Правый берег реки представлял собой совершенно иную картину. Это уже не были бесконечные равнины, тянущиеся до горизонта, на котором вырисовывались горы.Колебания почвы, весьма чувствительные и близкие к поверхности, образовали отдельные вершины и холмы странной формы. Это орографическое строение дальше к востоку переходило в настоящую горную цепь. Береговые горы странно контрастировали с льяносами левого берега.После полудня, когда правый берег опять стал пологим, лодки должны были подняться к левому берегу, чтобы пройти узкий фарватер Карибена, единственный судоходный в этом месте реки.К востоку расстилались обширные пески, черепашьи «поля», когда-то столь богатые черепахами и не уступавшие пескам Урбаны. Беспорядочная их эксплуатация, ничем не регулируемая, предоставленная неблагоразумной жадности предпринимателей, должна была привести в конце концов к полнейшему исчезновению черепах в этих местах. Уже и теперь количество черепах здесь страшно уменьшилось. Благодаря этому Карибен, удачно расположенный вблизи устья Меты, одного из больших притоков Ориноко, потерял все свое прежнее значение. Вместо того чтобы сделаться городом, он превратился в жалкую деревушку, а кончит тем, что обратится в простой поселок, каких много на среднем течении Ориноко.Проходя мимо гранитных берегов одного из островов, который носит название Тигровый камень, пассажиры могли наблюдать в этих скалах, знаменитых в Венесуэле, любопытное явление.Они услышали целую гамму отчетливых звуков, которые сливались в довольно явственную гармонию. Так как лодки шли все это время вместе, то можно было услышать, как стоявший на носу «Галлинетты» сержант Мартьяль закричал:— Вот штука! Кто же этот капельмейстер, который исполняет такую серенаду?..Никакой серенады не было, хотя эта местность по своим обычаям мало чем отличается от испанских провинций — Кастилии или Андалузии. Но путешественники могли думать, что они в Фивах, у подножия статуи Мемнона.Мигуэль поспешил дать объяснение этого акустического явления.— При восходе солнца, — сказал он, — эта музыка была бы еще более явственной, и вот почему: эти скалы содержат в большом количестве пластинки слюды; под лучами солнца разреженный воздух выходит из расщелин этих скал и заставляет вибрировать эти пластинки.— Солнце — недурной музыкант! — заметил Жак Хелло.— Ну, это не может сравниться… — начал было сержант Мартьяль.— Конечно, нет, — поспешил заметить Герман Патерн, — но все же на фоне пейзажа такой естественный орган вещь хорошая…— Слишком много народу его слушает! — проворчал Мартьяль. Глава десятая. У УСТЬЯ МЕТЫ Перевалив на левую сторону реки, лодки благополучно миновали проход Карибена, и выгружать для этого багаж не пришлось. Около шести часов вечера они, одна за другой, пристали к набережной маленького порта.В прежние годы путешественники нашли бы в этом месте городок, населенный энергичным торговым народом и находящийся на пути к процветанию. В настоящее же время город этот по причинам, уже объясненным выше, совершенно захирел. Карибен насчитывал всего пять индейских хижин — одной меньше против того времени, когда здесь высаживался с генералом Ублионом Шаффаньон.Просить гостеприимства у нескольких яруросов, которые жили в этих хижинах, не стоило. Точно так же фальки не могли пополнить здесь и своих запасов. Впрочем, последнее было сделано в Урбане, поэтому лодки могли свободно дойти без возобновления запасов до Атура. Кроме того, охотники не оставили бы пассажиров без дичи.На другой день, 31 августа, лодки отчалили еще до восхода солнца. При постоянном северном ветре плавание обещало быть удачным, так как приходилось идти почти на юг, по тому общему направлению, которое имеет Ориноко от Урбаны до Сен-Фернандо. Карибен находится на середине этого расстояния.Однако, хотя ветер и дул с севера, но порывами, и рассчитывать на паруса не приходилось, так как, надуваясь на две-три минуты, они затем повисали вдоль мачт. Пришлось прибегнуть к шестам, так как в этом месте течение, усиленное Метой, было очень быстрым.Ориноко здесь не было пустынно. По реке то поднимались вверх по течению, то спускались индейские лодки. Ни одна из них, впрочем, не подошла к фалькам.