У меня были свои предположения по поводу его тогдашнего пребывания в Судане. Мой друг никогда не рассказывал сколь-нибудь подробно об этом периоде своего таинственного отсутствия, хотя и частенько упоминал о расследованиях того времени, когда он выдавал себя за норвежца Сигерсона.
– Так вы суданец?
Последовал утвердительный ответ, подкрепленный улыбкой.
– Я вижу, вы пришли к определенным выводам, доктор. Я в самом деле с юга и знаю Шерлока Холмса. В свое время я оказал ему услугу, – добавил он с необычной для этих мест искренностью, – и он не остался в долгу. Вы, кажется, заботитесь о безопасности своего друга? Я прекрасно знаю эту страну и, как вы помните, премного вам обязан.
Эти слова внушили мне доверие, ибо я знал, что даже последние негодяи в Аравии весьма щепетильны относительного того, что касается долга чести. Захотелось ответить ему откровенностью на откровенность.
– Холмс находится в составе экспедиции, направляющейся в Долину царей.
– В сопровождении шотландских стрелков, – тут же произнес он. Заметив, что я насторожился, он поспешил объяснить: – Мои люди ожидают меня на западном берегу. Мы видели там шотландцев. – На миг он задумался и добавил: – И что же ищет король сыщиков у врат, ведущих в Аменти?
– Аменти?
– Это египетское слово, означающее «подземный мир». Вади Бибан аль-Малюк и в самом деле таинственное место, этакая пустынная долина под утесами, избрана вследствие ее особого местоположения. Труднодоступное место.
Заметив недоумение на моем лице, шейх подлил мне еще кофе.
– Должен вам сказать, доктор, что об этой древней стране ведутся бесконечные пересуды. Это решение принял великий царь Тутмос Первый. Эпоха пирамид навсегда закончилась, ибо сама их величина как магнит притягивала грабителей гробниц, которых не могли остановить ни потайные двери, ни ложные ходы. Поэтому великий завоеватель решил построить себе тайный склеп там, где его мумия могла бы покоиться, никем не тревожимая. Он выбрал эту долину под утесом, которую хорошо видел из своей столицы – Фив. Тайна его гробницы, сооруженной зодчим Инени, сохранялась вплоть до девятнадцатой династии. Ума не приложу, как она могла так долго оставаться неразграбленной в шести милях от Фив.
Я с трудом пытался усидеть на стуле.
– В шести милях? А я-то думал, что Долина царей находится по крайней мере на расстоянии дневного перехода.
– А если бы вы знали, что Долина так близко, – шейх обнаружил редкую проницательность, – вы были бы не прочь побывать там?
– Да, конечно, – пробормотал я.
– Боюсь, что ввел вас в заблуждение, доктор. Вход в Долину находится в шести милях от западного берега, но сама Долина довольно велика. Ведь там погребено сорок египетских монархов и некоторые из их гробниц – очень большого размера. Если бы я знал, куда именно направляется мистер Холмс…
– Этого, я думаю, не знает и он сам.
– Но вы подозреваете, что ему угрожает опасность?
В моей памяти всплыло некогда услышанное мной изречение, и я машинально ответил.
– «Чего только не случается в пути с караваном жизни», – повторил я слова, слышанные от Холмса.
Шейх громко расхохотался и с силой хлопнул себя по прикрытому длинной рубахой колену.
– Значит, он не забыл. Это я процитировал ему нашу пословицу. – Он, видимо, пришел к какому-то решению. – Послушайте, доктор, нельзя ли нам стать друзьями?
– Это мое заветнейшее желание.
– Тогда оно сбудется. Заветное желание для судьбы все равно что лоза для тех, кто ищет воду в глубине земли. Шотландцы уже наверняка тронулись в путь, ибо постараются достичь Долины засветло, но даже их мерный, пожирающий пространство шаг не может сравниться со стремительным шагом арабских коней. Поехали же, ибо нам предстоит свидание с Анубисом, богом – покровителем гробниц, взвешивающим сердца умерших, богом, наделенным шакальей головой.
