От нее плохо пахло. Возможно, люди, поместившие малышку в звуконепроницаемую камеру, не мыли ее месяцами. Я завернул девочку в желтую от мочи простыню и понес ее в тот кабинет, где видел кабину душа. Она тихо и хрипло рычала мне в ухо. Эта крошка не могла общаться телепатически, как ее отец, но мы все равно понимали друг друга. На своем невразумительном языке она жаловалась мне на плохое обращение с ней. Еще бы! Я на своей прожженной шкуре знал, как здесь обходились с людьми. Малышка освоилась и ласково била меня ладошкой по щеке.
Когда я подставил ее под струю воды, она завизжала. О, небеса! Это был ультразвук на грани воспринимаемого диапазона. От крика, насыщенного сложными вибрациями, в душевой полопался кафель. У меня из носа закапала кровь. Через некоторое время мои мягкие движения успокоили ее. Я обмыл малышку, вытер ее полотенцем и укутал в лабораторный халат. С помощью рукавов и эластичных бинтов мне удалось закрепить сверток с девочкой у себя на груди. Затем я закинул автоматы за спину и начал возвращаться к лестничной клетке.
От дочери учителя пахло мылом и давними пролежнями. Чтобы она не боялась, я расположил ее лицом вперед, и девочка с явным интересом разглядывала залитый кровью коридор и выломанные двери. Из-за стойки администратора выглянули трое вурдалаков. Между их ног выползла женщина в белом халате. У нее не было ног и части таза. Она тянула к нам руки в безмолвной просьбе о помощи. Один из мутантов схватил ее за волосы и поднял над полом. Это было жуткое зрелище. Малышка испугалась и снова закричала. Вурдалаки схватились руками за головы. Двое из них упали на пол. Череп третьего лопнул как воздушный шар. Мутант выпустил свою жертву и рухнул на стойку. Я приподнял автомат, нацелил ствол в лицо изувеченной женщины и, когда она благодарно кивнула, нажал на курок. Раздался громкий выстрел. Кровь и мозги испачкали мне правую штанину. Мы с девочкой, не оглядываясь, побежали к лестничной клетке.
В коридоре, который вел из фойе, собралось с десяток вурдалаков. Они испуганно косились на нас, но боялись приблизиться. Очевидно, коллективный разум их стаи или роя понимал, что против нас у них не было шансов. Я вспомнил фильм «Обитель зла», где Красная королева выполняла функции подобного разума. Такая же малышка, как моя подопечная, только нормальная и в два раза крупнее по размерам. Я нежно погладил голову девочки. Она поежилась, подняла подбородок вверх и, взглянув на меня, хрипло замурлыкала. Мурка!
Я смахнул густую слюну с ее губ и предложил:
– Давай назовем тебя Муркой. Что скажешь?
Она сердито зарычала.
– Тогда Уркой. Нравится?
Девочка издала громкое «Ии-уу!» от которого у меня зачесалась кожа.
– Ладно, путь будет Иу, – согласился я, нажимая кнопку вызова.
На наше везение лифт работал. Дверь открылось. Мы вошли в кабину. В углу на полу в луже крове лежала оторванная кисть руки. Я старался не смотреть на нее. Мне вдруг стало стыдно перед малышкой за наш грубый и варварский быт. Конечно, в их Восьмом мире не было оторванных рук и наполовину обглоданных женщин. Мой учитель и его дочь жили в полной гармонии, в духовно развитом обществе. Из сострадания они спустились в наш мир и попытались донести до людей свое невообразимое знание. А их за это посадили в камеры со звуконепроницаемыми стенами, чтобы никто из ищущих не услышал запретных и магических истин.
Спустившись на уровень изолятора, мы с Иу направились к решетчатой двери. Она была открытой. В служебном помещении охраны стояли два вурдалака. Их головы покачивались в стороны; носы приподнимались вверх, вынюхивая жертву. Я поднял автомат и нажал на курок. Сухой щелчок. Осечка? Или кончились патроны? Один из мутантов заметил нас и, испуганно сгорбившись, встал лицом к стене. Второй вурдалак последовал его примеру. Похоже, мое присутствие вызвало панику у этих недоносков. Я отбросил бесполезный автомат в сторону и подошел к панели мониторов.
