С..19-20.
21 Фрагменты ранних греческих философов. Ч. 1. М., 1989. С. 197.
60
22 Лосев А.Ф. Указ. соч. С. 75.
23 Реале Д., Антисери Д. Западная философия от истоков до наших дней. Т. 1. Античность. СПб., 1997. С. 179.
24 См.: Чанышев А.Н. Курс лекций по древней и средневековой философии. М., 1991. С.77. •
25 Лосев А.Ф. Указ. соч. С. 95.
26 Чанышев А.Н. Указ. соч. С. 295.
27 Там же. С. 318.
28 "Диоген передает рассказ Посидония о Пирроне, который при виде свиньи, спокойно питавшейся во время морской бури, когда весь корабль был охвачен страхом, заметил: и философу следовало бы пребывать в такой безмятежности" (Шлет Г.Г. Философские этюды. М., 1994. С. 182).
29 Чанышев А.Н. Указ. соч. С. 150.
30 Иммануила Канта пролегомены ко всякой будущей метафизике, могущей возникнуть в смысле науки. Перевод Вл. Соловьева. М., 1993. С. 31:
31 Лосев А.Ф. История античной философии в конспективном изложении. М., 1998. Поздний эллинизм. С. 37.
32 Там же. С. 187.
33 См.: Лосев А.Ф. История античной философии в •конспективном изложении. Поздний эллинизм. С. 87-89.
34 См.: Реале Д., Антисери Д. Указ. соч. С. 29. '
35 Цит. по: Реале Д., Антисери Д. Западная философия от истоков до наших дней.' 2. Средневековье'. С. 32.
36 Там же. ' ,
37 Цит. по: Реале Д., Антисери Д. Указ. соч. С. 48.
38 Чанышев А.Н. Указ. соч. С. 374-375.
39 Указ. соч. С. 432. '
40 Цит. по: Реале Д., Антисери Д. Указ. соч. С. 45.
41 Цит. по: Коплстон Ф.Ч. История средневековой философии. М., 1997. С. 85.
42 Рассел Б. История западной философии. М., 1959. С. 434.
43 Коплстон Ф.Ч. Указ. соч. С. 203-204.
44 Соколов В.В. Средневековая философия. М., 1979. С. 329.
45 Там же. С. 334.
46 Цит. по: Коплстон Ф.Ч. Указ. соч. С. 211.
47 Там же. С. 214.
48 Цит. по: Коплстон Ф.Ч. Указ. соч. С. 219.
49 Соколов В.В. Указ. соч. С. 349.
50 Там же. С. 346. •
51 Коплстон Ф.Ч. Указ. соч. С. 222.
52 Там же. С. 232.
53 Соколов В.В. Указ. соч. С. 397.
54 См.: Попов П.С., Стяжкин Н.И. Развитие логических идей от античности до эпохи Возрождения. М., 1974. С. 168.
"Там же. С. 169.
56 Коплстон Ф.Ч. Указ. соч. С. 287.
57 Знаменитая "бритва" Оккама имеет более широкое и более значимое с философской точки зрения толкование. Принцип, требующий отказа умножения без надобности сущностей и соответствующих им понятий, направлен прежде всего
ентизм оказываются противоположными, но одновременно неразрывными сторонами современной культуры, пронизывающими все ее уровни от обыденного сознания до форм различного рода теоретических рефлексий. Дилемма "сциентизм-антйсциентизм" - не только важнейший признак современной культуры, но и ключ к пониманию тех новых проблем, которые в ней возникли. Это своеобразная модель некоторых предельных ситуаций, связанных с предчувствием тенденций развития науки, либо способствующих развитию общества и человека, либо ведущих к их гибели.
Согласно классическому идеалу научности, познавательная деятельность рассматриваласьжак особый общекультурный феномен, целью которого был поиск истины, причем подразумевалось, что. эта истина может быть познана окончательно. Это была фактически философская позиция, базирующаяся на оптимистической вере в силу рационально-теоретического постижения мира.
