Он набрал номер телефонной станции:
– Соедините меня, пожалуйста, с ипсвичской полицией. Когда его наконец соединили, оказалось, что инспектор Брокузй всего две минуты как вышел.
– Ему что-нибудь передать?
– Нет, – нервно ответил Сидней. – Нет, спасибо. И положил трубку.
Если инспектор выехал прямо сюда, он приедет через двадцать минут. Нужно ли его здесь дожидаться. Сидней предпочел бы вернуться домой, но это может произвести впечатление еще более неблагоприятное: будет похоже, что он сбежал с места преступления, стараясь скрыть улики. Он, конечно, мог позвонить в Ипсвич и рассказать все любому полицейскому. Но ему попросту не хотелось. Почему бы не подождать? Даже если в дверь позвонит кто-нибудь из соседей, разве он не сможет рассказать все как есть? Сидней избегал глядеть на лежавшее тело миссис Лилибэнкс. Посмотрев на часы, он вычислил, что инспектор должен быть здесь без четверти восемь, если предположить, что Брокуэй направляется именно сюда. Сидней взял сложенное покрывало с ручки кресла и накрыл им миссис Лилибэнкс до подбородка, при этом стараясь не смотреть на нее и не прикасаться к ней.
Ему очень не хотелось оставаться рядом с умершей, и Сидней поднялся на второй этаж. Он вошел в мастерскую миссис Лилибэнкс. Там пахло скипидаром, как пахло раньше в мастерской Алисии, но здесь запах был свежим, словно миссис Лилибэнкс только что закончила свои занятия и спустилась попить чая. Сидней вышел и заглянул в другую дверь, там была спальня. В изголовье удобной кровати лежало множество подушек, кровать была накрыта вязаным шерстяным покрывалом. На столике валялась книжка Памелы Хенсворд Джонсон, а на нижней полке – бинокль. Затем Сидней зашел еще в комнату, которая, как ему показалось, была гостиной, чистая, хорошо прибранная и безликая. Он начал чувствовать себя свободнее и только теперь осознал, что произошло.
Вернувшись в спальню, Сидней взял бинокль. Он впервые держал его в руках. Подошел к окну и стал смотреть. Собственный дом оказался совсем рядом. Наведя бинокль на задний двор и гараж, он представил себя выходящим в то утро с тяжелым ковром – не таким уж и тяжелым, как пытался представить – перекинутым через правое плечо, и идущим к машине, чтобы тут же отъехать в легком утреннем тумане.
Сидней услышал, как хлопнула задняя дверь. – Миссис Лилибэнкс! – послышался женский голос.
О, господи! Наверное, это миссис Хаукинз. Внутри у него похолодело. Он подбежал к лестнице и закричал:
– Миссис Хаукинз, это вы?
Но в тот же самый момент женщина издала ужасный вопль, который и заглушил слова Сиднея.
– Миссис Хаукинз!
Сидней сбежал по лестнице вниз.
Миссис Хаукинз обернулась, увидела его и издала еще один ужасный вопль. Попятившись, она опрокинула столик, на котором стояла чашка с коньяком.
– Не прикасайтесь ко мне! Не приближайтесь!
– Ради всего святого, замолчите! – крикнул Сидней, неожиданно разозлившись на нее за столь шумное вторжение.
Совершенно обезумев, с выпученными глазами, миссис Хаукинз тянулась за фарфоровой собакой, стоявшей на камине.
– Ради бога, не кидайте ее! – закричал Сидней в ужасе от мысли о подобном святотатстве.
Но она кинула прежде, чем он закончил фразу.
Сидней машинально отпустил бинокль и на лету поймал собаку. Проверив, не треснула ли она, ударившись о его кольцо, он испепеляющим взглядом посмотрел на миссис Хаукинз:
– Успокойтесь, ненормальная!
– Не двигайтесь с места! (Ее волосы торчали в разные стороны, и она начала косить от ужаса.) Что вы тут делаете? Миссис Лилибэнкс мертва. Что вы тут делаете?
– Я жду полицию, и если вам это не нравится, почему бы вам отсюда не убраться? – сказал Сидней, сдерживаясь изо всех сил перед обезумевшей женщиной.
Он шагнул к камину, чтобы вернуть собаку на место, и миссис Хаукинз попятилась еще, едва не сев на голову миссис Лилибэнкс. Чувствуя, что вот-вот совершенно выйдет из себя, Сидней развернулся и поставил собаку на книжную полку в другом конце комнаты. Потом поднял бинокль. «Чертова фурия», – пробормотал он.
– Уходите! – выкрикнула миссис Хаукинз. – Уходите из этого дома.
– Я жду полицию, – не глядя на нее, повторил Сидней. На улице послышался шум мотора.
