По пути в святой город Зетцен побывал в Джидде. Его чрезвычайно поразило скопление верующих и необыкновенное своеобразие этого города, существующего благодаря религиозному культу и ради него.
"Все окружающее, - говорит ученый, - возбуждало во мне такое бурное волнение, какого я не испытал больше нигде" .
В конце концов, путешественник вынужден был довольствоваться тем, что дошел до горы Синай по неизученной дороге, а потом проделал путь от Суэца до Каира. В Каире, чтобы получить возможность увидеть священные города, он выдал себя за мусульманина-прозелита, желающего завершить свое обращение путешествием в священные места. 3 июля 1809 года Зетцен публично принял мусульманство. Теперь он мог отправиться с караваном паломников из Каира в Мекку, куда прибыл 10 октября.
По пути, в порту Янбо, Зетцен пытался найти проводников до развалин эдомских городов - в Мадаин Салих, где, как он знал от арабов, сохранилось значительное число этих развалин. Но его покровитель фон Цах заставил Зетцена отказаться от этого опасного предприятия.
В одном из писем Зетцен оставил весьма красочное описание Мекки и толпы паломников. После Мекки он смог попасть в Медину, куда паломники отправлялись тайком, так как захватившие город ваххабиты запрещали "правоверным посещение всех мест паломничества, за исключением Мекки".
В Медине Зетцен начертил план города и сделал несколько рисунков.
Из Медины путешественник вернулся в Мекку, где, стараясь не привлекать к себе внимания, занялся изучением города и религиозных обрядов, а также астрономическими наблюдениями, давшими возможность определить местоположение столицы ислама. За два месяца он определил географическое положение города и начертил несколько планов 23 марта 1810 года Зетцен вернулся в Джидду. Затем вместе с арабом, который в Мекке был его постоянным советчиком и руководителем, он отплыл в Ходейду, один из главных портов Йемена. Путешественник прибыл туда 8 апреля, в то самое время, когда все гавани принадлежали уже не имаму Йемена, а шерифу Абу-Ариша.
Ученый сообщает, что Бейт-эль-Факих "страшно разрушен" . Он едет в Забид, все еще знаменитый своими учеными, но во многом лишившийся былого великолепия. Затем через города Хадджа он добирается до Дорана, где болеет целый месяц. Наконец, 2 июня Зетцен приезжает в Сану, столицу Йемена, которую он назвал прекраснейшим из городов Востока.
Оттуда путешественник намерен отправиться на поиски древних надписей, о которых было известно еще Нибуру. Так, он начинает разыскивать указанное Нибуром селение Хаддафа. Никто, однако, ничего не знал про это селение. Тогда Зетцен сам пускается в путь и доезжает до Зафара. Он называет его Дофаром и принимает за город, название которого якобы плохо понял Нибур. Согласно греческим авторам, это древняя столица химьяритских царей. Зетцен не видит там развалин, зато находит фрагменты надписей, двух - на камнях, попавших во вновь построенную стену, третьей - на камне, проданном ему позднее. Еще пять надписей он находит в Манкате, на камнях, заделанных в стену мечети.
Некоторое время спустя путешественник пишет одному из своих покровителей уже из Мохи и предлагает ему первым воспользоваться этой важнейшей находкой. Он посылает ему копии четырех надписей, которые ему удалось снять, не привлекая ничьего внимания (в действительности прочесть их оказалось невозможно), и чрезвычайно точное изображение камня, который он купил. Благодаря этому письму Европа познакомилась с химьяритской письменностью. Под химьяритским письмом разумеется алфавитная письменность, которой составлены надписи, найденные на территории Южной Аравии. Химьяр, собственно, область, располагавшаяся в древности на крайнем юго-западе Аравийского полуострова. Незадолго до начала нашей эры здесь было создано государство, распространившее вскоре свою гегемонию на всю Южную Аравию.
Зетцен, правда, не был первым европейцем, увидевшим химьяритские надписи (отец Паэс тоже видел их в марибском храме), но он первым их скопировал и собрал Его, следовательно, можно считать пионером южноаравийской эпиграфики, то есть научного изучения надписей, которое по-настоящему смогло получить развитие лишь полвека спустя. Из Мохи Зетцен пишет также свои последние письма фон Цаху.