Эти туземные лодки принадлежали квивасам, которые охотно посещают реку у ее главного притока.Около одиннадцати часов ветер упал совершенно. Вальдес и оба других рулевых велели убрать паруса. Пришлось опять двигаться при помощи шестов, выбирая спокойные заводи у берегов.Лодки, таким образом, не много прошли в этот день — дождливый и пасмурный — вверх по течению и в пять часов пополудни остановились у устья Меты, за мысом, у ее правого берега, где не было течения.С приближением ночи небо прояснилось. Дождь перестал. В воздухе стало тихо. Сквозь просветы среди облаков заходящее солнце освещало лучами воды Меты, которые, казалось, сливались с Ориноко в одном блестящем потоке.Фальки стали борт о борт. «Галлинетта» — между двумя другими. Образовалось таким образом нечто вроде одного общего дома с тремя комнатами.При таких условиях, после стольких неприятных часов, проведенных под шум непогоды, которая заставила всех сидеть по своим каютам, — почему было не подышать вместе вечерним воздухом, почему не поужинать сообща, почему не завести общей дружеской беседы за одним столом?.. Как ни был нелюдим сержант Мартьяль, ему трудно было бы протестовать против этого.Все четыре француза и трое венесуэльцев собрались поэтому вместе. Завязалась общая беседа, начатая Жаком Хелло по географическому вопросу, который не мог не вызвать споров.Может быть, и не без хитрого умысла он начал:— Вот мы теперь находимся у устья Меты…— Да, — поддержал его Мигуэль.— Это ведь приток Ориноко?..— Да, и притом один из наиболее важных, так как он вливает ежесекундно в реку четыре тысячи пятьсот кубических метров воды.— Он течет с вершин Кордильер Колумбийской республики?..— Вот именно, — ответил Мигуэль, который не совсем понимал, куда клонятся вопросы Жака Хелло.— …и на своем протяжении он принимает множество притоков?— Очень много, — ответил Мигуэль. — Из них самые значительные — Упия и Хумадея; при соединении этих рек он и получает свое имя. Затем он имеет еще приток Казанаре, именем которого назван большой участок льяносов.— Мой дорогой Жан, — сказал Жак Хелло, — если вы мне позволите называть вас так…Юноша слегка покраснел, а сержант Мартьяль даже привстал, точно поднятый пружиной.— Что с вами, сержант? — спросил Мигуэль.— Ничего! — ответил старый солдат, усаживаясь вновь.Жак Хелло продолжал:— Мой дорогой Жан, я думаю, что мы никогда не найдем более удобного случая поговорить о Мете, которая сейчас течет перед нашими глазами.— Ты можешь прибавить, — заметил Герман Патерн, обращаясь к Мигуэлю и его двум коллегам, — что мы никогда не будем иметь лучших профессоров для нашего обучения.— Вы очень любезны, — заметил Варннас, — но мы совсем не знаем Мету так хорошо, как вы могли бы думать… Вот если бы дело шло о Гуавьяре.— …или об Атабапо! — вставил Фелипе.— Мы скоро будем на их берегах, — сказал Жак Хелло. — Тем не менее, уверенный, что Мигуэль — знаток гидрографии Меты, я поясню свои вопросы, спросив его, не достигает ли этот приток Ориноко временами большой ширины…— Да, его ширина достигает двух тысяч метров, — ответил Мигуэль.— А глубина?..— Обыкновенно после постановки бакенов суда, сидящие на два метра, поднимаются вверх по его течению до притока Упии во время сезона дождей и на треть этого расстояния в период засухи.— Отсюда следует, — заключил Жак Хелло, — что Мета — один из естественных путей сообщения между Атлантическим океаном и Колумбией…— Это неоспоримо, — ответил Мигуэль. — Несколько географов справедливо утверждали, что Мета — самый короткий путь от Боготы в Париж.— В таком случае почему бы Мете, вместо того чтобы быть простым притоком Ориноко, не быть самой Ориноко и почему бы Фелипе и Варинасу не отказаться в ее пользу от своих недостаточно оправдывающихся предположений относительно Гуавьяре и Атабапо?Вот куда, оказывается, вел этот француз! Легко себе представить, что не успел он кончить своей фразы, как оба защитника Атабапо и Гуавьяре замахали на него руками.