Охая, словно собираясь грохнуться в обморок, как барышня викторианской эпохи, миссис Хаукинз доползла до окна и чуть не упала там. Похоже, она не слишком твердо держалась на ногах.
Сидней открыл дверь. Слава богу, к дому шел инспектор Брокуэй, он прибыл как раз вовремя.
– Инспектор Брокуэй! Я только что вам звонил, – сказа, Сидней. – Входите.
– Что здесь происходит? – убыстряя шаг, спросил инспектор.
– С миссис Лилибэнкс случился сердечный приступ.
– Вы инспектор? – сказала миссис Хаукинз. – Я пришла пять минут назад и застала вот этого, – жест в сторону Сиднея, – преспокойно спускающимся со второго этажа. Он сказал, чтобы убиралась, а она лежала там, замертво! (Она кивнула на миссис Лилибэнкс.) Он заявил мне…
– Успокойтесь, пожалуйста, уважаемая. Чуть поздней мы выслушаем вашу историю. Миссис Лилибэнкс мертва?
Инспектор Брокуэй подошел к миссис Лилибэнкс, осторожно приподнял покрывало, взял правую руку и попытался нащупать пульс. Покачал головой.
– Так что же произошло? – спросил он Сиднея. Миссис Хаукинз затараторила снова.
– Прошу вас… – инспектор жестом попросил ее замолчать, проявляя завидное терпение.
Миссис Хаукинз замолчала.
– Я пришёл сюда в четверть восьмого, – сказал Сидней. – Постучал, мне не ответили, тогда я открыл заднюю дверь и позвал. Когда я переступил порог гостиной, миссис Лилибэнкс держалась за сердце… вот так (он показал). Я спросил ее, где у нее лежит лекарство, но миссис Лилибэнкс уже не могла говорить. Она упала, и я перетащил ее на диван. После чего, думаю, умерла. Вот и все.
Сидней почувствовал, что у него пересохло в горле.
– Я попытался дать ей коньяка. Миссис Хаукинз потом разлила его.
– Мне очень жаль, – выговорила миссис Хаукинз.
– Когда вы пришли, миссис Хаукинз? – спросил инспектор.
– Пять минут назад. Я вхожу и вижу, что он спускается как ни в чем не бывало, а она лежит там. Что он делал наверху? Что он делал в этом доме?
– Зачем вы приходили? – инспектор повернулся к Сиднею.
– Я пришел к миссис Лилибэнкс, так как боялся, что она решила, будто я зол на нее… из-за того, что она рассказала вам ту историю с ковром. С того времени я не видел ее, хотя обычно она заходила или звонила мне. Я хотел ее успокоить, – он запнулся и замолчал.
Миссис Хаукинз использовала момент, чтобы издать свой «Ах!» Инспектор смотрел на руку Сиднея, и тот только теперь заметил, что держит бинокль, который поднял с пола.
– Что вы делаете с биноклем?
– Я поднялся наверх… Я не хотел оставаться внизу, но думал, что вы, наверное, скоро приедете. Я нашел бинокль в ее комнате и смотрел в него в окно.
Инспектор ничего не спросил. Он достал из кармана блокнот и записал показания миссис Хаукинз, та давала их с радостью. Потом он сказал, что пока больше в ней не нуждается и свяжется с ней позже. Миссис Хаукинз с видом человека, исполнившего свой долг, направилась было к двери, но, дойдя до кухни, вернулась назад:
– Инспектор, нужно что-нибудь сделать для миссис Лилибэнкс?
– Вам известно имя ее врача, миссис Хаукинз? Он должен будет подписать свидетельство о смерти.
– Это доктор Туэйт. Он живет в городе, сразу за церковью, в Доме с портиком.
– А, да? Я знаю его. Он уже работал с нами. Спасибо, миссис Хаукинз.
С ее уходом Сидней почувствовал себя много свободнее.
Инспектор подошел к миссис Лилибэнкс и набросил ей на лицо покрывало. Потом открыл телефонный справочник, чтобы позвонить доктору Туэйту. Чувствуя себя не в силах сидеть и слушать их разговор, Сидней вышел из комнаты. Ему было очень жалко миссис Лилибэнкс. Ему показалось, что он уже успел полюбить ее. Вскоре пришел инспектор.
– Теперь садитесь и спокойно расскажите мне, что же случилось.
Сидней сел и положил бинокль на стол перед собой. Между ним и инспектором стояла ваза с цветами, такими свежими, будто миссис Лилибэнкс только что собрала их.
– Я уже рассказал вам. Все произошло именно так, как я вам говорил.
– Вы звонили в полицию?
– Да.
Сидней подумал, что инспектор может это проверить.
– Вы оставили сообщение? Сообщили, что миссис Лилибэнкс умерла?
– Нет, я хотел побеседовать лично с вами. Мне пришло в голову, что вы наверное уже едете сюда.