Отсюда он хочет подняться по суше до Центральной Аравии и Персидского залива, то есть вновь идет по дорогам внутреннего Йемена, по пути, который уже прошел однажды и где невозможно было идти, не возбуждая подозрений. Без сомнения, это было его ошибкой. У него находят и отнимают его коллекции под предлогом, что он пользуется трупами животных для совершения магических обрядов, из-за чего иссякают источники. Ученый спешит в Сану, чтобы пожаловаться имаму, но в декабре 1811 года неожиданно умирает в Таиззе. Полагают, что он был отравлен по приказу одного из властителей.
Из писем Констана, датированных концом 1815 года, известно, что имам, Думая найти в багаже Зетцена драгоценности, захватил его и был весьма удивлен, не найдя там ничего, кроме астрономических инструментов, засушенных растений, книг и скудной суммы в 600 пиастров. Коллекции, заметки, записные книжки - все было потеряно; и успех путешествия Зетцена, которое было так прекрасно подготовлено, что наука могла бы извлечь из него максимальную пользу, обернулся неудачей.
Работы Зетцена до середины прошлого столетия были опубликованы лишь в отрывках (в "Анналах путешествий" и в "Переписке барона Зака"). И только в 1858 году вышли в свет на немецком языке путевые дневники Зетцена, и то в неполном виде.
Гумбольт Александр
(1769 - 1859)
Немецкий естествоиспытатель, географ и путешественник, иностранный почетный член Петербургской АН (1818). Исследовал природу различных стран Европы, Центральной и Южной Америки ("Путешествие в равноденственные области Нового Света", тт. 1-30,1807-1834), Урала, Сибири. Один из основателей географии растений и учения о жизненных формах. Обосновал идею вертикальной зональности, заложил основы общего землеведения, климатологии. Произведения Гумбольдта оказали большое влияние на развитие эволюционных идей и сравнительного метода в естествознании.
Александр Гумбольдт родился в дворянской семье в Нижней Померании. Детство его проходило в имении матери, в замке Тегель, где был разбит великолепный парк с множеством заморских растений. Именно здесь Александр пристрастился к изучению растений, составлению гербария. С неподдельным интересом он наблюдал окружающую его природу. В детстве его прозвали "аптекарем", что в те времена означало "ученый".
Александр получил хорошее образование. С 18 лет он слушал лекции в университетах Германии - во Франкфурте, Берлине, Геттингене, затем обучался геологии и горнорудному делу во Фрейбергской горной академии.
В 1789 году он совершил свое первое путешествие по Западной Германии, а затем по Рейну и написал свою первую научную работу о рейнских базальтах.
Уже в следующем году Гумбольдт объехал Голландию, Англию, Францию. Его спутник натуралист Георг Форстер в юности участвовал вместе со своим отцом во втором кругосветном плавании Джеймса Кука. В Лондоне Александр Гумбольдт и Георг Форстер познакомились с известным ученым Дж. Бэнксом, который сопровождал Кука в его первом кругосветном плавании.
Эти путешествия и встречи еще больше укрепили стремление Гумбольдта к исследованиям далеких стран. В 1792 году он поступил на службу и занялся горнорудным делом. Постоянно совершая поездки по рудникам Германии, Австрии, Швейцарии, он в то же время тщательно изучал ботанику, зоологию и физиологию.
В октябре 1797 года Гумбольдт с Леопольдом фон Бухом переехал в Зальцбург, где провел зиму 1797/98 года, занимаясь геологическими и метеорологическими исследованиями.
Политические интриги помешали путешествию Гумбольдта в Египет с богатым английским лордом Бристолем. Чуть позже Александр вынужден был отказаться и от кругосветной экспедиции капитана Бодэна. Осенью 1798 года сорвалась поездка в Алжир.
В январе - мае 1799 года Гумбольдт и ботаник Эме Бонплан пересекли Испанию по маршруту Барселона - Мадрид - порт Ла-Корунья (на северо-западе страны). Гумбольдт стал первым исследователем Месеты, плоскогорья, занимающего большую часть Пиренейского полуострова. Во время путешествия он производил барометрические определения, заложив, таким образом, основу научных представлений об орографии полуострова. Он впервые указал границы плоскогорья и назвал его Месетой (от иберийского слова "площадь").
