Это ящерообразные существа, которые умели бегать на задних лапах и не оставляли за собой следа хвоста, так как держали его на весу. Однако лапы их никоим образом не напоминали человеческие ноги, а скорее походили на птичьи. По утверж­дениям ученых, первые обезьяноподобные существа появи­лись не ранее 37 миллионов лет назад, а максимально допустимый возраст следов вроде тех, о которых сообщает Бэрроус из Кентукки, датируя их каменноугольным периодом, не пре­вышает 4 миллионов лет.
«Каждый след, – свидетельствует Бэрроус, – имел пять пальцев и ясно различимый характерный прогиб. Паль­цы были широко расставлены, что свойственно человеку, ни­когда не носившему обуви». Приводя ряд других подробнос­тей, Бэрроус, в частности, отмечает: «Подобно человеческой ноге, ступня существа, оставившего следы, прогибалась назад к пятке, которая тоже выглядела совершенно как у человека».
Дэвид Бушнелл (David L. Bushnell), этнолог из Смитсоновского института, предположил, что следы были выграви­рованы индейцами. Стремясь эту гипотезу опровергнуть, Бэр­роус изучил следы под микроскопом и вот что обнаружил: «Песчинки внутри следов расположены ближе друг к другу, чем вне их, вследствие давления ног неизвестных существ на почву… По периметру следов видны бороздки песчаника, сформировавшиеся в результате выдавливания песка нога­ми». Совокупность этих фактов позволила Бэрроусу прийти к выводу о том, что отпечатки похожих на человеческие ступ­ней образовались в результате давления на мягкий влажный песок, который впоследствии – около 300 миллионов лет на­зад – превратился в камень. Выводы Бэрроуса подтвержда­ют и другие исследователи.
Кент Превьетт (Kent Previette) сообщает, что Бэрроус консультировался и со скульптором. Обратимся к записям Превьетта за 1953 год: «По словам скульптора, гравировка на таком песчанике невозможна без того, чтобы не остались ха­рактерные следы искусственного воздействия на материал. Однако какие-либо “признаки гравировки или резьбы по кам­ню” отсутствуют даже на сильно увеличенных микрофото­графиях и инфракрасных снимках».
Сам Бэрроус воздержался от прямых заявлений относи­тельно того, что следы оставили люди, однако результаты его исследований не оставляют на этот счет никаких сомнений. Когда его спросили напрямую, Бэрроус ответил: «Да, выглядят они совсем как человеческие, что и вызывает к ним особый интерес».
Легко было предсказать реакцию академической науки на любые заявления о том, что эти следы – человеческие. В 1940 году геолог Альберт Инголс (Albert G. Ingalls) писал в «Scientific American»: «Если допустить существование в любом виде людей, или их обезьяноподобных предков, или даже от­даленных предшественников человекообразных обезьян в эпоху каменноугольного периода, то следует признать геоло­гию не наукой, а сплошным шарлатанством и всех геологов за­ставить переквалифицироваться в водителей грузовиков. Следовательно, наука – по крайней мере на данном этапе ее развития – должна категорически отвергнуть пусть даже красивую сказку о том, что таинственные отпечатки оставила в грязи каменноугольного периода человеческая нога».
Инголс выдвинул гипотезу о принадлежности следов не­кой неизвестной амфибии. Однако даже современные ученые не относятся к этой теории всерьез, так как двуногие амфибии каменноугольного периода размером с человека вписываются в устоявшуюся схему эволюции не лучше человекоподобных существ той же эпохи, противореча всем нашим представле­ниям о ранних амфибиях и требуя для себя отдельной, неиз­вестной нам эволюционной цепочки.
Понимая это, но отчаявшись найти иное правдоподобное объяснение, Инголс пишет: «Признать, что следы эти остав­лены человеком каменноугольного периода, значит согласить­ся с тем, что дважды два равно семи, а древние шумеры лета­ли на самолетах и слушали откровения Амоса по радио».