16
АТАКА ЛЕГКОЙ КАВАЛЕРИИ
Оглядываясь на последние годы общения с величайшим сыщиком, которого только знал мир, я начинаю подозревать, уж не владело ли мной тогда некое безумие. Я стоял на западном берегу Нила всего в нескольких милях от нагих, зловещего вида утесов, за которыми простиралась обширнейшая Сахара. Я был в трехстах милях от Каира, а Луксор, если уж говорить откровенно, и по своему обличию и по зловещему образу жизни, находился в миллионе миль от моих родных мест. И по своим склонностям и полученному мной образованию мне следовало бы быть на Харли-стрит На Харли-стрит находятся приемные многих врачей.
, где приходилось бы сталкиваться только с женщинами с подлинными либо с воображаемыми недугами и с сопливыми, хнычущими ребятишками. Вместо этого я оказался в банде негодяев столь же зловещего обличья, сколь великолепны были их кони. Что знал я о них и об их предводителе, невзирая на его открытые и располагающие манеры? Но ведь его глаза блеснули, когда он заговорил о Холмсе. Похоже, прошлое, как картинка волшебного фонаря, запечатлелось в его памяти. И это выражение я уже не раз видел прежде и в зеленых глазах Вейкфилда Орлова, и в карих – фон Шалловея, в бесстрастных – Тощего Гиллигана, и в плутоватых – Берлингтона Берти. Поставив на карту все, я рискнул предположить, что шейх принадлежит к странному братству друзей мистера Шерлока Холмса.
Когда мы прибыли на стоянку арабов, ко мне, расплываясь в улыбке и что-то бормоча по-арабски, подскочил грязный бедуин, помогавший мне бинтовать рану шейха.
– Махут очень симпатизирует вам, доктор Ватсон, – перевел вождь. – Он называет вас волшебником.
– Пожалуй, мне сейчас и в самом деле не помешало бы обладать сверхъестественными способностями Калиостро, – откликнулся я, глядя на казавшийся совсем близко высокий утес. – Но скоро уже и солнце сядет. Сможем ли мы добраться до Долины?
Вместо ответа шейх вскочил в седло своего великолепного арабского скакуна, жестом приказав остальным следовать его примеру. Махут – судя по выражению его лица, он испытывал дикую ярость в предвкушении решительных действий – помог мне сесть на коня, и через миг вся группа готова была выступать.
– У наших лошадей крепкие ноги, доктор, и каменистая земля их отнюдь не страшит, но держитесь покрепче, ибо арабские кони весьма резвы.
Шейх, несомненно, заметил, что я вскарабкался в седло с некоторым трудом. Двинулись мы неторопливой рысью, но затем перешли на полный галоп. «Как хорошо, – подумал я, – что арабские седла куда больше английских». Повод был всего один, что значительно облегчало управление: я старался держать его свободно, предоставляя коню самому выбирать дорогу и скорость; воспользовавшись свободой, он шел наравне со скакуном шейха.
У моей легкой охотничьей куртки были большие карманы. Я заткнул свой верный «смит-веблей» за пояс, чтобы было удобнее. В сопровождении отряда вооруженных до зубов свирепых арабов оружие могло понадобиться мне только в самом крайнем случае. Странные шутки выкидывает человеческий ум: я мчался по плоской травянистой местности подобно моему любимому герою генералу Гордону, объезжающему позиции в Хартуме перед последней, столь печальной для него битвой, и, стыдно признаться, размышлял о том, что сказали бы степенные члены клуба «Багатель», если бы в тот момент увидели меня.
Наши кони, чьим галопом я любовался в немом восхищении, стремительно пожирали расстояние. В скором времени начался подъем. Плодородная почва сменилась песчаной, а затем и каменистой, хотя узкая тропа под нами была свободна от препятствий. Впереди замаячили нагие скалы фиванских холмов, и я понял, что мы уже недалеко от устья Долины.
Оказавшись с подветренной стороны от утесов, мы повернули направо и, так как тропинка стала извилистой, перешли на медленный шаг. Еще недавно нас окружала плодородная, хорошо обработанная земля, на богатейшей почве которой прорастала всякая зелень и финиковые пальмы. Теперь под нами бесплодная известняковая кремнистая почва.
Долина оказалась куда больше, чем я предполагал, хотя об этом можно было только догадываться, ибо уже погасли последние лучи солнца. Низкая луна светила очень тускло и я мог лишь удивляться, каким образом кони находят путь среди валунов и каменных выступов, но ведь они в своей родной стихии! Долину, которая стала местом упокоения усопших, за миллионы лет, очевидно, вымыли паводковые воды.
