Через некоторое время она поняла, что это звук турбин реактивного самолета. Самолет был виден, как малюсенькая точка в огромном голубом океане неба. Точка стала на глазах увеличиваться. Она превратилась в некий объект метров шестьдесят длиной, почти бескрылый, за исключением небольших стабилизаторов на хвосте.
Он пронесся как молния, не замечая знаков, которые она подавала, махая руками...
Вирджиния провожала его взглядом до тех пор, пока он не исчез в солнечном сиянии, а с ним исчезла и её единственная надежда. Восстановившаяся тишина плотно окутала её. И тут она вспомнила о двери, которая вдруг могла захлопнуться. Вбежала вовнутрь и заперла её на ключ. Ее охватила свежесть кондиционированного воздуха и обрадовало скрытое, не режущее глаза освещение. Все знакомое, искусственное, механическое. Подземелье было связано со специальными источниками питания.
Вирджиния улеглась на диванчике, который обнаружила в углу, и, немного отдохнув, обратила внимание, что на стеклянных сосудах с сердцами белеют какие-то наклейки.
Подойдя к ближайшему кубу, она прочла вслух:
- "Моррисон, Джон Лоуренс, г. Нью-Йорк, 25, Карригат-стрит".
На другом отделении, кроме имени, ничего не было. Тогда она пошла вдоль кубов и, добравшись до буквы "Н" поняла, что сердца расположены в алфавитном порядке.
Затем её привлекла буква "П", и она тут же поняла, что нашла имя, которое подсознательно искала. У неё даже потемнело в глазах, когда она прочла:
"Паттерсон, Филиппс (Сесилия Доротея), Калифорния, г. Крайст, 2, Мейфайер".
Она задыхалась, воздух с трудом вырывался из груди. Одним прыжком подскочила к ряду, где должна была находиться фамилия Грей. Но Эдгара там не было. Единственно похожее было "Грай, Персиваль Уинфилд, Англия, Лондон".
Несколько секунд, чтобы сосредоточиться, Вирджиния наблюдала за сердцем Персиваля, которое четко и ритмично сокращалось. Потом, немного отдохнув и подумав, она постаралась убедить себя, что Эдгар никак не может находиться среди них. Эдгар - раб, робот в человеческом обличье, который с помощью каких-то чар был обречен на вечное обслуживание машины и бессонные ночи.
Рассуждая так сама с собой, она зашла в тупик. Однако постепенно у неё в голове зрела одна мысль, настолько невероятная и безумная, что мозг даже старался отторгнуть её, отказываясь принять. Но по мере того как она приближалась к букве "М", эта мысль все больше и больше овладевала ею.
Наконец Вирджиния остановилась перед отделением куба, которое со страхом искала. Сердце, помещенное там, несколько отличалось от других. Оно, конечно, так же, как и другие, расширялось и сокращалось, но на аорте была небольшая наклейка, своего рода повязка, которую Вирджиния видела очень четко. К тому же табличка с её именем не оставляла никаких сомнений.
Вирджиния Меншен прямо-таки пожирала взглядом эту, принадлежащую ей, вещь, смотрела на неё загипнотизированная, как птичка под холодным взглядом чудовищной рептилии. За её спиной раздался какой-то шум, но она не обратила на это никакого внимания. Звук повторился, и тогда она насторожилась.
Это был звук вроде того, как будто кто-то, откашливаясь, прочищает горло, а затем прозвучал голос:
- Доктор Дориал Кранстон к вашим услугам, госпожа.
Вирджиния автоматически повернулась; ей было как-то все равно, что она стоит в одной пижаме перед незнакомцем.
Пожилой человек, которого она увидела, никак не соответствовал тому образу, который она мысленно себе создала. Впрочем, даже трудно было сказать, к какому типу людей его отнести, но уж во всяком случае она не ожидала увидеть это доброе лицо не совсем старика, но довольно пожилого человека с голубыми выцветшими глазами, усталого и печального, который учтиво ей поклонился. Потом проговорил самым прозаическим образом:
- Проблема консервации отдельных человеческих органов была решена в ряде стран, где до, а где и после второй мировой войны. Однако больше всего добились в России. Я должен ещё раз сказать, что русские в этой области достигли грандиозных успехов. Конечно, в своих работах по консервации органов человеческого тела я использовал достижения русских ученых, как, впрочем, и специалистов других стран. По профессии я невролог. Я...