В 1983 году газета «Московские новости» напечатала ко­роткий интригующий репортаж об отпечатке якобы человече­ской ступни, обнаруженном в Туркменистане, на юго-востоке бывшего СССР, в горной породе юрского периода, возраст ко­торой – 150 миллионов лет, да еще рядом с гигантским трех­палым следом динозавра. Профессор Аман Ниязов, член-кор­респондент Академии наук Туркменской ССР, по поводу находки заявил, что след напоминает человеческий, хотя пря­мых доказательств его принадлежности человеку не имеется. Открытие это не вызвало большого резонанса, что, впрочем, неудивительно, учитывая умонастроения современных ака­демических кругов. Авторам известно лишь несколько приме­ров подобных, чрезвычайно аномальных, фактов, тем не ме­нее легко предположить, что их бесчисленное множество, поскольку о большинстве такого рода случаев попросту не со­общается.

ЧАСТЬ II
Признанные свидетельства
8. Яванский человек
В конце девятнадцатого века значительная часть научно­го сообщества склонялась к мысли, что человек современного типа существовал уже в глубокой древности – в эпоху плиоцена и миоцена, а может, и раньше.
Антрополог Фрэнк Спенсер (Frank Spencer) в 1984 году утверждал: «Обнаруживаемые костные останки древнего че­ловека убеждают, что границы существования человека с со­временным типом скелета значительно отодвигаются в глубь веков. Этот очевидный факт заставил многих исследователей изменить свои взгляды на эволюцию человека. Одним из та­ких отступников являлся Альфред Рассел Уоллес (1823–1913)». Уоллесу, как и Дарвину, принадлежит авторство тео­рии эволюционного развития путем естественного отбора.
Дарвин считал, тем не менее, сомнения Уоллеса худшей из всех возможных ересей. Но Спенсер отметил, что вызов, который Уоллес бросил теории эволюции, «несколько утратил свою силу, а также часть своих сторонников после того, как стали появляться новые данные о замечательном открытии ископаемых останков гоминида на острове Ява».
Обратимся теперь к истории вопроса, учитывая то, насколько ошеломля­ющей была информация об ископаемых останках яванского человека и каким образом она была использована для доказательства большей древности человека современного типа.
Эжен Дюбуа и Pithecanthropus
Если ехать по западному побережью острова Ява, то сразу за небольшой деревушкой Тринил дорога обрывается высоким берегом Соло Ривер. Здесь в качестве памятно­го знака установлен небольшой камень со стрелкой, указыва­ющей в сторону выкопанной в песке на противоположном бе­регу реки ямы. На камне вырезана надпись на немецком языке: «Р.е. 175 m ONO 1891/93», означающая, что в 1891–1893 годах в 175 метрах к северо-востоку от этого места был найден Pithecanthropus erectus.

Рис. 8.1. Верхняя часть черепной коробки питекантропа, найден­ная Эженом Дюбуа в 1891 году на острове Ява.
Эжен Дюбуа, открывший для научного мира Pithecanthropus erectus, родился в Эйсдене, Голландия, в 1858 году, за год до того, как Дарвин опубликовал свой знаменитый труд «Происхождение видов». Сын благочестивых католиков, он, тем не менее, был захвачен идеей эволюции, и особенно про­блемой происхождения человека.
Окончив Амстердамский университет по курсу медици­ны и естественной истории, в 1886 году Дюбуа становится пре­подавателем анатомии в Королевской средней школе. Но его настоящей любовью остается эволюция. Дюбуа знал, что оп­поненты Дарвина постоянно ссылались на почти полное от­сутствие ископаемых свидетельств в пользу эволюции чело­века. Он внимательно изучил основное и единственно доступное в то время свидетельство – неандертальские об­разцы. Большинству науч­ных авторитетов, в том числе и Томасу Хаксли, они каза­лись слишком близкими к скелету современного чело­века, чтобы считаться проме­жуточным звеном между ис­копаемыми обезьянами и человеком современного ти­па. Однако немецкий ученый Эрнст Хэкель (Ernst Haeckel) предсказывал, что кости представителя недостающего звена в конечном итоге будут обнаружены. Он даже заказал портрет существа, которого назвал Pithecanthropus (по-гречески pitheco– обезьяна, anthropus – человек). Под впечатлением изображения питекантропа Дюбуа решил когда-нибудь отыс­кать кости человека-обезьяны.
