Шевелиться и разговаривать было нельзя. За нарушение сразу следовали удары сзади. Били ногами, руками, прикладами, кто чем хотел. Так мы простояли шесть-восемь часов. На ночь заперли в автозак. Утром 2 февраля вывели к стене опять и продержали в том же положении до вечера. В сумерках повели на допрос к следователю, который требовал назвать время и маршруты передвижения боевиков, их явки, адреса. 3 февраля утром опять стояли у стены, потом троих из нас зачем-то свозили в Новые Атаги, где тоже шла «зачистка». Вечером вернули в «птичник», заставили расписаться в какой-то книге, отдали паспорта и отпустили. Я так и не понял, зачем «фильтровали»? Какой смысл?В эти дни по всем телеканалам страна видела Саид-Амина из Старых Атагов. Это генерал Молтенской, да-вая интервью и стоя прямо посреди «птичника», на фоне арестованных, среди которых был и Саид-Амин, – заявлял, что, мол, задержали бандитов с оружием, а местная милиция их защищала.– Вранье, – говорит Саид-Амин. – Никакого оружия у нас не было. Мы дома. Милиционеров тоже отпустили, потому что они только пытались вступиться за нас.– А ваххабиты? Ваши староатагинские бандиты?– Как всегда, настоящие бандиты отсиделись по домам.
Доллары и рубли
Мы живем в темные времена. Наш воздух отравлен ложью военных «верхов» и пряно пахнет купюрами – это безнаказанность «низов», самокомпенсирующихся за лживость «верхов». Так и крутится эта чеченская машина.– В наш дом вломились человек 20, забрали паспорт сына, – рассказывает Раиса Арсамерзаева с улицы Школьной, – хотели увезти его на «птичник». Я дала сто долларов. Они заставили меня написать расписку, что у меня к военным никаких претензий нет. Уходя, забрали электрогенератор и белье моих дочерей.На сей раз в Старых Атагах был в большом ходу коммерческий принцип. Забирали на «фильтропункт» в основном тех, кто не мог откупиться. Входя в дома, военные так прямо и требовали – денег за мужчин. Дал – фильтрации не подлежит, и, значит, нет подозрений в связях с членами воюющих отрядов. Не дал – подлежит и подозревается. Ставки на живой товар колебались от 500 рублей до 3-4 тысяч. В зависимости от возраста: чем моложе, тем дороже, – и от визуальной оценки дома силами военнослужащих.Помимо расценок на мужчин, была на сей раз в Старых Атагах и калькуляция на женщин. Как водится в этих местах, «женские» цены оказались значительно ниже «мужских». Впрочем, и шкала требований была другой: откупались не по поводу «птичника», а чтобы не надругались. У одной семьи за «ненасилие» молодой девушки федералы взяли 300 рублей. У другой – 500. Взамен сексу-ального удовлетворения принимались также серьги и цепочки – с женщин, отказывавших в минутах мародерской любви.В конце концов люди вышли на улицы, разожгли костры и оставались так на все ночи. Думали, на миру не рискнут убивать и насильничать. Но и это помогло не всем.
