Вернее, они получили доказательства его существования.
– Каким образом?
– Один высокопоставленный управляющий, Седава, попался в Дыре-Дауа, пытаясь добраться до Джибути, имея при себе чемодан с двадцатью килограммами золота. Седаву привезли в Аддис-Абебу, а палачи из Четвертой дивизии допросили его. Эти подонки убили его после первого же сеанса! Забили палками. Они чувствовали себя настолько обворованными, что ездили на грузовике по его телу, пока он не распластался настолько, что его можно было скатать в трубку, как ковер. Но золота таким способом они не получили. Идиоты.
– А негус? Он-то знал, где спрятано золото. Они же его арестовали.
– Точно, – подтвердил Дик Брюс, иронически усмехнувшись. – Он от этого и умер. Скверная золотая колика! Вначале военные были с ним учтивы. Когда они захватили дворец Гебби, они его тут же отвезли в Четвертую дивизию, по дороге в Назрет, и заперли в хижине. Я там был случайно и видел его. Он сидел, обхватив голову руками, и плакал. Он почти потерял разум.
– Вы были там?
История становилась все более захватывающей.
– Да, – спокойно подтвердил Дик Брюс, – у меня были друзья среди офицеров ВВАС. Они продавали мне иконы, имели хорошие деньги... Затем негус заболел. В это время всплыла история с золотом. Его допросили. У него все же хватило ума, чтобы понять, что как только он все расскажет, его убьют. Тогда он закрыл рот. Он был крепкий орешек. Тайна. Вы помните о страшном голоде в провинции Уолло? Триста или четыреста тысяч умерших. Когда ООН предложила свою помощь, негус с достоинством ответил, что голода не было. Он был прекрасно осведомлен о бедствии, но ужасно боялся, что внешний мир вмешается в его дела. Вот такие эфиопы. Поэтому и золото не нашли. Поэтому и негус мертв.
– Как?
– Среди офицеров ВВАС был один, который решил завладеть этим золотом. Для своих эритрейских приятелей из Фронта Освобождения. Генерал. Однажды он закрылся в комнате с негусом и допросил его. На следующий день ВВАС объявил, что у негуса остановилось сердце... Никто не знает даже, где его похоронили...
– Что произошло?
На губах Брюса появилась скорбная улыбка.
– Генерал попытался заставить его заговорить. Об этом мне позже рассказал часовой. Левой рукой генерал приподнял негуса, лежащего в постели, а правой положил ему на лицо подушку. Для здоровья восьмидесятичетырехлетнего старика это не очень рекомендуется...
– Он заговорил?
– Кажется, да. Но только один генерал слышал то, что он сказал. Затем генерал заставил старика есть перья из подушки до тех пор, пока его легкие не лопнули от них...
– А потом? Этот генерал...
– Он умер, – спокойно заметил Дик Брюс. – Через два дня он возвращался домой на своем «мерседесе», когда два «лендровера» с установленными пулеметами-"пятидесятками" зажали его с двух сторон. Он бросился на пол автомобиля. Шофер превратился в груду мяса. Генерал успел укрыться в своем доме. Его товарищи не теряли времени даром. Прислали танк. Они прикончили своего коллегу, расстреляв в упор из орудия 90-го калибра. Прямо в городе. Все, что осталось от генерала, уместилось в коробке из-под обуви. ВВАС заявил, что генерал покончил жизнь самоубийством...
Ангел с перьями из чистого золота взмахнул крыльями и мгновенно исчез. Малко не мог прийти в себя. От этой истории можно было сойти с ума.
– Но почему они его убили?
– Он мог знать, где находится золото. Его коллеги опасались, что он отдаст его эритрейцам, потому и предпочли потерять его. Кстати, наверное, никто не знал, что генералу действительно было известно, где хранится золото. Негус был слишком коварен, он вполне мог соврать ему, прежде чем сдохнуть. Но военные ВВАС в некотором роде Дальтоны: глупы и жестоки. Они не рискуют, и им чужды тонкость и изворотливость.
Наступило долгое молчание. Слышно было, как на авеню Уинстона Черчилля – Елисейских полях Аддис-Абебы – сигналили автомобили. Авеню начиналось у вокзала и протянулось до треугольного здания муниципалитета.
– Вы думаете, что Чевайе имела доступ к золоту?
Дик Брюс погладил бороду.
– Возможно. Она вышла замуж за любимого внука старика. Кроме того, ее дядя руководил «службами» негуса: пьяные оргии и всякого рода разведывательные операции.
– Где он?
– Расстрелян.
