— Да, господин граф, как только я прикоснулся к ней, тут меня и трахнуло. К счастью, второй рукой я продолжал держаться за цепь, по которой соскользнул на дно рва и в тот же миг потерял сознание.
Франц недоверчиво покачал головой.
— Поверьте, господин граф, — продолжал лесничий, — все, что я вам рассказал, — чистая правда. Мне это не во сне приснилось, да и те восемь дней, что я провалялся в постели, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой, о чем-то да говорят.
— Мне и в голову не приходило усомниться в этом, я верю, что вы пережили серьезное потрясение…
— Дьявольское!
— Вот тут мы с вами расходимся, Ник Дек, — возразил граф. — Вы считаете, что на вас напали злые духи, я же уверен, что о вмешательстве духов, злых или добрых, не может быть и речи.
— Что же тогда случилось со мной, господин граф? Как вы объясните это с точки зрения здравого смысла?
— Пока не могу ничего сказать, но будьте уверены, что в конце концов все объяснится просто.
— Дай-то Бог!
— Скажите, замок всегда принадлежал семье фон Гортцев?
— Да, господин граф. Он принадлежит им и поныне, хотя последний представитель этого рода, барон Рудольф, давно уже не бывал в этих местах, и никто понятия не имеет, где он и что с ним.
— И как давно он исчез?
— Лет двадцать назад.
— Вы говорите, двадцать?
— Да, господин граф. Через несколько месяцев после того, как барон Рудольф покинул замок, умер последний слуга, и с тех пор там никто не живет.
— За это время кто-нибудь поднимался в замок?
— Никто.
— А что говорят здешние жители?
— Все считают, что барон Рудольф умер на чужбине, почти сразу же, как уехал отсюда.
— Это не так, Николас. Пять лет назад барон был жив.
— В самом деле, господин граф?
— Да, он жил в Италии… в Неаполе.
— Вы сами видели его?..
— Видел.
— А потом?
— Больше я о нем ничего не слышал.
Лесничий задумался. Неожиданная мысль родилась в его голове, но он не решался ее высказать. Наконец Ник спросил, нахмурив брови:
— А не может ли быть так, господин граф, что барон Рудольф фон Гортц вернулся в замок и заперся там в одиночестве?
— Трудно сказать… Вряд ли.
— Может, у него есть причины прятаться от людей и никого не пускать в замок?..
— Кто знает… — задумчиво произнес Франц де Телек.
И тем не менее мысль Дека запала ему в голову. Такое вполне могло быть; этот человек, жизнь которого всегда казалась столь загадочной, вернулся к себе домой и, зная, сколь живучи в этих краях суеверия, решил укрыться в замке, не опасаясь, что кто-нибудь посмеет сунуться к нему.
Однако Франц не стал делиться своими соображениями с жителями Верста, в противном случае ему пришлось бы рассказать им свою историю, а это не входило в его планы. Впрочем, местных он все равно не переубедил бы — граф лишний раз убедился в этом, когда Ник Дек произнес:
— Если в замке находится барон Рудольф, значит, он и есть черт! Только сам черт мог сотворить со мной такое!
Не желая больше возвращаться к этой опасной теме, Франц поспешил переменить разговор. Как мог, он успокоил лесничего, убедив парня в том, что безрассудная попытка проникнуть в замок не повлияет на его последующую жизнь. Вот только ходить туда больше не надо: эго дело не лесничего, а властей и полиции, вот пусть они и занимаются тайнами Карпатскою замка.
На прощание граф пожелал Нику здоровья и посоветовал не откладывать свадьбу, на которую он, Франц де Телек, непременно прибудет.
Франц вернулся в заведение Ионаса задумчивый и до вечера не выходил из своей комнаты.
В шесть часов трактирщик подал ему обед в большом зале. Никто из жителей деревни, даже сам судья Кольтц, не появились в трактире, не желая тревожить графа.
В восемь часов Рожко спросил:
— — Я вам больше не нужен сегодня, хозяин?
— Нет.
— Тогда пойду выкурю трубку на террасе.
— Иди, Рожко.
Откинувшись в кресле, Франц отдался воспоминаниям. Он снова мысленно перенесся в Неаполь, в театр «Сан-Карло», на тот последний спектакль… Перед его глазами возник барон фон Гортц, внезапно вставший в ложе и устремивший свой пламенный, завораживающий взор на певицу.
