Соображал, что к бывшим твоим коллегам и соваться нечего. Ему одно только и нужно – получить обратно свои побрякушки, в этом можно не сомневаться. Ты можешь вступить в более тесный контакт с людьми, встретиться, поговорить с ними. Он готов на небольшое вознаграждение, верно?
– Вы очень хорошо информированы.
– Я хорошо информирован, если это все, чего требует твой клиент. Сумею, помогу тебе. – Его лицо потемнело. – Но Мучман – мой. Если у твоего друга появился какой-нибудь план мести или что-то в этом роде, скажи ему, чтобы он свои затеи выбросил из головы. Понял? Речь может идти только о том, чтобы навести порядок в делах. Договорились?
– И это все, что вам нужно? Прибраться в своей лавочке? Вы забываете о пустяке. О бумагах фон Грайса. Ну, помните, наверное, бумаги, по поводу которых ваши ребята так хотели с ним пообщаться. Насчет того, где он их прячет, кому передал. Кстати, как бы вы с ними поступили, если бы вам удалось их получить? Шантаж? По высшему классу? Растрясти какого-нибудь магната, вроде моего клиента? Или заиметь парочку полицейских про запас?
– Я смотрю, ты тоже неплохо информирован, блоха. Я не зря сказал, что твой клиент – умный человек. Мне повезло, что он доверился тебе, а не полиции. Мне повезло, и тебе тоже повезло. Потому что если бы ты служил в полиции и произнес все эти слова, то уже мог бы записать себя в покойники.
Я выглянул из кабинки, чтобы убедиться, что у Инги все в порядке. Издали я увидел, как она холодно отвергала домогательства какого-то кутилы в форме, безуспешно расточавшего свои чары.
– Спасибо за шампанское, блоха. Ты рисковал по-крупному, и не такой уж крупный выигрыш выпал на твою ставку. Но, по крайней мере, деньги, которые ты поставил, останутся при тебе.
Он усмехнулся.
– Мне всего лишь хотелось почувствовать, что такое азарт в игре.
Гангстеру мои слова показались забавными.
– Другого раза не будет. Можешь быть в этом уверен.
Я решил уйти и привстал, но обнаружил, что он держит меня за руку. Я думал, что он станет угрожать мне, но разговор принял неожиданный оборот.
– Послушай, я не хочу, чтобы ты думал, что я тебя обманул. И не спрашивай, почему я тебе помогаю. Может быть, потому, что я ценю твою смелость. Не оборачивайся. Там, у бара, сидит здоровый парень в коричневом костюме. У него прическа как у морского ежа. Изучи его сейчас хорошенько. Это профессиональный убийца. Он появился здесь сразу после того, как ты со своей девушкой сел за столик. Ты, должно быть, наступил кому-то на мозоль. Похоже, что тобой решили расплатиться, должок отдать. Не думаю, что он нападет на тебя здесь, хотя бы из уважения ко мне. Надеюсь, ты понимаешь. Но на улице... Им известно, что я не выношу соседства с этими дешевыми убийцами, это производит плохое впечатление на общество.
– Спасибо, что предупредили. Очень признателен за эту любезность. – Я закурил сигарету. – Здесь есть черный ход? Не хотелось бы лишних неприятностей для моей девушки.
– Шагай через кухню, а затем по пожарной лестнице. Внизу будет дверь, через которую выход на аллею. Там спокойно. Чуть левее – несколько машин. Светло-серая, спортивной модели, – моя. – Он подвинул ко мне связку ключей. – В «бардачке» пушка, она может тебе пригодиться. После финиша ключи оставь в выхлопной трубе и постарайся не поцарапать обшивку.
Я положил ключи в карман.
– Приятно было побеседовать, Красный. Чудной народ эти блохи: когда тебя кусает первая, ты ее не замечаешь, а через минуту уже не знаешь, как от них избавиться.
Красный Дитер нахмурился.
– Убирайся отсюда, Гюнтер, пока я не передумал.
