Она положила трубку и нетвердой рукой закурила очередную сигарету. Больше всего ей хотелось увести Дика, когда он появится, в спальню, но Хельга понимала, что это невозможно.
Ей придется ждать! Ждать! Кажется, всю свою жизнь она только и делает, что ждет.
Постучав в дверь, вошел Дик. Он остановился на пороге, держа в обеих руках поношенную панаму. На нем был серый полотняный костюм, дешевый и мятый, бедная рубашка и темно-синий галстук-шнурок. Несмотря на неряшливую одежду, он все же был красив, а его большие газельи глаза внезапно вызвали у Хельги слабость.
– Ты слышал, что мистер Рольф не в состоянии лететь? – спросила она.
– Да, мэм. – Пауза. – Право, мне очень жаль.
– Спасибо, Дик, – пора приучать его к тому, что она будет звать его по имени. – Очень неудачно получилось. Это означает, что мне придется отложить свой отъезд. – Она пристально наблюдала за ним и заметила, что на один короткий миг его глаза радостно вспыхнули. «Ты так доволен, мальчик, – подумала она, – только и думаешь, что о своем дурацком мотоцикле. Но ничего, я все это быстро изменю. Скоро ты будешь думать только обо мне». – Я жду, что скажут врачи. Не исключено, что мы вылетим через три или четыре дня. Сейчас можешь отправляться домой. Когда понадобишься, я пошлю за тобой, – она подошла к столику и вынула из сумочки кошелек. – Вот жалованье за неделю. Теперь ты у меня работаешь. Понятно?
Влажные глаза юного Адониса на миг задержались на стодолларовой банкноте в руке Хельги. Полные губы шевельнулись в подобии улыбки, моментально пропавшей.
– Да, мэм.
Она подала ему деньги:
– Ты не должен встречаться с Джексоном, Дик. Это приказ! Он поежился:
– Да, мэм.
– Хорошо. Теперь иди домой и жди. – Она пристально посмотрела на него. – Катайся на своем мотоцикле, пока есть возможность.
Он взглянул на нее, потом отвел глаза в сторону.
Показалось или нет, но в его глазах опять что-то вспыхнуло.
Он, отвесив ей короткий неуклюжий поклон, и вышел, прикрыл за собой дверь.
«Не ненависть ли вспыхнула в его взгляде? – гадала Хельга. – Может быть».
Она улыбнулась.
Сопротивление всегда придает интерес игре. Она была уверена , что мальчишка не долго будет противиться. Эта интрижка должна была вроде быть более волнующей, чем казалось вначале. ***
Солнце, похожее на красный шар, медленно погружалось в океан. На песок наползали длинные тени. Пальмы чернели на фоне розовато-желтого неба. Веселые люди продолжали смеяться, кричать, бегать по пляжу и плескаться в волнах прибоя. Все так же ползли по прибрежному шоссе машины. Для Нассау это был всего лишь очередной жаркий вечер, который сменится ночью с яркими огнями, музыкой, ритмичным грохотом барабанов и шарканьем ног. Хельга сидела на террасе, занятая мыслями о будущем, едва замечая вечерний шум.
– Вы посылали за мной, мадам?
На террасе появился Хинкль. Он опустил на стол серебряный поднос с шейкером и поставил стакан. Наполнив стакан, он поставил его перед Хельгой.
– Садитесь, Хинкль.
– Спасибо, мадам, но я предпочитаю постоять. Она повернулась в его сторону.
– Сядьте же, ради бога! – ее голос прозвучал пронзительно. – Простите, Хинкль, я не хотела вас обидеть. У меня разыгрались нервы.
Она через силу улыбнулась.
– Это вполне понятно, мадам. У вас есть какие-нибудь новости?
– Я разговаривала с доктором Леви. Как он ни пытался увильнуть, как ни крутил, мне стало ясно, что он разбирается в болезни мистера Рольфа не больше, чем доктор Беллами.
На толстом лице Хинкля отразилось волнение.
– Но.., мадам...
– Дело в том, Хинкль, что эти дорогие врачи, так называемые специалисты, не хотят признаться, когда что-то ставит их в тупик. Он говорит, что мистеру Рольфу гораздо хуже. Так это ясно и без него. Он считает, что ухудшение никак не связано с последствиями удара. Это уже кое-что новое. По крайней мере, у него хватает честности признаться, что он ни черта не понимает. Он пустился в неопределенные рассуждения о симптомах, напоминающих нарколепсию. Ох уж эти врачи! Как они любят прятаться за своим жаргоном. Когда я спросила его, что же это такое, он ответил, что это необычное состояние организма – я цитирую его, – которое сопровождается приступами непреодолимой сонливости. Когда я спросила его, как это могло случиться с мистером Рольфом, он ответил, что не знает. По его словам, мистеру Рольфу не грозит непосредственная опасность, но транспортировать его домой было бы в высшей степени неблагоразумно. Теперь его хотят положить в местную больницу. Хинкль тревожно пошевелился:
– Мне очень жаль, мадам, это весьма прискорбное известие.