Философия здесь еще не вступает в глобальное противоречие с наукой. Познание мира осуществляется единым фронтом, и наука воспринимается как один из путей познания. Даже математика, эталон науки, не противостоит философии. Напротив, философию пытаются моделировать по математическому образцу. Хотя именно здесь закладывается традиция негативного отношения ученых к спекулятивным конструкциям и формируется внуТринауч-ная установка на то, что создаваемая теория не нуждается ни в
субъекте, ни в описании путей достижения научного результата, важен лишь результат2.
В постклассический период сильная дифференциация наук приводит к уничтожению образа науки как целостного образования. И если науку вообще (в ее классическом варианте) можно было относить к культуре, то разнородные научные дисциплины в общекультурную парадигму уже не вписывались. В науках начинает господствовать принцип относительности, который выступает не только
как внутринаучное явление, но имеет более широкое мировоззренческое значение.
Перечисленные изменения внутри самой науки изменяют ей образ в общественном сознании. Становится ясным факт относительности научных идеалов. Наука перестает восприниматься как нечто, имеющее общую цель с другими способами духовного постижения мира. А соединение науки с техникой и ее ориентация на практическое овладение миром приводят к мысли, что наука вообще лежит за пределами культуры.
Агрессивное проникновение науки во все сферы жизни общества и человека, реализующееся в своеобразном "научном империализме", формирует в общественном сознании ее своеобразный демонический образ. Если духовная культура постигает мир, не разрушая, а интегрируясь в него, то наука, вмешиваясь в природу, во взаимоотношения людей, напротив, направлена на конечное овла-64
дение миром и его изменение, угрожая в некоторых случаях его существованию.
Процесс институализации современной науки также влияет на образ ее восприятия в человеческом сознании.
Раньше наука вписывалась я парадигму любой творческой деятельности, где центральным звеном был человек, индивид. Научное творчество носило глубоко индивидуальный характер и в некоторых случаях не отделялось, например, от художественного творчества. В современный период необходимость решения конкретных практических задач потребовала создания особых искусственных условий для реализации научногй творчества. Выбор предмета иссле-дования^вообще интересов ученого стал в большей степени детерминироваться общественными запросами, чем его внутренними индивидуальными устремлениями. Вместо гения-одиночки -^ институт, вместо личных озарений - кропотливая работа группы людей, вместо зачастую случайной тематики - целенаправленное, исследование и т.д.
В этих условиях меняется характер научного труда: важным становится не столько сам творческий процесс, сколько организация его как Таковая, обеспечение работы данного коллектива, что требует распределения функций. Коллектив гениев вряд ли совершит открытие в современной науке. Более того, сама научная задача может быть расчленена на отдельные компоненты, исполнители которых могут и не знать об общем плане и цели научного исследования.
От ученого уже не зависит характер реализации результатов его открытий, и он в меньшей степени чувствует ответственность за их практическое использование. Современная наука стремительно удаляется от системы традиционных ценностей, в которой гуманитарное знание рассматривалось как часть научного познания. "Духовный мир западной интеллигенции все явственнее поляризуется, все явственнее раскалывается на две противоположные части... На одном полюсе - художественная интеллигенция, которая случайно, пользуясь тем, что никто этого вовремя не заметил, стала называть себя просто интеллигенцией, как будто никакой другой интеллигенции вообще не существует... на другом - ученые... Их разделяет стена непонимания, а иногда... даже антипатии и вражды...' У обеих групп странное, извращенное представление друг о друге"3.