В начале февраля 1799 года путешественники прибыли в Мадрид. Саксонский посланник свел Гумбольдта с испанским министром иностранных дел доном Луисом Урквихо, который, в свою очередь, помог устроить аудиенцию у короля. Монарх разрешил Гумбольдту провести исследования в испанских владениях в Америке и Тихом океане без каких-либо условий и обязательств. Местным властям были разосланы предписания оказывать путешественникам всяческое содействие. Гумбольдт и Бонплан получили паспорта и разрешение пользоваться астрономическими и геодезическими инструментами, снимать планы, определять высоты, собирать разнообразные коллекции.
"Никогда путешественник не получал такой неограниченной свободы действий, - говорит по поводу этого сам Гумбольдт, - никогда испанское правительство не оказывало такого доверия иностранцу".
В том же году Гумбольдт и Бонплан отплыли на корабле "Писарро" из гавани Ла-Корунья. "Голова моя кружится от радости. Какую массу наблюдений соберу я для своего описания строения земного шара!" - восклицал Александр. "Моя главная цель, - писал он уже из Америки, - физика мира, строение земного шара, анализ воздуха, физиология растений и животных, наконец - общие отношения органических существ в неодушевленной природе, - эти занятия заставляют меня охватывать много предметов сразу".
Во время плавания Гумбольдт вел научную работу. Его интересовали морские течения, морские животные и растения, фосфоресценция моря.
На Канарских островах путешественники пробыли несколько дней, поднимались на Тенерифский пик, где занимались метеорологическими, ботаническими и прочими исследованиями. Наблюдая различные растительные пояса Пика-де-Тейде, меняющиеся по мере продвижения к вершине, Гумбольдт задумался о связи растительности с климатом. Впоследствии эти соображения были положены им в основу ботанической географии.
16 июля 1799 года ученые высадились на берегу Венесуэлы (порт Кумана).
Богатство и разнообразие тропической природы совершенно вскружило им головы. "Мы - в благодатнейшей и богатейшей стране! - писал Гумбольдт брату. - Удивительные растения, электрические угри, тигры, броненосцы, обезьяны, попугаи и многое множество настоящих, полудиких индейцев: прекрасная, интересная раса... Мы бегаем как угорелые; в первые три дня не могли ничего определить: не успеем взяться за одно - бросаем и хватаемся за другое. Бонплан уверяет, что сойдет с ума, если эти чудеса не скоро исчерпаются. Но еще прекраснее всех этих отдельных чудес общее впечатление этой природы - могучей, роскошной и в то же время легкой, веселой и мягкой..."
Они совершили несколько вылазок в соседние местности, в том числе в Карипе, поселение католических миссионеров, которые приняли их любезно, хотя и удивлялись чудачеству людей, затеявших далекое и опасное путешествие для собирания растений, камней, птичьих шкурок и прочей чепухи. "Кто вам поверит, что вы бросили свою родину и отдали себя на съедение москитам, чтобы измерять земли, которые вам не принадлежат", - заметил некий патер, заподозривший в их поездке "тайную и более политическую причину".
Из Куманы путешественники отправились в Каракас, столицу Венесуэлы, где пробыли два месяца. Затем они двинулись прямо на юг в сторону городка Апуре. Дорога шла через бесконечные травянистые степи, льяносы, прекрасно описанные Гумбольдтом в "Картинах природы". Ученые познакомились с "гимнотами" - электрическими угрями, которые очень заинтересовали Гумбольдта, так как он давно занимался электричеством животных.
Растительный и животный мир, геология и орография, климат - все в этой стране или почти все не было исследовано, так что путешествие Гумбольдта и Бонплана часто называют вторым - научным - открытием Америки.