Свояк, его дочь и еще три десятка человек находились в большой камере, поделенной надвое перегородкой. Полдюжины мужчин на одной половине отгоняли атаковавших мутантов, которые собрались во второй части помещения. Василий Алексеевич использовал боевые навыки. Его руки и ноги наносили точные удары. Вурдалаки отлетали к стене смежной комнаты, затем поднимались и вновь шли вперед, нацеливая на него согнутые пальцы и оскаленные рты. Сокамерники помогали Свояку, как могли. Один мужчина тыкал в мутантов рукояткой швабры, к которой был привязан перочинный нож. Второй лупил чудовищ ножкой стула. Женщины жались к стене, визжали от страха или подбадривали своих защитников. Две пожилые дамы склонились над телом парня, который получил серьезное ранение.
Я вовремя заметил, что дверь, ведущая в эти две смежные камеры, была закрыта на замок. Еще одна загадка! Как же тогда произошла мутация большинства заключенных? Неужели состояние могло наводиться через стены камер? Серьезный вопрос, между прочим! Я уже знал, что замок открывался с пульта охраны. Щелкнув нужным тумблером, мы с Иу выбежали в коридор. Бродившая поблизости женщина-вурдалак, приподняла полы медицинского халата и торопливо отпрыгнула от нас. Я снял с плеча второй автомат, распахнул дверь общей камеры и закричал:
– Василий Алексеевич! Это Жорик! Я пришел к вам на помощь!
Свояк отбивал очередную атаку. Он мельком взглянул на меня и что-то проворчал. Едва мы с Иу переступили порог, мутанты отступили в дальний угол. Я положил автомат на бетонный пол и подтолкнул его к проему смежной комнаты. Василий Алексеевич ловко подхватил оружие и лишь тогда узнал меня.
– Ты? Жора! Гад! А я ведь думал, что ты умер!
Он щелкнул затвором и хладнокровно выпустил очередь по толпе вурдалаков. Пустые гильзы отлетали от косяка и отскакивали к моим ногам. Мутанты, с тоскливыми протяжными стонами, валились на пол. Иу задрала голову вверх, посмотрела на меня и что-то хрипло прохрюкала. Я подмигнул ей, намекая на счастливый конец. Хорошие парни разбирались с плохими. Смерть за смерть. Разящие выстрелы за смертельные укусы.
Василий Алексеевич повернулся ко мне и спросил:
– Как тебе удалось прорваться к нам? По нашим сведениям, весь институт захвачен кадаврами. Что это за девчонка?
Когда я подошел поближе, он сам ее увидел. Судя по его лицу, он был ошеломлен.
– Зачем она тебе?
– Это дочь моего учителя, – ответил я. – Того парня из Восьмого мира, о котором я рассказывал.
– Мать твою так! – выругался он. – Как же нам выбраться отсюда? Конечно, хорошо, что ты приволок оружие, но с такой обузой толку от тебя не будет.
– Это дочь моего учителя, – повторил ему я. – Вы же спасаете вашу Настену…
– Черт с тобой! Делай, что хочешь. Скажи, ты разведал путь наверх?
– И наверх, и дальше. Я знаю, как пробраться к гаражам у внешних ворот. Мы захватим машину и под шумок уедем отсюда. До ближайшего города пятьдесят семь километров…
– А как мы пройдем через кадавров? Перед тем, как люди стали превращаться в тварей, охранники предупредили нас, что эпидемия охватила весь институт – и подвалы, и верхнюю территорию. Позже мы услышали стрельбу за закрытой дверью. Чуть позже сразу четверо парней принялись кусать остальных. Мутация длилась минуту – не больше. Сначала они кивали головами, несли какой-то бред… потом набросились на соседей. Их становилось все больше и больше. Одну женщину съели на наших глазах. Я ничего не мог поделать…
– Давайте уходить, Василий Алексеевич. Собирайте вашу группу и идите за мной. Мы должны воспользоваться суматохой. Даже если мы угоним машину, за нами не будет погони, потому что все нормальные люди в институте сейчас сражаются за собственные жизни. Наше бегство никто не заметит. Нас просто приплюсуют к списку жертв.
Иу захныкала. Я почувствовал влагу на груди. Похоже, малышку следовало перепеленать. Одна из женщин вызвалась помочь мне. Она даже предложила свою теплую шаль вместо испачканного халата. Пока мы снова закрепляли Иу на моей груди, другая женщина, стоявшая рядом, вдруг закивала головой и закричала:
– Поры навалом грыжу! Липкий дан бум!
