Женщина отпрянула, и он разглядел, несмотря на сумерки, вспышку страха в ее глазах. Она явно не хотела быть узнанной. Жаль, у него не было в руке пера, иначе он затушевал бы глубокую морщинку между ее бровей и вернул таинственный взгляд.
Он снова пробормотал ее имя, на сей раз вопросительно, но взгляд женщины уже был обращен к распахнутой двери. Леонардо проследил, куда она смотрит, и увидел на мгновение еще одно знакомое лицо — это был Джулиано. Он почти полностью скрывался в тени и сам не видел Леонардо.
Женщина, увидев Джулиано, расцвела.
В то мгновение Леонардо все понял и отвернулся, переполненный горечью. Дверь закрылась.
В тот вечер он не пошел на встречу к Лоренцо. Вернулся домой, в свою крохотную квартирку, и долго не мог заснуть. Уставившись в потолок, он видел, как из темноты выплывают полупрозрачные черты лица той красавицы.
На следующее утро, глядя на Джулиано под сводами собора, Леонардо только и мог думать, что о своей несчастной страсти. Он вновь и вновь вспоминал то болезненное мгновение, когда Джулиано с женщиной обменялись взглядами и он сразу понял, что их сердца принадлежат друг другу. И тогда Леонардо проклял себя за то, что поддался такому глупому чувству, как ревность.
Он весь оказался во власти своих дум, так что неожиданно начавшаяся суматоха перепугала его. Какой-то человек в балахоне из мешковины выступил вперед за секунду до того, как Джулиано обернулся и бросил на него взгляд, после чего раздался короткий крик.
Затем Барончелли что-то хрипло завопил. Леонардо, окаменев, уставился на поднятый блестящий клинок. В мгновение ока перепуганные прихожане бросились врассыпную, оттиснув художника назад. Он яростно сопротивлялся, стараясь выбраться из толпы, чтобы подбежать к Джулиано и защитить его от нового удара, — но все бесполезно, он не то, что не мог продвинуться вперед, ему не удалось даже удержаться на месте.
В этой дикой свалке Леонардо не разглядел, как Барончелли вонзил свой нож в Джулиано, зато он видел последние зверские удары Франческо: его кинжал вновь и вновь погружался в тело юноши — точно так архиепископ Сальвиати немногим позже вопьется в плечо Франческо де Пацци.
Как только Леонардо понял, что происходит, он громко закричал, обратив весь свой гнев на убийц. Наконец толпа рассеялась, уже никто не стоял между ним и убийцами. Он побежал прямо на них, в то время как Франческо, не переставая пронзительно визжать, кинулся наутек. Было слишком поздно защищать добрую, невинную душу Джулиано.
Леонардо упал на колени рядом с поверженным юношей. Тот лежал на боку, чуть подогнув ноги, губы его шевелились, кровь пузырилась у рта и лилась ручьями из ран.
Леонардо прижал ладонь к самой страшной из них, зияющей дыре в груди Джулиано. Он расслышал слабый булькающий хрип — это легкие жертвы пытались освободиться от крови и втянуть в себя немного воздуха. Но все попытки Леонардо остановить кровотечение оказались тщетны.
Из каждой раны на груди Джулиано, облаченного в бледно-зеленую тунику, текла струйка крови. Эти струйки разветвлялись, потом соединялись, образуя решетку на теле юноши, пока, наконец, не собирались в одну расплывшуюся темную лужу на мраморном полу.
— Джулиано, — с трудом произнес Леонардо, по его щекам струились слезы при виде такого страдания, при виде изуродованной красоты.
Но Джулиано его не слышал. Он вообще ничего не слышал и не видел: его полуприкрытые глаза уже смотрели в иной мир. Когда Леонардо склонился над ним, он отрыгнул яркой пенистой кровью, дернулся, и глаза его расширились. Так он умер.
Теперь, стоя перед Лоренцо, Леонардо ничего не сказал о последних страданиях Джулиано — такие подробности только усугубили бы горе старшего брата. Леонардо не говорил ни о Барончелли, ни о Франческо де Пацци. Вместо этого он рассказал о третьем убийце, которого еще предстояло найти.
Леонардо поведал о том, что видел боковым зрением фигуру в балахоне, преградившую Джулиано путь к отступлению. Леонардо полагал, что именно этот человек и нанес первый удар. В тот момент, когда Джулиано попятился от Барончелли, незнакомец вырос за его спиной, как скала, загнав, таким образом, жертву в ловушку. В ту же секунду толпа загородила от Леонардо происходящее — он на короткое время выпустил незнакомца из виду; возможно, тот упал, но тут же снова вскочил на ноги. Он даже не шелохнулся, когда Франческо принялся как безумный орудовать кинжалом, и оставался на месте до тех пор, пока те два убийцы не скрылись.