Собеседники опять замолчали. Малко думал о бренности человеческой жизни. Дик Брюс, нарушив молчание, мягко сказал:
– Думаю, что военные не подозревают, что вы прибыли сюда из-за золота. Тогда понятно, почему они оставили вас в покое после вчерашнего. Это не в их правилах. Вы должны были быть уже в Четвертой дивизии или на том свете.
В груди у Малко похолодело помимо его воли.
– Будьте очень осторожны, – продолжал Дик, – и не зевайте.
Малко рассеянно блуждал взглядом по стенам кафе, покрытым эмалевой краской. Он задыхался в этом городе в прямом и переносном смысле. Этот «новый цветок» принадлежал к породе плотоядных... Отогнав черные мысли, Малко вернулся к золоту.
– Это золото, – рассуждал он, – кто-то должен был доставлять Чевайе?
– Безусловно. Но это хранится в глубокой тайне. Остается только разгадать ее. И не попасть в руки военных.
– Учитывая все то количество оружия, которое мы им продали за двадцать четыре года, – горько заметил Малко, – им бы следовало быть более любезными.
– Они сумасшедшие, – назидательно сказал Дик Брюс. – Никто не знает, чего они хотят.
Он положил на стол два эфиопских доллара.
– Когда мы увидимся? – поинтересовался Малко.
– Я уезжаю к одному попу. Он и его дружки украли потрясающую вещь: освященную Библию XI V века. И похоже, она в отличном состоянии.
– Библию?!
Полная неожиданность в такой момент. Но тихий бородач прямо на глазах преобразился.
– Таких, как эта, всего две в мире. Одна хранится в Национальном музее в Лондоне. Украдена в начале прошлого века. Другая – в Метрополитен-музее в Нью-Йорке. Стоит она примерно от ста до двухсот тысяч долларов... для любителя... А здесь я заплачу за нее пятнадцать-двадцать тысяч.
Дик Брюс давал пояснения спокойным тоном знающего человека. Заметив удивление на лице Малко, уточнил:
– Не забывайте, что я действительно торгую этими предметами искусства. Иначе эфиопы уже давным-давно засекли бы меня. Идемте, я отвезу вас в «Хилтон».
Малко и Дик Брюс направились к старенькому запыленному «лендроверу». На авеню Уинстона Черчилля движение было оживленным.
Едва машина остановилась на красный свет, как из «Дворца чудес» к ней ринулась орда нищих. Горбатые, изувеченные, зобастые, они набросились на «лендровер», делая вид, что чистят его.
Когда машина остановилась у отеля. Дик Брюс повернулся к Малко.
– Золото надо отыскать. Быстро. Это последняя надежда наших друзей из ЭПРП. Оно им необходимо для закупки оружия. Они рассчитывают на нас, на вас...
– Но я их никогда не видел, – запротестовал Малко, – и я вовсе не уверен в успехе.
– Это будет ужасно, – сказал Дик Брюс. Голос у него задрожал. – Они скрываются в Аддис-Абебе, у них есть план свержения ВВАС, люди. Им не хватает только оружия. Они теряют уверенность. Я сейчас прямо от вас поеду к ним, чтобы подбодрить их. Желаю вам удачи.
– Спасибо, – ответил Малко. – Я заказал машину. А потом займусь поисками этой Элмаз. Но боюсь, что мне придется подождать некоторое время.
– Не ждите слишком долго, – устало возразил Дик Брюс. – Начинайте скорее.
Малко подошел к стойке ресторана «Авис». Пара, которую он увидел в холле, вызвала у него улыбку. Вчерашняя девица в белом комбинезоне с еще более воинственно торчащими грудями под руку с черным, как уголь, жизнерадостным толстяком, что-то вроде Амина Дада... Определенно она справилась с трудностями комендантского часа...
* * *
– Это все, что у вас есть? – спросил Малко, с ужасом глядя на предложенную ему машину.
– Да, больше ничего нет, – подтвердила служащая «Ависа». – Но она работает безотказно и почти новая.
Через стекло холла Малко обреченно смотрел на ярко-красную «топоту». Ничего себе незаметная! Пожарная машина.
– Вы не любите «тойоты»? – обеспокоенно спросила служащая, глядя на удрученное лицо Малко.
– Нет, нет, – поспешил он успокоить ее.
– Хорошо. Тогда оформим документы.
Малко увидел, что девица в белом направилась в их сторону. Одна. Она поцеловала служащую, улыбнулась и протянула Малко руку.
– Добрый день. Меня зовут Валлела. Дик тоже мой друг. Я вас видела с ним только что.