Хельга безнадежно подняла руки:
– Он вызвал на помощь доктора Бернштейна, и тот сегодня же прилетит из Берлина.
– Относительно срока нашего отъезда ничего, конечно, не решено?
– Еще бы! Нет, Хинкль, нам придется ждать. Хинкль встал с удрученным видом, – Хорошо, мадам. Вы будете обедать здесь?
– Пожалуй, да.., на террасе. Доктор Леви приглашал меня пообедать с ним, но на сегодня хватит с меня врачей. Приготовьте мне ваш чудесный омлет.
– С удовольствием, мадам.
– По-прежнему никаких вестей от мисс Шейлы? Он покачал головой. – Нет, мадам, но почта сейчас очень ненадежна.
Часом позже Хельга наблюдала, как Германа увозят в больницу. Доктор Леви, Беллами, двое санитаров с носилками и сестра Терли тревожно хлопотали вокруг него. «Один из самых богатых и могущественных людей в мире стал теперь просто полумертвым телом, погруженным в сон, но с ним по-прежнему носятся, как с очень важной персоной», – подумала Хельга.
– Предоставьте все мне, – сказал ей доктор Леви почтительным тоном. – В случае каких-либо изменений я немедленно дам вам знать, не надо волноваться. Как только мы выявим причину этого необычного заболевания, можно будет рассчитывать на скорое выздоровление. Слова! Слова! Слова!
– Благодарю вас, – только и ответила Хельга. «Насколько было бы лучше, – подумала Хельга, глядя, как кабина лифта опускается, – если бы он сказал, что надежды нет. Это было бы гораздо лучше для Германа и для меня».
Остаток вечера был унылым и тоскливым повторением прошлых вечеров. Она съела омлет, похвалила его, а потом устроилась на террасе, слушая, как веселятся люди, все еще не ушедшие с пляжа.
Время тянулось крайне медленно.
Она пыталась читать, но книга не смогла увлечь ее. Тогда она подумала о Дике.
Чем он сейчас занимается? Гоняет на мотоцикле? Есть ли у него девушка? Может быть, в эту минуту она, прижавшись, сидит на заднем сиденье мотоцикла? Если бы не новая загадочная болезнь Германа, юноша, Хинкль и она сама уже были бы дома в Парадиз-сити.
Доктор Леви признался, что не имеет понятия, когда можно будет без риска перевезти Германа домой. И теперь Хельга должна торчать в этом проклятом отеле одна, пока проклятый врач ломает свою голову над причинами ухудшения.
Может пройти много дней, а то и целый месяц!
Но он не должна покорно сидеть здесь и без конца ждать смерти Германа или отъезда домой. Нужно что-то делать!
Наверное, все-таки придется остаться в Нассау. С этим она должна примириться, и это будет нетрудно, потому что здесь Дик. Но это не означает, что она останется в отеле, где удушливая атмосфера, в которой можно задохнуться. Где все за ней наблюдают, все о ней говорят. Вот бы найти маленькую виллу!
Хельга нахмурилась, вспомнив про маленькое препятствие в виде Хинкля. Она завоевала его доверие. Нужно вести себя очень осторожно, чтобы не утратить его. Хельга знала, как хочется Хинклю вернуться в Парадиз-сити, как ненавистна ему жизнь в отеле.
С сигаретой в тонких пальцах она сидела и думала.
Вилла с Диком! Вилла без Хинкля! Вот он, выход!
«Ищи, думай, – сказала она себе. – И выход обязательно найдется».
Неожиданно зазвонил телефон. Хельга вскочила и прошла в гостиную:
– Кто говорит?
– Миссис Рольф, говорит Уинборн из Нью-Йорка.
– Соедините меня.
В трубке зазвучал голос Уинборна, холодный и вежливый:
– Миссис Рольф, мне звонил доктор Леви. По-видимому, у мистера Рольфа наступило ухудшение. Я чрезвычайно огорчен. Загадочное дело, не правда ли?
– Да. Доктор Леви намерен проконсультироваться с доктором Бернштейном.
– Да, знаю. Я звоню, чтобы узнать, не нужно ли вам чего-нибудь?