– Что вас заставило так думать?
– Предположение, что вы можете приехать к миссис Лилибэнкс и рассказать о находке ковра… чтобы она не беспокоилась, – ответил Сидней.
– Именно это я и собирался сделать, а потом рассчитывал встретиться с вами.
– Да? А зачем?
– Чтобы спросить вас, не зарыли ли вы в лесу что-нибудь еще. В этом или в каком-нибудь другом.
Сидней почувствовал, как кровь приливает к его лицу.
– Нет.
– А мне кажется, что это возможно. Вспомните хорошенько.
– Вы полагаете, я мог забыть? – с улыбкой спросил Сидней.
– Все возможно, если захотеть. А может быть, вы перепутали все это с историей, которую сейчас пишете.
Инспектор был так близок к истине, что Сидней на какой-то миг совсем растерялся. Его коричневая тетрадка со вчерашнего дня лежала в ящике письменного стола. Сидней подумал, что лучи будет всегда иметь ее при себе, так как инспектору может прийти на ум мысль обыскать дом, чтобы найти именно эти записи. Приступ оглушительного кашля прервал размышления Сиднея.
– Мне показалось, что вся эта история с ковром была разыграна вами специально, ведь мы понимали, что миссис Лилибэнкс могла увидеть вас. Или даже разыграли комедию ради себя самого на самом же деле, зарыв тело до или после этого, – инспектор улыбнулся, обнаружив прокуренные зубы, такие же не правильные, как черты его лица. Такие лица писатели называли будто вырубленными топором. – Ведь не имеет смысла так глубоко закапывать ковер, если вы не собираетесь создать нужное впечатление.
Инспектор ждал, какое действие произведут его слова. Точь-в-точь, как миссис Снизам со своими рассуждениями о том, чего ждет от нас общество.
– Это абсурд, – сказал Сидней.
– Меня не удовлетворяет такой ответ.
– Почему? – спросил Сидней.
– Потому что мне этого недостаточно. Зарубите себе на носу.
Сидней слегка пожал плечами.
– Значит, вы продолжаете искать в лесу труп?
– Не обязательно именно в этом лесу. Что же произошло в то утро, мистер Бартлеби.
– А вы не спрашивали у миссис Лилибэнкс? У нее был бинокль, и она могла воспользоваться им в то утро.
– Когда вы закапывали ковер, не вырыли ли вы где-нибудь еще одну яму? Чтобы быстрее покончить с этим «делом»?
– С каким делом?
Сидней и в самом деле не понимал рассуждений инспектора. Или тот считал, что он использовал ковер, желая спрятать тело Алисии и вместе с ковром вынести из дома? Или думал, что Сидней вместе с ямой для ковра вырыл другую, оставив тело Алисии еще на сутки лежать дома?
– А почему мне было не зарыть ее в тот же самый день? Зачем мне терять время? – быстро спросил он.
– Потому что становилось уже слишком светло… Хотя… а вы случайно не выкопали вторую яму накануне?
– Нет, инспектор, – решительно ответил Сидней.
– Зарыть ковер, – должно быть, на это у вас ушло не меньше часа?
– Больше, – признался Сидней.
– Когда вы узнали, что миссис Лилибэнкс видела вас с ковром?
– В тот вечер, когда вы приехали и говорили со мной. Вчера вечером.
Сиднею показалось, что это произошло уже гораздо раньше.
– А не раньше?
– Нет… Миссис Лилибэнкс пригласила меня на кофе вчера после обеда.
Молчание.
– Вы закопали тело своей жены, мистер Бартлеби? – инспектор задал это вопрос с таким спокойным видом, будто предлагал сигарету.
«А что мне было с ней делать, с мертвой, вы же знаете», – подумал Сидней.
– Нет.
Руки его машинально играли с биноклем, крутя его на столе. Заметив это, Сидней отодвинул бинокль подальше.
– Вы хотите взять его? К сожалению, я не могу вам этого позволить: бинокль стал теперь вещественным доказательстве (Инспектор поднялся.) Вы совершенно вправе считать, что все ы умозаключения есть не что иное как цепочка самых абсурдной идей.
– Я не скажу ничего подобного, мне по вкусу всякие теории.
– Я должен оставаться тут до приезда доктора. Не буду вас больше задерживать, мистер Бартлеби.
Сидней встал и сказал:
– Спасибо.
Инспектор ушел в гостиную.
Сидней же направился к двери. На пороге он обернулся, чтобы в последний раз взглянуть на миссис Лилибэнкс.
– По вашему виду можно заключить, что вы считаете, будто и миссис Лилибэнкс умерла тоже с моей помощью.
– Почему вы так говорите? – нахмурившись, спросил инспектор.
– А почему вы думаете, что я убил свою жену?