Последние детали
К 4 февраля Старые Атаги представляли из себя гигантскую картину разбоя, совершенного силами членов законных бандформирований, осуществлявших «мероприятия по ловле членов незаконных бандформирований».Тут и там на улицах, среди костров, сидели люди. В последний день федералы взорвали пустой дом Махмуда Эсамбаева. Знаменитый советский танцовщик был родом из этих мест и, следуя чеченской традиции, выстроил в Старых Атагах прекрасный особняк для своей семьи. Туда же, под тротил, пошел и другой богатый дом – Кадыровых, предварительно чудовищно разграбленный и только потом взорванный. Его хозяин давно живет в Германии, но, по традиции, построил…Что еще? Военные и тут исполнили обязательную программу всех последних «зачисток», которая состоит в том, чтобы испражняться в мечети.– Они уезжали из Старых Атагов 5 февраля, – рассказывает Имади Демельханов. – Торопились. К нам во двор на скорости заскочили двое в масках, потребовали 1000 рублей за мой КамАЗ. – Такое происходило уже в четвертый раз за эту «зачистку» – военные хотели денег за то, чтобы Имади оставили его КамАЗ «живым», а не взорвали. Два раза Имади отдал по 500 рублей, потом денег больше не было, и он расплатился двумя курицами. 5 февраля он опять предложил федералам кур. Или теленка… Но они настаивали: «Давай денег». – Я отказался идти к соседям, занимать, потому что мне было стыдно. Тогда они поставили меня лицом к стенке, прострелили кисть правой руки и сказали: «Теперь будешь просить?» И ушли.На рассвете 5 февраля пошел сильный дождь. То рявкая, то всхлипывая, из Старых Атагов убирались БТРы, и вода с неба открыла людям хоть очень маленький, но все-таки клочочек правды о тех, кто их так мучал восемь суток подряд. «БТР № Е 403» – увидели люди на том, что замыкал колонну. 403-й подъехал к взорванному дому Кадыровых, военные в масках соскочили на землю и посоветовали староатагинцам быть осторожнее: «Там, внутри, могут быть мины…»«Вот, бывают же и среди них нормальные…» – перекинулись между собой люди. И увидели, как, чуть отъехав, солдаты 403-го напоследок заскочили в пустые дома и вытащили еще какие-то вещи…Если на что и годятся методы, которыми идет эта война, так на то, чтобы плодить терроризм и новых сопротивленцев, разжигать ненависть, взывать к крови и отмщению.А как ваххабиты? В Старых Атагах – они на месте. И никуда после «зачисток» не исчезают. Более того, их по-уличное патрулирование позволяет селу жить без комендантского часа, что выглядит почти что неправдоподобно, если приезжаешь сюда, например, из Грозного или с гор. Это значит, порядок, о наведении которого так долго говорили федералы-генералы, в Старых Атагах действительно существует. Но только это тот же порядок, что накануне войны. И значит, годы мясорубки – с тысячными жертвами со всех сторон, с ранеными, искалеченными и измученными людьми – всего этого как будто и не было, все опять – как перед войной. Только разрушений прибавилось на порядок, да во власти – другие лица. Только из домов выметено все. Только полмиллиона озверевших людей. Только страна постарела еще на одну страшную войну.Военные в Чечне очень не любят прокуроров: преследуют, запугивают и никуда не пускают. В Старых Атагах прокуроры тогда были и потом очень гордились, что сумели возбудить несколько уголовных дел, – объявляли об этом по телевизору, много раз отчитывались перед публикой.А вот документ, достойный Салтыкова-Щедрина: «…факты были предметом прокурорской проверки непосредственно в период проведения спецоперации…» Это значит, сотрудники прокуратуры находились непосредственно на месте совершения циничных и жестоких воинских преступлений. В момент их совершения. Наблюдали за ходом преступлений. Ни во что не вмешиваясь. И назвали все это «прокурорской проверкой непосредственно в период проведения спецоперации».Я живо представила себя на месте староатагинских жертв. Как стою я, и бьет меня федерал дубинкой по голове, а сзади – прокурор, фиксирует… Мне от этого легче? Не так больно?Бывает такая правда, которая хуже лжи. «Что творится в Чечне?» – продолжают спрашивать знакомые и журналисты из-за рубежа. Вот то-то и творится: война, замешенная на лжи, где все, кому положено, не договаривают всего, что обязаны, и в результате военной анархии на Северном Кавказе нет ни конца, ни края. Чеченский 37-й Хеда и Ислам