– Я не полечу в Швейцарию. Вы не могли бы устроить, чтобы я могла получить деньги здесь по чекам?
– Разумеется, миссис Рольф. Я обо всем договорюсь.., скажем, пять тысяч в неделю? – Вы нашли письмо, адресованное мне, миссис Рольф?
– Я позвонила бы вам, если бы нашла.
– Странно, не правда ли? Сестра Терли говорила, что мистер Рольф так настаивал. Очень странно.
«Говори, говори, – думала она. – Ты не так умен, как воображаешь».
После долгой паузы он произнес:
– Ну, хорошо. Вы, пожалуйста, держите меня в курсе. Спокойной ночи, миссис Рольф.
Он положил трубку.
Часы показывали половину двенадцатого. Хельга решила принять снотворное. Через час она заснула, и ей приснилось, что Дик лежит рядом. Это был восхитительный эротический сон, и, проснувшись, она почувствовала себя помолодевшей и отдохнувшей.
Она уже одевалась, когда Хинкль принес кофе. Зазвонил телефон.
– Все без изменений, миссис Рольф, – сообщил ей ассистент доктора Беллами.
Положив трубку, она посмотрела на Хинкля и отрицательно покачала головой.
– Никаких изменений.
– Будем надеяться, что с приездом другого врача...
– Да.
После его ухода Хельга спустилась в холл и спросила у старшего портье адрес агентства по найму помещений. Получив от него адрес и указание, как туда проехать, она взяла машину и поехала в агентство.
Уильям Мейсон, с которым она там встретилась, оказался молодым англичанином с веселым выражением лица. Он тепло приветствовал ее и, выразив соболезнование, добавил, что надеется на скорейшее выздоровление мистера Рольфа.
– Я слышала, что здесь трудно снять меблированную виллу, мистер Мейсон. Мой мажордом наводил справки, но все оказалось занятым. Мне нужен меблированный дом. Я больше не могу жить в отеле.
– Хорошо вас понимаю, миссис Рольф, но, к сожалению, пока у меня нет ничего подходящего. Могу заверить, чтобы вы избежали лишней траты времени, – и другие агентства не смогут вам ничего предложить. Все большие виллы уже разобраны.
– А нет ли у вас чего-нибудь поменьше? Сейчас мой муж в больнице и мне не нужно много комнат.
– Вообще-то, да, у меня есть одна маленькая вилла, но вряд ли она вам подойдет. Там только одна спальня. Не домик, а прелесть, но уж больно крохотный.
Ее сердце забилось сильнее.
– Домик нужен для меня одной. Слуга будет приходить каждый день.
Мейсон просиял:
– Ну, в таком случае вам, наверное, надо взглянуть на него. Вилла дорогая и стоит очень изолированно, но это просто чудо.
– Можно посмотреть ее сейчас же?
Маленькая вилла оказалась именно такой, о какой мечтала Хельга. Совершенно изолированная, с собственным пляжем, огороженным сеткой, вилла имела большую крытую террасу, ведущую в огромную гостиную, две отдельных ванных комнаты, кухню со сложным оборудованием, большой плавательный бассейн, бар, а крутая лестница вела наверх в спальню, почти такую же большую, как и гостиная. Вилла была безукоризненно обставлена, и все в ней казалось новым.
– Здесь так чудесно! – воскликнула Хельга. – Именно то, что нужно.
– Арендная плата составляет три тысячи долларов в месяц. Я пробовал владельца уговорить, чтобы он снизил цену, но тот уперся. – Мейсон улыбнулся ей. – Между нами говоря, миссис Рольф, это любовное гнездышко одного богача. Как видите, денег на обстановку не пожалели. Ежедневно приходит женщина делать уборку. К большому несчастью, любовница хозяина погибла в автомобильной катастрофе. С тех пор мой клиент и близко к вилле не подходит. По этой причине дом и сдается.
Любовное гнездышко!
Хельга улыбнулась. Какая удача – карты опять ложились в ее пользу.
– Я сниму ее на месяц, – сказала она. – Когда можно будет вселиться?
– Как только мы подпишем договор, – казалось, Мейсон был удивлен столь скоропалительным решением Хельги. – Вам понадобится уборщица?
– Нет.., у меня есть слуга. Значит, я смогу вселиться завтра же?
– Безусловно, миссис Рольф. Нужно заплатить аванс, две тысячи, подписать договор, и она ваша.
– Телефон включен?
– Да, полный порядок.
– Тогда давайте вернемся в контору и все оформим.