Припомнил Франц и письмо, подписанное бароном, где тот обвинял его в том, что это он, Франц де Телек, якобы убил Стиллу…
Эти думы утомили и усыпили его. Но, даже погружаясь в сон, он не утратил ощущения реальности, слышал каждый шорох, каждый скрип половицы. И тут произошло нечто из ряда вон выходящее.
Франц был в зале один, абсолютно один, когда он услышал нежный, берущий за сердце голос.
Даже не подумав о том, сон это или явь, Франц выпрямился и прислушался…
Ему показалось, будто чьи-то уста приблизились к его уху и тихонько пропели музыкальную фразу:
«Nel giardino de mille fieri, Andiamo, mio cuorc… »note 27
Франц узнал исполненный нежности романс, который Стилла пела на концерте накануне последнего спектакля… В полузабытьи, уже не отдавая себе отчета в том, что происходит, молодой человек отдался очарованию мелодии и голоса… Только бы услышать его еще раз…
Пение кончилось. Голос будто угас и растворился в тишине…
Франц пришел в себя. Затаив дыхание, он старался уловить хотя бы далекое эхо голоса, проникающего прямо в душу.
Ни звука…
«Это ее голос, — сказал он себе. — Сомнений нет — это голос женщины, которую я так любил! — Но тут же граф стал разубеждать себя: — Нет, я просто спал, это всего лишь сон!»
ГЛАВА X
На следующий день граф, еще не оправившийся от ночных видений, пробудился с зарей. Он решил пройти из Верста в Колошвар — ему захотелось побывать в промышленных центрах Петрошани и Ливадзель. Затем он задержится на несколько дней в Карлсбурге, после чего проедет по железной дороге через Центральную Венгрию. На этом и закончится его путешествие.
Выйдя из гостиницы, Франц направился к краю террасы и стал рассматривать в бинокль отчетливо вырисовывающийся на утреннем небе силуэт замка.
Как быть с обещанием, которое он дал жителям Верста? Надо ли заявлять в полицию о том, что случилось в Карпатском замке?
Когда граф говорил, что раз и навсегда покончит со страхами селян, он был убежден, что в замке скрывается шайка разбойников или иных подозрительных людей, которые обосновались там и стараются сделать все, чтобы им никто не помешал.
Однако по зрелом размышлении он засомневался.
В самом деле, вот уже пять лет, как никто ничего не слышал о фон Гортце. Через некоторое время после исчезновения барона из Неаполя разнеслись слухи о его смерти. Соответствовали ли они истине? Вряд ли. Скорее всего барон фон Гортц жив, а если это так, то почему он не мог вернуться в замок предков? Возможно, Орфаник, единственный близкий барону человек, сопровождает ею, и не исключено, что этот чудаковатый физик является автором спектакля, который посеял ужас во всей округе.
В этом предположении не было ничего невероятного: ведь если Рудольф фон Гортц и Орфаник захотели укрыться от людей в замке, они, безусловно, постарались сделать его неприступным, что позволило бы им вести абсолютно уединенную жизнь, соответствовавшую их натуре и привычкам. Но как должен поступить в таком случае он, Франц де Телек? Вправе ли он вмешиваться в частную жизнь барона фон Гортца? Граф размышлял об этом, пока на террасе не появился Рожко. Франц поделился с ним своими мыслями.
— Очень даже может быть, — рассудил тот, — что в замке действительно поселился барон фон Гортц, который опять начал свои дьявольские козни. А коли это так, вам, хозяин, лучше ни во что не ввязываться. Пусть обитатели Верста и дальше празднуют труса, это их дело.
— Ты прав, Рожко, — согласился граф. — Давай позавтракаем и тронемся в путь.
— Все уже готово, хозяин.
— Но прежде чем спуститься в долину Силя, ты попробуй подняться на Плезу.
— Это еще зачем?
— Мне хочется подойти поближе к замку.
— С какой стати?
— Да просто так. Подъем займет всего полдня.
Рожко был не в восторге от этой затеи. К чему тратить зря время? Да и не хотелось ему, чтобы граф вновь возвращался к тяжелым воспоминаниям. Зная, однако, что хозяина так просто не переубедить, Рожко подчинился.
А Франца словно какая-то неведомая сила влекла к проклятому месту. Видно, тут сыграли роль переживания прошедшей ночи, когда он услышал голос Стиллы, исполнявшей печальную арию Стефано.
Было ли это во сне?.. Де Телек вспомнил, что в этом самом зале уже звучал однажды таинственный голос — так по крайней мере утверждали завсегдатаи трактира, — а Ник Дек не посчитался с предупреждением. Граф не на шутку разволновался и принял решение подняться к замку, не пытаясь, однако, проникнуть внутрь.
