– Да вот… Отказывается предъявлять багаж! Может, у него бомба краденая? Или наркотики.
– Господи, ну о чем вы говорите… Какая бомба? Господи!
– Гражданин, придется предъявить.
– Это безобразие! Я буду жаловаться!
– Коровин, составляй протокол… И чего вы себе приключений на задницу ищете?
– Ну ладно… – Аркадии Борисович повозился немного и открыл рюкзак. Одной рукой вытащил темный брезентовый сверток, другой – растянул открывшуюся горловину. – Довольны?
– А это – что? – не поддался на манипуляцию «Коровин».
– Где? – То, что Шерешевин держал в руке, Владимир Александрович сначала принял за ватную куртку.
– Вот это у вас – что такое?
– Вещи мои… белье мокрое!
– Покажите! – скомандовал Освальд и, не дожидаясь ответа, потянул край материи на себя. – Е-мое…
В образовавшуюся щель на грязный резиновый коврик высыпались упакованные в полиэтилен бруски: один, второй, третий… Характерный цвет и портреты президента не оставляли сомнений.
– Деньги!
– Доллары, – поправил Владимира Александровича один из «инспекторов». – Сколько же здесь?
– Это не мои, – сглотнул слюну обмякший Аркадий Борисович.
– Разберемся! – Освальд уже тянул из кобуры пистолет: – Ну-ка, руки на капот… Быстренько!
– Я-то тут при чем? Вы чего? Я же просто по пути с ним поехал, случайно… – Голос у Виноградова зазвучал жалобно и беззащитно.
– Р-разбер-ремся! Слышь, Палыч, вызывай дежурного.
«Офицер» помчался обратно к машине, а Освальд, казалось, вошел во вкус:
– Руки на машину, я сказал! Ноги чтоб шире плеч…
В следующую секунду Владимир Александрович перехватил его запястье и ударом локтя отбросил стоящего сзади «инспектора» под колеса. Поднял выпавший пистолет:
– Стой! Стой, сука!
Уже поравнявшийся с машиной напарник Освальда обернулся – автоматически зашарил рукой по кобуре.
Виноградов выстрелил. Потом второй раз… Он знал, что патроны холостые, но все равно получилось до жути натурально: милиционер покачнулся, мотнул головой и осел в придорожную грязь.
– За этим присмотри! – скомандовал оцепеневшему Аркадию Борисовичу майор, а сам подбежал к мишени: – Готов…
Открыв дверцу, он затащил обмякшее тело на водительское сиденье и придал ему более или менее естественный вид. Нахлобучил фуражку.
– Эй! Иди сюда. – Он наклонился и дернул за рычажок рядом с левой ногой «покойника». Захлопнул дверцу. – Шевелись, козел! …
Когда Шерешевин уже прошел почти половину пути, за спиной его зашевелился Освальд. Изображая тяжелое сотрясение мозга, «старший сержант» попытался встать.
– Отойди-ка… – Времени на то, что бы бегать от автомобиля к автомобилю, не оставалось. Поэтому Виноградов просто выстрелил в третий раз – и неожиданно артистично его помощник упал на подкосившиеся руки. – Да не дрожи, козел, – тебя не трону! Хотя и стоит…
Надо было достать аккумулятор, поставить его на «Москвич», завестись и потом вернуть обратно – а в одиночку это не получалось, тем более с пистолетом в руке.
– А зачем возвращать? – спросил немного осмелевший в совместном труде Шерешевин.
– Идиот! Если обнаружат, что аккумулятор пропал, – станут версии отрабатывать. И в конце концов на мужиков с базы выйдут – понял? А там до нас два шага… Позже, уже по дороге, он снизошел и до других комментариев:
– Я бы тебя тоже шлепнул, но… Там пост ГАИ на въезде в город, да и вообще. Перекроют, не дай Боже, дороги – куда я на чужой тачке?
– А потом? Потом… вы меня убьете?
– Хотелось бы! – Это было сказано настолько искренне, что Аркадий Борисович покрылся холодным потом. – Но нельзя…
Виноградов еще чуть-чуть насладился ужасом сидящего за рулем человечка и продолжил:
– Если с тобой сейчас случится что – сразу на меня подумают. Мы же уехали вместе? Вместе! А у них и охотничий билет мой записан, и Вадика, если что, растрясут… Кому это надо? А так – бабками поделишься и живи себе дальше.