Она смотрела на Малко явно с нежностью. Сверху комбинезон был расстегнут, открывая ложбинку между ее внушительными грудями, а если быть чуть любознательней, то можно увидеть гораздо больше.
– Вы давно в Аддис-Абебе?
– Несколько дней, – ответил Малко, пряча в карман контракт на машину.
– Теперь у вас ость машина, – сказала Валлела, нимало не смущаясь. – Не могли бы вы отвезти меня домой? Я живу выше Старого Гебби.
– Поехали. Посмотрим, что у этой «тойоты» внутри, – ответил Малко.
Он направился к «пожарной машине» в сопровождении своей грудастой спутницы. Валлела напевала.
– Ваш африканский жених не будет вас ревновать? – спросил Малко.
Валлела разразилась громким смехом.
– Монкого! О нет, он славный парень. Вчера он был очень доволен, потому что его председатель объявил себя императором. (Она искоса взглянула на Малко.) Вчера у вас был грустный вид. Вам не нравится Аддис-Абеба? Не надо оставаться одному.
– Хотите поужинать со мной? – предложил Малко.
Такая девушка, как Валлела, вполне могла располагать ценной информацией...
Эфиопка улыбнулась.
– Да, конечно. Я должна была ужинать с кузиной, но с вами интересней. Дик придет?
– Не думаю.
– Вы знаете, что ужин надо начинать рано из-за комендантского часа?
– Знаю. Можем встретиться здесь часов в семь.
О комендантском-то часе он знал. Они сели в ярко-красную «тойоту». Проехав метров сто но авеню Менелика, он уже понял, что у нее внутри: пусто. В гору она едва тащилась со скоростью сорок километров в час, скребя кузовом по земле. Перед старым императорским замком Малко увидел вереницу машин.
– Это семьи заключенных, – пояснила Валлела. – ВВАС их не кормит. Те, у кого нет никого, умирают от голода.
Первый результат соединения нищеты и революции.
* * *
– Я вот зарабатываю триста долларов в месяц, а на одежду трачу четыреста. Земли моего отца конфисковали. Военные дают моим родителям немного денег, но это очень мало. Поэтому приходится как-то выкручиваться.
Валлела выпила уже полстакана эфиопского четырнадцатиградусного напитка – дукама. Глаза у нее блестели.
Они сидели в углу ресторана «Коттедж», единственного приличного ресторана в городе. Интерьер был выполнен из резного красного дерева, прекрасный бар, не хуже английских. Бифштекс из мяса буйвола почти съедобен.
Валлела накрасилась, как царица Савская, комбинезон из серебряной парчи сидел на ней, как перчатка, и к тому же позволял экономить на нижнем белье. Застежка-молния доходила до низа живота, но на этот раз Валлела приоткрыла ее лишь на десять сантиметров, так что можно было увидеть лишь золотой коптский крестик, мирно лежащий между двумя очаровательными бугорками. Посмотрев на него, даже самый отпетый нечестивец мог бы вновь обрести веру. Малко пока не хотел задавать интересующие его вопросы. Вино развязало язык его спутнице. Никаких комплексов.
– Ну и как же вы выкручиваетесь? – поинтересовался он.
– О, в заведении «Хилтона» всегда полно африканских дипломатов. Встречаются милые люди. Как Монкого. Они делают мне подарки. Или я иду в «Венеру», в «Зебра-клуб».
– А что это такое?
– Дискотеки. Там много девушек без спутников. Вы приглашаете на танец, танцуете, а потом увозите с собой, делаете подарок. Они не проститутки, девушки, как я, служащие, студентки, которые хотят развлечься и заработать немного денег. Жизнь трудная. Они зарабатывают до сорока американских долларов, когда спят с кем-нибудь один-два раза в неделю. Этого достаточно.
Под столом Валлела касалась коленом ноги Малко. По-видимому, она решила вести себя с ним, как с Монкого. Зачем утруждать себя и идти в «Зебра-клуб»? Малко с ходу спросил:
– Вы знаете девушку по имени Элмаз? Высокая, тоненькая, с очень длинными волосами?
Конечно, – ответила Валлела. – Это моя подруга. Вы хотите переспать с ней? – спросила она запросто. Здорово захмелела.
– В ней много шарма, – признал Малко.
Валлела засмеялась.
– Да, она очень красивая, но обрезана, потому, ну...
Она многозначительно улыбнулась.
– Как это обрезана? – спросил Малко, тяжело дыша.
– Ну да, – подтвердила Валлела. – В Эфиопии всех девочек обрезают: у них отрезают клитор, когда им всего несколько месяцев. Чтобы они не были очень страстными... Только в провинции Годжам этого не делают.