Исходя из предположения Дарвина, что предки современного человека должны были обитать «в каком-либо лесис­том месте с теплым климатом», Дюбуа надеялся отыскать ко­стные останки питекантропа в Африке или Восточной Индии. Путешествие в находившуюся в то время под голландским владычеством Восточную Индию представлялось более про­стой задачей, поэтому он и решил начать свои поиски именно там. Дюбуа обратился к правительству и частным лицам за финансовой помощью в организации научной экспедиции, но получил отказ. После этого он принял решение поехать на Суматру в качестве военного хирурга. И к удивлению своих дру­зей, которые усомнились, было, в его психическом здоровье, он бросает теплое местечко преподавателя колледжа и вместе с молодой женой в декабре 1887 года отплывает в Восточную Индию на паруснике «Princess Ата-Не».
В 1888 году Дюбуа оказался в расположении небольшого военного госпиталя в центральной части Суматры. В свобод­ное от работы время он исследовал за свой счет пещеры Сума­тры, обнаружив кости носорога и слона и зубы орангутана. Однако поиски останков человекообразных не увенчались ус­пехом.
После перенесенного в 1890 году приступа малярии Дю­буа оказался в резерве и был переведен с Суматры на Яву, где климат более сухой и здоровый. Он и его жена обосновались в Тулунгагунге, на юго-восточном побережье острова.

Рис. 8.2. Бедренная кость, найденная Эже­ном Дюбуа в Триниле, остров Ява. Дюбуа считал, что находка относится к Pithecanthropus erectus.
Во время сухого сезона 1891 года Дюбуа предпринял раскопки на берегу реки Соло Ривер (Solo River), в централь­ной части острова, неподалеку от деревни Тринил (Trinil). Привлеченные к раскопкам рабочие вынули из земли боль­шое количество костей различных животных. В сентябре им удалось обнаружить особенно интересный экземпляр – зуб примата, по всей вероятности третий верхний коренной справа, или зуб мудрости. Дюбуа, уве­ренный, что ему удалось наткнуться на останки вымер­шего гигантского шимпанзе, прика­зал рабочим скон­центрировать поиски именно в этом месте. В октябре они на­шли нечто по внешнему виду напоминающее панцирь черепахи. Но после того как Дюбуа исследовал находку более внимательно, выяснилось, что речь идет о верхней части че­репной коробки (рис. 8.1), окаменелой и имеющей цвет вулканического песка. Наиболее характерной чертой находки были мощные, выступающие вперед надбровные дуги, что привело Дюбуа к мысли, что найденный череп принадлежал обезьяне. Начало сезона дождей заставило прервать раскопки. В своем отчете, опубликованном в правительственном археологичес­ком бюллетене, Дюбуа не сделал даже предположения, что его находка принадлежит существу, которое было бы переходной формой от обезьяны к человеку. В августе 1892 года Дюбуа возвращается в Тринил и среди костей антилоп, носорогов, ги­ен, крокодилов, кабанов, тигров и вымерших слонов находит похожее на человеческое окаменелое бедро (бедренную кость). Эта бедренная кость (рис. 8.2) была найдена в 45 футах (13, 7 метра) от того места, где были обнаружены верхняя часть черепа и коренной зуб. Позднее в 10 футах (3 метра) от­туда был найден еще один коренной зуб. Дюбуа был уверен, что зубы, череп и бедренная кость принадлежали одному и тому же животному, которое он по-прежнему считал вымер­шим гигантским шимпанзе.
В 1963 году Ричард Каррингтон (Richard Carrington) на­писал в своей книге «A Million Years of Man» («Миллион лет человека»): «Сначала Дюбуа был склонен полагать, что верх­няя часть черепа и зубы, которые он нашел, принадлежали шимпанзе, хотя нет никаких данных, что эта обезьяна или ее предки когда-либо обитали в Азии. Поразмышляв над этим фактом и списавшись с великим Эрнстом Хэкелем, профессо­ром зоологии в Йенском (Jena) университете, Дюбуа пришел к заключению, что найденные им ископаемые останки принад­лежали существу, великолепно подходившему на роль „недостающего звена“». К сожалению, мы не располагаем перепи­ской, которую Дюбуа вел с Хэкелем. Но если все же удастся ее обнаружить, то это существенно обогатит наши познания об истории появления Pithecanthropus erectus. По всей вероятно­сти, оба ученых испытывали большой эмоциональный и ин­теллектуальный подъем от находки останков человека-обезь­яны. Узнав об открытии Дюбуа, Хэкель тут же послал ему телеграмму: «От того, кто питекантропа придумал, тому, кто его нашел!»