Тотчас начался спор, и аргументы, точно стрелы, посыпались на дерзкого, который поднял этот вопрос, касающийся течения Ориноко. Он сделал это, однако, не потому, что имел свое особое мнение, так как ему казалось, что правда на стороне Мигуэля и большинства географов, а потому, что ему нравилось слушать, как спорили соперники. Действительно, его аргументы стоили доказательств Варинаса и Фелипе, если не больше их, потому что в гидрографическом отношении река Мета, несомненно, важнее Атабапо и Гуавьяре.Впрочем, ни тот, ни другой ученый не хотели уступать, и спор затянулся бы до глубокой ночи, если бы Жан Кермор не направил разговор в другую сторону, задав Мигуэлю вопрос, очень важный в другом отношении.По указанию путеводителя Жана берега Меты посещаются опасными индейцами. Поэтому он спросил Мигуэля, не знает ли он чего-нибудь по этому поводу.— Это для нас гораздо важнее, — отметил Мигуэль, который с удовольствием готов был переменить тему разговора.В самом деле, его коллеги «закусили удила»; до чего только они должны были дойти, оказавшись у слияния трех рек!..— Дело, очевидно, идет о квивасах, — сказал он, — этом племени, жестокость которого хорошо известна путешественникам, которые ездили до Сан-Фернандо. Говорят даже, что шайка этих индейцев перешла реку Ориноко и занимается грабежами и убийствами на восточной территории.— Разве начальник этой шайки не умер?.. — спросил Жак Хелло, который кое-что слышал об этом.— Да, он умер, — ответил ему Мигуэль. — Умер года два назад.— И кто это был?— Негр, по имени Саррапиа, которого шайка избрала своим предводителем, а теперь заменила каким-то беглым каторжником…— А те квивасы, которые остались на берегах Ориноко?.. — спросил Жан.— Они не менее опасны, — сказал Мигуэль. — Большинство лодок, которые мы встретили от Карибена, принадлежат им, и с нашей стороны было бы благоразумно держаться настороже, пока мы не минуем этой территории, где индейцы еще довольно многочисленны.Такое предположение находило себе подтверждение в недавнем факте нападения на нескольких купцов из Сан-Фернандо. Президент Венесуэлы и конгресс, как говорили, предполагали организовать экспедицию, которая должна была истребить этих партизан Ориноко. Выгнанные из Колумбии, квивасы должны были бы покинуть и Венесуэлу. Если бы не удалось истребить их окончательно, то местом их нападений сделалась бы Бразилия. До этой же экспедиции квивасы были очень опасны для путешественников, в особенности с тех пор, как во главе их стал беглый из Кайенны. Таким образом, пассажиры трех пирог должны были соблюдать в этой части своего пути величайшую осторожность.— Правда, нас довольно много, считая наших гребцов, на которых можно положиться, — сказал Жак Хелло, — и у нас достаточно оружия и боевых припасов… Мой дорогой Жан, вы можете спать эту ночь в своей каюте спокойно… Мы будем стеречь вас…— Это, кажется, мое дело! — сухо заметил сержант Мартьяль.— Это касается нас всех, сержант! — ответил Жак Хелло. — Самое главное—чтобы ваш племянник, в его возрасте, не был лишен сна…— Благодарю вас, Хелло, — ответил юноша, улыбаясь, — но лучше, если мы будем сторожить по очереди…— У каждого свои обязанности! — прибавил сержант Мартьяль.Он мысленно обещал себе, что если Жан будет спать, когда настанет его очередь, то он не станет будить юношу, а вместо него сам будет сторожить лагерь.Приняв решение нести поочередно дозор, пассажиры поручили первые часы стражи, от 8 до 11 часов, обоим французам. Мигуэль и его товарищи должны были стать на часы от 11 до 2 часов утра. А с 2 часов утра до рассвета очередь должна была перейти к Жану Кермору и сержанту Мартьялю.Пассажиры «Галлинетты» и «Марипара» легли спать, так же, как и экипажи лодок, утомленные трудной работой предшествовавшего дня.Жак Хелло и Герман Патерн стали на часы на корме пироги. Отсюда они могли наблюдать реку и к верховью и к низу, вплоть до самого устья Меты. Со стороны берега опасаться было нечего, так как он в этом месте граничил с непроходимыми болотами.Оба друга, сидя рядом, вели беседу. Один из них курил сигару, другой — свою трубку, которой он был верен не меньше, чем сержант Мартьяль своей.На безоблачном небе сияли звезды. Почти совсем затихший ветер еле-еле чувствовался.