Из соседней комнаты вынесли маленькую и красивую девочку Хеду с тем же серьезным и пристальным взглядом, как почти у всех нормальных чеченских детей последнего десятилетия.– Ей – одиннадцать месяцев, – сказала Хедина тетя, качающая ее на руках. – Она родилась уже после того, как похитили Ислама.Хеда придирчиво оглядывает столпившихся в комнате сумрачных людей и начинает плакать – как старушка, бесшумно. Но не от того, что почти сирота – она вряд ли это понимает. Просто ей настроение передалось. Тут, вдали от тех мест, куда не забредает нога европейских правозащитников-туристов, – в доме № 22 по улице Гагарина чеченского селения Алхан-Юрт Урус-Мартановского района – мы говорим о сплошной череде трагедий, постигших большую семью Дениевых.– К гадалкам ходили. К ясновидящим. Говорят, живой он, – произносят Нурсет и Зара, сестры Ислама.– И вы верите?…Жмут плечами, бесстрастно смотря в пол, и равнодушно отвечают:– А куда нам еще ходить? Все остальное давно исхожено.Перед плачущей Хедой трясут погремушками. Но до того ли ей? Чеченские младенцы, рожденные в войну, редко реагируют на погремушки как универсальное средство утешения детских слез. Слезы у них не детские…Семья Дениевых – одна из тысяч чеченских семей, попавших в ситуацию, когда «ни мира, ни войны» – «ни тела, ни человека». Хоть кричи, хоть вой, хоть письмапиши президенту каждый день… Ислама больше нет. Куда ни обращались – ни слова о нем. Ни в одном списке арестованных, задержанных или осужденных не значится. Нет его. Будто и не было. Будто не от него Хеда. Будто инопланетяне забрали.При этом юридически точно известно и зафиксировано, как выглядели те самые «инопланетяне» для Ислама Дениева. Обычно, по-местному – в «масках», камуфляжах, с «Калашниковыми», и стояли на блокпосту поселка Черноречье (микрорайон Грозного), мимо которого 24 ноября 2000 года, примерно в 11 часов дня, проезжал автомобиль, в котором три друга (Ислам Де-ниев, Хизир Ахмадов и Саид-Ахмет Сааев) ехали на похороны в селение Мартан-Чу.«Инопланетяне» машину остановили, при свидетелях всех из нее высадили и увезли трех друзей в неизвестном направлении. Тут свидетели расходятся: одни говорят, на БТРе с замазанными номерами. Другие – на таком же «замазанном» УРАЛе.Дальше, вроде бы, дело следователей. Кто увез? Боевики? Ваххабиты из вотчины Бараева – соседнего с Ал-хан-Юртом селения Алхан-Кала, которым все трое пропавших были лютые многолетние враги? Но куда тогда смотрели охранники Чернореченского блокпоста? Средь бела-то дня?… Значит, федералы? Иначе откуда же БТР и УРАЛ?… Увы. Ответы на вопросы отсутствуют, все подразделения, дислоцированные на территории Чечни, к этому дню подтвердили свою непричастность.Однако таким «подтверждениям» верить нельзя. Они– только слова, фикция юриспруденции. По типу:– Ты похитил людей? -Нет.– Видите? Он не виноват.Никаких серьезных следственных действий по делам о массовых похищениях людей в Чечне не проводилось. И не ведется. За год с лишним после пропажи Ислама Дениева и двух его товарищей произошло только одно: 28 ноября 2000 года пастух из Наурского района – а это приличное расстояние от Черноречья – нашел сожженной ту самую машину, из которой высадили похищен-ных. И накануне, 27-го, он же видел, как эта машина шла в общей армейской колонне с номерами 15-го и 21-го регионов (Внутренние войска) и уже была обвешана бронежилетами, как обычно делают военные водители, спасаясь от шальных пуль. В тот момент в машине еще сидели двое – видел пастух. 28-го он же нашел два обезображенных трупа у обгоревшего остова машины. Но трупы так никто и не признал. И где они сейчас – неизвестно.А вот пропавших Ислама, Хизира и Саид-Ахмета – нет. Десяток их полусирот теперь ходят по земле безотцовщиной, жены-вдовы руками разводят, раскладывая перед собой кипы бумаг-отписок, ничего не значащих и не объясняющих, которыми можно растапливать костры, и хватит надолго. «Ваше обращение о похищении неизвестными лицами… рассмотрено и направлено…»И под этой галиматьей без единого факта и даже намека на ведущиеся поиски – сплошь подписи очень серьезных господ. Тут – и госсоветники юстиции, и старшие помощники Генерального прокурора России, и заместители министров…И что? Ничего.– Сидим с вечера до утра, ждем федералов, что придут и отомстят за то, что мы пишем и ищем… – говорит Альберт Дениев, брат Ислама. – А с утра до вечера трясемся, что это произойдет днем. Вот и вся наша жизнь.Хеду уже унесли прочь из дома, и теперь плачут мужчины Дениевы. Хотя плакать мужчинам тут совсем уж не положено.