Я понял, что она превращалась в вурдалака. Человечность слетела с нее легким облаком, оставив вместо себя голодную тварь. Мы отступили на шаг. Мужчина справа от меня поднял свое копье. Но радикальных мер не потребовалось. Мутантка нахохлилась и смиренно отошла в дальний угол, где лежали трупы ее предшественников. Свояк повел людей в коридор. Всем хотелось покинуть изолятор, как можно быстрее. Когда впереди появлялись вурдалаки, мы с Иу выходили им навстречу, и твари понуро расходились в стороны. Если мутанты начинали преследовать группу, мы с Иу отставали немного и отгоняли их прочь.
– Почему они боятся тебя? – спросил Свояк.
– Я каким-то образом напугал их коллективный разум. Их Красную королеву.
– Кого?
Он явно был не в теме. Вообще-то я давно заметил, что воины – особенно из класса паладинов – отличались некоторой тупостью. И шуток они тоже не понимали.
– Роем пчел командует матка. Роем муравьев – королева. Я заимствовал имя для общего разума мутантов из ужасника «Обитель зла».
– Не видел такого фильма, – проворчал Василий Алексеевич. – Там в фойе кадавров будет больше. Отправляйся наверх с первой партией людей. Я пока тут прикрою остальных. Только без всяких задержек. Запасного магазина нет?
Я отрицательно покачал головой и молча протянул ему несколько красных капсул. Свояк взглянул на дочь. Та осмотрела одну капсулу и с удивлением спросила:
– Зачем это нам нужно? Они от поноса.
Василий Алексеевич фыркнул. Смешно ему стало. Я пожал плечами. Кроме нас с Иу, в кабину лифта вместилось пять женщин и один мужчина. Со Свояком остались его дочь и трое мужчин. Вот он, реальный расклад. Я первым шел в опасное место. Под мою опеку отдавали женщин. И в то же время Свояк смеялся надо мной. Он находил мою помощь не вполне адекватной. Вопиющая несправедливость! Не будь меня, он, возможно, уже слонялся бы по коридорам и, качая головой, выискивал жертву. Ладно, пусть себе фыркает. Я доберусь с ним до города и распрощаюсь навеки веков. Мне такой боец не нужен.
В фойе медицинского корпуса стало светлее. Серое небо за окнами обещало скорый рассвет. В полумраке зала виднелись несколько скитавшихся фигур. Основная масса вурдалаков покинула здание и разбрелась по другим корпусам института. Едва мы вышли, кабина лифта помчалась вниз. Наверное, дочь Свояка заранее нажала кнопку вызова. Мутанты, один за другим, начинали движение к нам, но, встретив невидимый барьер, возвращались в темные углы и переставали обращать на нас внимание.
Иу заснула. Женщина, пеленавшая ее, оставила руки малышки на свободе, и она теперь цеплялась ими за мою одежду. Даже во сне! Она считала меня своим защитником. Я почувствовал приятную гордость. Не все воспринимали мою помощь так легкомысленно и по-жлобски, как Василий Алексеевич. И Иу знала, кто здесь был настоящим героем!
Когда двери лифта снова открылись, к нам вышли только Свояк и его дочь. В кабине пахло порохом. На полу рядом с оторванной рукой валялось пять-шесть гильз. Кто-то из женщин спросил о трех мужчинах.
– Один погиб, – ответил паладин. – Двое превратились в кадавров.
На щеке его дочери змеилась красная царапина. Одежда была испачкана кровью. Похоже, ее отец стрелял в мутантов почти в упор. Интересно, почему они стали вурдалаками именно в этот короткий отрезок времени? Еще одна дыра в канве событий. Я указал рукой на широкий оконный проем, ощерившийся осколками разбитого стекла.
– Может, через дверь? – спросил Свояк.
– Как хотите, – ответил я. – Мы с Иу спустимся здесь.
Василий Алексеевич похлопал меня рукой по плечу и начал помогать одной из женщин подниматься на подоконник. Я тоже взобрался туда, готовый спрыгнуть в любую сторону, если кто-то из наших подопечных подвергнется атаке мутантов. Воздух наполняли разрывы гранат, треск автоматов и пулеметов – фон, знакомый мне по любимым играм «Зов долга» и «Фаркрай». Я повел нашу группу вдоль корпуса, затем по цветочным клумбам к пологому пандусу, который вел к площадке грузового лифта. Пару раз на нас нападали вурдалаки – один выпрыгнул из окна продовольственного склада; второй появился из густой темноты между двух больших контейнеров. Я отпугнул их одним своим видом. Свояк еще раз покосился на меня с каким-то изумленным недоверием.