В Апуре путешественники наняли пирогу с пятью индейцами. Днем они плыли в лодке, любуясь картинами дикой природы. Часто тапир, ягуар или стадо пекари пробирались по берегу или выходили к воде напиться. На песчаных отмелях грелись кайманы; в прибрежных кустах трещали попугаи, гокко и другие птицы. "Все здесь напоминает, - писал Гумбольдт, - о первобытном состоянии мира, невинность и счастье которого рисуют нам древние предания всех народов. Но, если наблюдать попристальнее взаимные отношения животных, то вскоре убеждаешься, что они боятся и избегают друг друга. Золотой век миновал, и в этом раю американских лесов, как и повсюду, долгий печальный опыт научил всех тварей, что сила и кротость редко идут рука об руку".
Путешественники ночевали на берегу около костра, разведенного для острастки ягуаров. В первое время Гумбольдт и Бонплан почти не спали из-за страшного шума, поднимавшегося в лесу по ночам животными и птицами. Кроме этой адской музыки, мешали отдыхать москиты, муравьи и особый вид клещей, который внедряется в кожу и "бороздит ее как пашню" .
На шестой день плавания путешественники достигли реки Ориноко, где едва не погибли из-за сильного ветра и неопытности рулевого. Исследователи лишились нескольких книг и части продовольствия. Несколько дней они провели в миссии Атурес, осмотрели находящиеся поблизости водопады и отправились далее по Ориноко. Они поднялись по реке до места, где от нее отходит на юго-запад рукав Касикьяре, "не уступающий по ширине Рейну" и впадающий в Риу-Негру, приток Амазонки. Гумбольдт дал первое научное описание этого явления, и Касикьяре стали считать классическим примером бифуркации (то есть раздвоения) реки. Ученый установил, что бассейны великих рек Ориноко и Амазонки действительно взаимосвязаны.
Плавание по этому протоку было самой трудной частью путешествия. Москиты одолевали путешественников; продуктов не хватало, приходилось питаться даже муравьями. Гумбольдт и Бонплан обзавелись коллекциями и целым зверинцем: восемь обезьян, несколько попугаев, тукан и прочая живность делили с людьми их тесное помещение.
Путешественники спустились по Ориноко до Ангостуры, главного города Гвианы.
"В течение четырех месяцев, - писал Гумбольдт, - мы ночевали в лесах, окруженные крокодилами, боа и тиграми, которые здесь нападают даже на лодки, питались только рисом, муравьями, маниокой, пизангом, водой Ориноко и изредка обезьянами... В Гвиане, где приходится ходить с закрытой головой и руками, вследствие множества москитов, переполняющих воздух, почти невозможно писать при дневном свете: нельзя держать перо в руках - так яростно жалят насекомые. Поэтому все наши работы приходилось производить при огне, в индейской хижине, куда не проникает солнечный луч и куда приходится вползать на четвереньках... В Хитероте зарываются в песок, так что только голова выдается наружу, а все тело покрыто слоем земли в 3-4 дюйма. Тот, кто не видел этого, сочтет мои слова басней... Несмотря на постоянные перемены влажности, жары и горного холода, мое здоровье и настроение духа сильно поправились с тех пор, как я оставил Испанию. Тропический мир - моя стихия, и я никогда не пользовался таким прочным здоровьем, как в последние два года".
В ноябре 1800 года Александр и Эме выехали на остров Куба и провели несколько месяцев в Гаване, совершая вылазки в различные районы Кубы, изучая природу и политическое устройство Антильских островов. Затем путешественники переправились в Бразилию, поднялись по реке Магдалене до Онды, откуда проехали в Боготу. Архиепископ предоставил гостям экипажи, знатнейшие лица города с восторгом встречали путешественников. Конечно, в столь теплом приеме сыграла свою роль и благосклонность испанского правительства, оказанная Гумбольдту.
Посвятив довольно много времени изучению плато Санта-Фе, путешественники отправились в Кито через проход Квиндиу в Кордильерах. Это был опасный и утомительный переход: пешком, по узким ущельям, под проливным дождем, без обуви, которая быстро износилась и развалилась. Приходилось ночевать в мокрой одежде под открытым небом, брести, утопая в грязи, карабкаться по узким тропинкам... На пути и в провинции Кито они исследовали вулканы Экваториальных Анд, в июне поднимались на потухший вулкан Чимборасо (6267 метров) и достигли высоты 5760 метров - мировой рекорд того времени, затем путешествовали в Перуанских Андах и в октябре прибыли в Лиму. В январе 1802 года путешественники достигли города Кито.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107
"Все окружающее, - говорит ученый, - возбуждало во мне такое бурное волнение, какого я не испытал больше нигде" .
