И в самой середине дороги джип бурундийской армии!
Четыре негра в форме ходят колесом на виду у кучи голых негритят, которые визжат и лезут на машину. Малко видит ручной пулемет, лежащий на капоте. Израильское оружие, «узи».
— Но мы ведь в Конго? — замечает он шепотом.
Энн пожимает плечами.
— Здесь граница...
— Нам как раз нужна машина, — говорит Малко. — Они очень кстати.
К нему сразу же возвращается вкус к жизни. Магнитофон и джип доказывают, что счастье изменчиво. Пора бы.
Он осторожно взводит американский карабин, и все трое внезапно выходят из укрытия. Ребятишки замечают их первыми и разбегаются с пронзительными криками. Две женщины с голыми грудями, свисающими на бубу, которые наблюдали за солдатами, поспешно возвращаются в свою хижину. Остается какой-то старик с пупом в кулак и совершенно придурковатым видом.
Что касается четырех солдат, вооруженных до зубов автоматами, они не двигаются. Нужно сказать, что Малко с карабином у бедра, направленным прямо на них, выглядит не очень успокаивающе.
Энн приближается одна, улыбается и говорит:
— Amakuru maki?
Четверо негров вежливо улыбаются и хором отвечают.
— Amakuru maki.
Но это сказано неубедительно. Энн продолжает, но уже более твердо:
— Слезайте с джипа.
Они послушно выполняют приказание, держа оружие на ремне. Никто не пытается сделать малейший агрессивный жест. Однако же, в ручник вставлен магазин, и достаточно небольшого движения пальцем...
Они продолжают стоять, переминаясь, с глупым видом, совершенно ничего не понимая. Энн решительно подходит к первому и забирает у него автомат. Как какой-то робот, избавленный от груза, он по-хорошему поднимает руки.
То же и трое других. Постепенно Энн передает весь арсенал Базилио. Она подает знак четырем неграм отойти от джипа, а Базилио бросает в него оружие.
— Ну вот, остается только сесть и поехать.
Малко уже за рулем. Черный сержант что-то говорит на урунди. Энн смеется.
— Они хотят, чтобы их связали и немного побили, иначе у них будут большие неприятности. Они скажут, что нас было очень много.
Базилио не надо повторять дважды.
Первый негр получает кулаком по физиономии. Он поднимается весь в крови, с улыбкой и без зуба.
Троим другим — такая же обработка. Увлекшись, Базилио неудачно посылает пинок последнему, который скорчился от него. Но солдату удается выпрямиться и вежливо улыбнуться.
При помощи ружейных ремней и веревки, найденной в джипе, они кое-как связывают четверых солдат, сваливая их в кучу перед хижиной. Малко оставляет себе лишь один автомат, а другие бросает. Беднягам и без того достанется...
Можно было с трудом догадаться, что это взлетно-посадочная полоса. Конечно, трава была намного ниже, чем на обычной поляне. Негры из соседней деревни регулярно приходили жечь ее, за что им платили торговцы. Никакое светотехническое оборудование не напоминало о цивилизации.
Бурундийский джип был спрятан под большим манговым деревом. Хотя вряд ли стоило чего-то опасаться. Патрули конголезской армии Мобуту больше не заходили в этот угол, практически обособившийся с тех пор, как Конго получило независимость. Единственным риском было наткнуться на грабителей или подвыпивших катангских жандармов.
Они стали здесь лагерем накануне, стоя по очереди в карауле, но Малко не сомкнул глаз. Голова Кини начинала распространять попросту омерзительный запах. Тем не менее, он решил с ней не расставаться. Это создаст проблемы, когда он окажется в цивилизованном мире. Трудно будет заявить об этом на таможне...
Он думал об Энн. Без нее они попали бы в руки бурундийцев или в желудок крокодила. Он смотрел, как она спит, с непреодолимым желанием прижать ее к себе. Сейчас он вглядывался в небо в поисках самолета Аллана Папа. Настал день встречи. Но имелось столько поводов, чтобы он не прилетел! Их распри с Аристотом могли иметь печальные последствия для американца...
И временами Малко желал, чтобы самолет не прилетел. Это было глупо, но он, испытывавший отвращение к Африке, чувствовал себя хорошо в этих джунглях, когда Энн была рядом. Она была здесь так непосредственна! Предавшись мечтаниям, он видел себя живущим на плантации, занимающимся охотой и облачающимся в смокинг для обеда наедине с Энн. Они вместе уезжали бы на охоту и занимались любовью под открытым небом, на виду у неисчислимых созданий леса. И однажды, заработав много денег, они вернулись бы в Европу и обосновались в замке...
— Вот он!
Энн поднялась рывком.
Замечтавшись, Малко не услышал шума. Из-за горизонта приближалась какая-то черная точка. Она выросла, и Малко узнал маленький двухмоторный легкий самолет с расположенным высоко крылом.
Он был уже над ними. Пилот накренил его, и Малко узнал бритый череп Папа. Он пилотировал в рубашке и был в самолете один. Базилио, жестикулируя, поспешил из-под баньяна.
Пап увидел их.
Он зашел еще ниже, покачивая крыльями. На этот раз большие листья задрожали от потока воздуха, шедшего от винтов.
Самолет зашел на посадку и в конце площадки начал выпускать шасси. Ветра почти не было, и посадка не представляла трудностей. Базилио незаметно взял из джипа пластиковый мешок и помчался к краю площадки, где остановился самолет.
Малко посмотрел на Энн. Ее глаза блестели от слез.
— Энн, ты летишь?
Это было нечто большее, чем вопрос.
Она покачала головой и взяла его за руку, увлекая на другую сторону от огромного баньяна, вне поля зрения Базилио и Папа.