Когда мы вошли в кабину грузового лифта, одну из женщин стошнило от вида растерзанных останков. Я начал объяснять наш дальнейший маршрут. Услышав мой рассказ о лестнице, о некросах и о подземном озере, Василий Алексеевич усомнился в правильности выбора такого опасного и нелегкого пути. Но он сам понимал, что нам не пройти по открытой территории к гаражам института. Оттуда доносилась массированная стрельба. Очевидно, охрана у ворот и у главных корпусов стреляла во всех людей, которых видела. Мы не прорвались бы через перекрестный огонь. Моя магия визарда и навыки паладина Свояка не защитили бы группу от пуль.
Спустившись на уровень технического склада, я провел отряд к огромному коллектору. Осмотрев дно бетонного колодца и ненадежную лестницу, Василий Алексеевич устроил краткий брифинг. Я сказал, что теперь вся надежда была на него, поскольку мои чары не действовали на некросов.
– А как насчет пуль? – спросил мужчина, которого звали Евгением.
Взглянув на него, я подумал, что он везучий человек. Если бы парень остался со Свояком, а не поехал со мной в переполненной кабине лифта, его постигла бы участь остальных трех мужчин. Не знаю, почему, но мне казалось, что их гибель была не такой однозначной, как описал ее нам Свояк. Хотя откуда такая подозрительность?
– Это мы выясним на практике, – ответил Василий Алексеевич. – При первом боевом столкновении.
Он разрядил магазин, пересчитал оставшиеся патроны и снова вставил их на прежние места.
– Восемь штук. Не густо.
Мы договорились, что он спустится первым. За ним – женщины, потом Евгений, а последними пойдем мы с Иу. Свояк еще раз тихо спросил меня, зачем мне нужна эта девочка. Он намекнул, что если я оставлю ее на решетчатом мостике, всем будет только легче и спокойнее. Однако у меня имелись свои соображения. Я прижал малышку к себе и на всякий случай приготовил шарик.
– Ладно, Жора. Пора действовать.
Женщины спускались очень долго. Им было страшно погружаться в зловонный полумрак. Похоже, мое предупреждение о жутких существах лишило их сил. Они замирали на скользких ступенях и прижимались к лестнице. Свояк и я подбадривали их снизу и сверху. Дело продвигалось медленно. Я устал повторять, что каждая секунда промедления уменьшала наши шансы на успех. Ужас делал женщин глухими. Наконец, наступила моя очередь. Спускаться вниз с Иу, висевшей на моей груди, было очень трудно. Пару раз я едва не упал, но все обошлось благополучно. Я даже не испытывал страха.
Когда мы подошли к подземному озеру, в моем уме мелькнула мысль, что по развитию сюжета кто-то из нас должен был погибнуть. Если в сценарии имелась тварь, поджидавшая нас в мутной жиже, то она, в конечном счете, должна была получить свою добычу. Я предложил разделиться на две группы и максимально быстро пробежать по узким берегам. Расчет заключался в том, чтобы ограничить возможное количество атак. Это минимизировало количество жертв. На женщин было жалко смотреть, но когда мы поделились и с небольшими интервалами помчались бегом друг за другом, они дали нам сто очков вперед. Несмотря на все мои предчувствия, поверхность озера оставалась неподвижной. Когда мы оказались на другой стороне, Евгений с усмешкой спросил меня, куда подевалась мое ужасное чудовище. Я этого не знал. И мне даже стало обидно, потому что в вопросе Евгения я почувствовал иронию. Похоже, он больше не верил моим словам.
Я повел их в некрозону. Мы шли по темным коридорам, проходя пещеру за пещерой. Флуоресцентный мох почти не давал освещения. Свояк напряженно сжимал автомат и при каждом постороннем звуке вскидывал руку вверх, приказывая нам остановиться. Я начинал раздражаться. Некросов не было. Мы без помех дошли до следующего технического коллектора и не встретили ни одной живой и мертвой души. А ведь я расписывал этот переход, как самую трудную и жуткую часть нашего пути.
– Хорек, ты ничего не напутал? – спросил меня Василий Алексеевич. – Что-то я не вижу монстров, о которых ты говорил.
Ну да, конечно, он снова называл меня Хорьком. Где же эти чертовы некросы? Даже одного из них хватило бы для полного восстановления моего пошатнувшегося статуса. Если бы Свояк их увидел, то он просто наложил бы в штаны. Но мы так никого и не встретили.