Представители гуманитарных и естественных наук живут как бы в разных социальных измерениях, с разными ценностными ориентирами, мотивами и ожиданиями. В этой ситуации прежде всего антисциентистски настроенные мыслители выдвигают тезис о "кризисе" или даже "гибели" культуры. Действительно, приращениекуль-турных ценностей должно опираться на традиции, а в современное время эти традиции изменяются столь стремительно, что это часто происходит за период жизни одного человека. Причем в наиболь-
3 Заказ 216
65
шей степени это касается системы коммуникации между людьми, т.е. системы общения, где культурные традиции как бы реально "живут". На протяжении только одного столетия человечество переходит от письма и устного творчества к компьютерному общению, от устных разговоров и бесед - к общению с помощью различных телекоммуникационных средств. Причем темпы этих изменений все время нарастают. А поскольку в основе таких изменений лежат научные открытия, то это и дает повод для обвинений в адрес науки. На самом деле понятие "кризис" культуры фиксирует лишь резкое увеличение скорости разрушения старых ценностей, сжатие временных рамок этого процесса, что не позволяет новым явлениям и открытиям адаптироваться к традиционной системе культуры. Если бы этот процесс шел постепенно, то культура как бы "привыкала", впитывала и отбирала новые ценности, гармонично сочетая их с традиционными.
Дилемма "сциентизм-антисциентизм" выступает как модель, с помощью которой мы можем описать сегодняшнюю ситуацию в культуре, выявить место в ней науки и рассмотреть взаимоотношения последней с другими элементами культуры, т.е. предложить широкий философско-культурологический подход, учитывающий как личностное восприятие феномена науки на уровне обыденного сознания, так и осознание его на уровне философской рефлексии. На всех уровнях современного общественного сознания сталкиваются два образа: наука воспринимается либо как демон, выпущенный из бутылки, угрожающий самой сущности человеческого существования, либо, напротив, как сила, обеспечивающая прогресс цивилизации. В любом случае это прежде всего особого рода внешняя сила, будь то сила Франкенштейна или Прометея.
Все это происходит на фоне усиления роли обыденного (или массового) сознания в современной культуре.
Обыденное сознание "отражает объективную реаДЬНость не только посредством общезначимых понятий и категорий, но и более непосредственно: через личностно-экзистенциальные образования (личностные смыслы), в том числе и неосознаваемые, емугно переживаемые состояния, такие, как чувства сомнения, трйвоги, напряженности, неудовлетворенности и т.д."4. Человек неосознанно, на уровне экзистенциальных переживаний оценивает те изменения, которые происходят в культуре. Эти оценки не всегда удается вербализировать, и они действительно могут выступать в виде чувства боязни или опасности, например, перед лицом научно-технического прогресса. В то же время чувства человека могут значительно опередить рефлексивные размышления, представив реальную ситуацию в более яркоц, символической форме. Более того, в плане воздействия на индивидуальное сознание человека такого рода экзистенциальные интерпретации носят "повелительный характер".
66
Такого рода предчувствия могут соединяться в общественном сознании в общее ощущение, в некое коллективное чувство. И тог-/ да личностно-экзистенциальные переживания (сомнение, страх, тревога и т.д;) становяться достоянием каждого и проявляются во всех явлениях духовной жизни, будь то наука или искусство, религия или философия. Происходит социально-психологическое закрепление данных настроений в виде особых систем ценностей, которые люди уже впитывают как достояние данной культуры, которые становятся мощнейшим фактором развития всей культуры, влияя на изменения ее основных тенденций.
Сциентизм, возникнув как ценностная установка на абсолютно "положительный" образ науки и техники, реализуется затем как более широкая социокультурная ориентация, основанная на абсолютизации рационального познания с одновременным принижением иных форм духовного освоения бытия.
Антисциентизм, возникнув на базе негативной интерпретации науки, становится социокультурной ориентацией, которая связана с абсолютизацией внерациональных форм постижения мира. На фи-лософско-теоретическом уровне это выглядит как обоснование положения о том, что духовное постижение бытия, сущности человека недостижимы на пути рационального познания, которое слишком ограниченно, не может отразить противоречивости и многообразия мира и нивелирует роль человека как особого экзистенциального бытия. Наука как объект критики здесь может отойти на второй план, уступив место своеобразному экзистенциально-пессимистическому настроению в оценке перспектив развития общества и культуры, избравших путь технологической эволюции.
Мы полагаем, что распад классических схем философии на рубеже XIX-XX вв. и возникновение основных современных философских направлений могут быть эффективно проанализированы сквозь призму дилеммы сциентизма и антисциентизма.