– А вы?
Валлела весело рассмеялась.
– Я? Я из Годжама. Ваш друг Дик сказал мне, что у меня почти у одной здесь клитор не унылый. Ладно, потанцуем?
– Пожалуй, пойду спать, – ответил Малко.
Несмотря на абсолютное признание того, что Валлела – жемчужина Аддис-Абебы...
– Хорошо, оставите меня в «Хилтоне».
Малко расплатился. Всю дорогу Валлела сидела обиженная, дулась. Но когда, прощаясь в холле, Малко протянул ей руку, она стремительно прижалась ртом к его губам, ловко просунула язык между его зубами, затем отпрянула и, полуобернувшись, насмешливо бросила:
– Спокойной ночи...
Не проведешь...
Малко постоял у лифта до тех пор, пока она не скрылась в глубине ресторана. На губах он все еще ощущал вкус ее духов.
Затем вернулся к машине, предварительно справившись кое о чем у швейцара, и отъехал.
Было всего девять вечера, но улицы пусты. Малко ехал в южном направлении, пересек железнодорожный переезд напротив Четвертой дивизии. Швейцар объяснил ему, что «Зебра-клуб» находится в квартале Нефассие, что значит в буквальном переводе «Девушки, которые говорят с ветром». Квартал так назвали в память о телефонной станции, сооруженной при императоре, бывшем фанатиком телекоммуникаций. Если кто-то отказывался от телефона, лишался головы.
Малко проехал километра три по прямому унылому проспекту, прежде чем прямо перед собой увидел щит-указатель, на котором по-английски красными буквами значилось «Зебра-клуб». Малко поехал в указанном направлении по темной неасфальтированной дороге. В запущенном саду стояло небольшое строение, оттуда доносилась музыка.
* * *
В зале были одни девушки. Стояли у стен, выкрашенных в черные и белые полосы, чинно, как на балу в супрефектуре, сидели на скамейках, обитых молескином, танцевали друг с другом, налипли, как ракушки, на стойку бара, расположенного сразу у входа. Все очень молодые, некоторые просто красавицы, одеты скромно, в брюках или платьях. Всего около тридцати. Теплая компания мужчин, человек пять-семь, сидела за столиком. Пьянчужка лет пятидесяти, одетый с иголочки, даже с булавкой в галстуке, гротескно имитировал в центре зала что-то камбоджийское, изображая при этом на лице вожделение.
Гарсон в черно-белой куртке проводил Малко к банкетке. К нему тут же подошла девушка, церемонно протянула руку, слегка склонив голову:
– Добрый вечер, – приветствовала она его по-английски.
Села рядом. Гарсон принес два бокала с напитками. У девушки были грубые черты лица крестьянки, очень темная кожа. Скорее всего, кроме «добрый вечер» она больше ничего не знала по-английски. С подбадривающей улыбкой она принялась похлопывать Малко по правому бедру. Чтобы отделаться от нее, Малко решил встать и осмотреть второй зал. Если Элмаз не окажется и там, он успеет заехать в «Венеру» до наступления комендантского часа. Девушка подумала, что он хочет танцевать, тоже встала и приклеилась к нему. Музыка гремела оглушающе, партнерша танцевала плохо, от нее пахло прогорклым маслом...
Двигаясь по залу, Малко старался разглядеть в полумраке девушек. Элмаз не было видно. Возле камина болтала стайка девушек. Внезапно сердце Малко забилось быстрее: он увидел Элмаз. Брюки в клетку плотно обтягивали узкие бедра безупречной формы, ягодицы; длинные черные волосы каскадом падали почти до талии, обрамляя ангельское личико. На лице было написано высокомерие, почти презрительное выражение.
Она стояла, опершись на камин, и было видно, что ей безумно скучно. В ту же секунду, когда Малко увидел ее, она тоже заметила его. Лицо застыло.
Она рванулась к выходу через зал, прошла, почти касаясь Малко. Он моментально бросил свою партнершу и позвал:
– Элмаз!
Она пошла быстрее, почти побежала к выходу, стараясь не задеть пьяницу.
Малко рванулся за ней следом, но партнерша обвила его шею руками и не выпускала:
– Пожалуйста, я люблю вас! – проговорила она по-английски.
Казалось, надвигающаяся опасность потерять кавалера обогатила ее словарный запас словно по волшебству. Малко расцепил на своей шее ее руки и ринулся через переполненный бар в погоню за Элмаз. Выбежал в полутемный двор, озираясь вокруг, увидел автомобиль с зажженными фарами и работающим двигателем:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21
– Каким образом?