На обратном пути к отелю Хельга обдумала план действий. Сначала придется уладить вопрос с Хинклем. Потом разыскать Дика. Вопреки своему нетерпеливому желанию поскорее оказаться наедине с Диком, она вынуждена была ждать снова этого проклятого свидания – приезда доктора Бернштейна.
Вернувшись в отель, она нашла Хинкля на второй террасе за чтением все того же Джона Локка.
Присев рядом, она положила руку ему на локоть, не давая встать.
– Хинкль, мне в голову пришла одна идея, – сказала она. – Нам незачем оставаться здесь обоим. Меня беспокоит вилла. Там нужно все подготовить на случай возвращения мистера Рольфа. Вы же знаете, как ведет себя прислуга без вашего присмотра. Они ничего не делают. Садовники наверняка тоже бездельничают. Это нам уже знакомо с того раза, когда вы выезжали с мистером Рольфом в Швейцарию. Я должна остаться. Вам же будет лучше вернуться в Парадиз-сити и присмотреть, чтобы к приезду мистера Рольфа слуги сделали все необходимое.
У Хинкля загорелись глаза.
– Но я не могу, мадам, – запротестовал он, хотя и без особого убеждения. – А кто позаботится о вас? Нет, мадам, я все время буду тревожиться.
Хельга принужденно рассмеялась:
– Милый Хинкль, уж вы-то должны знать, я и сама умею о себе заботиться. В отеле очень хорошее обслуживание. Я знаю, как вам неприятно находиться здесь, а дома столько всяких дел.
Ведь это прекрасная возможность заново с отделать кабинет мистера Рольфа. Вы столько раз говорили, что его надо обновить, а теперь сможете этим заняться, раз уж хозяин кабинета пока болен. Так что, пожалуйста, поезжайте и завтра же беритесь за дело.
Хинкль просиял:
– Что ж, действительно, мадам, мне давно хотелось отремонтировать кабинет мистера Рольфа. Да, если вы действительно считаете, что сможете обойтись без меня, то такой случай упускать жалко.
Все оказалось очень просто. ***
Хельга сама не знала, как провела остаток дня и следующее утро. Ее нервы были напряжены до предела. Лишь железное самообладание позволило ей сдержаться и не накричать на прислугу, на Хинкля, доктора Леви и на доктора Бернштейна.
Она держалась так потому, знала: у нее есть домик, в котором к концу дня окажется долгожданный, вожделенный Дик.
Перед отъездом Хинкль сказал ей много приятного. Она вынуждена была ответить тем же. Она не завидовала ему.
«Настоящая жизнь, – говорила она себе, – наверняка начнется после его отъезда».
Из окна гостиной Хельга наблюдала, как он садится в машину. Когда она тронулась, она облегченно вздохнула: одной парой глаз стало меньше.
Вечером доктор Леви привел к ней доктора Бернштейна, необыкновенно толстого человека.
Хельга сразу же его невзлюбила. Он говорил с сильным немецким акцентом, непрерывно жестикулируя пухлыми руками.
Хельга, хорошо разбиравшаяся в людях, через несколько минут поняла, что, несмотря на свой авторитет и бросающуюся в глаза самоуверенность, он так же озадачен, как и доктор Леви.
– Приступ, конечно, был серьезным, – сказал Бернштейн. – Он нанес значительный вред сосудам головного мозга, но будем надеяться, что все еще поправимо. Вероятно, ухудшение состояния наступило в результате перегрузки сердца. Я предпочел, бы пока не заходить слишком далеко в оценке ситуации. Собственно говоря, лучше вообще не вдаваться в детали, пока я не проделаю всевозможные анализы. Я буду наблюдать больного, но для окончательной постановки диагноза требуется время.
– Значит, вы тоже не знаете, что с ним? – спросила Хельга, которую раздражал этот маленький толстый человечек. – Вам нужно провести исследование, тогда вы, возможно, узнаете истину. Правильно я вас поняла?
Он сердито посмотрел на нее:
– Можете быть уверены, что я проведу тщательное исследование, мадам. Это необычный случай.
Она кивнула и повернулась к доктору Леви:
– Я переезжаю, доктор. Вот мой новый телефон. Пожалуйста, звоните мне.
– Обязательно, миссис Рольф.
На ночь ей понадобились три таблетки снотворного.
«Завтра, – сказала она себе уже в постели, – для меня начинается новая жизнь».
Утром Хельга спохватилась, что не знает, как связаться с Диком. Ее первым побуждением было сесть в машину и поехать к нему домой, но она сразу же напомнила себе, что жена одного из богатейших людей в мире не может так поступать. Можно передать портье, что она хочет видеть Джонса. Но это тоже опасно. «Ха, зачем ей может понадобиться мальчишка-метис?» – удивится портье.