– Я не говорил, что так думаю, я только спросил вас. Сидней видел, что инспектор пытается угадать его мысли он, видимо, ждал, что Сидней сам себя выдает какой-нибудь мелочью, но Сидней ничем не мог помочь ему, разве только сделать вид, но притворяться в этот момент у него не было ни малейшего желания.
– До свидания, инспектор.
– До свидания, мистер Бартлеби.
Сидней вышел.
В нескольких метрах от своего дома, ему почудилось, что звонит телефон, и он побежал. Он не ошибся, звонил Алекс.
– Я тебя уже набирал сегодня и подумал, а уж не засадили ли тебя в тюрьму?
– Да? А почему?
– Из-за истории с ковром. Об этом уже сообщили в вечернем выпуске. Сказали, что полиция наконец нашла ковер, который искала с утра. Ради бога, Сидней, скажи, что ты еще задумал? Ты что, разыгрываешь для них очередной сценарий про Лэша? Посвяти меня, сценарий, кажется, обещает быть удачным.
– Это не сценарий, старик, это правда.
– Я знаю. Ты закопал ковер, но пустой.
– Я закопал ковер.
– О, им наверное не за что зацепиться, вот они и расписали эту историю…
– Возможно, они преувеличили, но гораздо меньше, чем сами думали, – зловещим голосом проговорил Сидней.
– Они передали, что ковер был на глубине четырех футов. Ты что, Сид, сходишь с ума? Ты случайно не вообразил себе, что в ковре была Алисия? Ха-ха-ха-ха-ха!
– Алисия глубже, под ковром. Они недостаточно глубоко к пали, вот и все, – ответил Сидней, сопровождая свои слова зловещим смехом. – Подожди до завтра, в первом выпуске они дадут сенсационное сообщение.
– У меня есть дикое предчувствие, что ты не шутишь. Они сказали, что получили эти сведения от какой-то соседки, которая видела тебя в бинокль. Это случайно не миссис Лилибэнкс?
– Она самая. Она видела меня одновременно с одной маленькой птичкой. Ну ладно, Алекс. Зачем ты мне звонишь? Не из-за этой же дурацкой истории?
– Ты какой-то нервный, Сидней. У тебя там действительно какие-то неприятности? Обязательно скажи мне. Хитти тоже очень переживает.
– Да, конечно у меня неприятности. Алекс… – он понизил голос и шепотом продолжал: – Алисия была в ковре, и миссис Лилибэнкс показалось, что она ее видела, видела ее торчащие ноги. А может, голову или руку.
– Гм.
Сидней вспомнил, что миссис Лилибэнкс умерла, и у него пропало желание шутить.
– Сид?
– Я здесь.
– Значит, ты вынес ее, завернув в ковер?
– Но я зарыл ее в другом месте, и они никогда не найдут ее. Внимание, Алекс, здесь конец серии.
Но Алекс думал не о серии.
– Где вы зарыли ее, Бартлеби?
– Зачем мне указывать им место. Я привел их туда, где был ковер.
– Только вы немного ошиблись, Бартлеби. Мы можем записать это как ваши показания, Бартлеби? Вы на самом деле зарыли ее в другом месте?
– Да, я вытащил ее из ковра и зарыл в другом месте, – Сиднею было смертельно скучно, машинальным жестом он ослабил узел галстука. – Я должен прекратить этот разговор. Он и так уже стоил тебе две полкроны.
– Скажи, что ты на самом деле рассказал полиции?
– Алекс, я устал…
– Хорошо, Сид, я звоню сообщить тебе, что всю неделю буду дома и закончу сценарий. Хитти с детьми уехала в Клэктон. Так что, если захочешь мне позвонить, я дома.
– Понял, Алекс, спасибо. Я буду помнить.
– Надеюсь, что хоть на это ты еще способен, – сказал Алекс со смешком. – Привет, Сид.
Сидней подумал, что со стороны Алекса весьма любезно потратить одну неделю из своего двухнедельного отпуска в Лондоне единственно ради работы над Лэшем.
Он надел старые брюки, намереваясь тоже поработать, но вместо этого бросился на кровать в спальне. Миссис Лилибэнкс умерла, и Сидней в самом деле был в отчаянии от того, что явился причиной ее смерти. Он подумал, что, в конечном счете, ее погубила неправильная позиция, которую она заняла в этом деле: она исходила из того, что Алисию убил он и, значит, пришел к ней, чтобы убить и ее тоже. Но позиция миссис Лилибэнкс всецело зависела от его собственной, позиции… Все с самого начала было совершенно нереально, но тем не менее имело такие страшные и совершенно реальные последствия. У миссис Снизам тоже была своя позиция: подозрительность. Да, ею полностью владели ее фальшивые предрассудки, да, она была идолопоклонницей, ко поскольку ее позиция заключалась в стремлении поддержать порядок, законность и единство семьи, общество поощряло такую позицию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
– Соедините меня, пожалуйста, с ипсвичской полицией. Когда его наконец соединили, оказалось, что инспектор Брокузй всего две минуты как вышел.