– Один высокопоставленный управляющий, Седава, попался в Дыре-Дауа, пытаясь добраться до Джибути, имея при себе чемодан с двадцатью килограммами золота. Седаву привезли в Аддис-Абебу, а палачи из Четвертой дивизии допросили его. Эти подонки убили его после первого же сеанса! Забили палками. Они чувствовали себя настолько обворованными, что ездили на грузовике по его телу, пока он не распластался настолько, что его можно было скатать в трубку, как ковер. Но золота таким способом они не получили. Идиоты.
– А негус? Он-то знал, где спрятано золото. Они же его арестовали.
– Точно, – подтвердил Дик Брюс, иронически усмехнувшись. – Он от этого и умер. Скверная золотая колика! Вначале военные были с ним учтивы. Когда они захватили дворец Гебби, они его тут же отвезли в Четвертую дивизию, по дороге в Назрет, и заперли в хижине. Я там был случайно и видел его. Он сидел, обхватив голову руками, и плакал. Он почти потерял разум.
– Вы были там?
История становилась все более захватывающей.
– Да, – спокойно подтвердил Дик Брюс, – у меня были друзья среди офицеров ВВАС. Они продавали мне иконы, имели хорошие деньги... Затем негус заболел. В это время всплыла история с золотом. Его допросили. У него все же хватило ума, чтобы понять, что как только он все расскажет, его убьют. Тогда он закрыл рот. Он был крепкий орешек. Тайна. Вы помните о страшном голоде в провинции Уолло? Триста или четыреста тысяч умерших. Когда ООН предложила свою помощь, негус с достоинством ответил, что голода не было. Он был прекрасно осведомлен о бедствии, но ужасно боялся, что внешний мир вмешается в его дела. Вот такие эфиопы. Поэтому и золото не нашли. Поэтому и негус мертв.
– Как?
– Среди офицеров ВВАС был один, который решил завладеть этим золотом. Для своих эритрейских приятелей из Фронта Освобождения. Генерал. Однажды он закрылся в комнате с негусом и допросил его. На следующий день ВВАС объявил, что у негуса остановилось сердце... Никто не знает даже, где его похоронили...
– Что произошло?
На губах Брюса появилась скорбная улыбка.
– Генерал попытался заставить его заговорить. Об этом мне позже рассказал часовой. Левой рукой генерал приподнял негуса, лежащего в постели, а правой положил ему на лицо подушку. Для здоровья восьмидесятичетырехлетнего старика это не очень рекомендуется...
– Он заговорил?
– Кажется, да. Но только один генерал слышал то, что он сказал. Затем генерал заставил старика есть перья из подушки до тех пор, пока его легкие не лопнули от них...
– А потом? Этот генерал...
– Он умер, – спокойно заметил Дик Брюс. – Через два дня он возвращался домой на своем «мерседесе», когда два «лендровера» с установленными пулеметами-"пятидесятками" зажали его с двух сторон. Он бросился на пол автомобиля. Шофер превратился в груду мяса. Генерал успел укрыться в своем доме. Его товарищи не теряли времени даром. Прислали танк. Они прикончили своего коллегу, расстреляв в упор из орудия 90-го калибра. Прямо в городе. Все, что осталось от генерала, уместилось в коробке из-под обуви. ВВАС заявил, что генерал покончил жизнь самоубийством...
Ангел с перьями из чистого золота взмахнул крыльями и мгновенно исчез. Малко не мог прийти в себя. От этой истории можно было сойти с ума.
– Но почему они его убили?
– Он мог знать, где находится золото. Его коллеги опасались, что он отдаст его эритрейцам, потому и предпочли потерять его. Кстати, наверное, никто не знал, что генералу действительно было известно, где хранится золото. Негус был слишком коварен, он вполне мог соврать ему, прежде чем сдохнуть. Но военные ВВАС в некотором роде Дальтоны: глупы и жестоки. Они не рискуют, и им чужды тонкость и изворотливость.
Наступило долгое молчание. Слышно было, как на авеню Уинстона Черчилля – Елисейских полях Аддис-Абебы – сигналили автомобили. Авеню начиналось у вокзала и протянулось до треугольного здания муниципалитета.
– Вы думаете, что Чевайе имела доступ к золоту?
Дик Брюс погладил бороду.
– Возможно. Она вышла замуж за любимого внука старика. Кроме того, ее дядя руководил «службами» негуса: пьяные оргии и всякого рода разведывательные операции.
– Где он?
– Расстрелян.