– Это не мои деньги.
– Слышал уже! Я же все и не забираю… Кстати, если вздумаешь заложить – не советую. Оба мента покойных – твои будут, понял? Понял, спрашиваю?
– Понял… – Аркадий Борисович судорожно вцепился в руль и, не замечая этого, дальше и дальше вжимал в пол педаль газа.
– Не гони ты так, опять вляпаемся! Коз-зел… Значит, как договорились – гаишников мы видели. Оба сидели в машине и к нам не вылезали. Описать их не можем, потому что подробно не разглядывали. – Майор еще немного «погонял» спутника по различным лукавым подробностям, с которыми тому придется столкнуться на допросе.
– Вы думаете – вызовут?
– Уверен… Там, по той дороге, не так часто машины ездят.
«Это хорошо, – подумал Владимир Александрович, – что у этой сволочи билет на завтра и виза в кармане. А то пришлось бы „легенду» придумывать, почему ни в газетах, ни по телевидению ничего про двойную „ментовскую мокруху» не сообщат…»
– Притормози!
Они остановились почти на середине моста.
– Вылезай первым… и без глупостей.
Вслед за Шерешевиным майор подошел к перилам. Дождался, пока пройдет колонна грузовиков.
– Бросай!
Дождавшись, пока спутник выкинет в темнеющую далеко внизу воду измазанный кровью нож, Виноградов отправил туда же милицейский «Макаров».
– Поехали…
Он до боли отчетливо представил себе, как сейчас переломит ребром ладони ничего не подозревающему старшему научному сотруднику шейные позвонки, как потом перевалит его, неживого уже, через низкое ограждение – потом будет долго, со вкусом следить за падением тела.
– Шевелись давай! – Видение удалось отогнать.
Владимир Александрович снова в нужной степени владел собой. Оставалось надеяться, что нервы не подведут и того, кто остался там, на дороге, – в компании мертвого не понарошку Освальда.
Глава пятая
МЭЙВУД, ШТАТ НЬЮ-ДЖЕРСИ
– Стой, стрелять буду!
– Стою.
– Стреляю…
Анекдот
– У меня плохие новости… Китаец заболел.
– Да, об этом уже сообщили. Что-то серьезное?
– Это вряд ли. Но – пока на строгом больничном режиме, домой не выпускают!
На другом конце линии шеф Владимира Александровича привычно помял свои непомерно большие уши:
– Ты сам – в порядке? Не заразился?
– Пока – да, кажется. Никаких симптомов…
– Будь осторожен. Соблюдай эту, как ее – гигиену!
– До свидания, постараюсь… Вы уж тоже – не очень кашляйте.
Виноградов аккуратно положил трубку на рычаг, сокрушенно вздохнул… Линия связи считалась защищенной, но не настолько, чтобы беседовать открытым текстом. Хотя, конечно, рассказать хотелось многое.
Судя по всему, парни из ФБР просто-напросто поторопились произвести арест «крестного отца русской мафии». Белые нитки и бахрома торчали из каждого шва уголовного дела: потерпевшие с сомнительной репутацией, какие-то путающиеся в показаниях свидетели… Все, не исключая окружного прокурора, понимали, что господин Иващенко за решеткой пробудет недолго, – но пока он был там, а Владимиру Александровичу предстояло заканчивать партию без страховки.
Майор покосился на утренний номер газеты: «Я верю в американское правосудие!». Портрет улыбающегося Китайца и кратенькое заявление для прессы. Дескать, всевластие спецслужб и их провокаторов – то, отчего сотням тысяч его соотечественников пришлось в свое время эмигрировать с родины. Но здесь, как свободный гражданин свободной страны, он готов с открытым забралом принять любой вызов… и прочая хреновина в том же духе.
Внизу страницы – фотографии всех трех адвокатов, великолепной супруги господина Иващенко и специального агента ФБР Лэса Макдаффи.
Как это сказано?
«Отдай мне своих обессиленных, твоих нищих, жаждущих глотнуть свободы, отвергнутых твоими берегами… Посылай их, неприкаянных, измученных штормами, и я освящу им путь в золотые врата». Красиво сказано. Поэтично! Только очень уж не вовремя вынесли за скобки Китайца… Конечно, у старика и без Виноградова недоразумений с законодательством Соединенных Штатов хватало – но именно недоразумений, не более. До конфликта дело не доходило – и майор не мог не чувствовать себя в какой-то степени причастным к подобному обороту событий.