– Ему что-нибудь передать?
– Нет, – нервно ответил Сидней. – Нет, спасибо. И положил трубку.
Если инспектор выехал прямо сюда, он приедет через двадцать минут. Нужно ли его здесь дожидаться. Сидней предпочел бы вернуться домой, но это может произвести впечатление еще более неблагоприятное: будет похоже, что он сбежал с места преступления, стараясь скрыть улики. Он, конечно, мог позвонить в Ипсвич и рассказать все любому полицейскому. Но ему попросту не хотелось. Почему бы не подождать? Даже если в дверь позвонит кто-нибудь из соседей, разве он не сможет рассказать все как есть? Сидней избегал глядеть на лежавшее тело миссис Лилибэнкс. Посмотрев на часы, он вычислил, что инспектор должен быть здесь без четверти восемь, если предположить, что Брокуэй направляется именно сюда. Сидней взял сложенное покрывало с ручки кресла и накрыл им миссис Лилибэнкс до подбородка, при этом стараясь не смотреть на нее и не прикасаться к ней.
Ему очень не хотелось оставаться рядом с умершей, и Сидней поднялся на второй этаж. Он вошел в мастерскую миссис Лилибэнкс. Там пахло скипидаром, как пахло раньше в мастерской Алисии, но здесь запах был свежим, словно миссис Лилибэнкс только что закончила свои занятия и спустилась попить чая. Сидней вышел и заглянул в другую дверь, там была спальня. В изголовье удобной кровати лежало множество подушек, кровать была накрыта вязаным шерстяным покрывалом. На столике валялась книжка Памелы Хенсворд Джонсон, а на нижней полке – бинокль. Затем Сидней зашел еще в комнату, которая, как ему показалось, была гостиной, чистая, хорошо прибранная и безликая. Он начал чувствовать себя свободнее и только теперь осознал, что произошло.
Вернувшись в спальню, Сидней взял бинокль. Он впервые держал его в руках. Подошел к окну и стал смотреть. Собственный дом оказался совсем рядом. Наведя бинокль на задний двор и гараж, он представил себя выходящим в то утро с тяжелым ковром – не таким уж и тяжелым, как пытался представить – перекинутым через правое плечо, и идущим к машине, чтобы тут же отъехать в легком утреннем тумане.
Сидней услышал, как хлопнула задняя дверь. – Миссис Лилибэнкс! – послышался женский голос.
О, господи! Наверное, это миссис Хаукинз. Внутри у него похолодело. Он подбежал к лестнице и закричал:
– Миссис Хаукинз, это вы?
Но в тот же самый момент женщина издала ужасный вопль, который и заглушил слова Сиднея.
– Миссис Хаукинз!
Сидней сбежал по лестнице вниз.
Миссис Хаукинз обернулась, увидела его и издала еще один ужасный вопль. Попятившись, она опрокинула столик, на котором стояла чашка с коньяком.
– Не прикасайтесь ко мне! Не приближайтесь!
– Ради всего святого, замолчите! – крикнул Сидней, неожиданно разозлившись на нее за столь шумное вторжение.
Совершенно обезумев, с выпученными глазами, миссис Хаукинз тянулась за фарфоровой собакой, стоявшей на камине.
– Ради бога, не кидайте ее! – закричал Сидней в ужасе от мысли о подобном святотатстве.
Но она кинула прежде, чем он закончил фразу.
Сидней машинально отпустил бинокль и на лету поймал собаку. Проверив, не треснула ли она, ударившись о его кольцо, он испепеляющим взглядом посмотрел на миссис Хаукинз:
– Успокойтесь, ненормальная!
– Не двигайтесь с места! (Ее волосы торчали в разные стороны, и она начала косить от ужаса.) Что вы тут делаете? Миссис Лилибэнкс мертва. Что вы тут делаете?
– Я жду полицию, и если вам это не нравится, почему бы вам отсюда не убраться? – сказал Сидней, сдерживаясь изо всех сил перед обезумевшей женщиной.
Он шагнул к камину, чтобы вернуть собаку на место, и миссис Хаукинз попятилась еще, едва не сев на голову миссис Лилибэнкс. Чувствуя, что вот-вот совершенно выйдет из себя, Сидней развернулся и поставил собаку на книжную полку в другом конце комнаты. Потом поднял бинокль. «Чертова фурия», – пробормотал он.
– Уходите! – выкрикнула миссис Хаукинз. – Уходите из этого дома.
– Я жду полицию, – не глядя на нее, повторил Сидней. На улице послышался шум мотора.