В конце концов, путешественник вынужден был довольствоваться тем, что дошел до горы Синай по неизученной дороге, а потом проделал путь от Суэца до Каира. В Каире, чтобы получить возможность увидеть священные города, он выдал себя за мусульманина-прозелита, желающего завершить свое обращение путешествием в священные места. 3 июля 1809 года Зетцен публично принял мусульманство. Теперь он мог отправиться с караваном паломников из Каира в Мекку, куда прибыл 10 октября.
По пути, в порту Янбо, Зетцен пытался найти проводников до развалин эдомских городов - в Мадаин Салих, где, как он знал от арабов, сохранилось значительное число этих развалин. Но его покровитель фон Цах заставил Зетцена отказаться от этого опасного предприятия.
В одном из писем Зетцен оставил весьма красочное описание Мекки и толпы паломников. После Мекки он смог попасть в Медину, куда паломники отправлялись тайком, так как захватившие город ваххабиты запрещали "правоверным посещение всех мест паломничества, за исключением Мекки".
В Медине Зетцен начертил план города и сделал несколько рисунков.
Из Медины путешественник вернулся в Мекку, где, стараясь не привлекать к себе внимания, занялся изучением города и религиозных обрядов, а также астрономическими наблюдениями, давшими возможность определить местоположение столицы ислама. За два месяца он определил географическое положение города и начертил несколько планов 23 марта 1810 года Зетцен вернулся в Джидду. Затем вместе с арабом, который в Мекке был его постоянным советчиком и руководителем, он отплыл в Ходейду, один из главных портов Йемена. Путешественник прибыл туда 8 апреля, в то самое время, когда все гавани принадлежали уже не имаму Йемена, а шерифу Абу-Ариша.
Ученый сообщает, что Бейт-эль-Факих "страшно разрушен" . Он едет в Забид, все еще знаменитый своими учеными, но во многом лишившийся былого великолепия. Затем через города Хадджа он добирается до Дорана, где болеет целый месяц. Наконец, 2 июня Зетцен приезжает в Сану, столицу Йемена, которую он назвал прекраснейшим из городов Востока.
Оттуда путешественник намерен отправиться на поиски древних надписей, о которых было известно еще Нибуру. Так, он начинает разыскивать указанное Нибуром селение Хаддафа. Никто, однако, ничего не знал про это селение. Тогда Зетцен сам пускается в путь и доезжает до Зафара. Он называет его Дофаром и принимает за город, название которого якобы плохо понял Нибур. Согласно греческим авторам, это древняя столица химьяритских царей. Зетцен не видит там развалин, зато находит фрагменты надписей, двух - на камнях, попавших во вновь построенную стену, третьей - на камне, проданном ему позднее. Еще пять надписей он находит в Манкате, на камнях, заделанных в стену мечети.
Некоторое время спустя путешественник пишет одному из своих покровителей уже из Мохи и предлагает ему первым воспользоваться этой важнейшей находкой. Он посылает ему копии четырех надписей, которые ему удалось снять, не привлекая ничьего внимания (в действительности прочесть их оказалось невозможно), и чрезвычайно точное изображение камня, который он купил. Благодаря этому письму Европа познакомилась с химьяритской письменностью. Под химьяритским письмом разумеется алфавитная письменность, которой составлены надписи, найденные на территории Южной Аравии. Химьяр, собственно, область, располагавшаяся в древности на крайнем юго-западе Аравийского полуострова. Незадолго до начала нашей эры здесь было создано государство, распространившее вскоре свою гегемонию на всю Южную Аравию.
Зетцен, правда, не был первым европейцем, увидевшим химьяритские надписи (отец Паэс тоже видел их в марибском храме), но он первым их скопировал и собрал Его, следовательно, можно считать пионером южноаравийской эпиграфики, то есть научного изучения надписей, которое по-настоящему смогло получить развитие лишь полвека спустя. Из Мохи Зетцен пишет также свои последние письма фон Цаху.