§ 2. СЦИЕНТИСТСКИЕ НАПРАВЛЕНИЯ В СОВРЕМЕННОЙ ФИЛОСОФИИ
Возникновение сциентизма в философии можно проследить на примере распадения кантовской философии и возникновения различных школ неокантианства. Так, в марбургской школе, наиболее крупными представителями которой выступают Г. Коген (1842-1918), П. Наторп (1854-1924), Е. Кассирер (1874-1945), получают дальнейшее развитие антипсихологические установки кантовской философии. Философия трактуется здесь как рационально-теоретическая' форма мышления, способная выступать в качестве науки и отвечать соответствующим критериям. Наука для ее представителей - высшая форма человеческой культуры, она оли-
з*
67
цетворяет разум как таковой, точнее, разум находит в науке свое истинное прибежище. Разумность, рациональность отождествляется с научностью, разум абсолютизируется, мышление объявляется единственным критерием определения объекта (Коген). В результате логика развертывания научной мысли переносится на логику развития действительности, а построение точной науки делается образцом для построения философии. ,
Сходную позицию в этом вопросе занимает и позитивизм. По мнению О. Конта, философия, если она хочет быть научным познанием, должна отказаться "от исследования происхождения и назначения существующего мира и познания внутренних причин явлений и стремиться, правильно комбинируя рассуждения и наблюдения, к познанию действительных законов явлений... Объяснение явлений есть отныне только установление связей между различными явлениями и несколькими общими фактами, число которых уменьшается по мере прогресса науки"5.
На первый плцн в концепциях неопозитивизма выходит проблема выработки эффективных методов различения научного и ненаучного знания, а значит (поскольку важнейшим элементом науки выступает теория, язык), различения научных и ненаучных высказываний.
Уже Л. Витгенштейн задает такую модель понимания науки, которая основана на "отождествлении структуры классической экстенсиональной логики со структурой всего научного знания и определенного гносеологического истолкования элементов этой структуры"6. В результате в качестве эталона науки выступает формальная логика. При этом утверждается, что эмпирическое знание дано человеку в чувственном восприятии и познание здесь возможно с абсолютной достоверностью. Теоретическое же знание в свою очередь сводится к эмпирическому. Таким образом, функции науки можно свести к описанию явлений, а роль философии - к анализу языка научной теории. "Цель'философии - логическое прояснение мыслей. Результат философии - не некоторое количество "философских представлений", но прояснение предложений"7.
По мнению Л. Витгенштейна, любое высказывание, имеющее смысл, должно быть сводимым к атомарным предложениям, которые в свою очередь являются лишь описаниями. Понятно, что философские (метафизические) высказывания свести к атомарным и эмпирически проверяемым предложениям нельзя, поэтому они, по мнению философа, должны быть отнесены к разряду псевдовысказываний, которые, с позиции научного анализа, лишены всякого значения, а значит, бессмысленны. Позже К. Поппер подчеркнет, что данный метод Л. Витгенштейна сводится к верификации предложений с помощью предложений наблюдения, что "приводит к уничтожению не только метафизики, но также самого естествознания, ибо законы природы столь же несводимы к высказываниям
6S
наблюдения, как и рассуждения метафизиков"8. Таким образом, философия не имеет перед собой научной цели в виде стремления к истине, а следовательно, она не может считаться наукой, хотя и может способствовать прояснению истины.
Дальнейшее сужение сферы применения философии реализуется в принципе верификации. Предложение считается научным, если оно верифицируемо, Т.е. если его следствия не противоречат базисному знанию, которое представляет собой совокупность протокольных предложений, достоверных описаний опытных данных. "Но что тогда вообще остается для философии... То, что остается, - это не предложения, не теория, не система, а только метод, а именно:
метод логического анализа... он служит здесь для устранения не имеющих значения слов, бессмысленных псевдопредложений"9. Р. Карнап, осознавая узость такого критерия, отмечает, что такой критерий позволяет сделать вывод относительно эмпирического значения тех или иных предложений, но это вовсе не означает, что предложения, не имеющие этого значения, не имеют какого-то иного смысла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13
21 Фрагменты ранних греческих философов. Ч. 1. М., 1989. С. 197.