Когда Джулиано умер, Леонардо поднял взгляд и увидел, что этот третий быстро направляется к выходу, ведущему на площадь. Возможно, он в какой-то момент оглянулся, чтобы убедиться, что его жертва мертва.
— Убийца! — прокричал художник. — Стой!
В его голосе прозвучало столько властной ярости, столько силы, что, как ни удивительно, заговорщик замер на ходу и бросил быстрый взгляд через плечо. Леонардо запомнил его образ, выхватив из толпы цепким глазом художника. На убийце был балахон из грубой мешковины, в какие рядились кающиеся грешники. Гладко выбритое лицо наполовину скрыто капюшоном. Леонардо разглядел только нижнюю губу и подбородок. Рука заговорщика, прижатая к боку, цепко держала окровавленный стилет.
Когда убийца скрылся, Леонардо осторожно перевернул тело Джулиано на бок и обнаружил на спине маленькое, но очень глубокое отверстие.
Все это художник и рассказал сейчас Лоренцо. Но он не признался в том, что терзало его сердце: что он, Леонардо, повинен в смерти Джулиано.
Чувство вины вовсе не было беспричинным. Оно возникло в результате длительных размышлений по поводу всего происшедшего. Если бы он, художник, не поддался чувствам, терзаясь любовью, болью и ревностью, Джулиано мог бы остаться в живых.
У Леонардо давно вошло в привычку изучать толпу — лица, фигуры, осанки, — так он обычно очень многое узнавал о людях. Рассмотрев человека со спины, он мог сказать о нем почти столько же, как если бы изучил его лицо. Если бы только художник не был поглощен мыслями о Джулиано и той женщине, он наверняка обратил бы внимание, насколько напряжен кающийся грешник, стоявший прямо перед ним. Он мог бы приметить нечто необычное в поведении Барончелли или Франческо де Пацци, чего-то ожидавших рядом с Джулиано. Он бы ощутил беспокойство всех троих и мог бы сделать вывод, что Джулиано в большой опасности.
Будь он повнимательнее, он увидел бы, как кающийся грешник украдкой тянется к стилету; он заметил бы, как напряженно рука Барончелли сдавила рукоять ножа.
И у него оставалось бы время сделать один-единственный шаг вперед. Потянуться к руке грешника. Втиснуться между Джулиано и Барончелли.
Вместо этого его собственные страстишки превратили его в безмозглого зеваку, беспомощно стоящего среди мятущейся толпы. И это промедление стоило Джулиано жизни.
Леонардо склонил голову под тяжестью вины, потом снова поднял ее и взглянул на Лоренцо печальным ищущим взором.
— Я уверен, мой господин, что этот человек явился в собор под чужой личиной.
Слова художника заинтриговали Лоренцо.
— С чего ты взял?
— Это было видно по осанке. Кающиеся грешники занимаются самобичеванием и носят под балахонами власяницы. Они сутулятся, ступают осторожно — и все из-за боли, которую при малейшем движении причиняет им власяница. Этот человек двигался свободно, держался прямо и уверенно. Но мускулы его были напряжены — от эмоционального бремени. Я также полагаю, что он принадлежит к аристократии, если судить по его жестикуляции, полной достоинства и благородства.
Лоренцо так и впился в него взглядом.
— Ты убежден в своей правоте, хотя толком не разглядел этого человека?
Леонардо твердо ответил на его взгляд. Он судил всех людей одинаково, облеченные властью не наводили на него страха.
— Я бы не пришел сюда, если бы не был уверен.
— Значит, быть тебе моим агентом. — Лоренцо прищурился, в глазах его сверкала ненависть и решимость. — Ты поможешь мне найти этого человека.
Вот почему за прошедший год Леонардо несколько раз вызывали в тюрьму, расположенную в подвале Дворца синьории. Там он внимательно рассматривал губы, подбородки и спины несчастных заключенных. Ни один из них не был похож на кающегося грешника из собора.
Вечером, накануне казни Барончелли, Лоренцо, которого теперь называли Великолепным, велел двум стражникам привести Леонардо во дворец на виа Ларга. Лоренцо почти совсем не изменился, если не считать бледного шрама на шее. И если его душевная рана точно так же успела затянуться, то в этот день она была вновь вскрыта.
