Так, как когда-то делал, готовясь к ночным операциям.
Взял патроны, дослал один в ствол, снял с предохранителя. Примерил наплечную кобуру. Потом вынул из висевшего на шкафу пиджака другой пистолет - маленький, почти плоский, остроумное детище оружейной мастерской «Ока». Его он тоже почистил и привел в боевое состояние. Затем специальной лентой прикрепил к щиколотке. Наконец взвесил в руке свое любимое оружие - обоюдоострый нож с заточенным как бритва лезвием. Нож был совершенно плоский. Для него тоже имелся специальный потайной футляр, вшитый в пиджак, он приходился между лопаток. Таким образом, если Кар поднимал, сдаваясь, руки вверх или клал на затылок, ему ничего не стоило молниеносным движением прямо из-за головы со страшной силой метнуть нож во врага. Скорость была такой, что тот не успевал выстрелить.

А уж как он отработал этот прием! Как владел им! На тренировках товарищи восхищались - они не успевали проследить за полетом ножа и лишь с трудом выдирали его из деревянной мишени, в которую лезвие впивалось на несколько сантиметров. В этом упражнении у Кара не было равных.
В таком боевом снаряжении он постоял у зеркала, придирчиво всматривался, не заметен ли его арсенал.
Потом сложил все в шкаф и переоделся в легкий костюм.
Кар снова вернулся в пещерный век.
Словно не было первых радостных дней с друзьями - Лором и Бет. Словно не было счастливой любви, Серэны, всех этих золотых дней (когда выяснилось, что есть на свете счастье, любовь, радость, а не только жестокость, ненависть, злоба). Он не узнавал себя. Вернее, именно узнавал. Это снова был прежний Кар - безжалостный, жестокий боец, всегда настороженный, хитрый, готовый к бою.
Он только сейчас осознал, что все это время жил двойной жизнью. В «Оке» - бесшабашный, циничный, эгоистичный. Там - грубость, равнодушие, готовность выполнить, что прикажет начальство, стремление подзаработать, сделать карьеру. Здесь, с Серэной, со своими новыми друзьями, - беззаботная радость, любовь, веселье, интересы других, а не только свои, какие-то идеалы, пусть не всегда понятные ему…
Вот так жил, совмещал и даже не понимал, что это разные жизни, а не только разные люди.
Но теперь с этим покончено! Прощай, Серэна, прощайте, друзья, теперь он возвращается в джунгли.
И даже если внешне все останется по-старому, это будет лишь внешне. В действительности все изменилось. У него теперь иная цель. А вот добиваться ее он будет привычными путями.
Кар посмотрел в зеркало, чего до этого дня давно уже не делал. Он с удивлением заметил, что прибавилось седины и морщин, что обострились черты лица, тоньше стали губы и холоднее глаза. Может, это ему только кажется? Да нет, пожалуй…
Ненависть, сдерживаемая ярость, которые не остывали, отодвинули тоску и отчаяние, вернули ему ясность ума, твердость, трезвый расчет. Теперь Кар превратился в боевую машину, какой был когда-то.
И он, и его боевые товарищи.
И вдруг он задумался об их судьбе. Вот вернулись они, не все, о, далеко не все. Родина встретила их оркестрами и цветами. Но и цветы, и оркестры кончались в аэропортах, на вокзалах и причалах. Дальше их судьбы никого не интересовали. Кем же они стали, какими путями пошли?
Кто-то уже не мог обойтись без войны. И они продолжали ее в Африке, в Южной Америке, на дальних островах, встречая там смерть, с которой посчастливилось не встретиться раньше. Кто-то, как он, нашли себе место в частных сыскных агентствах, в полиции, инструкторами-костоломами в военизированных фашистских организациях. Или занялись грабежом, торговлей наркотиками, убийством за деньги. Еще кто-то спился, опустился, стал колоться и нюхать…
У них теперь были цели, ничем не лучше тех, ради достижения которых они дрались в той войне, такие же неправедные и подлые.
Там были джунгли, здесь тоже, почему же стать лучше?
…Первое, что следовало сделать, - это составить план сражения, план боевых действий.
Кар сел за стол и, на минуту задумавшись, начал писать. Он писал долго, порой застывая с пером в руке, что-то вспоминая, прикидывая, рассчитывая, соображая. Иногда он вставал, ходил по комнате, потом снова садился писать.