60
22 Лосев А.Ф. Указ. соч. С. 75.
23 Реале Д., Антисери Д. Западная философия от истоков до наших дней. Т. 1. Античность. СПб., 1997. С. 179.
24 См.: Чанышев А.Н. Курс лекций по древней и средневековой философии. М., 1991. С.77. •
25 Лосев А.Ф. Указ. соч. С. 95.
26 Чанышев А.Н. Указ. соч. С. 295.
27 Там же. С. 318.
28 "Диоген передает рассказ Посидония о Пирроне, который при виде свиньи, спокойно питавшейся во время морской бури, когда весь корабль был охвачен страхом, заметил: и философу следовало бы пребывать в такой безмятежности" (Шлет Г.Г. Философские этюды. М., 1994. С. 182).
29 Чанышев А.Н. Указ. соч. С. 150.
30 Иммануила Канта пролегомены ко всякой будущей метафизике, могущей возникнуть в смысле науки. Перевод Вл. Соловьева. М., 1993. С. 31:
31 Лосев А.Ф. История античной философии в конспективном изложении. М., 1998. Поздний эллинизм. С. 37.
32 Там же. С. 187.
33 См.: Лосев А.Ф. История античной философии в •конспективном изложении. Поздний эллинизм. С. 87-89.
34 См.: Реале Д., Антисери Д. Указ. соч. С. 29. '
35 Цит. по: Реале Д., Антисери Д. Западная философия от истоков до наших дней.' 2. Средневековье'. С. 32.
36 Там же. ' ,
37 Цит. по: Реале Д., Антисери Д. Указ. соч. С. 48.
38 Чанышев А.Н. Указ. соч. С. 374-375.
39 Указ. соч. С. 432. '
40 Цит. по: Реале Д., Антисери Д. Указ. соч. С. 45.
41 Цит. по: Коплстон Ф.Ч. История средневековой философии. М., 1997. С. 85.
42 Рассел Б. История западной философии. М., 1959. С. 434.
43 Коплстон Ф.Ч. Указ. соч. С. 203-204.
44 Соколов В.В. Средневековая философия. М., 1979. С. 329.
45 Там же. С. 334.
46 Цит. по: Коплстон Ф.Ч. Указ. соч. С. 211.
47 Там же. С. 214.
48 Цит. по: Коплстон Ф.Ч. Указ. соч. С. 219.
49 Соколов В.В. Указ. соч. С. 349.
50 Там же. С. 346. •
51 Коплстон Ф.Ч. Указ. соч. С. 222.
52 Там же. С. 232.
53 Соколов В.В. Указ. соч. С. 397.
54 См.: Попов П.С., Стяжкин Н.И. Развитие логических идей от античности до эпохи Возрождения. М., 1974. С. 168.
"Там же. С. 169.
56 Коплстон Ф.Ч. Указ. соч. С. 287.
57 Знаменитая "бритва" Оккама имеет более широкое и более значимое с философской точки зрения толкование. Принцип, требующий отказа умножения без надобности сущностей и соответствующих им понятий, направлен прежде всего
ентизм оказываются противоположными, но одновременно неразрывными сторонами современной культуры, пронизывающими все ее уровни от обыденного сознания до форм различного рода теоретических рефлексий. Дилемма "сциентизм-антйсциентизм" - не только важнейший признак современной культуры, но и ключ к пониманию тех новых проблем, которые в ней возникли. Это своеобразная модель некоторых предельных ситуаций, связанных с предчувствием тенденций развития науки, либо способствующих развитию общества и человека, либо ведущих к их гибели.
Согласно классическому идеалу научности, познавательная деятельность рассматриваласьжак особый общекультурный феномен, целью которого был поиск истины, причем подразумевалось, что. эта истина может быть познана окончательно. Это была фактически философская позиция, базирующаяся на оптимистической вере в силу рационально-теоретического постижения мира.