Серженъ -Юртовский старик Хоттабыч
Абдурхман Иблуев – симпатичный дедушка в веселой тюбетейке и с бородой. Представляясь, он шутит: «Абдурахман. Ибн-Хаттабович. Сержень-Юртовский старик Хоттабыч». И сам же добавляет: «Шутка плохая, по нынешним временам может плохо кончиться, потому что Хаттаб…»Веселый дедушка рассказывает историю подлую. Рано утром 7 ноября его разбудила дочка: «Только что русские забрали Милану и Эсет!» Милана Битиргириева, племянница жены старика, и Эсет Яхъяева, сестра жены старика Хоттабыча – накануне приехали навестить Иб-луевых в село Сержень-Юрт Шалинского района. А в ночь с 6-го на 7-е началась «зачистка». Женщин забрали прямо с постели, полураздетыми, не посмотрев даже в паспорта, и увезли на «чеченском НЛО» – БТРе с замазанными грязью бортовыми номерами.– Я тут же вскочил в машину, – рассказывает старик. – И в нашу администрацию. Потом в ПОМ – поселковый отдел милиции. Потом – к коменданту, к офицерам. Говорил: «Отдайте наших женщин».В Чечне давно все выучили главное правило выживания «антитеррористической операции»: чем быстрее начнешь искать похищенных, тем больше шансов их вернуть за выкуп.– Я начал это делать через несколько минут после похищения! – продолжает Хоттабыч. – Их еще не могли никуда увезти! Но все военные мне уже отвечали: «Нет их у нас». Через час я поехал в Шали, в районную комендатуру, разговаривал с комендантом Нахаевым. Привез паспорта родственниц. Он мне сказал: «Подожди, отец, немного, проверим их документы и отпустим». Значит, Нахаев знал, что женщины – в комендатуре?… Долго я ждал, чувствую, что-то не то, и опять – к Наха-еву. А он мне говорит, «честно» смотря в глаза: «Нет у нас ваших женщин».Старик запаниковал и завалил коменданта встречными вопросами: что такое это «нет»: «нет» – уже убили? Или «нет» – увезли в другое место?… Но снова не получил ответов. Ни в одной из прокуратур, действующих на территории Чечни, ни в комендатурах, ни в милициях. На том и конец этой истории. Сгинули женщины. Были – и нет.– Я своих ругаю, – досказывает старик. – Почему не заметили, какой номер был у БТРа?– А что толку, если знаешь? – Это Лариса Асхарова, красивая статная женщина с тем же горем за плечами. То ли жена, то ли вдова – сама не знает, как представляться, – Шарами Асхарова, тоже сержень-юртовца, дальнего родственника Ширвани Басаева, к которому Шир-вани в последний раз приезжал – так говорят односельчане – году в 98-м. Так вот, федералы забрали Шарами 18 мая 2001 года, на рассвете. За родственные связи с Ширвани. Не скрывая, что за это.– С тех пор – все, – плачет Лариса. – Я везде, где надо, оставила показания о том, что видела сама: мужа увезли на БТРе № 224, следом ехал БТР № 714 и военный УРАЛ № 7646 ВА. Я сама бежала тогда за военной колонной до конца села – дальше блокпоста меня просто не пропустили… Один БТР и УРАЛ уехали в сторону расположения Дивизии особого назначения ДОН-2 (Внутренние войска МВД). Второй БТР – в 70-й артиллерийский полк. Но мои факты никого не интересовали. Не было никаких результатов, расследований… Мне просто сказали, что федералы его не забирали. Мол, утритесь.
Что делать?