«Проклятье!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18
Ей придется ждать! Ждать! Кажется, всю свою жизнь она только и делает, что ждет.
Постучав в дверь, вошел Дик. Он остановился на пороге, держа в обеих руках поношенную панаму. На нем был серый полотняный костюм, дешевый и мятый, бедная рубашка и темно-синий галстук-шнурок. Несмотря на неряшливую одежду, он все же был красив, а его большие газельи глаза внезапно вызвали у Хельги слабость.
– Ты слышал, что мистер Рольф не в состоянии лететь? – спросила она.
– Да, мэм. – Пауза. – Право, мне очень жаль.
– Спасибо, Дик, – пора приучать его к тому, что она будет звать его по имени. – Очень неудачно получилось. Это означает, что мне придется отложить свой отъезд. – Она пристально наблюдала за ним и заметила, что на один короткий миг его глаза радостно вспыхнули. «Ты так доволен, мальчик, – подумала она, – только и думаешь, что о своем дурацком мотоцикле. Но ничего, я все это быстро изменю. Скоро ты будешь думать только обо мне». – Я жду, что скажут врачи. Не исключено, что мы вылетим через три или четыре дня. Сейчас можешь отправляться домой. Когда понадобишься, я пошлю за тобой, – она подошла к столику и вынула из сумочки кошелек. – Вот жалованье за неделю. Теперь ты у меня работаешь. Понятно?
Влажные глаза юного Адониса на миг задержались на стодолларовой банкноте в руке Хельги. Полные губы шевельнулись в подобии улыбки, моментально пропавшей.
– Да, мэм.
Она подала ему деньги:
– Ты не должен встречаться с Джексоном, Дик. Это приказ! Он поежился:
– Да, мэм.
– Хорошо. Теперь иди домой и жди. – Она пристально посмотрела на него. – Катайся на своем мотоцикле, пока есть возможность.
Он взглянул на нее, потом отвел глаза в сторону.
Показалось или нет, но в его глазах опять что-то вспыхнуло.
Он, отвесив ей короткий неуклюжий поклон, и вышел, прикрыл за собой дверь.
«Не ненависть ли вспыхнула в его взгляде? – гадала Хельга. – Может быть».
Она улыбнулась.
Сопротивление всегда придает интерес игре. Она была уверена , что мальчишка не долго будет противиться. Эта интрижка должна была вроде быть более волнующей, чем казалось вначале. ***
Солнце, похожее на красный шар, медленно погружалось в океан. На песок наползали длинные тени. Пальмы чернели на фоне розовато-желтого неба. Веселые люди продолжали смеяться, кричать, бегать по пляжу и плескаться в волнах прибоя. Все так же ползли по прибрежному шоссе машины. Для Нассау это был всего лишь очередной жаркий вечер, который сменится ночью с яркими огнями, музыкой, ритмичным грохотом барабанов и шарканьем ног. Хельга сидела на террасе, занятая мыслями о будущем, едва замечая вечерний шум.
– Вы посылали за мной, мадам?
На террасе появился Хинкль. Он опустил на стол серебряный поднос с шейкером и поставил стакан. Наполнив стакан, он поставил его перед Хельгой.
– Садитесь, Хинкль.
– Спасибо, мадам, но я предпочитаю постоять. Она повернулась в его сторону.
– Сядьте же, ради бога! – ее голос прозвучал пронзительно. – Простите, Хинкль, я не хотела вас обидеть. У меня разыгрались нервы.
Она через силу улыбнулась.
– Это вполне понятно, мадам. У вас есть какие-нибудь новости?
– Я разговаривала с доктором Леви. Как он ни пытался увильнуть, как ни крутил, мне стало ясно, что он разбирается в болезни мистера Рольфа не больше, чем доктор Беллами.
На толстом лице Хинкля отразилось волнение.
– Но.., мадам...
– Дело в том, Хинкль, что эти дорогие врачи, так называемые специалисты, не хотят признаться, когда что-то ставит их в тупик. Он говорит, что мистеру Рольфу гораздо хуже. Так это ясно и без него. Он считает, что ухудшение никак не связано с последствиями удара. Это уже кое-что новое. По крайней мере, у него хватает честности признаться, что он ни черта не понимает. Он пустился в неопределенные рассуждения о симптомах, напоминающих нарколепсию. Ох уж эти врачи! Как они любят прятаться за своим жаргоном. Когда я спросила его, что же это такое, он ответил, что это необычное состояние организма – я цитирую его, – которое сопровождается приступами непреодолимой сонливости. Когда я спросила его, как это могло случиться с мистером Рольфом, он ответил, что не знает. По его словам, мистеру Рольфу не грозит непосредственная опасность, но транспортировать его домой было бы в высшей степени неблагоразумно. Теперь его хотят положить в местную больницу. Хинкль тревожно пошевелился:
– Мне очень жаль, мадам, это весьма прискорбное известие.