И тут послышались звуки, в значении которых нельзя было ошибиться. Ружейная пальба! Наш небольшой отряд остановился, раздумывая, что следует предпринять в таком положении.
Некоторое время шейх пристально вглядывался во тьму, затем, обменявшись парой фраз со своими людьми, обратил ко мне бородатое лицо.
– Довольно оживленная перестрелка на западе, доктор, там, где находятся усыпальницы.
Видя, что идут настоящие боевые действия, я уже не мог утаивать информацию.
– Холмс ищет неоткрытую гробницу. Возможно, он со спутниками уже наткнулся на нее.
– И тут же убедился, что она охраняется. Поэтому и завязалась перестрелка. Что будем делать?
Я несказанно удивился.
– Прежде всего необходимо произвести разведку.
– Хорошо сказано, – бросил он в ответ, развернул коня и поскакал так быстро, что я с трудом поспевал за ним. Сзади сплоченной группой мчались бедуины: глаза их широко раскрыты, белые зубы посверкивали в зыбком свете луны. Ехавший рядом со мной Махут все время принюхивался, словно стремился уловить желанный запах пороха. Я вспомнил многочисленные рассказы об Американском Западе. Не генерал ли Лу Уоллас назвал такие приграничные индейские племена, как сиу и шайен, превосходнейшей легкой кавалерией во всем мире? Может быть, и так, но тут мне пришло в голову, что лошадей завезли на американский континент испанские конквистадоры, тогда как я нахожусь среди людей, с незапамятных времен разъезжающих на лошадях, поэтому они сравнятся с любой кавалерией, принадлежащей, естественно, к нерегулярным частям.
Звуки пальбы становились все громче, и шейх сперва придержал, а затем и вовсе остановил своего коня на вершине холма. Из седельной торбы он извлек вполне современный бинокль и внимательно обозрел лежащую перед нами местность.
– Гробницы Сети Первого и Рамзеса Десятого находятся вон там, – сказал он, показывая на юг. – Перестрелка, как вы видите по огненным вспышкам, справа.
– Около гробницы Рамзеса Шестого, – машинально проговорил я, беря у него бинокль.
Он вперил в меня изумленный взгляд.
– Совершенно верно, доктор. Но откуда вы знаете?..
– Я кое-что слышал, – тотчас отозвался я, наблюдая за ночной стычкой.
Луна поднялась выше, и видимость стала лучше. Я понял, что мы находимся в западной части Долины. Отсюда начинается выстланный древним известняком подъем к вздымающейся неприступным бастионом скале. Выше по склону навалены груды камней, без сомнения, извлеченных из многочисленных гробниц, кое-где виднеются разломы и трещины. Судя по направлению вспышек, можно предположить, что шотландцы и Холмс стреляют вверх, по вершине скалистого бастиона, доминирующего над местностью. Оттуда, из-за больших валунов, и ведется ответный огонь.
Опустив бинокль, я заметил, что шейх покачивает головой, явно недовольный ходом боя.
– Солдаты Ее Величества пользуются стандартными ружьями «энфилд»? – спросил он.
– Да, конечно, – пробормотал я. Для меня различные марки оружия относились к понятиям абстрактным, но мой опытный компаньон придерживался иного мнения.
– А противник вооружен многозарядными карабинами-винчестерами. Точнее, двенадцатизарядными, впрочем, есть и несколько «мартини».
Я посмотрел на него, удивленный тем, что он может по звуку определить, из какого оружия стреляют. Правда, тут же я вспомнил, что Холмс тоже обладает такой способностью, только в отношении револьверов.
– Я хочу сказать, доктор, что солдаты просто-напросто не могут подняться на скалу, где засели их противники, ибо их изрешетят пулями из винчестеров.
Послышался особенно громкий выстрел, и я вновь приложил к глазам бинокль.
– Почему же Грей не отведет своих людей? Они могли бы перегруппироваться и атаковать с другой стороны.
Прогрохотал еще один громкий выстрел.
– На вершине скалы установлено ружье для охоты на слонов. В случае отступления британцев неминуемо ожидают чувствительные потери.
– Значит, они обречены на неподвижность.
– И лунный свет становится все ярче, что только отягощает их положение.