Дюбуа опубликовал полный отчет о своем открытии только в 1894 году. Он писал: «Pithecanthropus– это переход­ная форма, которая, в соответствии с теорией эволюционного развития, должна располагаться между человеком и антропо­идами». Следует иметь в виду, что, по мнению Дюбуа, «Pithecanthropus erectus сам претерпел эволюционные измене­ния от шимпанзе до антропоида переходного типа».
Но что еще, кроме влияния Хэкеля, привело Дюбуа к мысли, что найденные им образцы принадлежали существу являвшемуся переходной формой между ископаемыми обезь­янами и современным человеком? Дюбуа обнаружил, что че­реп питекантропа составляет 800–1000 кубических сан­тиметров. Объем черепа современных обезьян равен приблизительно 500 кубическим сантиметрам, а объем черепа современного человека – в среднем 1400 кубическим санти­метрам. Таким образом, найденная в Триниле черепная ко­робка располагается как раз между черепом обезьяны и современного человека. Для Дюбуа это означало эволюционную взаимосвязь. Однако, если следовать логике, размер мозга различных существ еще не дает основания делать вывод о том, что эволюция идет от меньшего к большему. Более того, в эпоху плейстоцена многие дошедшие до наших дней виды млекопитающих имели большие, чем сегодня, размеры. Таким образом, череп питекантропа вполне мог принадлежать не переходному типу антропоида, а обитавшему в среднем плей­стоцене гигантскому гиббону с большей, чем у современных гиббонов, черепной коробкой.
Однако сегодня антропологи по-прежнему описывают эволюционное развитие черепов гоминидов как имеющее с те­чением времени тенденцию к увеличению – от Australopithecus раннего плейстоцена (впервые найденного в 1924 году) до яванского человека (известного как Homo erectus) среднего плейстоцена и Homo sapiens sapiens позднего плейстоцена. Но логическая последовательность сохраняется, только если не принимать во внимание противоречащие ей другие ископае­мые останки. Например, череп из Кастенедоло, описанный в главе 7, более древний, чем череп яванского человека, но по своему объему он больше. В самом деле, по размерам и морфо­логии он удивительным образом походит на человеческий. И одного этого достаточно, чтобы свести на нет всю предлагае­мую эволюционную последовательность.
Дюбуа отмечал, что хотя некоторые черты тринильского черепа (например выступающие надбровные дуги) очень по­хожи на обезьяньи, бедренная кость была почти как у челове­ка. Это говорит в пользу того, что Pithecanthropus был сущест­вом прямоходящим, что и позволяет дать ему видовое определение – erectus. Тем не менее важно иметь в виду, что бедренная кость питекантропа была найдена на расстоянии целых 45 футов (13, 7 метра) от места обнаружения черепа, в слое, в котором также находилось множество костей других животных. Это обстоятельство ставит под сомнение справед­ливость утверждения, что бедренная кость и череп принадле­жали одному и тому же существу или даже существам одного и того же вида.
Когда отчеты Дюбуа достигли Европы, в научных кругах континента их встретили с большим вниманием. Хэкель, есте­ственно, был среди тех, кто с энтузиазмом утверждал, что Pithecanthropus является веским доказательством справед­ливости эволюционной теории в отношении человека. «От­крытие Эженом Дюбуа останков питекантропа, – подчерки­вал Хэкель, – коренным образом изменило ситуацию в вели­кой битве за правду. Оно предоставило костные останки человека-обезьяны, чье существование я теоретически пред­сказывал еще раньше. Для антропологии это открытие имеет значение даже большее, чем для физики – открытие рентгеновских лучей». В комментарии Хэкеля чувствуется тон поч­ти религиозного пророчества и его осуществления. Тем не ме­нее Хэкель однажды уже манипулировал физиологическими данными для поддержки теории эволюции. И ученый совет Йенского университета однажды уже признал его виновным в фальсификации рисунков эмбрионов различных животных для демонстрации его собственной точки зрения на происхождение видов.
В 1895 году Дюбуа решает вернуться в Европу для пред­ставления своего питекантропа с нетерпением его ожидавшей и, как ему казалось, благосклонной аудитории ученых. Вскоре после своего прибытия на Европейский континент он предста­вил свои образцы и выступил с докладом на Третьем между­народном конгрессе по зоологии, состоявшемся в голландском городе Лейдене.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49