Хельга безнадежно подняла руки:
– Он вызвал на помощь доктора Бернштейна, и тот сегодня же прилетит из Берлина.
– Относительно срока нашего отъезда ничего, конечно, не решено?
– Еще бы! Нет, Хинкль, нам придется ждать. Хинкль встал с удрученным видом, – Хорошо, мадам. Вы будете обедать здесь?
– Пожалуй, да.., на террасе. Доктор Леви приглашал меня пообедать с ним, но на сегодня хватит с меня врачей. Приготовьте мне ваш чудесный омлет.
– С удовольствием, мадам.
– По-прежнему никаких вестей от мисс Шейлы? Он покачал головой. – Нет, мадам, но почта сейчас очень ненадежна.
Часом позже Хельга наблюдала, как Германа увозят в больницу. Доктор Леви, Беллами, двое санитаров с носилками и сестра Терли тревожно хлопотали вокруг него. «Один из самых богатых и могущественных людей в мире стал теперь просто полумертвым телом, погруженным в сон, но с ним по-прежнему носятся, как с очень важной персоной», – подумала Хельга.
– Предоставьте все мне, – сказал ей доктор Леви почтительным тоном. – В случае каких-либо изменений я немедленно дам вам знать, не надо волноваться. Как только мы выявим причину этого необычного заболевания, можно будет рассчитывать на скорое выздоровление. Слова! Слова! Слова!
– Благодарю вас, – только и ответила Хельга. «Насколько было бы лучше, – подумала Хельга, глядя, как кабина лифта опускается, – если бы он сказал, что надежды нет. Это было бы гораздо лучше для Германа и для меня».
Остаток вечера был унылым и тоскливым повторением прошлых вечеров. Она съела омлет, похвалила его, а потом устроилась на террасе, слушая, как веселятся люди, все еще не ушедшие с пляжа.
Время тянулось крайне медленно.
Она пыталась читать, но книга не смогла увлечь ее. Тогда она подумала о Дике.
Чем он сейчас занимается? Гоняет на мотоцикле? Есть ли у него девушка? Может быть, в эту минуту она, прижавшись, сидит на заднем сиденье мотоцикла? Если бы не новая загадочная болезнь Германа, юноша, Хинкль и она сама уже были бы дома в Парадиз-сити.
Доктор Леви признался, что не имеет понятия, когда можно будет без риска перевезти Германа домой. И теперь Хельга должна торчать в этом проклятом отеле одна, пока проклятый врач ломает свою голову над причинами ухудшения.
Может пройти много дней, а то и целый месяц!
Но он не должна покорно сидеть здесь и без конца ждать смерти Германа или отъезда домой. Нужно что-то делать!
Наверное, все-таки придется остаться в Нассау. С этим она должна примириться, и это будет нетрудно, потому что здесь Дик. Но это не означает, что она останется в отеле, где удушливая атмосфера, в которой можно задохнуться. Где все за ней наблюдают, все о ней говорят. Вот бы найти маленькую виллу!
Хельга нахмурилась, вспомнив про маленькое препятствие в виде Хинкля. Она завоевала его доверие. Нужно вести себя очень осторожно, чтобы не утратить его. Хельга знала, как хочется Хинклю вернуться в Парадиз-сити, как ненавистна ему жизнь в отеле.
С сигаретой в тонких пальцах она сидела и думала.
Вилла с Диком! Вилла без Хинкля! Вот он, выход!
«Ищи, думай, – сказала она себе. – И выход обязательно найдется».
Неожиданно зазвонил телефон. Хельга вскочила и прошла в гостиную:
– Кто говорит?
– Миссис Рольф, говорит Уинборн из Нью-Йорка.
– Соедините меня.
В трубке зазвучал голос Уинборна, холодный и вежливый:
– Миссис Рольф, мне звонил доктор Леви. По-видимому, у мистера Рольфа наступило ухудшение. Я чрезвычайно огорчен. Загадочное дело, не правда ли?
– Да. Доктор Леви намерен проконсультироваться с доктором Бернштейном.
– Да, знаю. Я звоню, чтобы узнать, не нужно ли вам чего-нибудь?
– Я не полечу в Швейцарию. Вы не могли бы устроить, чтобы я могла получить деньги здесь по чекам?
