно все затмевает. Ты же знаешь, доминанты даже родителей убивают, - и чтобы хоть как-то исправить положение сказал, - ты между прочим тоже очень сексуальная.
- Это правда? - сразу оживилась Ленка.
- А какой смысл мне врать? - улыбнулся Берк, но не печально, а свободно и весело. «И действительно что теперь скрывать, пусть хоть всему классу расскажет. Мне теперь все пофигу», - подумал он. Впервые за все эти дни ему стало легче. Тяжесть обреченности отступила и словно порыв свежего ветра обдул лицо. Даже транквилизаторы, казалось перестали действовать.
- Знаешь, я тебя часто представляю в своих… ну как это сказать - эротических мечтах, чтоли…. особенно после того случая, на балконе, - заявил Берк, - ты только не обижайся.
Китеева ласково, но все же немного смущенно улыбнулась в ответ. Она была явно довольна и польщена.
- Я и не обижаюсь, - ответила она и спросила, - а как ты меня представляешь, или точнее - о чем мечтаешь?
Берк задумался, подбирая из своих фантазий что-нибудь поприличнее.
- Ну вот представлял себе, например, как мы в ванной мылись, вдвоем, - лаконично ответил он, предпочитая не вдаваться в детали.
- И что? - с интересом спросила Китеева. Ее глаза снова заблестели.
- В начале я бы хотел тебя раздеть, сам, - глубоко вдохнув и набравшись смелости, начал рассказывать Берк, - потом…
Но что было потом Китеевой услышать было не суждено. К конце коридора открылась дверь и вошел Макс.
- Извините, ребята, но пора заканчивать, - строго сказал он, больше правда обращаясь к Берку, нежели к Китеевой.
- Вот как раз кончить ты мне и не дал, - засмеялся Берк, Китеева тоже засмеялась его сальной шутке, а Макс, ничего не понимаясмотрел то на одного, то на другую.
- Не понял, - сказал он. В ответ раздался лишь новый взрыв хохота. Но он быстро угас. Всем сделалось снова печально и тяжело.
- Ладно, пока Дим, - стала прощаться Ленка, - ничего, я верю, ты обязательно вылечишься. Я тебя ждать буду.
- Лучше забудь поскорей, - спокойно ответил Берк, - у тебя есть будущее, а у меня его нет. Проповедник ошибался: одной верой и надеждой ничего сделать нельзя. Я верил, я надеялся- и вот я здесь. Не повторяй моей ошибки. Прощай Китеева.
- А я буду верить! - твердо ответила Ленка, - до свидания Берк. До свидания! - последнее слово она произнесла особенно четко и громко. После этого Китеева пошла к выходу, а Макс на секунду задержался.
- Извини Берк, что я не предупредил тебя. Но она очень настаивала…, - начал он. Берк перебил его.
- Не надо Макс, не извиняйся, ты как всегда просчитал все заранее. И ты оказался прав, мне действительно стало легче. Не знаю правда, надолго ли, но легче, - сдержанно сказал он.
- Тогда все нормально. Пока, - попрощался Макс и вышел вслед за Китеевой. Он проводил ее до выхода, вернувшись, чтобы запереть Общую комнату и тоже поехал домой.
Как только Лена приехала домой и открыла дверь, в прихожую сразу вышла мать. Отец находился в командировке.
- Ты где столько была? - начала она отчитывать дочь, - посмотри сколько времени! Пол одиннадцатого уже! Что это такое?! Ты же сказала, что за фруктами пошла. И как сквозь землю провалилась. Я тут чуть с ума не сошла, думала что с тобой? Уже твоей подруге Ире звонила, решила сначала, что ты к ней пошла!
- Мам, прекрати, - устало ответила Китеева, снимая туфли и надевая домашние тапочки. На душе у нее, несмотря на заявления в Аквариуме, было скверно и тоскливо. И слушать сейчас мамины нотации тем более не хотелось.
- Что значит прекрати? - завелась мать, повышая тон, - ты как разговариваешь? Отвечай где ты была?
- Отстань! - тоже закричала Ленка и вбежав в свою комнату, захлопнула дверь.
- Лена, отвори немедленно! - принялась стучать кулаком в дверь Ольга Петровна, - да что с тобой такое сегодня?
Но Китеева закрылась на ключ и не откликалась. Она в одежде легла на неразобранную постель и отвернулась к стене. Теперь к тоске примешалось раздражение. Хотелось остаться хоть на миг одной в тишине и покое.
- Лена, ты слышишь?! Открой! Слышишь, открой, - продолжала стучать в дверь мать.