Охая, словно собираясь грохнуться в обморок, как барышня викторианской эпохи, миссис Хаукинз доползла до окна и чуть не упала там. Похоже, она не слишком твердо держалась на ногах.
Сидней открыл дверь. Слава богу, к дому шел инспектор Брокуэй, он прибыл как раз вовремя.
– Инспектор Брокуэй! Я только что вам звонил, – сказа, Сидней. – Входите.
– Что здесь происходит? – убыстряя шаг, спросил инспектор.
– С миссис Лилибэнкс случился сердечный приступ.
– Вы инспектор? – сказала миссис Хаукинз. – Я пришла пять минут назад и застала вот этого, – жест в сторону Сиднея, – преспокойно спускающимся со второго этажа. Он сказал, чтобы убиралась, а она лежала там, замертво! (Она кивнула на миссис Лилибэнкс.) Он заявил мне…
– Успокойтесь, пожалуйста, уважаемая. Чуть поздней мы выслушаем вашу историю. Миссис Лилибэнкс мертва?
Инспектор Брокуэй подошел к миссис Лилибэнкс, осторожно приподнял покрывало, взял правую руку и попытался нащупать пульс. Покачал головой.
– Так что же произошло? – спросил он Сиднея. Миссис Хаукинз затараторила снова.
– Прошу вас… – инспектор жестом попросил ее замолчать, проявляя завидное терпение.
Миссис Хаукинз замолчала.
– Я пришёл сюда в четверть восьмого, – сказал Сидней. – Постучал, мне не ответили, тогда я открыл заднюю дверь и позвал. Когда я переступил порог гостиной, миссис Лилибэнкс держалась за сердце… вот так (он показал). Я спросил ее, где у нее лежит лекарство, но миссис Лилибэнкс уже не могла говорить. Она упала, и я перетащил ее на диван. После чего, думаю, умерла. Вот и все.
Сидней почувствовал, что у него пересохло в горле.
– Я попытался дать ей коньяка. Миссис Хаукинз потом разлила его.
– Мне очень жаль, – выговорила миссис Хаукинз.
– Когда вы пришли, миссис Хаукинз? – спросил инспектор.
– Пять минут назад. Я вхожу и вижу, что он спускается как ни в чем не бывало, а она лежит там. Что он делал наверху? Что он делал в этом доме?
– Зачем вы приходили? – инспектор повернулся к Сиднею.
– Я пришел к миссис Лилибэнкс, так как боялся, что она решила, будто я зол на нее… из-за того, что она рассказала вам ту историю с ковром. С того времени я не видел ее, хотя обычно она заходила или звонила мне. Я хотел ее успокоить, – он запнулся и замолчал.
Миссис Хаукинз использовала момент, чтобы издать свой «Ах!» Инспектор смотрел на руку Сиднея, и тот только теперь заметил, что держит бинокль, который поднял с пола.
– Что вы делаете с биноклем?
– Я поднялся наверх… Я не хотел оставаться внизу, но думал, что вы, наверное, скоро приедете. Я нашел бинокль в ее комнате и смотрел в него в окно.
Инспектор ничего не спросил. Он достал из кармана блокнот и записал показания миссис Хаукинз, та давала их с радостью. Потом он сказал, что пока больше в ней не нуждается и свяжется с ней позже. Миссис Хаукинз с видом человека, исполнившего свой долг, направилась было к двери, но, дойдя до кухни, вернулась назад:
– Инспектор, нужно что-нибудь сделать для миссис Лилибэнкс?
– Вам известно имя ее врача, миссис Хаукинз? Он должен будет подписать свидетельство о смерти.
– Это доктор Туэйт. Он живет в городе, сразу за церковью, в Доме с портиком.
– А, да? Я знаю его. Он уже работал с нами. Спасибо, миссис Хаукинз.
С ее уходом Сидней почувствовал себя много свободнее.
Инспектор подошел к миссис Лилибэнкс и набросил ей на лицо покрывало. Потом открыл телефонный справочник, чтобы позвонить доктору Туэйту. Чувствуя себя не в силах сидеть и слушать их разговор, Сидней вышел из комнаты. Ему было очень жалко миссис Лилибэнкс. Ему показалось, что он уже успел полюбить ее. Вскоре пришел инспектор.
– Теперь садитесь и спокойно расскажите мне, что же случилось.
Сидней сел и положил бинокль на стол перед собой. Между ним и инспектором стояла ваза с цветами, такими свежими, будто миссис Лилибэнкс только что собрала их.
– Я уже рассказал вам. Все произошло именно так, как я вам говорил.
– Вы звонили в полицию?
– Да.
Сидней подумал, что инспектор может это проверить.
– Вы оставили сообщение? Сообщили, что миссис Лилибэнкс умерла?
– Нет, я хотел побеседовать лично с вами. Мне пришло в голову, что вы наверное уже едете сюда.
– Что вас заставило так думать?