– Разумеется, миссис Рольф. Я обо всем договорюсь.., скажем, пять тысяч в неделю? – Вы нашли письмо, адресованное мне, миссис Рольф?
– Я позвонила бы вам, если бы нашла.
– Странно, не правда ли? Сестра Терли говорила, что мистер Рольф так настаивал. Очень странно.
«Говори, говори, – думала она. – Ты не так умен, как воображаешь».
После долгой паузы он произнес:
– Ну, хорошо. Вы, пожалуйста, держите меня в курсе. Спокойной ночи, миссис Рольф.
Он положил трубку.
Часы показывали половину двенадцатого. Хельга решила принять снотворное. Через час она заснула, и ей приснилось, что Дик лежит рядом. Это был восхитительный эротический сон, и, проснувшись, она почувствовала себя помолодевшей и отдохнувшей.
Она уже одевалась, когда Хинкль принес кофе. Зазвонил телефон.
– Все без изменений, миссис Рольф, – сообщил ей ассистент доктора Беллами.
Положив трубку, она посмотрела на Хинкля и отрицательно покачала головой.
– Никаких изменений.
– Будем надеяться, что с приездом другого врача...
– Да.
После его ухода Хельга спустилась в холл и спросила у старшего портье адрес агентства по найму помещений. Получив от него адрес и указание, как туда проехать, она взяла машину и поехала в агентство.
Уильям Мейсон, с которым она там встретилась, оказался молодым англичанином с веселым выражением лица. Он тепло приветствовал ее и, выразив соболезнование, добавил, что надеется на скорейшее выздоровление мистера Рольфа.
– Я слышала, что здесь трудно снять меблированную виллу, мистер Мейсон. Мой мажордом наводил справки, но все оказалось занятым. Мне нужен меблированный дом. Я больше не могу жить в отеле.
– Хорошо вас понимаю, миссис Рольф, но, к сожалению, пока у меня нет ничего подходящего. Могу заверить, чтобы вы избежали лишней траты времени, – и другие агентства не смогут вам ничего предложить. Все большие виллы уже разобраны.
– А нет ли у вас чего-нибудь поменьше? Сейчас мой муж в больнице и мне не нужно много комнат.
– Вообще-то, да, у меня есть одна маленькая вилла, но вряд ли она вам подойдет. Там только одна спальня. Не домик, а прелесть, но уж больно крохотный.
Ее сердце забилось сильнее.
– Домик нужен для меня одной. Слуга будет приходить каждый день.
Мейсон просиял:
– Ну, в таком случае вам, наверное, надо взглянуть на него. Вилла дорогая и стоит очень изолированно, но это просто чудо.
– Можно посмотреть ее сейчас же?
Маленькая вилла оказалась именно такой, о какой мечтала Хельга. Совершенно изолированная, с собственным пляжем, огороженным сеткой, вилла имела большую крытую террасу, ведущую в огромную гостиную, две отдельных ванных комнаты, кухню со сложным оборудованием, большой плавательный бассейн, бар, а крутая лестница вела наверх в спальню, почти такую же большую, как и гостиная. Вилла была безукоризненно обставлена, и все в ней казалось новым.
– Здесь так чудесно! – воскликнула Хельга. – Именно то, что нужно.
– Арендная плата составляет три тысячи долларов в месяц. Я пробовал владельца уговорить, чтобы он снизил цену, но тот уперся. – Мейсон улыбнулся ей. – Между нами говоря, миссис Рольф, это любовное гнездышко одного богача. Как видите, денег на обстановку не пожалели. Ежедневно приходит женщина делать уборку. К большому несчастью, любовница хозяина погибла в автомобильной катастрофе. С тех пор мой клиент и близко к вилле не подходит. По этой причине дом и сдается.
Любовное гнездышко!
Хельга улыбнулась. Какая удача – карты опять ложились в ее пользу.
– Я сниму ее на месяц, – сказала она. – Когда можно будет вселиться?
– Как только мы подпишем договор, – казалось, Мейсон был удивлен столь скоропалительным решением Хельги. – Вам понадобится уборщица?
– Нет.., у меня есть слуга. Значит, я смогу вселиться завтра же?
– Безусловно, миссис Рольф. Нужно заплатить аванс, две тысячи, подписать договор, и она ваша.
– Телефон включен?
– Да, полный порядок.
– Тогда давайте вернемся в контору и все оформим.
На обратном пути к отелю Хельга обдумала план действий. Сначала придется уладить вопрос с Хинклем. Потом разыскать Дика. Вопреки своему нетерпеливому желанию поскорее оказаться наедине с Диком, она вынуждена была ждать снова этого проклятого свидания – приезда доктора Бернштейна.