– Я не Хорек. Я тот, кто вытащил вас из дерьма.
– Еще не вытащил, – сквозь зубы проворчал Свояк.
Я поднялся по лестнице первым. Люк над головой, приваренный к стальной конструкции технического колодца, был выломан и разорван на куски какой-то невероятной силой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18
Когда я подставил ее под струю воды, она завизжала. О, небеса! Это был ультразвук на грани воспринимаемого диапазона. От крика, насыщенного сложными вибрациями, в душевой полопался кафель. У меня из носа закапала кровь. Через некоторое время мои мягкие движения успокоили ее. Я обмыл малышку, вытер ее полотенцем и укутал в лабораторный халат. С помощью рукавов и эластичных бинтов мне удалось закрепить сверток с девочкой у себя на груди. Затем я закинул автоматы за спину и начал возвращаться к лестничной клетке.
От дочери учителя пахло мылом и давними пролежнями. Чтобы она не боялась, я расположил ее лицом вперед, и девочка с явным интересом разглядывала залитый кровью коридор и выломанные двери. Из-за стойки администратора выглянули трое вурдалаков. Между их ног выползла женщина в белом халате. У нее не было ног и части таза. Она тянула к нам руки в безмолвной просьбе о помощи. Один из мутантов схватил ее за волосы и поднял над полом. Это было жуткое зрелище. Малышка испугалась и снова закричала. Вурдалаки схватились руками за головы. Двое из них упали на пол. Череп третьего лопнул как воздушный шар. Мутант выпустил свою жертву и рухнул на стойку. Я приподнял автомат, нацелил ствол в лицо изувеченной женщины и, когда она благодарно кивнула, нажал на курок. Раздался громкий выстрел. Кровь и мозги испачкали мне правую штанину. Мы с девочкой, не оглядываясь, побежали к лестничной клетке.
В коридоре, который вел из фойе, собралось с десяток вурдалаков. Они испуганно косились на нас, но боялись приблизиться. Очевидно, коллективный разум их стаи или роя понимал, что против нас у них не было шансов. Я вспомнил фильм «Обитель зла», где Красная королева выполняла функции подобного разума. Такая же малышка, как моя подопечная, только нормальная и в два раза крупнее по размерам. Я нежно погладил голову девочки. Она поежилась, подняла подбородок вверх и, взглянув на меня, хрипло замурлыкала. Мурка!
Я смахнул густую слюну с ее губ и предложил:
– Давай назовем тебя Муркой. Что скажешь?
Она сердито зарычала.
– Тогда Уркой. Нравится?
Девочка издала громкое «Ии-уу!» от которого у меня зачесалась кожа.
– Ладно, путь будет Иу, – согласился я, нажимая кнопку вызова.
На наше везение лифт работал. Дверь открылось. Мы вошли в кабину. В углу на полу в луже крове лежала оторванная кисть руки. Я старался не смотреть на нее. Мне вдруг стало стыдно перед малышкой за наш грубый и варварский быт. Конечно, в их Восьмом мире не было оторванных рук и наполовину обглоданных женщин. Мой учитель и его дочь жили в полной гармонии, в духовно развитом обществе. Из сострадания они спустились в наш мир и попытались донести до людей свое невообразимое знание. А их за это посадили в камеры со звуконепроницаемыми стенами, чтобы никто из ищущих не услышал запретных и магических истин.
Спустившись на уровень изолятора, мы с Иу направились к решетчатой двери. Она была открытой. В служебном помещении охраны стояли два вурдалака. Их головы покачивались в стороны; носы приподнимались вверх, вынюхивая жертву. Я поднял автомат и нажал на курок. Сухой щелчок. Осечка? Или кончились патроны? Один из мутантов заметил нас и, испуганно сгорбившись, встал лицом к стене. Второй вурдалак последовал его примеру. Похоже, мое присутствие вызвало панику у этих недоносков. Я отбросил бесполезный автомат в сторону и подошел к панели мониторов.
Свояк, его дочь и еще три десятка человек находились в большой камере, поделенной надвое перегородкой. Полдюжины мужчин на одной половине отгоняли атаковавших мутантов, которые собрались во второй части помещения. Василий Алексеевич использовал боевые навыки. Его руки и ноги наносили точные удары. Вурдалаки отлетали к стене смежной комнаты, затем поднимались и вновь шли вперед, нацеливая на него согнутые пальцы и оскаленные рты. Сокамерники помогали Свояку, как могли. Один мужчина тыкал в мутантов рукояткой швабры, к которой был привязан перочинный нож. Второй лупил чудовищ ножкой стула. Женщины жались к стене, визжали от страха или подбадривали своих защитников. Две пожилые дамы склонились над телом парня, который получил серьезное ранение.