Он не хотел посвящать в свои планы местных жителей, которые наверняка стали бы его отговаривать, и строго-настрого приказал Рожко хранить молчание. Пусть деревенские думают, что они направляются в Карлсбург. Глядя вниз с террасы, граф и Рожко заприметили еще одну дорогу, ведущую к подножию Ретьезада, а затем — к перевалу на горе Вулкан. Значит, по ней можно подняться на склоны Плезы, не проходя через деревню и не попадаясь на глаза судье Кольтцу и остальной компании.
В полдень, оплатив явно завышенные счета, предъявленные расторопным Йонасом, Франц в сопровождении слуги двинулся в путь.
Судья Кольтц, красавица Мириота, матстр Эрмод, доктор Патак, пастух Фрик и другие пришли попрощаться с графом.
С трудом выбрался из своей комнаты и лесничий — видно, дело пошло на поправку, и экс-санитар не преминул приписать эту заслугу себе.
— Желаю вам счастья, Ник Дек, вам и вашей невесте.
— Благодарим от всего сердца, — застенчиво улыбнулась девушка.
— Счастливого вам путешествия! — напутствовал уходивших лесничий.
— С Богом!
— Господин граф, не забудьте о том, что вы обещали сделать в Карлсбурге, — напомнил Кольтц.
— — Не забуду, судья, — ответил Франц. — Но если, часом, я задержусь в дороге, вы и сами знаете, как освободиться от беспокойного соседства и сделать замок безопасным.
— Легко сказать… — пробормотал магистр.
— Нет ничего проще! Не пройдет и двух суток, как жандармы разберутся с теми, кто там укрывается.
— Если только это не злые духи, — опасливо поежился Фрик.
— Даже если это они! — возразил Франц.
— Если бы вы были тогда с нами в замке, граф, — вставил доктор Патак, — вы бы так не говорили.
— Даже если бы я был, подобно вам, парализован у стен замка столь непонятным образом…
— Да, я был парализован, вернее, ноги мои приросли к земле, точнее, подошвы… Надеюсь, вы не думаете, что я был в беспамятстве или заснул на ходу?
— Ничего такого я не думаю, доктор, и пока не собираюсь объяснять то, что кажется необъяснимым. Но уверяю вас, когда в замок явятся жандармы, их сапоги не пустят корни во рву.
Дав таким образом отпор доктору, граф простился с трактирщиком, который был страшно горд тем, что принял под своим кровом благородного Франца де Телека. Затем он попрощался с судьей Кольтцем, Ником Деком, его невестой и остальными жителями деревни, собравшимися на площади, подал знак Рожко, и оба быстрым шагом направились к намеченной дороге.
Через час Франц и его спутник оказались на правом берегу реки, откуда начали подъем на Ретьезад.
Рожко не противился решению хозяина, это все равно ни к чему бы не привело. Солдат привык подчиняться приказу и был уверен, что в случае необходимости сумеет прийти графу на помощь.
Они прошагали два часа и остановились передохнуть.
Валашский Силь в этом месте поворачивал вправо и подходил вплотную к дороге. Слева, примерно в полумиле или чуть дальше, над лесами Плезы высилось плато Оргалл. Путникам нужно было уклониться от Силя, так как Франц хотел подойти к замку по гребню хребта.
Тропа петляла, что заметно удлиняло путь, и все же Франц и Рожко еще засветло добрались до плато, надеясь до наступления темноты осмотреть замок с внешней стороны, и к вечеру незаметно спуститься на дорогу, ведущую к Версту. Ночь Франц намеревался провести в Ливадзеле, маленьком особняке у слияния двух рек, а поутру отправиться в Карлсбург.
Погруженный в свои мысли, Франц за все время не проронил ни звука. Быть может, за этими стенами скрывается сейчас барон фон Гортц?
Рожко с трудом сдерживался, чтобы не сказать: «Бесполезно идти дальше, хозяин, давайте поскорее уйдем из этого проклятого места!»
Наконец они начали спускаться с гребня хребта, продираясь сквозь чащу, где не было видно ни одной тропы. Ноги то и дело попадали в рытвины: в дождливые месяцы Силь нередко выходил из берегов и вода, разлившись, превращала долину в топь. Дорога стала неровной, пришлось идти медленнее. Примерно через час путники приблизились к перевалу через гору Вулкан и одолели его без большого труда.