Вернувшись в отель, она нашла Хинкля на второй террасе за чтением все того же Джона Локка.
Присев рядом, она положила руку ему на локоть, не давая встать.
– Хинкль, мне в голову пришла одна идея, – сказала она. – Нам незачем оставаться здесь обоим. Меня беспокоит вилла. Там нужно все подготовить на случай возвращения мистера Рольфа. Вы же знаете, как ведет себя прислуга без вашего присмотра. Они ничего не делают. Садовники наверняка тоже бездельничают. Это нам уже знакомо с того раза, когда вы выезжали с мистером Рольфом в Швейцарию. Я должна остаться. Вам же будет лучше вернуться в Парадиз-сити и присмотреть, чтобы к приезду мистера Рольфа слуги сделали все необходимое.
У Хинкля загорелись глаза.
– Но я не могу, мадам, – запротестовал он, хотя и без особого убеждения. – А кто позаботится о вас? Нет, мадам, я все время буду тревожиться.
Хельга принужденно рассмеялась:
– Милый Хинкль, уж вы-то должны знать, я и сама умею о себе заботиться. В отеле очень хорошее обслуживание. Я знаю, как вам неприятно находиться здесь, а дома столько всяких дел.
Ведь это прекрасная возможность заново с отделать кабинет мистера Рольфа. Вы столько раз говорили, что его надо обновить, а теперь сможете этим заняться, раз уж хозяин кабинета пока болен. Так что, пожалуйста, поезжайте и завтра же беритесь за дело.
Хинкль просиял:
– Что ж, действительно, мадам, мне давно хотелось отремонтировать кабинет мистера Рольфа. Да, если вы действительно считаете, что сможете обойтись без меня, то такой случай упускать жалко.
Все оказалось очень просто. ***
Хельга сама не знала, как провела остаток дня и следующее утро. Ее нервы были напряжены до предела. Лишь железное самообладание позволило ей сдержаться и не накричать на прислугу, на Хинкля, доктора Леви и на доктора Бернштейна.
Она держалась так потому, знала: у нее есть домик, в котором к концу дня окажется долгожданный, вожделенный Дик.
Перед отъездом Хинкль сказал ей много приятного. Она вынуждена была ответить тем же. Она не завидовала ему.
«Настоящая жизнь, – говорила она себе, – наверняка начнется после его отъезда».
Из окна гостиной Хельга наблюдала, как он садится в машину. Когда она тронулась, она облегченно вздохнула: одной парой глаз стало меньше.
Вечером доктор Леви привел к ней доктора Бернштейна, необыкновенно толстого человека.
Хельга сразу же его невзлюбила. Он говорил с сильным немецким акцентом, непрерывно жестикулируя пухлыми руками.
Хельга, хорошо разбиравшаяся в людях, через несколько минут поняла, что, несмотря на свой авторитет и бросающуюся в глаза самоуверенность, он так же озадачен, как и доктор Леви.
– Приступ, конечно, был серьезным, – сказал Бернштейн. – Он нанес значительный вред сосудам головного мозга, но будем надеяться, что все еще поправимо. Вероятно, ухудшение состояния наступило в результате перегрузки сердца. Я предпочел, бы пока не заходить слишком далеко в оценке ситуации. Собственно говоря, лучше вообще не вдаваться в детали, пока я не проделаю всевозможные анализы. Я буду наблюдать больного, но для окончательной постановки диагноза требуется время.
– Значит, вы тоже не знаете, что с ним? – спросила Хельга, которую раздражал этот маленький толстый человечек. – Вам нужно провести исследование, тогда вы, возможно, узнаете истину. Правильно я вас поняла?
Он сердито посмотрел на нее:
– Можете быть уверены, что я проведу тщательное исследование, мадам. Это необычный случай.
Она кивнула и повернулась к доктору Леви:
– Я переезжаю, доктор. Вот мой новый телефон. Пожалуйста, звоните мне.
– Обязательно, миссис Рольф.
На ночь ей понадобились три таблетки снотворного.
«Завтра, – сказала она себе уже в постели, – для меня начинается новая жизнь».
Утром Хельга спохватилась, что не знает, как связаться с Диком. Ее первым побуждением было сесть в машину и поехать к нему домой, но она сразу же напомнила себе, что жена одного из богатейших людей в мире не может так поступать. Можно передать портье, что она хочет видеть Джонса. Но это тоже опасно. «Ха, зачем ей может понадобиться мальчишка-метис?» – удивится портье.
«Проклятье!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18