Философия здесь еще не вступает в глобальное противоречие с наукой. Познание мира осуществляется единым фронтом, и наука воспринимается как один из путей познания. Даже математика, эталон науки, не противостоит философии. Напротив, философию пытаются моделировать по математическому образцу. Хотя именно здесь закладывается традиция негативного отношения ученых к спекулятивным конструкциям и формируется внуТринауч-ная установка на то, что создаваемая теория не нуждается ни в
субъекте, ни в описании путей достижения научного результата, важен лишь результат2.
В постклассический период сильная дифференциация наук приводит к уничтожению образа науки как целостного образования. И если науку вообще (в ее классическом варианте) можно было относить к культуре, то разнородные научные дисциплины в общекультурную парадигму уже не вписывались. В науках начинает господствовать принцип относительности, который выступает не только
как внутринаучное явление, но имеет более широкое мировоззренческое значение.
Перечисленные изменения внутри самой науки изменяют ей образ в общественном сознании. Становится ясным факт относительности научных идеалов. Наука перестает восприниматься как нечто, имеющее общую цель с другими способами духовного постижения мира. А соединение науки с техникой и ее ориентация на практическое овладение миром приводят к мысли, что наука вообще лежит за пределами культуры.
Агрессивное проникновение науки во все сферы жизни общества и человека, реализующееся в своеобразном "научном империализме", формирует в общественном сознании ее своеобразный демонический образ. Если духовная культура постигает мир, не разрушая, а интегрируясь в него, то наука, вмешиваясь в природу, во взаимоотношения людей, напротив, направлена на конечное овла-64
дение миром и его изменение, угрожая в некоторых случаях его существованию.
Процесс институализации современной науки также влияет на образ ее восприятия в человеческом сознании.
Раньше наука вписывалась я парадигму любой творческой деятельности, где центральным звеном был человек, индивид. Научное творчество носило глубоко индивидуальный характер и в некоторых случаях не отделялось, например, от художественного творчества. В современный период необходимость решения конкретных практических задач потребовала создания особых искусственных условий для реализации научногй творчества. Выбор предмета иссле-дования^вообще интересов ученого стал в большей степени детерминироваться общественными запросами, чем его внутренними индивидуальными устремлениями. Вместо гения-одиночки -^ институт, вместо личных озарений - кропотливая работа группы людей, вместо зачастую случайной тематики - целенаправленное, исследование и т.д.
В этих условиях меняется характер научного труда: важным становится не столько сам творческий процесс, сколько организация его как Таковая, обеспечение работы данного коллектива, что требует распределения функций. Коллектив гениев вряд ли совершит открытие в современной науке. Более того, сама научная задача может быть расчленена на отдельные компоненты, исполнители которых могут и не знать об общем плане и цели научного исследования.
От ученого уже не зависит характер реализации результатов его открытий, и он в меньшей степени чувствует ответственность за их практическое использование. Современная наука стремительно удаляется от системы традиционных ценностей, в которой гуманитарное знание рассматривалось как часть научного познания. "Духовный мир западной интеллигенции все явственнее поляризуется, все явственнее раскалывается на две противоположные части... На одном полюсе - художественная интеллигенция, которая случайно, пользуясь тем, что никто этого вовремя не заметил, стала называть себя просто интеллигенцией, как будто никакой другой интеллигенции вообще не существует... на другом - ученые... Их разделяет стена непонимания, а иногда... даже антипатии и вражды...' У обеих групп странное, извращенное представление друг о друге"3.