Я по-прежнему смотрел в бинокль, лихорадочно пытаясь отыскать какой-нибудь выход. Какое решение вынес бы генерал Стернуейз, столкнись он с подобной тактической проблемой? Генерал не раз рассказывал нам с Холмсом о некоторых эпизодах своей прославленной карьеры, после того как сыщик вернул его дочери знаменитую рубиновую подвеску. И тут меня осенило.
– Шейх, не могли бы мы подъехать к скале сзади? Нам наверняка удалось бы захватить врасплох тех, кто укрылся на самой вершине.
– Верно, – ответил бедуинский вождь, моментально отреагировав одобрительной улыбкой. – Однако в этом случае мы рискуем оказаться между двух огней.
– Ну это не трудно предотвратить, – уверенно заявил я, достал записную книжку из бокового кармана куртки, а из переднего – ручку, которой выписываю бесчисленные рецепты.
– Шейх, нельзя ли послать одного из ваших людей к британцам, дабы передать им записку? По сигналу Холмс прикажет прекратить огонь, а мы тем временем атакуем противника с тыла.
– Сигналом будет лай шакала, – быстро отозвался араб. – Пальба, несомненно, распугала этих животных, любая ошибка исключена. А Махут прекрасно подражает шакальему вою.
Я уже слушал шейха вполуха, поскольку пытался в нескольких словах описать на бумаге наш план. Шейх стал что-то говорить одному из своих людей, я уловил четырежды повторенное имя Холмса. Бедуин спешился, взял у меня записку и бросился вперед, перебегая от валуна к валуну и используя все углубления, проделанные паводковыми водами, чтобы незамеченным добраться до шотландцев. Очевидно, наш гонец хорошо представлял себе, насколько опасно дальнобойное ружье для охоты на слонов, и принимал необходимые меры предосторожности. Спешились и все остальные и принялись привязывать к копытам куски кожи. Когда я слез с коня, Махут оказал эту услугу и мне. Хитрость, выработанная столетиями боевых стычек: противник не должен слышать топот копыт. Эта вполне разумная мера навела меня на неожиданную мысль.
– Шейх, – пробормотал я, показывая на солдат, – что, если шотландцы примут вашего гонца за врага?
– Подобравшись поближе, он несколько раз выкрикнет имя Холмса. Британцы, надеюсь, поймут, что он друг, а не враг.
– Холмс позаботится об этом, – сказал я, успокоившись.
Мы опять оседлали коней и стали объезжать место ночного боя с юга. Рельеф местности способствовал тому, чтобы мы описали полукруги незамеченными заехали в тыл врага. Пальба, время от времени заглушаемая грохотом выстрелов из ружья для охоты на слонов, ни на минуту не стихала. Грей, видимо, продолжает бой в надежде на то, что луна скроется за каким-нибудь облаком и он сможет наконец послать гонца за подкреплением. Ну что ж, полковник, с некоторой гордостью подумал я, подкрепление уже прибыло и вы вскоре об этом узнаете. Всадники вокруг меня стали проверять оружие, я же предался размышлениям о том, какова будет моя роль в приближающейся стычке, а также сработает ли мой план. Генерал Стернуейз несколько раз упоминал, что кавалерийская атака наиболее эффективна благодаря тому зрительному впечатлению, которое производит. Зрелище высокой как стена шеренги скачущих коней может вселить страх даже в самые бестрепетные сердца, но, добавлял он, для кавалерийских отрядов очень опасны засады и для успеха операции необходимо хорошее знание местности. Боже мой, мы всего-то только знали, что нам придется преодолеть каменные завалы, а кто и что находится за этим естественным укреплением – понятия не имели. По правде говоря, я опасался самого худшего.
Внезапно ружейный огонь усилился. Видимо, прибыл наш гонец. Грей делал все возможное, чтобы отвлечь внимание врагов. Будь я военным, наверное, лучше оценил бы действия полковника.
Но времени на размышления у меня не было.
Шейх и его люди сгрудились у подножия, и я возблагодарил Небо, что нас до сих пор не обнаружили. Вождь и его люди как-то странно поглядывали на меня, и вдруг я понял: они ожидают моих приказаний! Кто, как не я, затеял эту безумную атаку?! Миролюбивый человек, врач, чьим призванием было спасать человеческие жизни, а уж никак не наоборот, должен командовать группой кочевников, чтобы совершить полувоенную атаку в этой отдаленной, иссушенной долине смерти, и сердце мое дрогнуло.