Я вовремя заметил, что дверь, ведущая в эти две смежные камеры, была закрыта на замок. Еще одна загадка! Как же тогда произошла мутация большинства заключенных? Неужели состояние могло наводиться через стены камер? Серьезный вопрос, между прочим! Я уже знал, что замок открывался с пульта охраны. Щелкнув нужным тумблером, мы с Иу выбежали в коридор. Бродившая поблизости женщина-вурдалак, приподняла полы медицинского халата и торопливо отпрыгнула от нас. Я снял с плеча второй автомат, распахнул дверь общей камеры и закричал:
– Василий Алексеевич! Это Жорик! Я пришел к вам на помощь!
Свояк отбивал очередную атаку. Он мельком взглянул на меня и что-то проворчал. Едва мы с Иу переступили порог, мутанты отступили в дальний угол. Я положил автомат на бетонный пол и подтолкнул его к проему смежной комнаты. Василий Алексеевич ловко подхватил оружие и лишь тогда узнал меня.
– Ты? Жора! Гад! А я ведь думал, что ты умер!
Он щелкнул затвором и хладнокровно выпустил очередь по толпе вурдалаков. Пустые гильзы отлетали от косяка и отскакивали к моим ногам. Мутанты, с тоскливыми протяжными стонами, валились на пол. Иу задрала голову вверх, посмотрела на меня и что-то хрипло прохрюкала. Я подмигнул ей, намекая на счастливый конец. Хорошие парни разбирались с плохими. Смерть за смерть. Разящие выстрелы за смертельные укусы.
Василий Алексеевич повернулся ко мне и спросил:
– Как тебе удалось прорваться к нам? По нашим сведениям, весь институт захвачен кадаврами. Что это за девчонка?
Когда я подошел поближе, он сам ее увидел. Судя по его лицу, он был ошеломлен.
– Зачем она тебе?
– Это дочь моего учителя, – ответил я. – Того парня из Восьмого мира, о котором я рассказывал.
– Мать твою так! – выругался он. – Как же нам выбраться отсюда? Конечно, хорошо, что ты приволок оружие, но с такой обузой толку от тебя не будет.
– Это дочь моего учителя, – повторил ему я. – Вы же спасаете вашу Настену…
– Черт с тобой! Делай, что хочешь. Скажи, ты разведал путь наверх?
– И наверх, и дальше. Я знаю, как пробраться к гаражам у внешних ворот. Мы захватим машину и под шумок уедем отсюда. До ближайшего города пятьдесят семь километров…
– А как мы пройдем через кадавров? Перед тем, как люди стали превращаться в тварей, охранники предупредили нас, что эпидемия охватила весь институт – и подвалы, и верхнюю территорию. Позже мы услышали стрельбу за закрытой дверью. Чуть позже сразу четверо парней принялись кусать остальных. Мутация длилась минуту – не больше. Сначала они кивали головами, несли какой-то бред… потом набросились на соседей. Их становилось все больше и больше. Одну женщину съели на наших глазах. Я ничего не мог поделать…
– Давайте уходить, Василий Алексеевич. Собирайте вашу группу и идите за мной. Мы должны воспользоваться суматохой. Даже если мы угоним машину, за нами не будет погони, потому что все нормальные люди в институте сейчас сражаются за собственные жизни. Наше бегство никто не заметит. Нас просто приплюсуют к списку жертв.
Иу захныкала. Я почувствовал влагу на груди. Похоже, малышку следовало перепеленать. Одна из женщин вызвалась помочь мне. Она даже предложила свою теплую шаль вместо испачканного халата. Пока мы снова закрепляли Иу на моей груди, другая женщина, стоявшая рядом, вдруг закивала головой и закричала:
– Поры навалом грыжу! Липкий дан бум!
Я понял, что она превращалась в вурдалака. Человечность слетела с нее легким облаком, оставив вместо себя голодную тварь. Мы отступили на шаг. Мужчина справа от меня поднял свое копье. Но радикальных мер не потребовалось. Мутантка нахохлилась и смиренно отошла в дальний угол, где лежали трупы ее предшественников. Свояк повел людей в коридор. Всем хотелось покинуть изолятор, как можно быстрее. Когда впереди появлялись вурдалаки, мы с Иу выходили им навстречу, и твари понуро расходились в стороны. Если мутанты начинали преследовать группу, мы с Иу отставали немного и отгоняли их прочь.