Глава XII
ДЖУНГЛИ
Кар очень подробно, с несвойственной ему дотошностью написал все, что знал о сыскном агентстве «Око». Оказалось, что знает он не так уж мало. И между прочим, такого, что дирекция «Ока» вряд ли хотела видеть обнародованным. Писал о структуре, об отделе Бьорна и о нем лично, об осведомителях и методах, какими их приобретают. О не совсем законных делах, о полузаконных связях с полицией, университетским начальством, муниципалитетом, хозяевами больших заводов, верфей, банков. О том, как втирались в профсоюзы, как избивали забастовщиков, вспомнил акцию «Портфель» (умолчав о своем участии). Рассказал о школе, о том, кто и что там делал. Словом, написал все, что знал. И хотя во многие тайны Кар не был посвящен, но и того, что знал, хватало для нанесения «Оку» серьезного удара. Закончив писать, Кар прокомментировал написанное и надиктовал комментарий на пленку. Запечатав, отправился в ближайший банк.
Его принял управляющий отделом сейфов.
- Я хочу арендовать сейф, - сказал Кар, - со следующим условием: я буду приходить каждые две недели отмечаться, так сказать. Если я когда-нибудь пропущу хоть один день, то на следующий день прошу взять находящийся в сейфе пакет и отправить его по адресу, указанному на пакете. Если от меня приедет человек, даже если я позвоню по телефону, это не считается. Только если явлюсь сам!
- Мы всегда выполняем волю клиента, - заверил его управляющий. - Вы далеко не единственный, обращающийся к нам с таким поручением, и до сих пор у нас не было случая, чтобы мы не выполнили его. Можете не беспокоиться. В случае чего, всегда можете предъявить нам претензии.
Управляющий прекрасно знал, что предъявлять претензии за невыполнение таких поручений вряд ли кто-нибудь придет, если только клиента не вызовут с помощью спиритического сеанса. И тем не менее банк всегда держал слово. Это был очень старый банк, и выше всего он ценил свою честность и свою репутацию.
Но управляющий не знал, что подобную операцию Кар проделал еще с двумя банками. Береженого бог бережет. Что касается адресов на конверте, то это были адреса крупнейших газет города.
Через два дня Кар явился в агентство. Шмидт принял его с распростертыми объятиями.
- Мальчики, - гудел его бас, - вы смотрите, кто к нам вернулся! Кар, собственной персоной! А то твой друг Лоридан без тебя совсем скис. Карманника и то поймать не может. Ха-ха! - Он громко хохотал и подмигивал. Но чувствовалось, что он действительно рад.
Лоридан же был рад вдвойне.
Кар держался, как обычно, и никто не подозревал о пережитой им трагедии.
Кроме Элизабет. В первый же день его возвращения в «Око» он обедал у Лоридана.
Лоридан был счастлив, что может поделиться с Каром всеми новостями, и не закрывал рта. Кар молча слушал, поддакивая, кивая. Он был за сто световых лет отсюда. И только когда Лоридан вышел на полчаса в винный магазин, он ненадолго позволил себе расслабиться - Элизабет ведь знала…
Она подошла к нему, крепко сжала его голову ладонями, поцеловала, в глазах ее стояли слезы.
- Я что-нибудь могу? - тихо спросила она.
- Спасибо, Бет. - Он был тронут. - Пока нет. Кто знает, может быть, потом.
Кар с грустью подумал, что, оказывается, Элизабет - единственный человек, на кого он может рассчитывать.
Но он ошибался. Однажды вечером раздался телефонный звонок. Кто бы это? Ему мало кто звонил.
- Кар, - сказал он то, что всегда говорил, подходя к телефону.
- Ал, - услышал он неуверенный голос Ингрид, - это я, ты узнал меня?
- Конечно, Ингрид.
- Я знаю, кем была она для тебя. Я всегда догадывалась, а теперь знаю точно. И все понимаю. Я просто хочу сказать тебе, если что нужно, ты только скажи, я все для тебя сделаю, Ал! Все! Чтобы ты ни попросил…
И Кар ответил ей так же, как Элизабет:
- Спасибо. Пока мне ничего не нужно. Но потом, может быть. Спасибо, Ингрид.
Как-то, проезжая мимо Университета, он увидел Эдуарда. Тот рассеянно оглядывался по сторонам, видимо ожидая кого-то. Кар притормозил.
Они поздоровались. Эдуард рассказал об университетских делах, об «Очищении».
- Готовим новую акцию, - сказал он. - Надеюсь, пройдет удачно. Как-нибудь расскажу.
- Слушай, Эдуард, - спросил Кар. - А как ребята? Роберт, как Боб, Эстебан?
- О, Эстебан и Жюли официально объявили о помолвке. Боб ушел из Университета, жена сказала ему, чтоб он перестал валять дурака, в доме некому мыть посуду и стричь газон. - Эдуард улыбнулся. - А Роберт… Что Роберт, накачивает бицепсы.