Прислонившись к дереву, она привлекла Малко к себе и спрятала голову у него на плече. Она укусила его через рубашку. Так сильно, что он вскрикнул. В то же время она сжимала его изо всех сил, как будто для того, чтобы раздавить себя между деревом и мужчиной. Малко чувствовал, как каждый его мускул и каждая кость его таза входили в ее бедра.
— Давай, быстрее, — прошептала она. — Быстрее. Потом у нас не будет времени.
Он хотел сказать ей, что они летят вместе, что у них будет много времени, по в глубине души он знал, что это было неправдой.
Она уже начала сползать на землю, снимая свою одежду. Малко чувствовал ее горящее тело через полотняную рубашку. От ее тела исходил сильный и здоровый запах, который вскружил ему голову.
Любя его, она не закрывала глаз, рассматривая неправдоподобно голубое небо. Затем ее зрачки расширились, голова уперлась в ствол баньяна, и она прошептала два слова, которых Малко не понял:
— Dada kunda.
— Что ты такое говоришь?
Резким движением она уже высвободилась и приводила себя в порядок. Она повторила, прильнув к Малко:
— Dada kunda. Это значит «я люблю тебя» на урунди.
Она заправила рубашку в брюки, ничего больше не сказав.
— Иди, — сказала она. — Не будем заставлять ждать твоего друга.
Они вышли, когда к ним подбегал Базилио. Негр запыхался.
— Быстрее, — сказал он. — Он не хочет здесь долго задерживаться.
— Иду, — сказал Малко.
Базилио снова убежал. Самолет урчал в трехстах метрах. Пап даже не вылез из него.
Прислонившись к стволу огромного баньяна, Энн смотрела на Малко с неопределенным выражением. Несмотря на карабин, который свешивался в ее правой руке, и джинсы, она была необыкновенно женственной. Ее полотняная блузка была расстегнута, и через вырез угадывались ее маленькие груди.
Малко стер каплю пота, стекавшую по губе.
Голубые глаза девушки не отрывались от него. Впервые он заметил маленькое красное пятнышко в ее левом глазу.
— Пойдем.
Она медленно покачала головой. Выпустив карабин, она взяла руку Малко и с силой сжала ее.
— Нет.
На другом краю поляны Аллан сверялся по карте. Ветер от винтов валил траву и разгонял неисчислимых разноцветных птиц. Для сильной жары еще было слишком рано.
Подпрыгивая на ухабах, самолетик подъезжал к ним. Через стекло кабины Малко видел Аллана. Они не могли оставаться здесь вечно. Бурундийские солдаты не колебались бы ни секунды, чтобы напасть, если бы обнаружили их. В Африке границы — понятие растяжимое.
Энн опустила глаза, и когда она подняла голову, они были полны слез. Ее ногти до боли вонзались в ладонь Малко.
— Идем, — повторил Малко. — Останься со мной.
Она прижалась к нему и прошептала:
— Нет. Моя страна — здесь. Я родилась в Африке и чувствовала бы себя потерянной в другом месте. И потом, здесь мой отец. Езжай.
Она приподнялась и слегка коснулась его рта своими сухими губами.
— Думай обо мне иногда.
Малко посмотрел на нее с каким-то внутренним смятением, которое он испытывал не часто. Любую другую девушку он волей-неволей отвел бы в самолет. Но не Энн. Ее не заставишь.
— Ты ведь знаешь, я не вернусь, — сказал он.
— Я знаю.
Ее голос слегка дрожал. Она не отпускала его руку. Самолет подъехал к ним. Пальцы Энн разжались.
— Не заставляй его ждать, — сказала она. — Это было бы опасно.
— Но ты?
Ее лицо приняло суровое выражение. Она выпрямилась.
— Ни о чем не беспокойся. Бурундийцев я не боюсь. С Базилио мы вернемся по тропам, которых они не знают.
— Kwa Neir!
Она толкнула его к самолету. Он побежал, обходя крыло сзади, чтобы избежать лопастей винта, и проскользнул в маленькую дверку.
— Девушка не летит? — прокричал Аллан.
Малко покачал головой.
Такова судьба. Пап поддал газу. Через плексиглас Малко увидел, как уменьшается силуэт Энн. Она медленно помахивала карабином в вытянутой руке. Вскоре он уже не различал черты ее лица. После легкого толчка самолет приподнялся: они взлетели.
Баньян, под которым находилась Энн, смешался с другими гигантскими деревьями. Самолет накренился влево, беря курс на запад. Прильнув лицом к иллюминатору, Малко пытался что-нибудь рассмотреть. Но все деревья одинаковы. Африка уже поглотила Энн.
Он поклялся себе вернуться, зная, что шансов на то, что он сдержит свое обещание, очень мало. Он закрыл глаза и представил энергичное и тонкое тело Энн, слитое с его телом, с запахом Африки вокруг них. Один из безрассудных импульсов, которым никогда не подчиняются, толкал его на то, чтобы попросить Аллана развернуться. Чтобы посмотреть, там ли она.
Американец оглянулся и прокричал:
— Мы будем в Найроби через два часа. Свежее пиво и соблазнительные девушки ждут вас!
Малко вежливо улыбнулся и согласился. Головорез не имеет сердца — это хорошо известно.
Лишь только они приземлились на аэродроме Найроби, к ним подъехал аэронортовский джип для выполнения полицейских и таможенных формальностей.
— Откуда вы летите, месье?
Малко не удержался, чтобы не ответить:
— Из Бурунди. Очень счастливы, что выбрались оттуда.
Негр закивал головой и сказал:
— Да, месье, эти негры — они ведь дикари.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20