По дороге к своему столику я мельком осмотрел бар. Парень в коричневом костюме, о котором шла речь, оказался тем самым, что все это время глазел на Ингу.
А в настоящий момент Инга с легкостью и даже не без удовольствия сопротивлялась натиску смазливого – правда, ростом он не вышел – офицера СС. Я немедленно потащил Ингу к выходу. Эсэсовец остановил меня за руку, но я так на него посмотрел, что, думаю, сразу остудил его пыл.
– Спокойно, коротышка. – Над его тщедушной фигуркой я нависал, как фрегат над рыбацкой лодкой. – Не то я разукрашу тебе губу. Только не думай, что это будет Рыцарский Крест с дубовыми листьями.
Уже на ходу я бросил на стол мятую бумажку в пять марок.
– А я и не думала, что ты такой ревнивый, – обернулась ко мне Инга.
– Иди к лифту и спускайся вниз. Слушай меня внимательно. Когда выйдешь на улицу, ступай к машине и жди меня там. Под сиденьем лежит пистолет. Держи его наготове, на всякий случай.
Я оглядел зал: человек в коричневом костюме спешно расплачивался за выпивку.
– Сейчас нет времени для объяснений, но это не имеет никакого отношения к твоему напористому ухажеру.
– А ты куда?
Вместо ответа я протянул ей ключи от своей машины.
– Я выйду другим путем. Человек в коричневом костюме – он здесь, в баре, – очень опасен. Если ты увидишь, что он идет к машине, тут же жми на стартер, а из дома позвони криминальинспектору Бруно Штальэкеру в Алексе. Поняла?
Я все еще шел за ней следом, но на этих словах резко свернул в сторону, быстро прошел через кухню и оказался на пожарной лестнице. Спустившись на три пролета, я услышал наверху шаги. Тьма на лестнице была кромешная, и, спускаясь, я не представлял, что произойдет в следующую минуту и смогу ли я справиться с ситуацией. В конце концов, он вооружен, а главное, я имею дело с профессионалом. Тут я оступился и, пересчитывая боками ступеньки, покатился по лестнице, несмотря на попытки тормозить локтями. Нащупав перила, я с трудом поднялся на ноги, ринулся вниз, стараясь не обращать внимания на боль. Я был на верхней ступеньке последнего пролета, когда из-за какой-то двери пробился свет, и я тут же решил прыгать. Однако лестница оказалась длиннее, чем я думал, и все же я приземлился на четвереньки, и вполне удачно. Рванув засов на двери, я очутился на улице.
Среди машин, аккуратно выстроившихся в ряд, вычислить серую «бугатти-ройял» Красного Дитера труда не составило. В кабине я первым делом вскрыл «бардачок»: рядом с маленьким бумажным пакетиком с белым порошком лежал большой револьвер с длинным стволом – из тех, что пробивают дверь из красного дерева толщиной восемь сантиметров. Времени на то, чтобы проверять заряжен – не заряжен, у меня не было, но вряд ли Красный держал у себя револьвер потому, что играл в индейцев или ковбоев.
Я лег на землю и спрятался под днищем большого «мерседеса» с открытым верхом, стоявшего рядом с «бугатти». В этот же момент из пожарного выхода появился мой преследователь и, прижавшись к стене, спрятался в ее тени. Я не двигался, ожидая, когда он окажется на аллее, залитой лунным светом.
Минута проходила за минутой, но из темноты не доносилось ни звука и никакого движения тоже не было заметно. Тут я сообразил, что он прошел вдоль стены, прячась в ее тени, в конце аллеи благополучно ее пересек и теперь, наверное, приближается к машинам.