- Ну а Лиоль…
- Лиоль - молодчага, такой активист стал, сил нет, очень помогает. Ладно, мне пора, - как-то смущенно засуетился Эдуард. - Да вот еще - ты не стесняйся, Кар, звони, если что, можешь на меня рассчитывать. Да и на ребят, думаю, тоже.
Он заспешил на другую сторону улицы, где его ждала, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, высокая нескладная девушка, в больших очках и немодной длинной юбке.
«Вот и он нашел свое счастье», - подумал Кар и вздохнул.
Потом мысли его приняли другое направление. Лиоль, Лиоль… Интересно, почему он стал таким активным? И что за акцию готовят очищенцы?
Так уж получилось, что особых дел в те дни у Кара не было. Легкая слежка, засада в притоне наркоманов, розыск противной капризной девчонки, сбежавшей из дома родителей. «Тут куда больше подошла бы Элизабет с ее розгами», - думал он, пока запихивал обнаруженную у приятельницы строптивую девицу, укусившую его во время операции захвата в руку.
Но вечера у него оставались свободными.
И он нашел им применение.
Он даже удивился себе, когда, загнав машину в какой-то пустой проулок, незаметно приблизился к скрытому за деревьями, хорошо знакомому дому. Как он здесь оказался? Как? Чего хитрить с самим собой! Оказался, потому что слежка за этим домом входила в его план.
Он простоял там долго, спрятавшись в кустах расположенного напротив, судя по всему, необитаемого дома. За это время на «прием» к Бьорну приходило три человека. Он всех их заснял с большим увеличением специальным фотоаппаратом, позволявшим снимать в темноте.
На следующий день он сфотографировал еще двоих. И совсем не удивился, когда на третий день увидел Лиоля. Было бы странно, если б тот не ходил сюда. Взял в техническом отделе якобы нужный ему для выполнения очередного задания аппарат, с помощью которого по вибрации оконных стекол можно было подслушивать разговоры снаружи с большого расстояния. Но ничего не получилось. Бьорн был очень осторожен, и его «дом свиданий» оказался под защитой специального электронного щита, исключающего подслушивание снаружи.
О том, чтобы забраться в дом, Кар и не помышлял, он понимал, что встречавшим его за дверью агентом охрана дома, конечно, не ограничивалась.
Каждый раз он добывал очередную порцию снимков, узнавал людей, записывал номера машин (и такое бывало). Кар размножал все это в трех экземплярах и дополнял ими конверты, лежавшие в банках в арендованных им сейфах.
Проводил он свою разведывательную работу и в недрах «Ока». То, что раньше совершенно не интересовало его, как, впрочем, и большинство других рядовых агентов, теперь он фиксировал, запоминал, сопоставлял.
Он задавал «случайные» вопросы, заглядывал ненароком в безразличные ему раньше документы, заводил беседы с коллегами, особенно когда они были под хмельком. Что-то незаметно фотографировал, что-то записывал на миниатюрные диктофоны.
Его досье росли, и теперь в его банковских сейфах хранились уже не конверты, а толстые пакеты.
Как-то позвонил Эдуард. Он поинтересовался делами Кара, спросил, не собирается ли тот возвращаться в Университет. Из деликатности не спрашивал, почему Кар бросил учебу и чем вообще занимается сейчас, считал, что из-за Серэны.
- А мы готовим великолепную акцию, - похвастался Эдуард, что было ему несвойственно, - хочешь знать - приходи.
- Приду, - сказал Кар, - или давай пройдемся. «Может, теперь линия прослушивается?» - подумал он.
Они встретились в сквере, откуда открывался чудесный вид на порт - на золотые цепочки фонарей, ярко освещенные корабли, мигающие огни маяков. Они сидели на железной скамейке, над ними шелестели листья пальм.
- Так вот, - увлеченно повествовал Эдуард, время от времени машинальным жестом поправляя очки, - ты знаешь, что миролюбивые армии нашего блока, - он усмехнулся, - проводят учения как раз тут, ну, в ста километрах за нашей границей. Демонстрируются дружба и могущество двух армий. Высадка десанта на побережье врага. Знаешь?
- Ну знаю, газеты читаю, - подтвердил Кар. - Надеюсь, вы не собираетесь атаковать союзный флот?
- Представь себе, собираемся! - рассмеялся Эдуард. - И притом с воздуха. Хотим бомбардировать высадившиеся части. С воздуха.
Кар молчал, он не понимал.