Ситуация, в которую попали Иблуевы, Асхаровы и Дениевы, – тривиальная для Чечни. И в ее неисключительности заключен самый больший ее ужас. Какое бы прошлое у тебя ни было – воевал ты бок о бок с Масхадовым или против него, – ты не застрахован от стирания с лица земли. Тысячи (!) семей – в подобном положении. Им не к кому обращаться во властных структурах – их никто не слушает. Реальный перечень «инстанций» на случай похищения человека в Чечне скуп и неадекватен событиям – вы сейчас это поймете.Во-первых, ясновидящие. (Не смейтесь – таковы обстоятельства.)Во-вторых, журналисты.В-третьих, правозащитники.В-четвертых, посредники, которых пруд пруди по Чечне и которые чаще всего жулики, берущие с несчастных деньги за крохи ничем не подтвержденной информации о том, где твой брат, муж, сын, и с которыми иметь дело – значит, материально стимулировать рабо-торговый бизнес. Ни одна из вышеперечисленных «инстанций», естественно, не является сколько-нибудь серьезной или эффективной. Каждая – просто случайность, успокоительная «валерьянка». И не более. Мизерный шанс, что журналист проймет генералов, или генералов над генералами, и так начнутся поиски. Или – надежда на чудо. Или – самоудовлетворение, что «раз заплатил, значит, что-то сделал».Государство и власть, летом 99-го взявшие на себя миссию «освободить Чечню от бандитизма», никак не представлены перед лицом беды под генетически-кодовым названием «37-й». Прежде всего потому, что творят чеченский «37-й» – люди, находящиеся на государственной службе. Несведущему это покажется наветом, но от того, что Путин по телевизору чеканит слова о наведении порядка – порядка в Чечне все меньше, а смертей все больше. Прокуратуры придавлены военными и работают, как положено, редко. Милиция – сама же участница «процесса».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30
Доллары и рубли
Мы живем в темные времена. Наш воздух отравлен ложью военных «верхов» и пряно пахнет купюрами – это безнаказанность «низов», самокомпенсирующихся за лживость «верхов». Так и крутится эта чеченская машина.– В наш дом вломились человек 20, забрали паспорт сына, – рассказывает Раиса Арсамерзаева с улицы Школьной, – хотели увезти его на «птичник». Я дала сто долларов. Они заставили меня написать расписку, что у меня к военным никаких претензий нет. Уходя, забрали электрогенератор и белье моих дочерей.На сей раз в Старых Атагах был в большом ходу коммерческий принцип. Забирали на «фильтропункт» в основном тех, кто не мог откупиться. Входя в дома, военные так прямо и требовали – денег за мужчин. Дал – фильтрации не подлежит, и, значит, нет подозрений в связях с членами воюющих отрядов. Не дал – подлежит и подозревается. Ставки на живой товар колебались от 500 рублей до 3-4 тысяч. В зависимости от возраста: чем моложе, тем дороже, – и от визуальной оценки дома силами военнослужащих.Помимо расценок на мужчин, была на сей раз в Старых Атагах и калькуляция на женщин. Как водится в этих местах, «женские» цены оказались значительно ниже «мужских». Впрочем, и шкала требований была другой: откупались не по поводу «птичника», а чтобы не надругались. У одной семьи за «ненасилие» молодой девушки федералы взяли 300 рублей. У другой – 500. Взамен сексу-ального удовлетворения принимались также серьги и цепочки – с женщин, отказывавших в минутах мародерской любви.В конце концов люди вышли на улицы, разожгли костры и оставались так на все ночи. Думали, на миру не рискнут убивать и насильничать. Но и это помогло не всем.
Последние детали