Но тут внутренний голос издевательски шепнул: «Эта пестрая толпа помогает тебе, старина, и если будет отбита и бой проигран, именно на тебя ляжет весь позор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
– Так вы суданец?
Последовал утвердительный ответ, подкрепленный улыбкой.
– Я вижу, вы пришли к определенным выводам, доктор. Я в самом деле с юга и знаю Шерлока Холмса. В свое время я оказал ему услугу, – добавил он с необычной для этих мест искренностью, – и он не остался в долгу. Вы, кажется, заботитесь о безопасности своего друга? Я прекрасно знаю эту страну и, как вы помните, премного вам обязан.
Эти слова внушили мне доверие, ибо я знал, что даже последние негодяи в Аравии весьма щепетильны относительного того, что касается долга чести. Захотелось ответить ему откровенностью на откровенность.
– Холмс находится в составе экспедиции, направляющейся в Долину царей.
– В сопровождении шотландских стрелков, – тут же произнес он. Заметив, что я насторожился, он поспешил объяснить: – Мои люди ожидают меня на западном берегу. Мы видели там шотландцев. – На миг он задумался и добавил: – И что же ищет король сыщиков у врат, ведущих в Аменти?
– Аменти?
– Это египетское слово, означающее «подземный мир». Вади Бибан аль-Малюк и в самом деле таинственное место, этакая пустынная долина под утесами, избрана вследствие ее особого местоположения. Труднодоступное место.
Заметив недоумение на моем лице, шейх подлил мне еще кофе.
– Должен вам сказать, доктор, что об этой древней стране ведутся бесконечные пересуды. Это решение принял великий царь Тутмос Первый. Эпоха пирамид навсегда закончилась, ибо сама их величина как магнит притягивала грабителей гробниц, которых не могли остановить ни потайные двери, ни ложные ходы. Поэтому великий завоеватель решил построить себе тайный склеп там, где его мумия могла бы покоиться, никем не тревожимая. Он выбрал эту долину под утесом, которую хорошо видел из своей столицы – Фив. Тайна его гробницы, сооруженной зодчим Инени, сохранялась вплоть до девятнадцатой династии. Ума не приложу, как она могла так долго оставаться неразграбленной в шести милях от Фив.
Я с трудом пытался усидеть на стуле.
– В шести милях? А я-то думал, что Долина царей находится по крайней мере на расстоянии дневного перехода.
– А если бы вы знали, что Долина так близко, – шейх обнаружил редкую проницательность, – вы были бы не прочь побывать там?
– Да, конечно, – пробормотал я.
– Боюсь, что ввел вас в заблуждение, доктор. Вход в Долину находится в шести милях от западного берега, но сама Долина довольно велика. Ведь там погребено сорок египетских монархов и некоторые из их гробниц – очень большого размера. Если бы я знал, куда именно направляется мистер Холмс…
– Этого, я думаю, не знает и он сам.
– Но вы подозреваете, что ему угрожает опасность?
В моей памяти всплыло некогда услышанное мной изречение, и я машинально ответил.
– «Чего только не случается в пути с караваном жизни», – повторил я слова, слышанные от Холмса.
Шейх громко расхохотался и с силой хлопнул себя по прикрытому длинной рубахой колену.
– Значит, он не забыл. Это я процитировал ему нашу пословицу. – Он, видимо, пришел к какому-то решению. – Послушайте, доктор, нельзя ли нам стать друзьями?
– Это мое заветнейшее желание.
– Тогда оно сбудется. Заветное желание для судьбы все равно что лоза для тех, кто ищет воду в глубине земли. Шотландцы уже наверняка тронулись в путь, ибо постараются достичь Долины засветло, но даже их мерный, пожирающий пространство шаг не может сравниться со стремительным шагом арабских коней. Поехали же, ибо нам предстоит свидание с Анубисом, богом – покровителем гробниц, взвешивающим сердца умерших, богом, наделенным шакальей головой.
16
АТАКА ЛЕГКОЙ КАВАЛЕРИИ
Оглядываясь на последние годы общения с величайшим сыщиком, которого только знал мир, я начинаю подозревать, уж не владело ли мной тогда некое безумие. Я стоял на западном берегу Нила всего в нескольких милях от нагих, зловещего вида утесов, за которыми простиралась обширнейшая Сахара. Я был в трехстах милях от Каира, а Луксор, если уж говорить откровенно, и по своему обличию и по зловещему образу жизни, находился в миллионе миль от моих родных мест. И по своим склонностям и полученному мной образованию мне следовало бы быть на Харли-стрит На Харли-стрит находятся приемные многих врачей.