– Предположение, что вы можете приехать к миссис Лилибэнкс и рассказать о находке ковра… чтобы она не беспокоилась, – ответил Сидней.
– Именно это я и собирался сделать, а потом рассчитывал встретиться с вами.
– Да? А зачем?
– Чтобы спросить вас, не зарыли ли вы в лесу что-нибудь еще. В этом или в каком-нибудь другом.
Сидней почувствовал, как кровь приливает к его лицу.
– Нет.
– А мне кажется, что это возможно. Вспомните хорошенько.
– Вы полагаете, я мог забыть? – с улыбкой спросил Сидней.
– Все возможно, если захотеть. А может быть, вы перепутали все это с историей, которую сейчас пишете.
Инспектор был так близок к истине, что Сидней на какой-то миг совсем растерялся. Его коричневая тетрадка со вчерашнего дня лежала в ящике письменного стола. Сидней подумал, что лучи будет всегда иметь ее при себе, так как инспектору может прийти на ум мысль обыскать дом, чтобы найти именно эти записи. Приступ оглушительного кашля прервал размышления Сиднея.
– Мне показалось, что вся эта история с ковром была разыграна вами специально, ведь мы понимали, что миссис Лилибэнкс могла увидеть вас. Или даже разыграли комедию ради себя самого на самом же деле, зарыв тело до или после этого, – инспектор улыбнулся, обнаружив прокуренные зубы, такие же не правильные, как черты его лица. Такие лица писатели называли будто вырубленными топором. – Ведь не имеет смысла так глубоко закапывать ковер, если вы не собираетесь создать нужное впечатление.
Инспектор ждал, какое действие произведут его слова. Точь-в-точь, как миссис Снизам со своими рассуждениями о том, чего ждет от нас общество.
– Это абсурд, – сказал Сидней.
– Меня не удовлетворяет такой ответ.
– Почему? – спросил Сидней.
– Потому что мне этого недостаточно. Зарубите себе на носу.
Сидней слегка пожал плечами.
– Значит, вы продолжаете искать в лесу труп?
– Не обязательно именно в этом лесу. Что же произошло в то утро, мистер Бартлеби.
– А вы не спрашивали у миссис Лилибэнкс? У нее был бинокль, и она могла воспользоваться им в то утро.
– Когда вы закапывали ковер, не вырыли ли вы где-нибудь еще одну яму? Чтобы быстрее покончить с этим «делом»?
– С каким делом?
Сидней и в самом деле не понимал рассуждений инспектора. Или тот считал, что он использовал ковер, желая спрятать тело Алисии и вместе с ковром вынести из дома? Или думал, что Сидней вместе с ямой для ковра вырыл другую, оставив тело Алисии еще на сутки лежать дома?
– А почему мне было не зарыть ее в тот же самый день? Зачем мне терять время? – быстро спросил он.
– Потому что становилось уже слишком светло… Хотя… а вы случайно не выкопали вторую яму накануне?
– Нет, инспектор, – решительно ответил Сидней.
– Зарыть ковер, – должно быть, на это у вас ушло не меньше часа?
– Больше, – признался Сидней.
– Когда вы узнали, что миссис Лилибэнкс видела вас с ковром?
– В тот вечер, когда вы приехали и говорили со мной. Вчера вечером.
Сиднею показалось, что это произошло уже гораздо раньше.
– А не раньше?
– Нет… Миссис Лилибэнкс пригласила меня на кофе вчера после обеда.
Молчание.
– Вы закопали тело своей жены, мистер Бартлеби? – инспектор задал это вопрос с таким спокойным видом, будто предлагал сигарету.
«А что мне было с ней делать, с мертвой, вы же знаете», – подумал Сидней.
– Нет.
Руки его машинально играли с биноклем, крутя его на столе. Заметив это, Сидней отодвинул бинокль подальше.
– Вы хотите взять его? К сожалению, я не могу вам этого позволить: бинокль стал теперь вещественным доказательстве (Инспектор поднялся.) Вы совершенно вправе считать, что все ы умозаключения есть не что иное как цепочка самых абсурдной идей.
– Я не скажу ничего подобного, мне по вкусу всякие теории.
– Я должен оставаться тут до приезда доктора. Не буду вас больше задерживать, мистер Бартлеби.
Сидней встал и сказал:
– Спасибо.
Инспектор ушел в гостиную.
Сидней же направился к двери. На пороге он обернулся, чтобы в последний раз взглянуть на миссис Лилибэнкс.
– По вашему виду можно заключить, что вы считаете, будто и миссис Лилибэнкс умерла тоже с моей помощью.
– Почему вы так говорите? – нахмурившись, спросил инспектор.
– А почему вы думаете, что я убил свою жену?