– Почему они боятся тебя? – спросил Свояк.
– Я каким-то образом напугал их коллективный разум. Их Красную королеву.
– Кого?
Он явно был не в теме. Вообще-то я давно заметил, что воины – особенно из класса паладинов – отличались некоторой тупостью. И шуток они тоже не понимали.
– Роем пчел командует матка. Роем муравьев – королева. Я заимствовал имя для общего разума мутантов из ужасника «Обитель зла».
– Не видел такого фильма, – проворчал Василий Алексеевич. – Там в фойе кадавров будет больше. Отправляйся наверх с первой партией людей. Я пока тут прикрою остальных. Только без всяких задержек. Запасного магазина нет?
Я отрицательно покачал головой и молча протянул ему несколько красных капсул. Свояк взглянул на дочь. Та осмотрела одну капсулу и с удивлением спросила:
– Зачем это нам нужно? Они от поноса.
Василий Алексеевич фыркнул. Смешно ему стало. Я пожал плечами. Кроме нас с Иу, в кабину лифта вместилось пять женщин и один мужчина. Со Свояком остались его дочь и трое мужчин. Вот он, реальный расклад. Я первым шел в опасное место. Под мою опеку отдавали женщин. И в то же время Свояк смеялся надо мной. Он находил мою помощь не вполне адекватной. Вопиющая несправедливость! Не будь меня, он, возможно, уже слонялся бы по коридорам и, качая головой, выискивал жертву. Ладно, пусть себе фыркает. Я доберусь с ним до города и распрощаюсь навеки веков. Мне такой боец не нужен.
В фойе медицинского корпуса стало светлее. Серое небо за окнами обещало скорый рассвет. В полумраке зала виднелись несколько скитавшихся фигур. Основная масса вурдалаков покинула здание и разбрелась по другим корпусам института. Едва мы вышли, кабина лифта помчалась вниз. Наверное, дочь Свояка заранее нажала кнопку вызова. Мутанты, один за другим, начинали движение к нам, но, встретив невидимый барьер, возвращались в темные углы и переставали обращать на нас внимание.
Иу заснула. Женщина, пеленавшая ее, оставила руки малышки на свободе, и она теперь цеплялась ими за мою одежду. Даже во сне! Она считала меня своим защитником. Я почувствовал приятную гордость. Не все воспринимали мою помощь так легкомысленно и по-жлобски, как Василий Алексеевич. И Иу знала, кто здесь был настоящим героем!
Когда двери лифта снова открылись, к нам вышли только Свояк и его дочь. В кабине пахло порохом. На полу рядом с оторванной рукой валялось пять-шесть гильз. Кто-то из женщин спросил о трех мужчинах.
– Один погиб, – ответил паладин. – Двое превратились в кадавров.
На щеке его дочери змеилась красная царапина. Одежда была испачкана кровью. Похоже, ее отец стрелял в мутантов почти в упор. Интересно, почему они стали вурдалаками именно в этот короткий отрезок времени? Еще одна дыра в канве событий. Я указал рукой на широкий оконный проем, ощерившийся осколками разбитого стекла.
– Может, через дверь? – спросил Свояк.
– Как хотите, – ответил я. – Мы с Иу спустимся здесь.
Василий Алексеевич похлопал меня рукой по плечу и начал помогать одной из женщин подниматься на подоконник. Я тоже взобрался туда, готовый спрыгнуть в любую сторону, если кто-то из наших подопечных подвергнется атаке мутантов. Воздух наполняли разрывы гранат, треск автоматов и пулеметов – фон, знакомый мне по любимым играм «Зов долга» и «Фаркрай». Я повел нашу группу вдоль корпуса, затем по цветочным клумбам к пологому пандусу, который вел к площадке грузового лифта. Пару раз на нас нападали вурдалаки – один выпрыгнул из окна продовольственного склада; второй появился из густой темноты между двух больших контейнеров. Я отпугнул их одним своим видом. Свояк еще раз покосился на меня с каким-то изумленным недоверием.