Отсюда он хочет подняться по суше до Центральной Аравии и Персидского залива, то есть вновь идет по дорогам внутреннего Йемена, по пути, который уже прошел однажды и где невозможно было идти, не возбуждая подозрений. Без сомнения, это было его ошибкой. У него находят и отнимают его коллекции под предлогом, что он пользуется трупами животных для совершения магических обрядов, из-за чего иссякают источники. Ученый спешит в Сану, чтобы пожаловаться имаму, но в декабре 1811 года неожиданно умирает в Таиззе. Полагают, что он был отравлен по приказу одного из властителей.
Из писем Констана, датированных концом 1815 года, известно, что имам, Думая найти в багаже Зетцена драгоценности, захватил его и был весьма удивлен, не найдя там ничего, кроме астрономических инструментов, засушенных растений, книг и скудной суммы в 600 пиастров. Коллекции, заметки, записные книжки - все было потеряно; и успех путешествия Зетцена, которое было так прекрасно подготовлено, что наука могла бы извлечь из него максимальную пользу, обернулся неудачей.
Работы Зетцена до середины прошлого столетия были опубликованы лишь в отрывках (в "Анналах путешествий" и в "Переписке барона Зака"). И только в 1858 году вышли в свет на немецком языке путевые дневники Зетцена, и то в неполном виде.
Гумбольт Александр
(1769 - 1859)
Немецкий естествоиспытатель, географ и путешественник, иностранный почетный член Петербургской АН (1818). Исследовал природу различных стран Европы, Центральной и Южной Америки ("Путешествие в равноденственные области Нового Света", тт. 1-30,1807-1834), Урала, Сибири. Один из основателей географии растений и учения о жизненных формах. Обосновал идею вертикальной зональности, заложил основы общего землеведения, климатологии. Произведения Гумбольдта оказали большое влияние на развитие эволюционных идей и сравнительного метода в естествознании.
Александр Гумбольдт родился в дворянской семье в Нижней Померании. Детство его проходило в имении матери, в замке Тегель, где был разбит великолепный парк с множеством заморских растений. Именно здесь Александр пристрастился к изучению растений, составлению гербария. С неподдельным интересом он наблюдал окружающую его природу. В детстве его прозвали "аптекарем", что в те времена означало "ученый".
Александр получил хорошее образование. С 18 лет он слушал лекции в университетах Германии - во Франкфурте, Берлине, Геттингене, затем обучался геологии и горнорудному делу во Фрейбергской горной академии.
В 1789 году он совершил свое первое путешествие по Западной Германии, а затем по Рейну и написал свою первую научную работу о рейнских базальтах.
Уже в следующем году Гумбольдт объехал Голландию, Англию, Францию. Его спутник натуралист Георг Форстер в юности участвовал вместе со своим отцом во втором кругосветном плавании Джеймса Кука. В Лондоне Александр Гумбольдт и Георг Форстер познакомились с известным ученым Дж. Бэнксом, который сопровождал Кука в его первом кругосветном плавании.
Эти путешествия и встречи еще больше укрепили стремление Гумбольдта к исследованиям далеких стран. В 1792 году он поступил на службу и занялся горнорудным делом. Постоянно совершая поездки по рудникам Германии, Австрии, Швейцарии, он в то же время тщательно изучал ботанику, зоологию и физиологию.
В октябре 1797 года Гумбольдт с Леопольдом фон Бухом переехал в Зальцбург, где провел зиму 1797/98 года, занимаясь геологическими и метеорологическими исследованиями.
Политические интриги помешали путешествию Гумбольдта в Египет с богатым английским лордом Бристолем. Чуть позже Александр вынужден был отказаться и от кругосветной экспедиции капитана Бодэна. Осенью 1798 года сорвалась поездка в Алжир.
В январе - мае 1799 года Гумбольдт и ботаник Эме Бонплан пересекли Испанию по маршруту Барселона - Мадрид - порт Ла-Корунья (на северо-западе страны). Гумбольдт стал первым исследователем Месеты, плоскогорья, занимающего большую часть Пиренейского полуострова. Во время путешествия он производил барометрические определения, заложив, таким образом, основу научных представлений об орографии полуострова. Он впервые указал границы плоскогорья и назвал его Месетой (от иберийского слова "площадь").