Очевидно, некоторые сотрудники Федерального бюро расследований посчитали себя лично задетыми. Естественно! А кому понравится, если твоих негласных сотрудников отправляют на тот свет одного за другим? Бедняжка Ольга, потом тот паренек из доходного дома госпожи Беркович…
За удовольствие ликвидировать чужие источники информации всегда приходится расплачиваться – и хорошо, если только своей агентурной сетью.
Вообще же, обстановка вокруг в последние недели напоминала Виноградову очень известную пьесу старинного шутника, композитора Гайдна. Это когда один за другим уходят со сцены музыканты, – уходят, гася над своими пюпитрами свечи. С каждой минутой редеет оркестр, но мелодия не прерывается… до тех пор, пока не поклонится на прощание последний.
Потухла свеча. Темно… Пусто и тихо.
Тут, как правило, зрители начинают хлопать.
– Дер-рьмо!
Первым сцену покинул Сергей по прозвищу Рэмбо. За ним – Николай и тот парень, еврей с пижонским пистолетом. Последним ушел Освальд… Мы в ответе за тех, кого приручили, как любил говаривать Маленький Принц из доброй сказки.
Остальные трупы, которых за время охоты навалено было достаточно, совесть Владимира Александровича не тяготили – кысмет, судьба! Жалко их, конечно, но эта кровь была на чужих руках: пьяный водитель, громилы господина Иващенко, арабские террористы со своим неразлучным ШАБАКом…
Виноградов подошел к окну: стекло оказалось холодным и скользким. Внизу темнел парк и с трудом угадывались фантастические очертания Национального музея естественной истории – больше всего это здание напоминало сейчас заброшенную мечеть без минаретов. Дальше к югу переливались тысячами мерцающих огоньков пирамиды Среднего Манхэттена.
Теперь его поселили в «Эксельсиоре» – пятнадцатый этаж, сто долларов за ночь… Приличный номер и довольно дешево по здешним меркам, если без особых претензий.
Главное, никто не требовал документов. Определенные формальности, конечно, соблюдались. Но такие, чтобы не задеть права и достоинство постояльца – в основном это касалось финансовой стороны проживания.
Кстати, офис «русского отдела» ФБР располагается не так уж далеко от гостиницы… Владимир Александрович посмотрел на часы – вероятно, специальный агент Макдаффи как раз сейчас убирает в сейф исписанные за день бумаги. Или у них все только на компьютерах? Вряд ли! Во всяком случае, впереди заслуженные выходные, законная привилегия государственных служащих.
Пора… Виноградов накинул куртку и спустился вниз.
– Сэр? – Портье за темной от времени, украшенной бронзовыми фигурами стойкой протянул конверт.
Владимир Александрович молча кивнул и попытался не удивиться: о том, где он сейчас живет, полагалось знать только недавнему телефонному собеседнику и еще одному – но по эту сторону Атлантики. Причем с первым он только что закончил разговор, а на встречу с другим как раз в этот момент и направлялся.
В качестве фамилии адресата значилась та, под которой майор записался в отеле. Отправитель… Прочитав, что напечатано в этой графе, Владимир Александрович с трудом сдержал улыбку – в чувстве юмора очкастому господину Горенштейну, правой руке Китайца, отказать было никак невозможно.
Из пространного комментария портье следовало только, что корреспонденцию буквально минуту назад доставил посыльный, поэтому побеспокоить постояльца просто-напросто не успели.
На ощупь ничего опасного послание не содержало. Виноградов принялся отрывать краешек конверта – и осекся, перехватив недоуменный взгляд человека за стойкой: очевидно, он сделал что-то не так, не по-американски.
– Оу, шит! – Когда не знаешь, как скрыть неловкость, – выругайся. Тем более что произношение при этом особой роли не играет.
Владимир Александрович поднял глаза на электронный циферблат, потом сверился со своими часами, сокрушенно качнул головой и заторопился к выходу. Полученное письмо он при этом небрежно пихнул в карман.
– Вот блин, компот… – Несмотря ни на что, выражать эмоции по-русски было все же привычнее. Торопливым шагом опоздавшего на деловое свидание клерка майор перебрался на противоположную сторону Коламбус-авеню, прошел два «блока» к северу и свернул за угол. Только убедившись в отсутствии посторонних глаз, надорвал конверт.