Когда мы вошли в кабину грузового лифта, одну из женщин стошнило от вида растерзанных останков. Я начал объяснять наш дальнейший маршрут. Услышав мой рассказ о лестнице, о некросах и о подземном озере, Василий Алексеевич усомнился в правильности выбора такого опасного и нелегкого пути. Но он сам понимал, что нам не пройти по открытой территории к гаражам института. Оттуда доносилась массированная стрельба. Очевидно, охрана у ворот и у главных корпусов стреляла во всех людей, которых видела. Мы не прорвались бы через перекрестный огонь. Моя магия визарда и навыки паладина Свояка не защитили бы группу от пуль.
Спустившись на уровень технического склада, я провел отряд к огромному коллектору. Осмотрев дно бетонного колодца и ненадежную лестницу, Василий Алексеевич устроил краткий брифинг. Я сказал, что теперь вся надежда была на него, поскольку мои чары не действовали на некросов.
– А как насчет пуль? – спросил мужчина, которого звали Евгением.
Взглянув на него, я подумал, что он везучий человек. Если бы парень остался со Свояком, а не поехал со мной в переполненной кабине лифта, его постигла бы участь остальных трех мужчин. Не знаю, почему, но мне казалось, что их гибель была не такой однозначной, как описал ее нам Свояк. Хотя откуда такая подозрительность?
– Это мы выясним на практике, – ответил Василий Алексеевич. – При первом боевом столкновении.
Он разрядил магазин, пересчитал оставшиеся патроны и снова вставил их на прежние места.
– Восемь штук. Не густо.
Мы договорились, что он спустится первым. За ним – женщины, потом Евгений, а последними пойдем мы с Иу. Свояк еще раз тихо спросил меня, зачем мне нужна эта девочка. Он намекнул, что если я оставлю ее на решетчатом мостике, всем будет только легче и спокойнее. Однако у меня имелись свои соображения. Я прижал малышку к себе и на всякий случай приготовил шарик.
– Ладно, Жора. Пора действовать.
Женщины спускались очень долго. Им было страшно погружаться в зловонный полумрак. Похоже, мое предупреждение о жутких существах лишило их сил. Они замирали на скользких ступенях и прижимались к лестнице. Свояк и я подбадривали их снизу и сверху. Дело продвигалось медленно. Я устал повторять, что каждая секунда промедления уменьшала наши шансы на успех. Ужас делал женщин глухими. Наконец, наступила моя очередь. Спускаться вниз с Иу, висевшей на моей груди, было очень трудно. Пару раз я едва не упал, но все обошлось благополучно. Я даже не испытывал страха.
Когда мы подошли к подземному озеру, в моем уме мелькнула мысль, что по развитию сюжета кто-то из нас должен был погибнуть. Если в сценарии имелась тварь, поджидавшая нас в мутной жиже, то она, в конечном счете, должна была получить свою добычу. Я предложил разделиться на две группы и максимально быстро пробежать по узким берегам. Расчет заключался в том, чтобы ограничить возможное количество атак. Это минимизировало количество жертв. На женщин было жалко смотреть, но когда мы поделились и с небольшими интервалами помчались бегом друг за другом, они дали нам сто очков вперед. Несмотря на все мои предчувствия, поверхность озера оставалась неподвижной. Когда мы оказались на другой стороне, Евгений с усмешкой спросил меня, куда подевалась мое ужасное чудовище. Я этого не знал. И мне даже стало обидно, потому что в вопросе Евгения я почувствовал иронию. Похоже, он больше не верил моим словам.
Я повел их в некрозону. Мы шли по темным коридорам, проходя пещеру за пещерой. Флуоресцентный мох почти не давал освещения. Свояк напряженно сжимал автомат и при каждом постороннем звуке вскидывал руку вверх, приказывая нам остановиться. Я начинал раздражаться. Некросов не было. Мы без помех дошли до следующего технического коллектора и не встретили ни одной живой и мертвой души. А ведь я расписывал этот переход, как самую трудную и жуткую часть нашего пути.
– Хорек, ты ничего не напутал? – спросил меня Василий Алексеевич. – Что-то я не вижу монстров, о которых ты говорил.
Ну да, конечно, он снова называл меня Хорьком. Где же эти чертовы некросы? Даже одного из них хватило бы для полного восстановления моего пошатнувшегося статуса. Если бы Свояк их увидел, то он просто наложил бы в штаны. Но мы так никого и не встретили.
– Я не Хорек. Я тот, кто вытащил вас из дерьма.
– Еще не вытащил, – сквозь зубы проворчал Свояк.
Я поднялся по лестнице первым. Люк над головой, приваренный к стальной конструкции технического колодца, был выломан и разорван на куски какой-то невероятной силой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18