- Да пошла ты! Отстань от меня наконец! - закричала из-за двери Ленка. На Ольгу Петровну эти ее слова произвели шокирующее впечатление. Ничего, даже отдаленно похожего на такое, дочь раньше ей никогда не говорила. Она перестала колотить в дверь. «Ну вот и пришел переходный, „трудный“ возраст, теперь надо ее крепко держать, что бы не распоясалась», - подумала она.
- Ну, ладно, завтра поговорим, если хочешь. Но предупреждаю, это тебе так просто с рук не сойдет, - с угрозой сказала мать, - все, я спать пошла. И не вздумай магнитофон включать.
Она прошла в соседнюю комнату и громко хлопнула дверью. Ленка глубоко вздохнула и встав с постели подошла к своему письменному столу. Включила лампу, открыла ящик и достала видеокассету без наклейки. Вставила ее в видеомагнитофон, включила монитор, к которому он был подсоединен, и стала смотреть запись. Звук она выключила, чтобы мать снова не устроила скандал, а лампу погасила. Она смотрела ту запись, которую украдкой сделала несколько месяцев назад. Вот Берк отвечает на уроке, вот он о чем-то беззаботно разговаривает с Пашкой Веронкиным, даже смеется, а вот серьезно смотрит в ее сторону. «Он уже тогда был Охотником, - подумала Ленка, - а я ничего не знала. А сейчас он там, в Аквариуме, кажется так они называют эту свою тюрьму. И скоро отправится в клинику, а потом умрет. Нет!, - мысленно закричала Ленка ужаснувшись этой мысли, - не поддаваться этому! Я ему обещала верить и должна верить. Я его люблю и буду любить всегда. Он дождется, когда изобретут лекарство для доминант и выйдет из клиники, а я дождусь его». Она схватила пульт, который лежал рядом и с силой вдавила кнопку «Стоп». Монитор погас, в комнате сразу стало темно. Ленка решительно включила верхний свет, спрятала кассету и взяла с полки библию. Она закрыла глаза и наугад развернула толстую книгу. Китеева часто так гадала сама себе. Не то чтобы она очень в это верила, стихи из Библии можно было истолковать по разному, но это поддерживало и вселяло оптимизм - веру в хорошее будущее. На этот раз Ленка мысленно попросила, чтобы ей дали знак, что все будет хорошо. «Ну, пожалуйста, пусть Димка выздоровеет», - мысленно попросила она, и открыла глаза. «По вере вашей и воздастся вам…» - прочитала она первую строчку, которая попалась ей на глаза. «Я то верю», - грустно подумала Китеева, закрыв библию. Оптимизма ей это гадание не прибавило. Она поставила книгу на место, взяла полотенце из шкафа и пошла в душ. Повесив полотенце на вешалку, она стала раздеваться. И невольно вспомнила, что ей говорил Берк про свои фантазии. Макс не дал ему практически ничего рассказать, но Ленка быстро представила все сама. Она хорошо запомнила его. Там, за пуленепробиваемым стеклом камеры. Стройный, красивый, с завораживающим взглядом. Ленка часто задышала. В голове снова и снова отзывались его слова «Сначала я бы тебя раздел». Она стала раздеваться, представляя, что ее раздевает Берк. Голова стала кружиться от этих сладостных фантазий. «А потом бы я сама раздела тебя», - продолжила представлять Ленка. Она встала под теплый душ. «Он бы обязательно тоже встал под душ», - пронеслась озорная мысль. Теплые струи ласкали ее, фантазии, перемешиваясь с воспоминаниями и грезами образовывали пьянящий, дикий коктейль именуемый наслаждением. Ленка иногда шептала, как в забытье «Дим, Димочка», хотя наверно это ее состояние таким и было. В конце концов она чуть не потеряла сознание и обессилено легла в ванну. Сколько времени она так лежала, Ленка не помнила. Немного придя в себя она быстро вытерлась, вернулась в свою комнату, легла в постель и мгновенно заснула.
Утром Макс проснулся с тяжелой головой,ночь он спал плохо. За окном тучи затянули все небо и моросил мелкий дождик. Посмотрев на часы Макс со вздохом начал одеваться. По дороге в СБ он с раздражением пнул турникет в метро, который попытался было закрыться, хотя с проездным у Макса все было в порядке. Придя в Общую комнату, он первым делом поставил сушиться зонт. Затем включил компьютер. Зазвонил телефон. «Кто это звонит в такую рань, до начала рабочего дня еще пятнадцать минут, мать их так…», - выругался Макс, и посмотрел на определитель. Звонил куратор по внутренней линии. «Интересно, он что, на работе ночует или вообще не спит?» - раздраженно про себя хмыкнул Макс и взял трубку.
- Да, Владимир Алексеевич, - не здороваясь сказал он.
- Доброе утро Макс, - весело поздоровался куратор.
«Какое, в задницу, оно доброе, кретин?» - опять выругался Макс, но ответил совсем другое и без тени раздражения:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93