Южный Крест сиял на несколько градусов выше горизонта, в его южной части. Благодаря тишине малейший шум — прорезанная лодкой вода, плеск весел— был бы слышен издали. Чтобы предупредить чье-либо подозрительное приближение, достаточно было следить за крутым берегом.Туда и смотрели молодые люди, не переставая в то же время разговаривать.Без сомнения, Жан Кермор внушал большую симпатию Жаку Хелло. Последний с удивлением останавливался перед этим юношей, который в такие ранние годы пустился в полное опасностей путешествие. Восторгаясь благородной и самоотверженной целью его поисков, он вместе с тем со страхом думал о тех опасностях, которым подвергала юношу его цель: идти… куда?.. — он не знал этого…По этому поводу он уже не раз говорил о семье полковника Кермора с Германом Патерном, и последний старался припомнить все, что знал о ней лет пятнадцать назад.— Видишь ли, Герман, — говорил ему в этот вечер Жак Хелло, — я не могу никак допустить, чтобы этот ребенок — потому что он только ребенок, — мог так отправиться в верховья Ориноко!.. И под чьим руководством?.. Этого старого храбреца. Согласен, что у него великолепное сердце, но все же он далеко не является тем проводником, какой нужен будет его племяннику, если обстоятельства сделаются серьезными…— Действительно ли он его дядя? — прервал Герман Патерн. — Это мне кажется сомнительным…— Дядя или не дядя Жану Кермору сержант Мартьяль, это было бы не важно, если бы этот солдат не был стариком и имел бы привычку к опасным экспедициям!.. Я часто себя спрашиваю: как мог он согласиться?..— Согласиться… Ты прав, Жак! — повторил за ним Герман Патерн, сбрасывая пепел со своей трубки. — Да, согласиться, так как не подлежит сомнению, что идея этого путешествия принадлежит мальчику… Это он увлек своего дядюшку…— Нет… решительно этот ворчун не дядя ему. Мне помнится даже, что, когда полковник Кермор уехал из Нанта, у него не было семьи.— Куда же он уехал?..— Этого никто не мог узнать.— Однако то, что сообщил нам его сын о его последнем письме из Сан-Фернандо, наводит на размышления. Правда, надо сознаться, что, если они поехали на основании только таких довольно скудных данных…— Они надеются получить более полные сведения в Сан-Фернандо, Жак, где, без сомнения, был полковник Кермор лет тринадцать-четырнадцать назад…— Вот это-то меня и беспокоит, Герман! Если юноша получит в Сан-Фернандо новые данные, кто знает, не захочет ли он идти дальше… гораздо дальше… в Колумбию, через территории, лежащие на Атабапо и Гуавьяре, или же к истокам Ориноко!.. А ведь такая попытка привела бы его почти неминуемо к гибели…В этот момент Герман Патерн, прервав своего товарища, сказал вполголоса:— Ты ничего не слышишь, Жак?..Тот поднялся, прополз на нос пироги, прислушался и оглядел поверхность реки от противоположного берега до устья Меты.— Я ничего не вижу, — сказал он Герману Патерну, который последовал за ним. — Впрочем… Да… — прибавил он, внимательно прислушавшись, — на воде слышится какой-то шум…— Не благоразумнее ли будет разбудить наш экипаж?..— Подожди… Это не звук приближающейся лодки… Может быть, это воды Меты и Ориноко шумят, сшибаясь при слиянии.— Смотри… смотри… там! — сказал Герман Патерн. И он указывал на большие черные точки, которые двигались на расстоянии сотни шагов выше лодок.Жак Хелло взял свой карабин, лежавший у каюты, и наклонился через борт.— Это не лодка, — сказал он. — И однако…Он хотел уже приложиться, но Герман Патерн остановил его жестом.— Не стреляй… не стреляй! — повторил он. — Это не квивасы, подстерегающие добычу!.. Это животные, выплывшие на поверхность реки подышать воздухом…— Животные?— Да… трое или четверо этих обычных обитателей Ориноко…Герман Патери не ошибся. Это действительно были морские коровы и морские свиньи, которые часто встречаются в реках Венесуэлы.Эти безобидные твари медленно приближались к пирогам; но, по-видимому испугавшись, почти тотчас исчезли.Оба молодых человека вернулись на корму, и на минуту прерванный разговор продолжался в том же духе после того, как Герман Патерн вновь набил табаком и зажег свою трубку.— Ты говорил недавно, — сказал Жак Хелло, — что, если твои воспоминания тебя не обманывают, полковник Кермор не имел семьи?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32