В этот момент к Вирджинии вернулась способность говорить. Лицо её постепенно приобрело осмысленное выражение, взгляд перестал быть остекленевшим, хотя голос этого внешне беззащитного человека обезоруживал её. Но ей хотелось знать в первую очередь о себе, и это желание преобладало над всеми другими.
- Но если это мое сердце, - махнула она рукой в сторону стеклянного куба, - что же теперь у меня в груди?! Что?
Вот тут-то безобидный старичок преобразился, взгляд его стал холодным и враждебным.
- Вас закололи кинжалом, не так ли? Тем не менее вы разговариваете со мной. Но вас ведь и раньше не особенно заботило, что там в груди! Вы просто считали, что там сердце, просто-напросто. Должен сказать, что я не пользуюсь варварскими методами. Подойдите-ка сюда!
И, не обращая больше на неё внимания, он повернулся и решительно двинулся в глубь помещения. Тронул что-то на стене, и там образовалась неширокая щель. Панели бесшумно раздвинулись, открыв вход на лестницу, спускающуюся в подземелье.
Расположенное ниже помещение было столь же обширно, как и то, которое они покинули. Там тоже стояло множество стеклянных сосудов с сердцами, легкими и чем-то, напоминающим печень; там же находились поджелудочные железы и пары почек. Все они казались живыми. Легкие, в частности, были огромными. Они раздувались и опадали с какой-то нечеловеческой мощью.
Старик остановился перед отделением с легкими. Не говоря ни слова, он вглядывался в надписи. Собрав всю силу воли, Вирджиния тоже приблизилась. Воля ей действительно понадобилась, поскольку там было написано её собственное имя.
Медленно обернувшись к старику, она впилась в него взглядом. Мышление было ясным, а страх исчез. Единственной реальностью во всей этой ситуации оставалось одно: она жива, до сих пор жива. Все остальное было за пределами здравого смысла. Она истерически засмеялась.
- Прошу вас! Перестаньте играть в эту дурацкую игру! Чего вы хотите?
Она постепенно успокаивалась, но в голосе ещё проскальзывали истерические нотки. "Эта женщина, - подумала она про себя, - эта ужасная женщина с ножом довела меня до сумасшествия".
- Доктор Кранстон, - пробормотала она, - вы выглядите честным человеком. Что же это такое? Что происходит?
Старик пожал плечами.
- Боюсь, что не смогу сказать вам больше того, что вы уже сами видели. Это - ваши легкие. Сердце, которое наверху, - тоже ваше сердце. Изъятие органа целиком не наносит серьезного вреда организму, затронуты одна-две ключевые точки, но это легко исправить. - Говоря так, он внимательно посмотрел на нее, затем продолжал: - Я допускаю, что вы выходили наружу. К сожалению, я вынужден был задержаться и не смог прийти вовремя. Это очень прискорбно. Но никак не соберусь починить замки, которые сломал один человек, в то время как я пытался спасти ему жизнь. Это же я пытаюсь сделать и для вас, а вы...
Он замолчал.
- Впрочем, это неважно, - заключил он. - Что же касается ваших внутренних органов, то, поскольку вас убили, мне ничего не оставалось, как извлечь их из вашего тела. Вот здесь, - он махнул рукой в направлении сосуда, - находится ваш мозг. Госпожа Паттерсон слишком разошлась в своем рвении. Заколов вас насмерть кинжалом, она ещё и воспользовалась длинной иглой, чтобы проткнуть мозг через ушную раковину, а затем та же участь постигла ваши легкие. Она старалась достичь того, чтобы, будучи реанимированы, вы не смогли ни в коем случае стать такою, какой были раньше. К тому же она, как, впрочем, и другие, думает, что если я позволяю себе возражать, то меня с таким же успехом можно заставить поставлять рекрутов для их делишек. Хотя, впрочем, - тут у него мелькнула жуткая усмешка, - раньше их предположения на мой счет были кое в чем обоснованными.
Он нахмурился, пошарил в карманах и вытащил что-то вроде ошейника или колье с подвеской странной формы. Показав все это Вирджинии, он объяснил:
- А это - радиопередатчик. Если вам понадобится энергия, коснитесь вот этой кнопочки и произнесите в микрофон подвески: "Прошу нажать клавишу двести сорок три". Это ваш номер. Два-четыре-три. Запомните. Сейчас я произведу вызов для вас, чтобы, подзарядившись, вы смогли вернуться домой.