, где приходилось бы сталкиваться только с женщинами с подлинными либо с воображаемыми недугами и с сопливыми, хнычущими ребятишками. Вместо этого я оказался в банде негодяев столь же зловещего обличья, сколь великолепны были их кони. Что знал я о них и об их предводителе, невзирая на его открытые и располагающие манеры? Но ведь его глаза блеснули, когда он заговорил о Холмсе. Похоже, прошлое, как картинка волшебного фонаря, запечатлелось в его памяти. И это выражение я уже не раз видел прежде и в зеленых глазах Вейкфилда Орлова, и в карих – фон Шалловея, в бесстрастных – Тощего Гиллигана, и в плутоватых – Берлингтона Берти. Поставив на карту все, я рискнул предположить, что шейх принадлежит к странному братству друзей мистера Шерлока Холмса.
Когда мы прибыли на стоянку арабов, ко мне, расплываясь в улыбке и что-то бормоча по-арабски, подскочил грязный бедуин, помогавший мне бинтовать рану шейха.
– Махут очень симпатизирует вам, доктор Ватсон, – перевел вождь. – Он называет вас волшебником.
– Пожалуй, мне сейчас и в самом деле не помешало бы обладать сверхъестественными способностями Калиостро, – откликнулся я, глядя на казавшийся совсем близко высокий утес. – Но скоро уже и солнце сядет. Сможем ли мы добраться до Долины?
Вместо ответа шейх вскочил в седло своего великолепного арабского скакуна, жестом приказав остальным следовать его примеру. Махут – судя по выражению его лица, он испытывал дикую ярость в предвкушении решительных действий – помог мне сесть на коня, и через миг вся группа готова была выступать.
– У наших лошадей крепкие ноги, доктор, и каменистая земля их отнюдь не страшит, но держитесь покрепче, ибо арабские кони весьма резвы.
Шейх, несомненно, заметил, что я вскарабкался в седло с некоторым трудом. Двинулись мы неторопливой рысью, но затем перешли на полный галоп. «Как хорошо, – подумал я, – что арабские седла куда больше английских». Повод был всего один, что значительно облегчало управление: я старался держать его свободно, предоставляя коню самому выбирать дорогу и скорость; воспользовавшись свободой, он шел наравне со скакуном шейха.
У моей легкой охотничьей куртки были большие карманы. Я заткнул свой верный «смит-веблей» за пояс, чтобы было удобнее. В сопровождении отряда вооруженных до зубов свирепых арабов оружие могло понадобиться мне только в самом крайнем случае. Странные шутки выкидывает человеческий ум: я мчался по плоской травянистой местности подобно моему любимому герою генералу Гордону, объезжающему позиции в Хартуме перед последней, столь печальной для него битвой, и, стыдно признаться, размышлял о том, что сказали бы степенные члены клуба «Багатель», если бы в тот момент увидели меня.
Наши кони, чьим галопом я любовался в немом восхищении, стремительно пожирали расстояние. В скором времени начался подъем. Плодородная почва сменилась песчаной, а затем и каменистой, хотя узкая тропа под нами была свободна от препятствий. Впереди замаячили нагие скалы фиванских холмов, и я понял, что мы уже недалеко от устья Долины.
Оказавшись с подветренной стороны от утесов, мы повернули направо и, так как тропинка стала извилистой, перешли на медленный шаг. Еще недавно нас окружала плодородная, хорошо обработанная земля, на богатейшей почве которой прорастала всякая зелень и финиковые пальмы. Теперь под нами бесплодная известняковая кремнистая почва.
Долина оказалась куда больше, чем я предполагал, хотя об этом можно было только догадываться, ибо уже погасли последние лучи солнца. Низкая луна светила очень тускло и я мог лишь удивляться, каким образом кони находят путь среди валунов и каменных выступов, но ведь они в своей родной стихии! Долину, которая стала местом упокоения усопших, за миллионы лет, очевидно, вымыли паводковые воды.
И тут послышались звуки, в значении которых нельзя было ошибиться. Ружейная пальба! Наш небольшой отряд остановился, раздумывая, что следует предпринять в таком положении.