- Значит, так, - продолжал объяснять Эдуард, - мы зафрахтовали вертолет. Не думай, это трудная штука. Но тут помог Лиоль, у него какие-то там знакомства на аэродроме. Вертолет прогулочный, но на время военных учений все прогулочные полеты запрещены. Так вот…
- Лиоль? - удивился Кар. - А он что…
- Лиоль у нас член комитета по проведению акции и, между прочим, очень активный, я тебе уже говорил. Оказался смелый парень. Так вот, мы загружаем в вертолет несколько корзин цветов - белых и зеленых - словом, цвета «Очищения». (Белый - символ духовной, а зеленый - экологической чистоты.) В момент высадки, когда десантники будут атаковать береговые укрепления, наш вертолет окажется над ними, и мы выбросим на головы солдат цветы. Мы хотим сказать этой акцией: «Единственные снаряды, которые могут падать на человечество, - это цветы, символы жизни, а не смерти». Ну как?
- А кто полетит в вертолете? - спросил Кар.
Эдуард удивленно посмотрел на него:
- Кто полетит? Я полечу, Роберт, Ингрид, Лиоль, еще человек пять наших активистов, наиболее энергичные.
- Вы не боитесь, что вам помешают? Надо ведь взлететь, пересечь границу, полетать над территорией, где идут учения, вдруг собьют?
- Взлететь взлетим. У нас хороший пилот - друг Лиоля, у него есть разрешение на перелет границы. Лиоль сказал, что все будет в порядке. Конечно, нас, скорей всего, заставят приземлиться. Ну и что, цветы-то уж сбросим. Оштрафуют, продержат в участке пару дней и отправят обратно. Мы ведь действительно сбросим не бомбы, а цветы, и вряд ли они кого-нибудь поранят, даже если солдаты будут бегать без касок.
- Да, конечно, - рассеянно поддакнул Кар, он был занят своими мыслями. - И когда вы собираетесь загрузиться в ваш вертолет?
- По нашим сведениям, высадка начнется в семь утра послезавтра. От города туда километров двести, до границы сто и еще сотня. Это минут сорок. Словом, в шесть мы будем на аэродроме. А Лиоль так вообще там будет ночевать - проследит, чтоб ничего не случилось с цветами, мы их, кстати, уже спрятали - десять корзин цветов - в домике около аэродрома. За два дня не завянут.
- Скажи, Эдуард, а кто знает, где спрятаны цветы?
- Никто не знает, даже пилот, - ответил Эдуард, он снова удивленно взглянул на Кара. - И потом, они будут там под охраной Лиоля. А почему ты спрашиваешь?
- Значит, спрятали в надежном месте?
- Да что ты беспокоишься! Я ж тебе говорю - сегодня ночью туда поедет Лиоль и за всем проследит.
- Ну что ж, желаю успеха. - Кар поднялся: - Действительно, вы придумали остроумную акцию. Пойду спать.
Они попрощались, и Кар торопливо направился к дому.
Он поднялся к себе и быстро переоделся. Надел джинсовые брюки, черный свитер, пиджак, тот самый, с футляром для ножа, надел наплечную кобуру с пистолетом и прикрепил второй пистолет к ноге, засунул в карман черный капюшон с прорезями для глаз. Прихватил миниатюрный диктофон, моток нейлонового шнура. Все эти причиндалы, напоминавшие реквизит для детективного фильма, числились в арсенале многих частных агентов.
Кар спустился к машине, включил мотор и выехал на ночную улицу.
Он подъехал к дому, где жил Лиоль, и принялся ждать.
Ждать, к счастью, пришлось недолго, не прошло и часу, как Лиоль вышел из подъезда, огляделся, залез в свою машину и поехал в сторону аэродрома. Кар ехал вслед. Слежка за Лиолем не представляла труда. Тот не имел никакого опыта в таких делах. До аэродрома доехали быстро. Кар сразу установил, в каком доме спрятаны цветы: небольшая деревянная хибара, стоявшая в стороне от дороги и, видимо, давно заброшенная.
Лиоль долго возился с замком, вошел, зажег свет, наверное, задернул занавески, потому что свет стерся.
Кар вышел из машины, обошел дом кругом. Лиоль действительно проявлял удивительную беспечность - окно в кухню даже не было закрыто. Кар бесшумно влез через окно. В кухне царил беспорядок, воняло помойкой, нечистотами. Осторожно открыв дверь, он увидел коридор, в который выходило три двери. Из-под одной пробивался свет. В коридоре ощущался крепкий аромат, и Кар не сразу сообразил, что это пахли цветы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34