Леонардо тоже мучился, раздираемый печалью и чувством вины. Не будь он так подавлен, то, вероятно, позволил бы себе восхититься неповторимыми чертами Великолепного, особенно его носом. Переносица поднималась небольшим горбиком сразу под бровями, затем становилась плоской и резко, без перехода, исчезала, словно Господь провел по носу большим пальцем и примял его книзу. Но нос не сдавался, вновь задиристо поднимался, поражая своей длиной, и сразу клонился влево. Такая форма носа делала его обладателя гундосым и имела еще и другое последствие: за все годы, что Леонардо знал Лоренцо, он ни разу не видел, чтобы тот, выйдя в свой знаменитый сад, насладился ароматом хотя бы одного цветка. Лоренцо ни разу не сделал комплимента женщине, похвалив ее духи, да и вообще не отпускал замечаний по поводу любых запахов, как приятных, так и отвратительных; более того, любое подобное замечание в устах других людей приводило его в недоумение. Напрашивался один-единственный вывод: Лоренцо был лишен обоняния.
В тот вечер на Великолепном была шерстяная туника насыщенного синего цвета с отделкой на рукавах и манжетах белым горностаем. Победитель не праздновал радостно победу, не злорадствовал; казалось, его что-то беспокоит.
— Вероятно, ты уже догадался, зачем я тебя позвал, — сказал он.
— Да. Завтра я должен быть на площади, чтобы высмотреть третьего. — Леонардо замялся. Его тоже что-то беспокоило. — Но сначала мне нужна ваша гарантия.
— Проси о чем угодно. Наконец-то я заполучил Барончелли, но мне не знать покоя, пока не найдется третий убийца.
— Барончелли предстоит умереть. Ходят слухи, что его немилосердно пытали.
Лоренцо поспешил перебить:
— Слухи небезосновательны. Я очень надеялся, что он поможет отыскать еще одного убийцу моего брата. Но он настаивал, что не знает этого человека. Если все-таки знает, то унесет тайну с собою прямо в ад.
Великолепный произнес это с такой горечью, что Леонардо не сразу продолжил:
— Мессер Лоренцо, если я найду этого третьего убийцу, то не смогу с чистой совестью отдать его на растерзание.
Лоренцо отпрянул, словно только что получил пощечину, голос его зазвенел от возмущения.
— Ты готов позволить заговорщику, повинному в смерти моего брата, гулять на свободе?
— Нет. — Голос Леонардо слегка дрожал. — Я ставил вашего брата выше всех людей.
— Знаю, — тихо ответил Лоренцо, давая ясно понять, что ему известны истинные мотивы такого мнения. — Поэтому я также знаю, что из всех людей ты самый верный мой союзник.
Собравшись с силами, Леонардо склонил голову в поклоне, потом снова поднял ее.
— Я бы хотел видеть справедливый суд над этим человеком. Его должны лишить свободы, пусть работает на благо людей и проводит остаток жизни в размышлениях о содеянном преступлении.
Лоренцо выпятил вперед подбородок, слегка оскалившись.
— Такими воззрениями можно только восхищаться. — Он помолчал. — Я благоразумный человек и, как и ты, честен. Если я дам слово, что этот заговорщик, если ты его отыщешь, не будет убит, а сядет за решетку, ты согласишься пойти на площадь и поискать его там?
— Соглашусь, — пообещал Леонардо. — А если меня завтра ждет неудача, то я не прекращу поиска до тех пор, пока он не будет найден.
Лоренцо удовлетворенно кивнул и бросил взгляд в сторону, где на стене висела фламандская картина, выполненная с чарующим мастерством.
— Тебе следует знать, что этот человек… — Он замолк, но потом продолжил: — Речь идет не просто об убийстве моего брата, Леонардо, все гораздо серьезнее. Они хотят нас уничтожить.
— Уничтожить всю семью? — Лоренцо вновь обратил на него взгляд.
— Тебя. Меня. Боттичелли. Верроккио. Перуджино. Гирландайо. Все то, чем является Флоренция.
Леонардо открыл, было, рот, собираясь спросить: «Кто? Кто намерен это сделать?» — но Великолепный поднял руку, призывая его к молчанию.
— Ступай завтра на площадь. Найди третьего убийцу. Я хочу лично допросить его.