Некоторое время шейх пристально вглядывался во тьму, затем, обменявшись парой фраз со своими людьми, обратил ко мне бородатое лицо.
– Довольно оживленная перестрелка на западе, доктор, там, где находятся усыпальницы.
Видя, что идут настоящие боевые действия, я уже не мог утаивать информацию.
– Холмс ищет неоткрытую гробницу. Возможно, он со спутниками уже наткнулся на нее.
– И тут же убедился, что она охраняется. Поэтому и завязалась перестрелка. Что будем делать?
Я несказанно удивился.
– Прежде всего необходимо произвести разведку.
– Хорошо сказано, – бросил он в ответ, развернул коня и поскакал так быстро, что я с трудом поспевал за ним. Сзади сплоченной группой мчались бедуины: глаза их широко раскрыты, белые зубы посверкивали в зыбком свете луны. Ехавший рядом со мной Махут все время принюхивался, словно стремился уловить желанный запах пороха. Я вспомнил многочисленные рассказы об Американском Западе. Не генерал ли Лу Уоллас назвал такие приграничные индейские племена, как сиу и шайен, превосходнейшей легкой кавалерией во всем мире? Может быть, и так, но тут мне пришло в голову, что лошадей завезли на американский континент испанские конквистадоры, тогда как я нахожусь среди людей, с незапамятных времен разъезжающих на лошадях, поэтому они сравнятся с любой кавалерией, принадлежащей, естественно, к нерегулярным частям.
Звуки пальбы становились все громче, и шейх сперва придержал, а затем и вовсе остановил своего коня на вершине холма. Из седельной торбы он извлек вполне современный бинокль и внимательно обозрел лежащую перед нами местность.
– Гробницы Сети Первого и Рамзеса Десятого находятся вон там, – сказал он, показывая на юг. – Перестрелка, как вы видите по огненным вспышкам, справа.
– Около гробницы Рамзеса Шестого, – машинально проговорил я, беря у него бинокль.
Он вперил в меня изумленный взгляд.
– Совершенно верно, доктор. Но откуда вы знаете?..
– Я кое-что слышал, – тотчас отозвался я, наблюдая за ночной стычкой.
Луна поднялась выше, и видимость стала лучше. Я понял, что мы находимся в западной части Долины. Отсюда начинается выстланный древним известняком подъем к вздымающейся неприступным бастионом скале. Выше по склону навалены груды камней, без сомнения, извлеченных из многочисленных гробниц, кое-где виднеются разломы и трещины. Судя по направлению вспышек, можно предположить, что шотландцы и Холмс стреляют вверх, по вершине скалистого бастиона, доминирующего над местностью. Оттуда, из-за больших валунов, и ведется ответный огонь.
Опустив бинокль, я заметил, что шейх покачивает головой, явно недовольный ходом боя.
– Солдаты Ее Величества пользуются стандартными ружьями «энфилд»? – спросил он.
– Да, конечно, – пробормотал я. Для меня различные марки оружия относились к понятиям абстрактным, но мой опытный компаньон придерживался иного мнения.
– А противник вооружен многозарядными карабинами-винчестерами. Точнее, двенадцатизарядными, впрочем, есть и несколько «мартини».
Я посмотрел на него, удивленный тем, что он может по звуку определить, из какого оружия стреляют. Правда, тут же я вспомнил, что Холмс тоже обладает такой способностью, только в отношении револьверов.
– Я хочу сказать, доктор, что солдаты просто-напросто не могут подняться на скалу, где засели их противники, ибо их изрешетят пулями из винчестеров.
Послышался особенно громкий выстрел, и я вновь приложил к глазам бинокль.
– Почему же Грей не отведет своих людей? Они могли бы перегруппироваться и атаковать с другой стороны.
Прогрохотал еще один громкий выстрел.
– На вершине скалы установлено ружье для охоты на слонов. В случае отступления британцев неминуемо ожидают чувствительные потери.
– Значит, они обречены на неподвижность.
– И лунный свет становится все ярче, что только отягощает их положение.
Я по-прежнему смотрел в бинокль, лихорадочно пытаясь отыскать какой-нибудь выход. Какое решение вынес бы генерал Стернуейз, столкнись он с подобной тактической проблемой? Генерал не раз рассказывал нам с Холмсом о некоторых эпизодах своей прославленной карьеры, после того как сыщик вернул его дочери знаменитую рубиновую подвеску. И тут меня осенило.