Правый склон Плезы оказался не столь непроходимым, как противоположный, поросший густым лесом, сквозь который Ник
Дек смог продраться лишь с помощью топора. Впрочем, здесь встретились трудности иного рода — обвалы морен, по которым приходилось ступать с величайшей осторожностью: ноги то и дело проваливались в ямы, задевали за камни, осыпавшиеся вниз, или за обломки скал, торчавшие точно альпийские ледяные наросты. Груды огромных камней, сваленных бурей с вершины горы, зримо воплощали первозданный хаос.
Пробраться через густой кустарник тоже оказалось нелегко. Это отняло много времени. Подходы к замку были такими трудными, что другой защиты фактически не требовалось. Рожко втайне надеялся, что дорога в конце концов станет вовсе непроходимой и это не позволит им идти дальше.
Но вот камни и рытвины остались позади и путники приблизились к высокому краю плато Оргалл. Отсюда замок был виден как на ладони: он высился посреди мрачной безлюдной пустыни, пустыни ужасов…
Надо заметить, что Франц и Рожко вышли к замку со стороны северного крепостного вала, тогда как Ник Дек и доктор Патак подошли к нему, видимо, со стороны восточной куртины. Если повернуть налево от Плезы, река Ньяд и дорога к вершине оказались бы по правую руку. Эти два направления составляли тупой угол, вершиной которого являлась центральная башня.
С северной стороны не было ни ворот, ни подъемного моста, а крепостной вал круто устремлялся вверх. Проникнуть отсюда в замок было нельзя, впрочем, граф и не собирался это делать.
В половине восьмого Франц де Телек и Рожко остановились на границе плато Оргалл. Перед ними дыбилось чудовищное нагромождение камней, тонувшее в тени, которую отбрасывали утесы Плезы. Над зубчатым парапетом фортификационной площадки покачивался на ветру бук, ветви которого изуродовали шквальные юго-западные ветры.
По всей видимости, пастух Фрик не ошибался: согласно легенде, старому замку баронов фон Гортцев оставалось стоять едва ли более трех лет.
Франц молча глядел на ансамбль строений, над которыми возвышалась центральная башня. Там, внутри, наверное, сводчатые залы, лабиринт длинных гулких коридоров и подземные ходы, без которых не обходится ни одна старинная крепость. Замок этот как нельзя более подходил бы последнему потомку семейства фон
Гортцев, пожелай он бежать от мира и похоронить тут себя и свои тайны. Чем больше думал об этом граф, тем больше утверждался в мысли, что Рудольф фон Гортц должен скрываться именно здесь.
Однако ничто не говорило о том, что замок обитаем. Дым из трубы не шел, окна были плотно закрыты. Даже птиц не слышно было окрест — старинная крепость тонула в непроглядном мраке.
Франц пытливым взором окинул стены замка. Когда-то тут собирались рыцари, шумели пиры, а иногда и скрещивались мечи. Граф стоял молча, не произнося ни слова, ум его был поглощен тяжкими воспоминаниями, а сердце разрывалось от боли.
Предоставив графу размышлять, Рожко все время был настороже. И тоже безмолвствовал. Когда же последние солнечные лучи покинули лесной массив Плезы и в долине двух Силей начали сгущаться тени, старый солдат решился:
— Хозяин, — окликнул он графа, — близится ночь. Скоро восемь…
Франц, казалось, не слышал его.
— Пора спускаться, — напомнил Рожко, — если, конечно, мы собираемся ночевать в Ливадзеле. Не то все гостиницы закроются.
— Сейчас… сейчас пойдем, — отозвался наконец граф.
— Нам еще не меньше часа спускаться к дороге. Скоро совсем стемнеет.
— Еще только одну минуту… — говорил граф, а сам все медлил.
— Простите мне мою настойчивость, но в темноте трудно пробираться среди скал. Мы и днем-то по этим камням едва прошли…
— Да, Рожко, идем. Иди вперед, а я пойду следом… Казалось, что замок притягивает к себе Франца, что его терзают какие-то смутные предчувствия, разрывающие сердце… А может, ноги его приросли к земле, как ноги доктора Патака? Нет, ничто не мешало де Телеку пройти по плато, вдоль укреплений, но ему не хотелось этого. Не хотелось…
— Вы идете, хозяин? — не выдержал Рожко.
— Да… — отвечал Франц, по-прежнему не двигаясь с места. Плато Оргалл уже погрузилось во тьму. Широкая тень гор, поднимаясь к югу, наползала на замок, смазывая и искажая его силуэт, который становился все более расплывчатым.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15