В начале февраля 1799 года путешественники прибыли в Мадрид. Саксонский посланник свел Гумбольдта с испанским министром иностранных дел доном Луисом Урквихо, который, в свою очередь, помог устроить аудиенцию у короля. Монарх разрешил Гумбольдту провести исследования в испанских владениях в Америке и Тихом океане без каких-либо условий и обязательств. Местным властям были разосланы предписания оказывать путешественникам всяческое содействие. Гумбольдт и Бонплан получили паспорта и разрешение пользоваться астрономическими и геодезическими инструментами, снимать планы, определять высоты, собирать разнообразные коллекции.
"Никогда путешественник не получал такой неограниченной свободы действий, - говорит по поводу этого сам Гумбольдт, - никогда испанское правительство не оказывало такого доверия иностранцу".
В том же году Гумбольдт и Бонплан отплыли на корабле "Писарро" из гавани Ла-Корунья. "Голова моя кружится от радости. Какую массу наблюдений соберу я для своего описания строения земного шара!" - восклицал Александр. "Моя главная цель, - писал он уже из Америки, - физика мира, строение земного шара, анализ воздуха, физиология растений и животных, наконец - общие отношения органических существ в неодушевленной природе, - эти занятия заставляют меня охватывать много предметов сразу".
Во время плавания Гумбольдт вел научную работу. Его интересовали морские течения, морские животные и растения, фосфоресценция моря.
На Канарских островах путешественники пробыли несколько дней, поднимались на Тенерифский пик, где занимались метеорологическими, ботаническими и прочими исследованиями. Наблюдая различные растительные пояса Пика-де-Тейде, меняющиеся по мере продвижения к вершине, Гумбольдт задумался о связи растительности с климатом. Впоследствии эти соображения были положены им в основу ботанической географии.
16 июля 1799 года ученые высадились на берегу Венесуэлы (порт Кумана).
Богатство и разнообразие тропической природы совершенно вскружило им головы. "Мы - в благодатнейшей и богатейшей стране! - писал Гумбольдт брату. - Удивительные растения, электрические угри, тигры, броненосцы, обезьяны, попугаи и многое множество настоящих, полудиких индейцев: прекрасная, интересная раса... Мы бегаем как угорелые; в первые три дня не могли ничего определить: не успеем взяться за одно - бросаем и хватаемся за другое. Бонплан уверяет, что сойдет с ума, если эти чудеса не скоро исчерпаются. Но еще прекраснее всех этих отдельных чудес общее впечатление этой природы - могучей, роскошной и в то же время легкой, веселой и мягкой..."
Они совершили несколько вылазок в соседние местности, в том числе в Карипе, поселение католических миссионеров, которые приняли их любезно, хотя и удивлялись чудачеству людей, затеявших далекое и опасное путешествие для собирания растений, камней, птичьих шкурок и прочей чепухи. "Кто вам поверит, что вы бросили свою родину и отдали себя на съедение москитам, чтобы измерять земли, которые вам не принадлежат", - заметил некий патер, заподозривший в их поездке "тайную и более политическую причину".
Из Куманы путешественники отправились в Каракас, столицу Венесуэлы, где пробыли два месяца. Затем они двинулись прямо на юг в сторону городка Апуре. Дорога шла через бесконечные травянистые степи, льяносы, прекрасно описанные Гумбольдтом в "Картинах природы". Ученые познакомились с "гимнотами" - электрическими угрями, которые очень заинтересовали Гумбольдта, так как он давно занимался электричеством животных.
Растительный и животный мир, геология и орография, климат - все в этой стране или почти все не было исследовано, так что путешествие Гумбольдта и Бонплана часто называют вторым - научным - открытием Америки.
В Апуре путешественники наняли пирогу с пятью индейцами. Днем они плыли в лодке, любуясь картинами дикой природы. Часто тапир, ягуар или стадо пекари пробирались по берегу или выходили к воде напиться. На песчаных отмелях грелись кайманы; в прибрежных кустах трещали попугаи, гокко и другие птицы. "Все здесь напоминает, - писал Гумбольдт, - о первобытном состоянии мира, невинность и счастье которого рисуют нам древние предания всех народов. Но, если наблюдать попристальнее взаимные отношения животных, то вскоре убеждаешься, что они боятся и избегают друг друга. Золотой век миновал, и в этом раю американских лесов, как и повсюду, долгий печальный опыт научил всех тварей, что сила и кротость редко идут рука об руку".