Собеседники опять замолчали. Малко думал о бренности человеческой жизни. Дик Брюс, нарушив молчание, мягко сказал:
– Думаю, что военные не подозревают, что вы прибыли сюда из-за золота. Тогда понятно, почему они оставили вас в покое после вчерашнего. Это не в их правилах. Вы должны были быть уже в Четвертой дивизии или на том свете.
В груди у Малко похолодело помимо его воли.
– Будьте очень осторожны, – продолжал Дик, – и не зевайте.
Малко рассеянно блуждал взглядом по стенам кафе, покрытым эмалевой краской. Он задыхался в этом городе в прямом и переносном смысле. Этот «новый цветок» принадлежал к породе плотоядных... Отогнав черные мысли, Малко вернулся к золоту.
– Это золото, – рассуждал он, – кто-то должен был доставлять Чевайе?
– Безусловно. Но это хранится в глубокой тайне. Остается только разгадать ее. И не попасть в руки военных.
– Учитывая все то количество оружия, которое мы им продали за двадцать четыре года, – горько заметил Малко, – им бы следовало быть более любезными.
– Они сумасшедшие, – назидательно сказал Дик Брюс. – Никто не знает, чего они хотят.
Он положил на стол два эфиопских доллара.
– Когда мы увидимся? – поинтересовался Малко.
– Я уезжаю к одному попу. Он и его дружки украли потрясающую вещь: освященную Библию XI V века. И похоже, она в отличном состоянии.
– Библию?!
Полная неожиданность в такой момент. Но тихий бородач прямо на глазах преобразился.
– Таких, как эта, всего две в мире. Одна хранится в Национальном музее в Лондоне. Украдена в начале прошлого века. Другая – в Метрополитен-музее в Нью-Йорке. Стоит она примерно от ста до двухсот тысяч долларов... для любителя... А здесь я заплачу за нее пятнадцать-двадцать тысяч.
Дик Брюс давал пояснения спокойным тоном знающего человека. Заметив удивление на лице Малко, уточнил:
– Не забывайте, что я действительно торгую этими предметами искусства. Иначе эфиопы уже давным-давно засекли бы меня. Идемте, я отвезу вас в «Хилтон».
Малко и Дик Брюс направились к старенькому запыленному «лендроверу». На авеню Уинстона Черчилля движение было оживленным.
Едва машина остановилась на красный свет, как из «Дворца чудес» к ней ринулась орда нищих. Горбатые, изувеченные, зобастые, они набросились на «лендровер», делая вид, что чистят его.
Когда машина остановилась у отеля. Дик Брюс повернулся к Малко.
– Золото надо отыскать. Быстро. Это последняя надежда наших друзей из ЭПРП. Оно им необходимо для закупки оружия. Они рассчитывают на нас, на вас...
– Но я их никогда не видел, – запротестовал Малко, – и я вовсе не уверен в успехе.
– Это будет ужасно, – сказал Дик Брюс. Голос у него задрожал. – Они скрываются в Аддис-Абебе, у них есть план свержения ВВАС, люди. Им не хватает только оружия. Они теряют уверенность. Я сейчас прямо от вас поеду к ним, чтобы подбодрить их. Желаю вам удачи.
– Спасибо, – ответил Малко. – Я заказал машину. А потом займусь поисками этой Элмаз. Но боюсь, что мне придется подождать некоторое время.
– Не ждите слишком долго, – устало возразил Дик Брюс. – Начинайте скорее.
Малко подошел к стойке ресторана «Авис». Пара, которую он увидел в холле, вызвала у него улыбку. Вчерашняя девица в белом комбинезоне с еще более воинственно торчащими грудями под руку с черным, как уголь, жизнерадостным толстяком, что-то вроде Амина Дада... Определенно она справилась с трудностями комендантского часа...
* * *
– Это все, что у вас есть? – спросил Малко, с ужасом глядя на предложенную ему машину.
– Да, больше ничего нет, – подтвердила служащая «Ависа». – Но она работает безотказно и почти новая.
Через стекло холла Малко обреченно смотрел на ярко-красную «топоту». Ничего себе незаметная! Пожарная машина.
– Вы не любите «тойоты»? – обеспокоенно спросила служащая, глядя на удрученное лицо Малко.
– Нет, нет, – поспешил он успокоить ее.
– Хорошо. Тогда оформим документы.
Малко увидел, что девица в белом направилась в их сторону. Одна. Она поцеловала служащую, улыбнулась и протянула Малко руку.
– Добрый день. Меня зовут Валлела. Дик тоже мой друг. Я вас видела с ним только что.
