даже военная победа над Антонием, открывавшая ему путь к
единоличной власти над огромной державой не радовала его. Торопясь в Лохиа
он жаждал насладиться униженными мольбами, слезами и заискиваниями
Клеопатры, лелеял в мечтах предстоящую ночь с ней, предвкушая ее огненные
ласки, о которых ходили легенды, ночь, когда он окончательно и всласть
упьется торжеством над своим заклятым врагом...
И вдруг все пошло прахом.
Тщетно Октавиан задавался вопросом: что заставило ее умереть? - он,
сколько ни ломал себе голову, не находил ответа. Ведь еще несколько дней
назад она посылала ему подобострастные письма, в которых умоляла сохранить
ей жизнь и трон, отрекаясь от Антония и соглашаясь признать владычество над
собой Октавиана! Странная женщина. Римлянин никак не мог постичь логику ее
самоубийства. Ведь не из-за Антония же она покончила с собой, в самом
деле!..
В зале начали собираться приближенные сенаторы, префекты провинций и
командиры легионов; появились и два ученых грека, составляющих летопись
военной кампании Октавиана. Честолюбивый римлянин повсюду возил их с собой.
Понимая, что с этой минуты о каждом его слове, жесте, взгляде скоро
узнает весь Рим, где у Антония было немало сочувствующих, Октавиан вышел на
середину зала, простер к отрубленной голове руки и повел велеречивую речь:
- О, горе нам, римляне, горе! Нас покинул доблестный воин, храбрейший
муж, гордость и краса славного народа Ромула. Подпав под обольстительные
чары властолюбивой владычицы Египта, задумавшей захватить власть над Римом,
он обратил свой меч против собственной страны, он, соратник Цезаря,
патриций и триумвир, сделавший больше, чем кто - либо из нас, для
укрепления могущества и расширения римской державы!.. Всем известно, сколь
тягостна была для нас эта война и сколь нежеланна, сколько усилий мы
приложили, чтобы вырвать несчастного Антония из колдовской паутины, в
которой он очутился помимо своей воли...
Он еще довольно долго распинался, выражая свою скорбь по поводу
безвременной кончины "друга" и "соратника", и даже выдавил из себя
несколько слез, косясь на историков, которые присели на походные стулйчики
и быстро записывали его заготовленные заранее стенания.
Кончив речь, Октавиан в знак траура накрыл свою голову накидкой и, отойдя
в сторону, подозвал к себе центуриона, свидетеля гибели Клеопатры.
- А это кто? - он пальцем показал на Пертинакса.
Тот шепотом, внемкогих словах, описал ему обстоятельства смерти Антония,
царицы и молодого незнакомца, сражавшегося как лев. При упоминании о том,
что Клеопатра после смерти варвара целовала его в мертвые губы, Октавиан
нахмурился.
- В Риме не поймут такого поворота событий, - негромко сказал он. -
Гречанка изменила римскому полководцу? Это позор для всего Лациума!
Немедленно выкинуть отсюда труп варвара, а мертвое тело Антония положить
рядом с Клеопатрой. В Рим, - он возвысил голос, чтобы его слышали историки,
- отправить донесение, что царица покончила с собой, не вынеся героической
гибели своего возлюбленного Антония! Такой исход событий польстит римлянам
и в историю нашего славного города будет вписана страница, достойная пера
выдающегося трагика. Написать в донесении, что Клеопатра, умирая, целовала
мертвые губы Антония, и что все присутствующие рыдали от скорби, изумленные
силой ее любви.
Историки привстали, отвесили принцепсу угодливый поклон и снова
застрочили.
Слуги крючьями отволокли тел Пертинакса в подвал, где его, предварительно
обобрав, швырнули на груду трупов мятежных рабов, собранную по всему
дворцу.
А в это время в тронном зале на богато украшенное траурное ложе
укладывали Антония и Клеопатру. Факелы померкли; взошедшее солнце пыльными
столбами ударило в дымную глубину зала, где над египетской царицей и
знаменитым полководцем разливался фимиам и звучала песнь погребального
хора.
Октавиан стоял у окна, наклонив голову и всем своим видом изображая
скорбь. Ему доложили, что взрослый сын Антония от его римской жены,
участвовавший со своим отцом в войне против Октавиана, молит о пощаде на
заднем дворе Лохиа, прижавшись к подножию статуи Цезаря. Цезарь был
возведен в ранг богов, а значит, по старинному римскому обычаю, любой
преступник, какое бы злодеяние он ни совершал, мог искать спасение у
подножия его статуи, где его никто не смел тронуть.
Октавиан, услышав это, усмехнулся и выразил желание воочию лицезреть
гибель сына своего врага.
- Пусть его выманят вот на эту площадь под окном, - негромко сказал он. -
Законы предков для нас дороже всего, и глаза Цезаря, пусть даже и
мраморные, не должны видеть его смерть...
Солнце грело все жарче. Октавиан скучал, выслушивая длиннейшую
поминальную песнь. Лишь на несколько минут его развлекло зрелище убийства
под окном. Молодой человек, очень похожий на своего знаменитого отца,
метался, как затравленный зверь, по площади, и всюду его встречали
направленные на него клинки. Наконец он упал, обливаясь кровью...
Октавиан сделал жрецам знак заканчивать литургию.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10