Путешественники ночевали на берегу около костра, разведенного для острастки ягуаров. В первое время Гумбольдт и Бонплан почти не спали из-за страшного шума, поднимавшегося в лесу по ночам животными и птицами. Кроме этой адской музыки, мешали отдыхать москиты, муравьи и особый вид клещей, который внедряется в кожу и "бороздит ее как пашню" .
На шестой день плавания путешественники достигли реки Ориноко, где едва не погибли из-за сильного ветра и неопытности рулевого. Исследователи лишились нескольких книг и части продовольствия. Несколько дней они провели в миссии Атурес, осмотрели находящиеся поблизости водопады и отправились далее по Ориноко. Они поднялись по реке до места, где от нее отходит на юго-запад рукав Касикьяре, "не уступающий по ширине Рейну" и впадающий в Риу-Негру, приток Амазонки. Гумбольдт дал первое научное описание этого явления, и Касикьяре стали считать классическим примером бифуркации (то есть раздвоения) реки. Ученый установил, что бассейны великих рек Ориноко и Амазонки действительно взаимосвязаны.
Плавание по этому протоку было самой трудной частью путешествия. Москиты одолевали путешественников; продуктов не хватало, приходилось питаться даже муравьями. Гумбольдт и Бонплан обзавелись коллекциями и целым зверинцем: восемь обезьян, несколько попугаев, тукан и прочая живность делили с людьми их тесное помещение.
Путешественники спустились по Ориноко до Ангостуры, главного города Гвианы.
"В течение четырех месяцев, - писал Гумбольдт, - мы ночевали в лесах, окруженные крокодилами, боа и тиграми, которые здесь нападают даже на лодки, питались только рисом, муравьями, маниокой, пизангом, водой Ориноко и изредка обезьянами... В Гвиане, где приходится ходить с закрытой головой и руками, вследствие множества москитов, переполняющих воздух, почти невозможно писать при дневном свете: нельзя держать перо в руках - так яростно жалят насекомые. Поэтому все наши работы приходилось производить при огне, в индейской хижине, куда не проникает солнечный луч и куда приходится вползать на четвереньках... В Хитероте зарываются в песок, так что только голова выдается наружу, а все тело покрыто слоем земли в 3-4 дюйма. Тот, кто не видел этого, сочтет мои слова басней... Несмотря на постоянные перемены влажности, жары и горного холода, мое здоровье и настроение духа сильно поправились с тех пор, как я оставил Испанию. Тропический мир - моя стихия, и я никогда не пользовался таким прочным здоровьем, как в последние два года".
В ноябре 1800 года Александр и Эме выехали на остров Куба и провели несколько месяцев в Гаване, совершая вылазки в различные районы Кубы, изучая природу и политическое устройство Антильских островов. Затем путешественники переправились в Бразилию, поднялись по реке Магдалене до Онды, откуда проехали в Боготу. Архиепископ предоставил гостям экипажи, знатнейшие лица города с восторгом встречали путешественников. Конечно, в столь теплом приеме сыграла свою роль и благосклонность испанского правительства, оказанная Гумбольдту.
Посвятив довольно много времени изучению плато Санта-Фе, путешественники отправились в Кито через проход Квиндиу в Кордильерах. Это был опасный и утомительный переход: пешком, по узким ущельям, под проливным дождем, без обуви, которая быстро износилась и развалилась. Приходилось ночевать в мокрой одежде под открытым небом, брести, утопая в грязи, карабкаться по узким тропинкам... На пути и в провинции Кито они исследовали вулканы Экваториальных Анд, в июне поднимались на потухший вулкан Чимборасо (6267 метров) и достигли высоты 5760 метров - мировой рекорд того времени, затем путешествовали в Перуанских Андах и в октябре прибыли в Лиму. В январе 1802 года путешественники достигли города Кито.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107