Она смотрела на Малко явно с нежностью. Сверху комбинезон был расстегнут, открывая ложбинку между ее внушительными грудями, а если быть чуть любознательней, то можно увидеть гораздо больше.
– Вы давно в Аддис-Абебе?
– Несколько дней, – ответил Малко, пряча в карман контракт на машину.
– Теперь у вас ость машина, – сказала Валлела, нимало не смущаясь. – Не могли бы вы отвезти меня домой? Я живу выше Старого Гебби.
– Поехали. Посмотрим, что у этой «тойоты» внутри, – ответил Малко.
Он направился к «пожарной машине» в сопровождении своей грудастой спутницы. Валлела напевала.
– Ваш африканский жених не будет вас ревновать? – спросил Малко.
Валлела разразилась громким смехом.
– Монкого! О нет, он славный парень. Вчера он был очень доволен, потому что его председатель объявил себя императором. (Она искоса взглянула на Малко.) Вчера у вас был грустный вид. Вам не нравится Аддис-Абеба? Не надо оставаться одному.
– Хотите поужинать со мной? – предложил Малко.
Такая девушка, как Валлела, вполне могла располагать ценной информацией...
Эфиопка улыбнулась.
– Да, конечно. Я должна была ужинать с кузиной, но с вами интересней. Дик придет?
– Не думаю.
– Вы знаете, что ужин надо начинать рано из-за комендантского часа?
– Знаю. Можем встретиться здесь часов в семь.
О комендантском-то часе он знал. Они сели в ярко-красную «тойоту». Проехав метров сто но авеню Менелика, он уже понял, что у нее внутри: пусто. В гору она едва тащилась со скоростью сорок километров в час, скребя кузовом по земле. Перед старым императорским замком Малко увидел вереницу машин.
– Это семьи заключенных, – пояснила Валлела. – ВВАС их не кормит. Те, у кого нет никого, умирают от голода.
Первый результат соединения нищеты и революции.
* * *
– Я вот зарабатываю триста долларов в месяц, а на одежду трачу четыреста. Земли моего отца конфисковали. Военные дают моим родителям немного денег, но это очень мало. Поэтому приходится как-то выкручиваться.
Валлела выпила уже полстакана эфиопского четырнадцатиградусного напитка – дукама. Глаза у нее блестели.
Они сидели в углу ресторана «Коттедж», единственного приличного ресторана в городе. Интерьер был выполнен из резного красного дерева, прекрасный бар, не хуже английских. Бифштекс из мяса буйвола почти съедобен.
Валлела накрасилась, как царица Савская, комбинезон из серебряной парчи сидел на ней, как перчатка, и к тому же позволял экономить на нижнем белье. Застежка-молния доходила до низа живота, но на этот раз Валлела приоткрыла ее лишь на десять сантиметров, так что можно было увидеть лишь золотой коптский крестик, мирно лежащий между двумя очаровательными бугорками. Посмотрев на него, даже самый отпетый нечестивец мог бы вновь обрести веру. Малко пока не хотел задавать интересующие его вопросы. Вино развязало язык его спутнице. Никаких комплексов.
– Ну и как же вы выкручиваетесь? – поинтересовался он.
– О, в заведении «Хилтона» всегда полно африканских дипломатов. Встречаются милые люди. Как Монкого. Они делают мне подарки. Или я иду в «Венеру», в «Зебра-клуб».
– А что это такое?
– Дискотеки. Там много девушек без спутников. Вы приглашаете на танец, танцуете, а потом увозите с собой, делаете подарок. Они не проститутки, девушки, как я, служащие, студентки, которые хотят развлечься и заработать немного денег. Жизнь трудная. Они зарабатывают до сорока американских долларов, когда спят с кем-нибудь один-два раза в неделю. Этого достаточно.
Под столом Валлела касалась коленом ноги Малко. По-видимому, она решила вести себя с ним, как с Монкого. Зачем утруждать себя и идти в «Зебра-клуб»? Малко с ходу спросил:
– Вы знаете девушку по имени Элмаз? Высокая, тоненькая, с очень длинными волосами?
Конечно, – ответила Валлела. – Это моя подруга. Вы хотите переспать с ней? – спросила она запросто. Здорово захмелела.
– В ней много шарма, – признал Малко.
Валлела засмеялась.
– Да, она очень красивая, но обрезана, потому, ну...
Она многозначительно улыбнулась.
– Как это обрезана? – спросил Малко, тяжело дыша.
– Ну да, – подтвердила Валлела. – В Эфиопии всех девочек обрезают: у них отрезают клитор, когда им всего несколько месяцев. Чтобы они не были очень страстными... Только в провинции Годжам этого не делают.