К 4 февраля Старые Атаги представляли из себя гигантскую картину разбоя, совершенного силами членов законных бандформирований, осуществлявших «мероприятия по ловле членов незаконных бандформирований».Тут и там на улицах, среди костров, сидели люди. В последний день федералы взорвали пустой дом Махмуда Эсамбаева. Знаменитый советский танцовщик был родом из этих мест и, следуя чеченской традиции, выстроил в Старых Атагах прекрасный особняк для своей семьи. Туда же, под тротил, пошел и другой богатый дом – Кадыровых, предварительно чудовищно разграбленный и только потом взорванный. Его хозяин давно живет в Германии, но, по традиции, построил…Что еще? Военные и тут исполнили обязательную программу всех последних «зачисток», которая состоит в том, чтобы испражняться в мечети.– Они уезжали из Старых Атагов 5 февраля, – рассказывает Имади Демельханов. – Торопились. К нам во двор на скорости заскочили двое в масках, потребовали 1000 рублей за мой КамАЗ. – Такое происходило уже в четвертый раз за эту «зачистку» – военные хотели денег за то, чтобы Имади оставили его КамАЗ «живым», а не взорвали. Два раза Имади отдал по 500 рублей, потом денег больше не было, и он расплатился двумя курицами. 5 февраля он опять предложил федералам кур. Или теленка… Но они настаивали: «Давай денег». – Я отказался идти к соседям, занимать, потому что мне было стыдно. Тогда они поставили меня лицом к стенке, прострелили кисть правой руки и сказали: «Теперь будешь просить?» И ушли.На рассвете 5 февраля пошел сильный дождь. То рявкая, то всхлипывая, из Старых Атагов убирались БТРы, и вода с неба открыла людям хоть очень маленький, но все-таки клочочек правды о тех, кто их так мучал восемь суток подряд. «БТР № Е 403» – увидели люди на том, что замыкал колонну. 403-й подъехал к взорванному дому Кадыровых, военные в масках соскочили на землю и посоветовали староатагинцам быть осторожнее: «Там, внутри, могут быть мины…»«Вот, бывают же и среди них нормальные…» – перекинулись между собой люди. И увидели, как, чуть отъехав, солдаты 403-го напоследок заскочили в пустые дома и вытащили еще какие-то вещи…Если на что и годятся методы, которыми идет эта война, так на то, чтобы плодить терроризм и новых сопротивленцев, разжигать ненависть, взывать к крови и отмщению.А как ваххабиты? В Старых Атагах – они на месте. И никуда после «зачисток» не исчезают. Более того, их по-уличное патрулирование позволяет селу жить без комендантского часа, что выглядит почти что неправдоподобно, если приезжаешь сюда, например, из Грозного или с гор. Это значит, порядок, о наведении которого так долго говорили федералы-генералы, в Старых Атагах действительно существует. Но только это тот же порядок, что накануне войны. И значит, годы мясорубки – с тысячными жертвами со всех сторон, с ранеными, искалеченными и измученными людьми – всего этого как будто и не было, все опять – как перед войной. Только разрушений прибавилось на порядок, да во власти – другие лица. Только из домов выметено все. Только полмиллиона озверевших людей. Только страна постарела еще на одну страшную войну.Военные в Чечне очень не любят прокуроров: преследуют, запугивают и никуда не пускают. В Старых Атагах прокуроры тогда были и потом очень гордились, что сумели возбудить несколько уголовных дел, – объявляли об этом по телевизору, много раз отчитывались перед публикой.А вот документ, достойный Салтыкова-Щедрина: «…факты были предметом прокурорской проверки непосредственно в период проведения спецоперации…» Это значит, сотрудники прокуратуры находились непосредственно на месте совершения циничных и жестоких воинских преступлений. В момент их совершения. Наблюдали за ходом преступлений. Ни во что не вмешиваясь. И назвали все это «прокурорской проверкой непосредственно в период проведения спецоперации».Я живо представила себя на месте староатагинских жертв. Как стою я, и бьет меня федерал дубинкой по голове, а сзади – прокурор, фиксирует… Мне от этого легче? Не так больно?Бывает такая правда, которая хуже лжи. «Что творится в Чечне?» – продолжают спрашивать знакомые и журналисты из-за рубежа. Вот то-то и творится: война, замешенная на лжи, где все, кому положено, не договаривают всего, что обязаны, и в результате военной анархии на Северном Кавказе нет ни конца, ни края. Чеченский 37-й Хеда и Ислам