Представители гуманитарных и естественных наук живут как бы в разных социальных измерениях, с разными ценностными ориентирами, мотивами и ожиданиями. В этой ситуации прежде всего антисциентистски настроенные мыслители выдвигают тезис о "кризисе" или даже "гибели" культуры. Действительно, приращениекуль-турных ценностей должно опираться на традиции, а в современное время эти традиции изменяются столь стремительно, что это часто происходит за период жизни одного человека. Причем в наиболь-
3 Заказ 216
65
шей степени это касается системы коммуникации между людьми, т.е. системы общения, где культурные традиции как бы реально "живут". На протяжении только одного столетия человечество переходит от письма и устного творчества к компьютерному общению, от устных разговоров и бесед - к общению с помощью различных телекоммуникационных средств. Причем темпы этих изменений все время нарастают. А поскольку в основе таких изменений лежат научные открытия, то это и дает повод для обвинений в адрес науки. На самом деле понятие "кризис" культуры фиксирует лишь резкое увеличение скорости разрушения старых ценностей, сжатие временных рамок этого процесса, что не позволяет новым явлениям и открытиям адаптироваться к традиционной системе культуры. Если бы этот процесс шел постепенно, то культура как бы "привыкала", впитывала и отбирала новые ценности, гармонично сочетая их с традиционными.
Дилемма "сциентизм-антисциентизм" выступает как модель, с помощью которой мы можем описать сегодняшнюю ситуацию в культуре, выявить место в ней науки и рассмотреть взаимоотношения последней с другими элементами культуры, т.е. предложить широкий философско-культурологический подход, учитывающий как личностное восприятие феномена науки на уровне обыденного сознания, так и осознание его на уровне философской рефлексии. На всех уровнях современного общественного сознания сталкиваются два образа: наука воспринимается либо как демон, выпущенный из бутылки, угрожающий самой сущности человеческого существования, либо, напротив, как сила, обеспечивающая прогресс цивилизации. В любом случае это прежде всего особого рода внешняя сила, будь то сила Франкенштейна или Прометея.
Все это происходит на фоне усиления роли обыденного (или массового) сознания в современной культуре.
Обыденное сознание "отражает объективную реаДЬНость не только посредством общезначимых понятий и категорий, но и более непосредственно: через личностно-экзистенциальные образования (личностные смыслы), в том числе и неосознаваемые, емугно переживаемые состояния, такие, как чувства сомнения, трйвоги, напряженности, неудовлетворенности и т.д."4. Человек неосознанно, на уровне экзистенциальных переживаний оценивает те изменения, которые происходят в культуре. Эти оценки не всегда удается вербализировать, и они действительно могут выступать в виде чувства боязни или опасности, например, перед лицом научно-технического прогресса. В то же время чувства человека могут значительно опередить рефлексивные размышления, представив реальную ситуацию в более яркоц, символической форме. Более того, в плане воздействия на индивидуальное сознание человека такого рода экзистенциальные интерпретации носят "повелительный характер".
66
Такого рода предчувствия могут соединяться в общественном сознании в общее ощущение, в некое коллективное чувство. И тог-/ да личностно-экзистенциальные переживания (сомнение, страх, тревога и т.д;) становяться достоянием каждого и проявляются во всех явлениях духовной жизни, будь то наука или искусство, религия или философия. Происходит социально-психологическое закрепление данных настроений в виде особых систем ценностей, которые люди уже впитывают как достояние данной культуры, которые становятся мощнейшим фактором развития всей культуры, влияя на изменения ее основных тенденций.
Сциентизм, возникнув как ценностная установка на абсолютно "положительный" образ науки и техники, реализуется затем как более широкая социокультурная ориентация, основанная на абсолютизации рационального познания с одновременным принижением иных форм духовного освоения бытия.
Антисциентизм, возникнув на базе негативной интерпретации науки, становится социокультурной ориентацией, которая связана с абсолютизацией внерациональных форм постижения мира. На фи-лософско-теоретическом уровне это выглядит как обоснование положения о том, что духовное постижение бытия, сущности человека недостижимы на пути рационального познания, которое слишком ограниченно, не может отразить противоречивости и многообразия мира и нивелирует роль человека как особого экзистенциального бытия. Наука как объект критики здесь может отойти на второй план, уступив место своеобразному экзистенциально-пессимистическому настроению в оценке перспектив развития общества и культуры, избравших путь технологической эволюции.
Мы полагаем, что распад классических схем философии на рубеже XIX-XX вв. и возникновение основных современных философских направлений могут быть эффективно проанализированы сквозь призму дилеммы сциентизма и антисциентизма.