– А вы?
Валлела весело рассмеялась.
– Я? Я из Годжама. Ваш друг Дик сказал мне, что у меня почти у одной здесь клитор не унылый. Ладно, потанцуем?
– Пожалуй, пойду спать, – ответил Малко.
Несмотря на абсолютное признание того, что Валлела – жемчужина Аддис-Абебы...
– Хорошо, оставите меня в «Хилтоне».
Малко расплатился. Всю дорогу Валлела сидела обиженная, дулась. Но когда, прощаясь в холле, Малко протянул ей руку, она стремительно прижалась ртом к его губам, ловко просунула язык между его зубами, затем отпрянула и, полуобернувшись, насмешливо бросила:
– Спокойной ночи...
Не проведешь...
Малко постоял у лифта до тех пор, пока она не скрылась в глубине ресторана. На губах он все еще ощущал вкус ее духов.
Затем вернулся к машине, предварительно справившись кое о чем у швейцара, и отъехал.
Было всего девять вечера, но улицы пусты. Малко ехал в южном направлении, пересек железнодорожный переезд напротив Четвертой дивизии. Швейцар объяснил ему, что «Зебра-клуб» находится в квартале Нефассие, что значит в буквальном переводе «Девушки, которые говорят с ветром». Квартал так назвали в память о телефонной станции, сооруженной при императоре, бывшем фанатиком телекоммуникаций. Если кто-то отказывался от телефона, лишался головы.
Малко проехал километра три по прямому унылому проспекту, прежде чем прямо перед собой увидел щит-указатель, на котором по-английски красными буквами значилось «Зебра-клуб». Малко поехал в указанном направлении по темной неасфальтированной дороге. В запущенном саду стояло небольшое строение, оттуда доносилась музыка.
* * *
В зале были одни девушки. Стояли у стен, выкрашенных в черные и белые полосы, чинно, как на балу в супрефектуре, сидели на скамейках, обитых молескином, танцевали друг с другом, налипли, как ракушки, на стойку бара, расположенного сразу у входа. Все очень молодые, некоторые просто красавицы, одеты скромно, в брюках или платьях. Всего около тридцати. Теплая компания мужчин, человек пять-семь, сидела за столиком. Пьянчужка лет пятидесяти, одетый с иголочки, даже с булавкой в галстуке, гротескно имитировал в центре зала что-то камбоджийское, изображая при этом на лице вожделение.
Гарсон в черно-белой куртке проводил Малко к банкетке. К нему тут же подошла девушка, церемонно протянула руку, слегка склонив голову:
– Добрый вечер, – приветствовала она его по-английски.
Села рядом. Гарсон принес два бокала с напитками. У девушки были грубые черты лица крестьянки, очень темная кожа. Скорее всего, кроме «добрый вечер» она больше ничего не знала по-английски. С подбадривающей улыбкой она принялась похлопывать Малко по правому бедру. Чтобы отделаться от нее, Малко решил встать и осмотреть второй зал. Если Элмаз не окажется и там, он успеет заехать в «Венеру» до наступления комендантского часа. Девушка подумала, что он хочет танцевать, тоже встала и приклеилась к нему. Музыка гремела оглушающе, партнерша танцевала плохо, от нее пахло прогорклым маслом...
Двигаясь по залу, Малко старался разглядеть в полумраке девушек. Элмаз не было видно. Возле камина болтала стайка девушек. Внезапно сердце Малко забилось быстрее: он увидел Элмаз. Брюки в клетку плотно обтягивали узкие бедра безупречной формы, ягодицы; длинные черные волосы каскадом падали почти до талии, обрамляя ангельское личико. На лице было написано высокомерие, почти презрительное выражение.
Она стояла, опершись на камин, и было видно, что ей безумно скучно. В ту же секунду, когда Малко увидел ее, она тоже заметила его. Лицо застыло.
Она рванулась к выходу через зал, прошла, почти касаясь Малко. Он моментально бросил свою партнершу и позвал:
– Элмаз!
Она пошла быстрее, почти побежала к выходу, стараясь не задеть пьяницу.
Малко рванулся за ней следом, но партнерша обвила его шею руками и не выпускала:
– Пожалуйста, я люблю вас! – проговорила она по-английски.
Казалось, надвигающаяся опасность потерять кавалера обогатила ее словарный запас словно по волшебству. Малко расцепил на своей шее ее руки и ринулся через переполненный бар в погоню за Элмаз. Выбежал в полутемный двор, озираясь вокруг, увидел автомобиль с зажженными фарами и работающим двигателем:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21