Из соседней комнаты вынесли маленькую и красивую девочку Хеду с тем же серьезным и пристальным взглядом, как почти у всех нормальных чеченских детей последнего десятилетия.– Ей – одиннадцать месяцев, – сказала Хедина тетя, качающая ее на руках. – Она родилась уже после того, как похитили Ислама.Хеда придирчиво оглядывает столпившихся в комнате сумрачных людей и начинает плакать – как старушка, бесшумно. Но не от того, что почти сирота – она вряд ли это понимает. Просто ей настроение передалось. Тут, вдали от тех мест, куда не забредает нога европейских правозащитников-туристов, – в доме № 22 по улице Гагарина чеченского селения Алхан-Юрт Урус-Мартановского района – мы говорим о сплошной череде трагедий, постигших большую семью Дениевых.– К гадалкам ходили. К ясновидящим. Говорят, живой он, – произносят Нурсет и Зара, сестры Ислама.– И вы верите?…Жмут плечами, бесстрастно смотря в пол, и равнодушно отвечают:– А куда нам еще ходить? Все остальное давно исхожено.Перед плачущей Хедой трясут погремушками. Но до того ли ей? Чеченские младенцы, рожденные в войну, редко реагируют на погремушки как универсальное средство утешения детских слез. Слезы у них не детские…Семья Дениевых – одна из тысяч чеченских семей, попавших в ситуацию, когда «ни мира, ни войны» – «ни тела, ни человека». Хоть кричи, хоть вой, хоть письмапиши президенту каждый день… Ислама больше нет. Куда ни обращались – ни слова о нем. Ни в одном списке арестованных, задержанных или осужденных не значится. Нет его. Будто и не было. Будто не от него Хеда. Будто инопланетяне забрали.При этом юридически точно известно и зафиксировано, как выглядели те самые «инопланетяне» для Ислама Дениева. Обычно, по-местному – в «масках», камуфляжах, с «Калашниковыми», и стояли на блокпосту поселка Черноречье (микрорайон Грозного), мимо которого 24 ноября 2000 года, примерно в 11 часов дня, проезжал автомобиль, в котором три друга (Ислам Де-ниев, Хизир Ахмадов и Саид-Ахмет Сааев) ехали на похороны в селение Мартан-Чу.«Инопланетяне» машину остановили, при свидетелях всех из нее высадили и увезли трех друзей в неизвестном направлении. Тут свидетели расходятся: одни говорят, на БТРе с замазанными номерами. Другие – на таком же «замазанном» УРАЛе.Дальше, вроде бы, дело следователей. Кто увез? Боевики? Ваххабиты из вотчины Бараева – соседнего с Ал-хан-Юртом селения Алхан-Кала, которым все трое пропавших были лютые многолетние враги? Но куда тогда смотрели охранники Чернореченского блокпоста? Средь бела-то дня?… Значит, федералы? Иначе откуда же БТР и УРАЛ?… Увы. Ответы на вопросы отсутствуют, все подразделения, дислоцированные на территории Чечни, к этому дню подтвердили свою непричастность.Однако таким «подтверждениям» верить нельзя. Они– только слова, фикция юриспруденции. По типу:– Ты похитил людей? -Нет.– Видите? Он не виноват.Никаких серьезных следственных действий по делам о массовых похищениях людей в Чечне не проводилось. И не ведется. За год с лишним после пропажи Ислама Дениева и двух его товарищей произошло только одно: 28 ноября 2000 года пастух из Наурского района – а это приличное расстояние от Черноречья – нашел сожженной ту самую машину, из которой высадили похищен-ных. И накануне, 27-го, он же видел, как эта машина шла в общей армейской колонне с номерами 15-го и 21-го регионов (Внутренние войска) и уже была обвешана бронежилетами, как обычно делают военные водители, спасаясь от шальных пуль. В тот момент в машине еще сидели двое – видел пастух. 28-го он же нашел два обезображенных трупа у обгоревшего остова машины. Но трупы так никто и не признал. И где они сейчас – неизвестно.А вот пропавших Ислама, Хизира и Саид-Ахмета – нет. Десяток их полусирот теперь ходят по земле безотцовщиной, жены-вдовы руками разводят, раскладывая перед собой кипы бумаг-отписок, ничего не значащих и не объясняющих, которыми можно растапливать костры, и хватит надолго. «Ваше обращение о похищении неизвестными лицами… рассмотрено и направлено…»И под этой галиматьей без единого факта и даже намека на ведущиеся поиски – сплошь подписи очень серьезных господ. Тут – и госсоветники юстиции, и старшие помощники Генерального прокурора России, и заместители министров…И что? Ничего.– Сидим с вечера до утра, ждем федералов, что придут и отомстят за то, что мы пишем и ищем… – говорит Альберт Дениев, брат Ислама. – А с утра до вечера трясемся, что это произойдет днем. Вот и вся наша жизнь.Хеду уже унесли прочь из дома, и теперь плачут мужчины Дениевы. Хотя плакать мужчинам тут совсем уж не положено.