– Я не говорил, что так думаю, я только спросил вас. Сидней видел, что инспектор пытается угадать его мысли он, видимо, ждал, что Сидней сам себя выдает какой-нибудь мелочью, но Сидней ничем не мог помочь ему, разве только сделать вид, но притворяться в этот момент у него не было ни малейшего желания.
– До свидания, инспектор.
– До свидания, мистер Бартлеби.
Сидней вышел.
В нескольких метрах от своего дома, ему почудилось, что звонит телефон, и он побежал. Он не ошибся, звонил Алекс.
– Я тебя уже набирал сегодня и подумал, а уж не засадили ли тебя в тюрьму?
– Да? А почему?
– Из-за истории с ковром. Об этом уже сообщили в вечернем выпуске. Сказали, что полиция наконец нашла ковер, который искала с утра. Ради бога, Сидней, скажи, что ты еще задумал? Ты что, разыгрываешь для них очередной сценарий про Лэша? Посвяти меня, сценарий, кажется, обещает быть удачным.
– Это не сценарий, старик, это правда.
– Я знаю. Ты закопал ковер, но пустой.
– Я закопал ковер.
– О, им наверное не за что зацепиться, вот они и расписали эту историю…
– Возможно, они преувеличили, но гораздо меньше, чем сами думали, – зловещим голосом проговорил Сидней.
– Они передали, что ковер был на глубине четырех футов. Ты что, Сид, сходишь с ума? Ты случайно не вообразил себе, что в ковре была Алисия? Ха-ха-ха-ха-ха!
– Алисия глубже, под ковром. Они недостаточно глубоко к пали, вот и все, – ответил Сидней, сопровождая свои слова зловещим смехом. – Подожди до завтра, в первом выпуске они дадут сенсационное сообщение.
– У меня есть дикое предчувствие, что ты не шутишь. Они сказали, что получили эти сведения от какой-то соседки, которая видела тебя в бинокль. Это случайно не миссис Лилибэнкс?
– Она самая. Она видела меня одновременно с одной маленькой птичкой. Ну ладно, Алекс. Зачем ты мне звонишь? Не из-за этой же дурацкой истории?
– Ты какой-то нервный, Сидней. У тебя там действительно какие-то неприятности? Обязательно скажи мне. Хитти тоже очень переживает.
– Да, конечно у меня неприятности. Алекс… – он понизил голос и шепотом продолжал: – Алисия была в ковре, и миссис Лилибэнкс показалось, что она ее видела, видела ее торчащие ноги. А может, голову или руку.
– Гм.
Сидней вспомнил, что миссис Лилибэнкс умерла, и у него пропало желание шутить.
– Сид?
– Я здесь.
– Значит, ты вынес ее, завернув в ковер?
– Но я зарыл ее в другом месте, и они никогда не найдут ее. Внимание, Алекс, здесь конец серии.
Но Алекс думал не о серии.
– Где вы зарыли ее, Бартлеби?
– Зачем мне указывать им место. Я привел их туда, где был ковер.
– Только вы немного ошиблись, Бартлеби. Мы можем записать это как ваши показания, Бартлеби? Вы на самом деле зарыли ее в другом месте?
– Да, я вытащил ее из ковра и зарыл в другом месте, – Сиднею было смертельно скучно, машинальным жестом он ослабил узел галстука. – Я должен прекратить этот разговор. Он и так уже стоил тебе две полкроны.
– Скажи, что ты на самом деле рассказал полиции?
– Алекс, я устал…
– Хорошо, Сид, я звоню сообщить тебе, что всю неделю буду дома и закончу сценарий. Хитти с детьми уехала в Клэктон. Так что, если захочешь мне позвонить, я дома.
– Понял, Алекс, спасибо. Я буду помнить.
– Надеюсь, что хоть на это ты еще способен, – сказал Алекс со смешком. – Привет, Сид.
Сидней подумал, что со стороны Алекса весьма любезно потратить одну неделю из своего двухнедельного отпуска в Лондоне единственно ради работы над Лэшем.
Он надел старые брюки, намереваясь тоже поработать, но вместо этого бросился на кровать в спальне. Миссис Лилибэнкс умерла, и Сидней в самом деле был в отчаянии от того, что явился причиной ее смерти. Он подумал, что, в конечном счете, ее погубила неправильная позиция, которую она заняла в этом деле: она исходила из того, что Алисию убил он и, значит, пришел к ней, чтобы убить и ее тоже. Но позиция миссис Лилибэнкс всецело зависела от его собственной, позиции… Все с самого начала было совершенно нереально, но тем не менее имело такие страшные и совершенно реальные последствия. У миссис Снизам тоже была своя позиция: подозрительность. Да, ею полностью владели ее фальшивые предрассудки, да, она была идолопоклонницей, ко поскольку ее позиция заключалась в стремлении поддержать порядок, законность и единство семьи, общество поощряло такую позицию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25