§ 2. СЦИЕНТИСТСКИЕ НАПРАВЛЕНИЯ В СОВРЕМЕННОЙ ФИЛОСОФИИ
Возникновение сциентизма в философии можно проследить на примере распадения кантовской философии и возникновения различных школ неокантианства. Так, в марбургской школе, наиболее крупными представителями которой выступают Г. Коген (1842-1918), П. Наторп (1854-1924), Е. Кассирер (1874-1945), получают дальнейшее развитие антипсихологические установки кантовской философии. Философия трактуется здесь как рационально-теоретическая' форма мышления, способная выступать в качестве науки и отвечать соответствующим критериям. Наука для ее представителей - высшая форма человеческой культуры, она оли-
з*
67
цетворяет разум как таковой, точнее, разум находит в науке свое истинное прибежище. Разумность, рациональность отождествляется с научностью, разум абсолютизируется, мышление объявляется единственным критерием определения объекта (Коген). В результате логика развертывания научной мысли переносится на логику развития действительности, а построение точной науки делается образцом для построения философии. ,
Сходную позицию в этом вопросе занимает и позитивизм. По мнению О. Конта, философия, если она хочет быть научным познанием, должна отказаться "от исследования происхождения и назначения существующего мира и познания внутренних причин явлений и стремиться, правильно комбинируя рассуждения и наблюдения, к познанию действительных законов явлений... Объяснение явлений есть отныне только установление связей между различными явлениями и несколькими общими фактами, число которых уменьшается по мере прогресса науки"5.
На первый плцн в концепциях неопозитивизма выходит проблема выработки эффективных методов различения научного и ненаучного знания, а значит (поскольку важнейшим элементом науки выступает теория, язык), различения научных и ненаучных высказываний.
Уже Л. Витгенштейн задает такую модель понимания науки, которая основана на "отождествлении структуры классической экстенсиональной логики со структурой всего научного знания и определенного гносеологического истолкования элементов этой структуры"6. В результате в качестве эталона науки выступает формальная логика. При этом утверждается, что эмпирическое знание дано человеку в чувственном восприятии и познание здесь возможно с абсолютной достоверностью. Теоретическое же знание в свою очередь сводится к эмпирическому. Таким образом, функции науки можно свести к описанию явлений, а роль философии - к анализу языка научной теории. "Цель'философии - логическое прояснение мыслей. Результат философии - не некоторое количество "философских представлений", но прояснение предложений"7.
По мнению Л. Витгенштейна, любое высказывание, имеющее смысл, должно быть сводимым к атомарным предложениям, которые в свою очередь являются лишь описаниями. Понятно, что философские (метафизические) высказывания свести к атомарным и эмпирически проверяемым предложениям нельзя, поэтому они, по мнению философа, должны быть отнесены к разряду псевдовысказываний, которые, с позиции научного анализа, лишены всякого значения, а значит, бессмысленны. Позже К. Поппер подчеркнет, что данный метод Л. Витгенштейна сводится к верификации предложений с помощью предложений наблюдения, что "приводит к уничтожению не только метафизики, но также самого естествознания, ибо законы природы столь же несводимы к высказываниям
6S
наблюдения, как и рассуждения метафизиков"8. Таким образом, философия не имеет перед собой научной цели в виде стремления к истине, а следовательно, она не может считаться наукой, хотя и может способствовать прояснению истины.
Дальнейшее сужение сферы применения философии реализуется в принципе верификации. Предложение считается научным, если оно верифицируемо, Т.е. если его следствия не противоречат базисному знанию, которое представляет собой совокупность протокольных предложений, достоверных описаний опытных данных. "Но что тогда вообще остается для философии... То, что остается, - это не предложения, не теория, не система, а только метод, а именно:
метод логического анализа... он служит здесь для устранения не имеющих значения слов, бессмысленных псевдопредложений"9. Р. Карнап, осознавая узость такого критерия, отмечает, что такой критерий позволяет сделать вывод относительно эмпирического значения тех или иных предложений, но это вовсе не означает, что предложения, не имеющие этого значения, не имеют какого-то иного смысла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13