Серженъ -Юртовский старик Хоттабыч
Абдурхман Иблуев – симпатичный дедушка в веселой тюбетейке и с бородой. Представляясь, он шутит: «Абдурахман. Ибн-Хаттабович. Сержень-Юртовский старик Хоттабыч». И сам же добавляет: «Шутка плохая, по нынешним временам может плохо кончиться, потому что Хаттаб…»Веселый дедушка рассказывает историю подлую. Рано утром 7 ноября его разбудила дочка: «Только что русские забрали Милану и Эсет!» Милана Битиргириева, племянница жены старика, и Эсет Яхъяева, сестра жены старика Хоттабыча – накануне приехали навестить Иб-луевых в село Сержень-Юрт Шалинского района. А в ночь с 6-го на 7-е началась «зачистка». Женщин забрали прямо с постели, полураздетыми, не посмотрев даже в паспорта, и увезли на «чеченском НЛО» – БТРе с замазанными грязью бортовыми номерами.– Я тут же вскочил в машину, – рассказывает старик. – И в нашу администрацию. Потом в ПОМ – поселковый отдел милиции. Потом – к коменданту, к офицерам. Говорил: «Отдайте наших женщин».В Чечне давно все выучили главное правило выживания «антитеррористической операции»: чем быстрее начнешь искать похищенных, тем больше шансов их вернуть за выкуп.– Я начал это делать через несколько минут после похищения! – продолжает Хоттабыч. – Их еще не могли никуда увезти! Но все военные мне уже отвечали: «Нет их у нас». Через час я поехал в Шали, в районную комендатуру, разговаривал с комендантом Нахаевым. Привез паспорта родственниц. Он мне сказал: «Подожди, отец, немного, проверим их документы и отпустим». Значит, Нахаев знал, что женщины – в комендатуре?… Долго я ждал, чувствую, что-то не то, и опять – к Наха-еву. А он мне говорит, «честно» смотря в глаза: «Нет у нас ваших женщин».Старик запаниковал и завалил коменданта встречными вопросами: что такое это «нет»: «нет» – уже убили? Или «нет» – увезли в другое место?… Но снова не получил ответов. Ни в одной из прокуратур, действующих на территории Чечни, ни в комендатурах, ни в милициях. На том и конец этой истории. Сгинули женщины. Были – и нет.– Я своих ругаю, – досказывает старик. – Почему не заметили, какой номер был у БТРа?– А что толку, если знаешь? – Это Лариса Асхарова, красивая статная женщина с тем же горем за плечами. То ли жена, то ли вдова – сама не знает, как представляться, – Шарами Асхарова, тоже сержень-юртовца, дальнего родственника Ширвани Басаева, к которому Шир-вани в последний раз приезжал – так говорят односельчане – году в 98-м. Так вот, федералы забрали Шарами 18 мая 2001 года, на рассвете. За родственные связи с Ширвани. Не скрывая, что за это.– С тех пор – все, – плачет Лариса. – Я везде, где надо, оставила показания о том, что видела сама: мужа увезли на БТРе № 224, следом ехал БТР № 714 и военный УРАЛ № 7646 ВА. Я сама бежала тогда за военной колонной до конца села – дальше блокпоста меня просто не пропустили… Один БТР и УРАЛ уехали в сторону расположения Дивизии особого назначения ДОН-2 (Внутренние войска МВД). Второй БТР – в 70-й артиллерийский полк. Но мои факты никого не интересовали. Не было никаких результатов, расследований… Мне просто сказали, что федералы его не забирали. Мол, утритесь.
Что делать?
Ситуация, в которую попали Иблуевы, Асхаровы и Дениевы, – тривиальная для Чечни. И в ее неисключительности заключен самый больший ее ужас. Какое бы прошлое у тебя ни было – воевал ты бок о бок с Масхадовым или против него, – ты не застрахован от стирания с лица земли. Тысячи (!) семей – в подобном положении. Им не к кому обращаться во властных структурах – их никто не слушает. Реальный перечень «инстанций» на случай похищения человека в Чечне скуп и неадекватен событиям – вы сейчас это поймете.Во-первых, ясновидящие. (Не смейтесь – таковы обстоятельства.)Во-вторых, журналисты.В-третьих, правозащитники.В-четвертых, посредники, которых пруд пруди по Чечне и которые чаще всего жулики, берущие с несчастных деньги за крохи ничем не подтвержденной информации о том, где твой брат, муж, сын, и с которыми иметь дело – значит, материально стимулировать рабо-торговый бизнес. Ни одна из вышеперечисленных «инстанций», естественно, не является сколько-нибудь серьезной или эффективной. Каждая – просто случайность, успокоительная «валерьянка». И не более. Мизерный шанс, что журналист проймет генералов, или генералов над генералами, и так начнутся поиски. Или – надежда на чудо. Или – самоудовлетворение, что «раз заплатил, значит, что-то сделал».Государство и власть, летом 99-го взявшие на себя миссию «освободить Чечню от бандитизма», никак не представлены перед лицом беды под генетически-кодовым названием «37-й». Прежде всего потому, что творят чеченский «37-й» – люди, находящиеся на государственной службе. Несведущему это покажется наветом, но от того, что Путин по телевизору чеканит слова о наведении порядка – порядка в Чечне все меньше, а смертей все больше. Прокуратуры придавлены военными и работают, как положено, редко. Милиция – сама же участница «процесса».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30