«Дорогой сэр, – напечатано было по-английски, но в расчете на школьный уровень знаний. – Наша договоренность о встрече остается в силе. Однако в связи с известными трудностями на рынке современной детективной литературы не исключено, что лично передать заказанные материалы по интересующему Вас вопросу я не смогу. Поэтому все иллюстрации и статистические таблицы можно будет получить либо в редакции, либо…»
Дальше следовало кодированное указание по использованию одного из обусловленных еще в начале их знакомства с Китайцем тайников. Виноградов постарался зафиксировать в памяти комбинацию ключевых слов и цифр, после чего закончил чтение:
«…И несмотря ни на что, желаю вам успехов в завершении вашей литературно-публицистической миссии. Тема „международной мафии по обе стороны океана», без сомнения, заинтересует издательства и читателей. Передаю наилучшие пожелания от Президента, находящегося сейчас в больнице, но активно участвующего в управлении делами нашего обширного и хлопотного хозяйства. Искренне Ваш… Референт Российско-Американской ассоциации авторов криминальных сюжетов. Подпись».
Подпись, конечно, была вымышленная. Виноградов представил себе ехидную ухмылку и начинающую лысеть макушку господина Горенштейна… Тоже мне – «автор криминальных сюжетов»!
Профессионально уничтожив оставшиеся от письма клочки бумаги, Виноградов сверил собственное положение в пространстве со стрелочками указателей на ближайшем перекрестке и уже по-настоящему заторопился…
Ресторан, судя по костюмам и смуглым физиономиям официантов, считался условно индийским. Партнер знал, где назначить встречу: столики на двоих, достаточно удаленные один от другого. С любого места через огромные, почти не прикрытые окна-витрины просматривается улица – но так, что сами посетители избавлены от чужих и назойливых глаз.
Как ни странно, Владимир Александрович ухитрился прийти первым – господин Горенштейн запаздывал. Чтобы не раздражать прислугу, пришлось заказать бокал пива – здесь оно было фирменным, привозным, поэтому стоило дороже американского.
Изучая меню, Виноградов решил, что платить будет только за себя – в конце концов, встреча представляла обоюдный интерес, и по устоявшимся правилам расходы списывались на раздельные счета. В случае же, если собеседник решит по-хозяйски принять бремя оплаты на себя, имело смысл заказать вот это… нечто из цыпленка со всякими экзотическими приправами.
– В-вау! – замер, вперившись глазами в окно, официант. Почти одновременно с улицы внутрь проникли возмущенные мужские крики. И визг – то ли покрышек, то ли тормозов…
Очкастого и достаточно щуплого господина Горенштейна с трудом запихивали в полуоткрытую дверь лимузина двое здоровенных детин в плащах и с физиономиями милицейских прапорщиков. Третий, похожий на коллег, как старший брат или дядя, размахивал над головой для всеобщего обозрения каким-то блестящим значком.
– Эф-би-ай… – понимающе прокомментировал индус с полным подносом грязной посуды.
Но скандального помощника Китайца, видимо, кусочек металла с эмблемой могучего ведомства не убедил – задержанный не то чтобы оказывал неповиновение, но, используя непереводимый на иностранные языки термин, «качал права».
Это нервировало агентов ФБР – вокруг собирались любопытные, тем более что с асфальта как раз подняли закованного в наручники мордоворота. Владимир Александрович не без некоторого мстительного удовлетворения узнал в бедолаге охранника из команды Китайца, которому в свое время сломал переносицу покойный Сергей.
– Спасибо… – Подошедший официант принял реплику посетителя на свой счет, но ошибся. В действительности Виноградов благодарил очкарика – тот настолько старательно не смотрел в сторону ресторанных витрин, что и без комментариев было ясно: весь этот некрасивый, скандальный и способный здорово осложнить жизнь задержанного спектакль был затеян им в расчете на единственного зрителя.
И теперь, когда сцена в очередной раз опустела, этот зритель засобирался… Следовало – расплатиться за пиво, сменить на всякий случай пристанище и потом уже спокойно обдумать дальнейшие действия. Теоретически можно было и не менять отель, но рано или поздно оперативники «привяжут» немотивированное поведение Горенштейна к местности и примут меры. А попасться по-глупому в мелкую сеть полицейской облавы не хотелось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24