Кранстон повесил колье ей на шею, нажал крохотную кнопку и приказал в микрофон:
- Нажмите клавишу двести сорок три.
Сначала ничего не происходило, затем Вирджиния почувствовала, что её охватывает тепло, переходящее в жар. Ощущение было таким мучительным, что она часто и тяжело задышала. Ей стало так нехорошо, что захотелось бежать отсюда без оглядки. Но куда бежать в этом подземном лабиринте? И она сжалась, застыла в этой пронизывающей боли и жаре.
Затем она ощутила, что действительно умерла, а то, что сейчас с ней происходит, - просто сон, калейдоскоп ирреальных образов агонизирующего мозга. Как сквозь густой туман, она видела безмолвно шевелящиеся губы Кранстона, и только через некоторое время к ней вернулся слух.
- ...очень болезненно в первый раз. Однако помните, что ваш мозг контролирует этот источник энергии. Когда вы представите себе, что вы нематериальны, то автоматически перейдете в другое состояние. Но как только перестанете думать об этом, то тут же начнется процесс материализации. Энергия, с помощью которой это происходит, через несколько часов ослабевает, и требуется подзарядка. Сейчас я провожу вас до стены вашей квартиры...
Вот так, возвратившись домой, Вирджиния короткими рублеными фразами долго рассказывала мужу все, что с ней произошло, начиная с момента, когда она очнулась после смерти.
В течение недели она должна была оставаться в состоянии комы и помнила лишь о тех часах, которые прошли с момента ощущения себя лежащей на столе.
К полудню муж и жена продолжали ещё оставаться дома. Вирджиния говорила и никак не могла остановиться. Дважды Меншен пытался заставить её поспать, но всякий раз, когда он за чем-нибудь выходил на кухню, она сбрасывала одеяло, вскакивала и шла за ним.
В конце концов, покорившись, он сказал себе, что отныне у него на руках душевнобольная женщина. Но в любом случае ей требовались отдых и время, чтобы успокоиться.
Он попробовал дать снотворного. Но и приняв лекарство, она никак не могла заснуть, продолжала говорить, хотя все более слабеющим сонным голосом, пока он не лег с ней рядом. Только тогда она погрузилась в беспокойный сон.
Вот тут-то у него и появилось время для размышлений о том, как же действовать теперь, когда она вернулась.
Проснувшись, Вирджиния все ещё оставалась в крайне возбужденном состоянии, как туго натянутая струна. Ее периодически охватывали приступы ужаса.
- Эта женщина! - каким-то вязким, монотонным голосом воскликнула она. - Она проткнула мой мозг через ухо! Она проколола мои легкие! Она...
- Послушай, - успокаивал её профессор. - У многих людей проколота барабанная перепонка. Ты ведь не обезображена, осталась такой же красивой, а это главное.
Фраза эта оказала на Вирджинию магическое воздействие, и она повторила её раз шесть подряд. Даже несколько ожила и немного успокоилась. Странное и диковатое выражение её лица несколько смягчилось. Потом она стала столь безразличной ко всему, что профессор Меншен даже забеспокоился.
Он внимательно посмотрел на жену. Глаза её были широко раскрыты, взгляд застыл, зрачки сузились. И тут он медленно заговорил:
- По всей видимости, мы имеем дело с бандой безжалостных убийц, ужасных чудовищ, несущих людям зло и смерть. Банда эта создана благодаря открытию в области неврологии доктора Дориала Кранстона, хотя сам он не является её членом. Техническая и политическая мощь банды просто невообразима. Число членов велико. Она напоминает огромного спрута, опутавшего своими щупальцами мир. А теперь старый Кранстон, в меру своих возможностей, пытается исправить то огромное зло, которое он породил.
- Норман!
По тону, которым было произнесено его имя, он понял, что она не слышала ничего из того, что он говорил.
- Да, дорогая, - мягко ответил профессор.
- Норман, доктор Кранстон долго не протянет. Он стар. Ты понимаешь важность этого момента?
Он это понимал, но в её словах крылся ещё какой-то другой смысл, помимо простой констатации.
Немного поразмыслив, он, казалось, понял, что она хотела сказать.
- Ты полагаешь, что после его смерти некому будет контролировать этих демонов, так? - спросил он.