Они договорились, что Лоренцо заплатит Леонардо символическую сумму за «заказ» — эскиз повешенного Бернардо Барончелли, так как в дальнейшем, возможно, этот эскиз превратится в картину. Таким образом, Леонардо мог честно отвечать, что пришел на площадь Синьории потому, что Лоренцо де Медичи понадобился рисунок; он совершенно не умел лгать, а увиливать от ответа было ему не по душе.
Стоя на площади холодным декабрьским утром, когда Барончелли принял смерть, Леонардо внимательно всматривался в лицо каждого мужчины, проходящего мимо, а сам все никак не мог забыть слов Великолепного: «Они хотят нас уничтожить…»

ЧАСТЬ II
ЛИЗА
XI
Я всегда буду помнить тот день, когда мама рассказала мне историю убийства Джулиано де Медичи.
Произошло это декабрьским днем через тринадцать с половиной лет после события. Мне тогда было двенадцать. Я впервые в жизни оказалась внутри великого собора и, запрокинув голову, любовалась великолепным куполом Брунеллески, пока моя мама, молитвенно сложив руки, шепотом рассказывала мне мрачную историю.
Середина недели, утренняя месса давно закончилась. В этот час собор был безлюден, если не считать всхлипывающую вдову, что стояла на коленях у самого выхода, да священника, менявшего сгоревшие свечки на алтарном канделябре. Мы с мамой остановились прямо перед главным алтарем, где когда-то произошло убийство. Я любила слушать рассказы о приключениях и тут же нарисовала в своем воображении картину: молодой Лоренцо де Медичи с мечом наперевес взбегает на хоры и мчится мимо священников туда, где безопасно.
Я повернулась, чтобы взглянуть на маму, Лукрецию, и потянула ее за вышитый парчовый рукав. Она была темноволосая, темноглазая, с такой безукоризненной кожей, что невольно вызывала мою зависть; она же сама, видимо, не сознавала, насколько прекрасна. Мама любила жаловаться на упрямые волосы, не желавшие завиваться, на слишком смуглую кожу и как будто не хотела замечать хрупкость фигуры, изящество рук, хорошие ноги и зубы. Я была не по годам развита, крупнее, чем она, с грубыми, тусклыми каштановыми волосами и не слишком гладкой кожей.
— Что случилось после того, как Лоренцо убежал? — прошептала я. — Что стало с Джулиано?
Глаза мамы наполнились слезами, она была, как часто повторял отец, слишком чувствительна, и расплакаться ей ничего не стоило.
— Он умер от ужасных ран. Флоренция обезумела, каждый жаждал крови. Потом начались казни заговорщиков… — Она вздрогнула от воспоминания, не в силах договорить до конца.
Дзалумма, стоявшая по другую руку от матери, перегнулась через нее и предостерегающе посмотрела на меня.
— Кто-нибудь пытался помочь Джулиано? — спросила я. — Или он уже был мертв? Я бы, по крайней мере, подошла к нему посмотреть — вдруг он еще дышит.
— Тихо, — цыкнула на меня Дзалумма. — Разве не видишь, что она расстроена?
Рабыня разволновалась не напрасно. Моя мама была больна, а волнение только усугубляло ее состояние.
— Она сама решила рассказать мне эту историю, — возразила я. — Я ни о чем не просила.
— Тихо! — приказала Дзалумма.
Я была упряма, но она еще упрямее. Рабыня взяла маму за локоть и мягко обратилась к ней:
— Мадонна, пора идти. Вы должны вернуться домой, прежде чем вас хватятся.
Она имела в виду моего отца, который в тот день, как, впрочем, и во все остальные, занимался своим делом. Он пришел бы в ужас, если бы, вернувшись домой, не нашел жену. Сегодня, впервые за много лет, мама осмелилась надолго покинуть дом и уехать так далеко.
Мы давно уже втайне готовились к этой прогулке. Я до сих пор не бывала в Дуомо, хотя выросла, глядя на его огромный кирпичный купол с противоположного берега Арно, где стоял наш дом на виа Маджио. Всю свою жизнь я ходила в нашу местную церковь Санто-Спирито и считала это здание с классическими колоннами и арками из бледно-серого камня великолепным. Наш главный алтарь тоже находился прямо под куполом, сконструированным великим Брунеллески, его последним детищем. Санто-Спирито с ее многоугольными алтарями казалась мне невероятно пышной и огромной церковью — до тех пор, пока я не очутилась внутри грандиозного собора. Купол поражал воображение. Глядя на него, я поняла, почему, когда его только сконструировали, люди неохотно становились под ним.

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
Полная версия книги 'Я, Мона Лиза'


1 2 3 4 5 6 7 8 9