– Шейх, не могли бы мы подъехать к скале сзади? Нам наверняка удалось бы захватить врасплох тех, кто укрылся на самой вершине.
– Верно, – ответил бедуинский вождь, моментально отреагировав одобрительной улыбкой. – Однако в этом случае мы рискуем оказаться между двух огней.
– Ну это не трудно предотвратить, – уверенно заявил я, достал записную книжку из бокового кармана куртки, а из переднего – ручку, которой выписываю бесчисленные рецепты.
– Шейх, нельзя ли послать одного из ваших людей к британцам, дабы передать им записку? По сигналу Холмс прикажет прекратить огонь, а мы тем временем атакуем противника с тыла.
– Сигналом будет лай шакала, – быстро отозвался араб. – Пальба, несомненно, распугала этих животных, любая ошибка исключена. А Махут прекрасно подражает шакальему вою.
Я уже слушал шейха вполуха, поскольку пытался в нескольких словах описать на бумаге наш план. Шейх стал что-то говорить одному из своих людей, я уловил четырежды повторенное имя Холмса. Бедуин спешился, взял у меня записку и бросился вперед, перебегая от валуна к валуну и используя все углубления, проделанные паводковыми водами, чтобы незамеченным добраться до шотландцев. Очевидно, наш гонец хорошо представлял себе, насколько опасно дальнобойное ружье для охоты на слонов, и принимал необходимые меры предосторожности. Спешились и все остальные и принялись привязывать к копытам куски кожи. Когда я слез с коня, Махут оказал эту услугу и мне. Хитрость, выработанная столетиями боевых стычек: противник не должен слышать топот копыт. Эта вполне разумная мера навела меня на неожиданную мысль.
– Шейх, – пробормотал я, показывая на солдат, – что, если шотландцы примут вашего гонца за врага?
– Подобравшись поближе, он несколько раз выкрикнет имя Холмса. Британцы, надеюсь, поймут, что он друг, а не враг.
– Холмс позаботится об этом, – сказал я, успокоившись.
Мы опять оседлали коней и стали объезжать место ночного боя с юга. Рельеф местности способствовал тому, чтобы мы описали полукруги незамеченными заехали в тыл врага. Пальба, время от времени заглушаемая грохотом выстрелов из ружья для охоты на слонов, ни на минуту не стихала. Грей, видимо, продолжает бой в надежде на то, что луна скроется за каким-нибудь облаком и он сможет наконец послать гонца за подкреплением. Ну что ж, полковник, с некоторой гордостью подумал я, подкрепление уже прибыло и вы вскоре об этом узнаете. Всадники вокруг меня стали проверять оружие, я же предался размышлениям о том, какова будет моя роль в приближающейся стычке, а также сработает ли мой план. Генерал Стернуейз несколько раз упоминал, что кавалерийская атака наиболее эффективна благодаря тому зрительному впечатлению, которое производит. Зрелище высокой как стена шеренги скачущих коней может вселить страх даже в самые бестрепетные сердца, но, добавлял он, для кавалерийских отрядов очень опасны засады и для успеха операции необходимо хорошее знание местности. Боже мой, мы всего-то только знали, что нам придется преодолеть каменные завалы, а кто и что находится за этим естественным укреплением – понятия не имели. По правде говоря, я опасался самого худшего.
Внезапно ружейный огонь усилился. Видимо, прибыл наш гонец. Грей делал все возможное, чтобы отвлечь внимание врагов. Будь я военным, наверное, лучше оценил бы действия полковника.
Но времени на размышления у меня не было.
Шейх и его люди сгрудились у подножия, и я возблагодарил Небо, что нас до сих пор не обнаружили. Вождь и его люди как-то странно поглядывали на меня, и вдруг я понял: они ожидают моих приказаний! Кто, как не я, затеял эту безумную атаку?! Миролюбивый человек, врач, чьим призванием было спасать человеческие жизни, а уж никак не наоборот, должен командовать группой кочевников, чтобы совершить полувоенную атаку в этой отдаленной, иссушенной долине смерти, и сердце мое дрогнуло.
Но тут внутренний голос издевательски шепнул: «Эта пестрая толпа помогает тебе, старина, и если будет отбита и бой проигран, именно на тебя ляжет весь позор.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26