Снова, казалось, она не слышала его слов.
- Норман! Если только он один знает местонахождение этого острова, то что же тогда будет с моим сердцем, с сердцами других людей, если он исчезнет? Они же не смогут больше жить без постоянного наблюдения!
Странно, но в какой-то момент Меншен потерял смысловую нить разговора и никак не мог вникнуть в то, что она имела в виду.
Какое-то проклятье довлело над ним, измученным моральными и физическими пытками, которые претерпела жена. Поэтому у него в голове вертелась только одна мысль - как успокоить её. Он открыл было рот, чтобы произнести успокаивающие слова, но вдруг передумал. Замер, буквально окаменев.
"Вот оно что, - сказал он сам себе. - Вот чего она боится! Но ведь они неисправимы! Их ничем не остановишь!"
В его мозгу кружились и отпадали различные гипотезы.
Наступил вечер, а он так и не пришел ни к какому решению. Да и что он мог, в конце концов, решить, а главное, что он мог сделать, борясь против этой преступной разветвленной организации?
Тянулись день за днем, а он все пребывал в прострации, как бы находясь в ущелье среди диких гор, куда не проникает ни один лучик света. Каждый день он убеждал себя: "Сегодня обязательно что-то случится! Они должны начать действовать, чтобы, проявив себя, дать понять, для чего же все это совершалось!"
Вирджиния вернулась к своей работе. Так прошел целый месяц. А ещё через неделю, вернувшись после полудня домой, он случайно стал свидетелем трансформации Вирджинии: она прошла сквозь стену квартиры и возникла в прихожей. Была какая-то вся лучистая, буквально светилась. В прошлом тоже бывали моменты, когда она, казалось, сияла по какому-либо поводу. Но никогда до такой степени. Все тело как бы вибрировало, и её окружала сверхъестественная аура. От лица исходили лучи.
Меншен присутствовал при странном и удивительном феномене. Розовые щеки его жены начали терять свой цвет. Не говоря ни слова, Вирджиния отвернулась от него и направилась в кухню. Это было как раз в тот день недели, когда они обедали дома.
Через два часа у неё восстановился нормальный вид, и Меншен, подняв глаза от газетного листа, сказал:
- Вирджиния!
- Что? - подпрыгнула она от неожиданности.
- Сколько раз уже с тобой случалось такое?
Он почувствовал, что вопрос застал её врасплох и она заволновалась. Было видно, что она, по каким-то ещё не ясным для него причинам, полагала, что муж ничего не заметит или не обратит внимание на происходящее.
Он увидел, как она поджала губы.
- Это... впервые, - наконец негромко произнесла она.
Но лгать она не умела. И её усилия в этом плане были столь же заметны, как у маленького ребенка. Меншен вдруг почувствовал, что ему неловко и как-то даже стыдно. Чтобы оправдать её, он сказал себе, что она ещё полностью не оправилась от пережитого.
- Но зачем тебе это? - мягко спросил профессор.
Вирджиния, казалось, успокоилась от того, что он якобы поверил ей.
- Я ещё раз хотела почувствовать процесс дематериализации, убежденно сказала она. - Ведь если я натренируюсь, то в любой момент смогу защититься от них. К тому же я с трудом могла вспомнить, как это случилось в первый раз. Тогда я была слишком возбуждена, и к тому же все это было так болезненно...
- А на этот раз? - строго спросил он.
- А теперь было совсем не больно. Я чувствовала себя чудесно, меня охватило какое-то странное вдохновение, окутало мягкое тепло... И лишь только пожелала дематериализоваться, как у меня сразу это получилось. Я смогла пройти сквозь препятствие. Стоило мне пожелать очутиться в аллее за зданием "Геральда", как я тут же там очутилась. Я не испытывала ни малейшего напряжения. Пространственный переход оказался мгновенным.
Она смотрела на него широко раскрытыми глазами. Все следы страха исчезли с её лица.
- Норман! Это чудесно! Это божественно!
- Послушай, а почему же ты по желанию не можешь снова очутиться на том острове? Я бы, например, обязательно захотел встретиться с этим доктором Кранстоном.
Вирджиния печально поникла.
- Это невозможно. Не скажу, чтобы я не пыталась. Я неоднократно делала попытки, но ничего не получалось. Сначала нужно установить географическое расположение острова, а затем мысленно воспроизвести его.
1 2 3 4 5 6 7