В подтверждение этих мыслей позади под каблуком хрустнул камешек, и я затаил дыхание. Большим пальцем я медленно и неуклонно оттягивал курок револьвера, пока наконец не раздался еле слышный щелчок, после чего можно было снять предохранитель. Повернувшись на бок, позади себя я увидел пару ботинок в обрамлении задних колес автомобиля. Ботинки переместились вправо, за «бугатти», и, догадавшись, что обладатель их направляется к машине – дверь оставалась наполовину открытой, – я пополз в противоположную сторону, чтобы выбраться из-под «мерседеса». Согнувшись так, что моя голова была на уровне окон автомобиля, я чуть отошел назад и спрятался за огромным багажником. Когда я решился выяснить, что поделывает мой приятель, то зафиксировал его у заднего колеса «бугатти» приблизительно в том же положении, в каком находился я сам, только смотревшим в другую сторону. Нас отделяло друг от друга не больше двух метров. Я осторожно выступил вперед и поднял револьвер до уровня его головы – расстояние вытянутой руки не назовешь серьезным.
– Брось оружие, – приказал я. – Или я с Божьей помощью проложу туннель сквозь твою чертову башку.
Человек замер, но пистолета не бросил.
– Не волнуйся, друг. – Он отпустил рукоятку своего автоматического маузера, и револьвер повис на скобе его указательного пальца. – Не возражаешь, если я поставлю его на предохранитель? Эта детка начинает палить от любого толчка. – Он говорил медленно и холодно.
– Сначала сдвинь свою шляпу на лицо. А затем поставь предохранитель, как будто твоя рука в мешке с песком. И помни, что с такого расстояния я не промахнусь. А мне не хотелось бы заляпать машину Красного салатом из твоих мозгов.
Он натянул шляпу на глаза и, поставив маузер на предохранитель, бросил его на землю. Оружие, когда оно лежит на щебенке, кажется безобидной игрушкой.
– Это Красный сказал, что я тебя выслеживаю?
– Заткнись и повернись. Руки вверх.
Человек в коричневом костюме команду выполнил, но запрокинул голову назад, чтобы хоть что-то видеть из-под полей шляпы.
– Ты собираешься пришить меня?
– Это будет зависеть от тебя.
– В каком смысле?
– В том смысле, что мне надо выяснить одну вещь. Кто тебе платит?
– Как считаешь, мы можем заключить сделку?
– Я что-то не вижу у тебя товара. Чем ты собираешься торговать? Либо ты отвечаешь на мой вопрос, либо вздрагиваешь ноздрями. Вот и весь разговор.
Он усмехнулся:
– Убить человека – это не так просто, как ты думаешь.
– Неужели? – Я ткнул его пистолетом в подбородок, а затем провел дулом по щеке и покрутил под скулой. – Боюсь, что ты слишком самоуверен. Уж если ты заставил меня пустить в ход пушку, лучше шевели языком сейчас, не то тебе не придется пошевелить им вообще.
– Ну, предположим, я запою. Что тогда? Ты меня отпустишь?
– Чтобы ты снова за мной охотился? Ты меня, наверное, за дурака держишь?
– Тогда как я должен поступить, чтобы убедить тебя, что я этого не сделаю?
Я отступил на шаг.
– Поклянись жизнью матери.
– Клянусь жизнью моей матери, – сказал он с готовностью.
– Прекрасно. Так кто же твой клиент?
– Ты меня отпустишь, если я скажу?
– Да.
– Поклянись жизнью своей матери.
– Клянусь жизнью моей матери.
– Ну хорошо. Его зовут Хауптхэндлер.
– И сколько он тебе платит?
– Три сотни сейчас и...
Он не закончил предложение. Шагнув вперед, я ударил его толстым концом револьвера так, что он потерял сознание. Удар был жестким, и расчет заключался в том, что он должен был прийти в себя, но очень не скоро.
– Моя мать умерла, – сказал я, а затем поднял с земли его маузер и побежал назад, к машине.
Инга сделала большие глаза, когда увидела, в каком состоянии находится мой костюм – весь в грязи и масле. Мой лучший костюм.
– Тебе что, не понравился лифт? Ты просто прыгнул вниз, что ли?
– Что-то в этом роде.
Под сиденьем я нащупал пару наручников, которые хранились там вместе с пистолетом. Затем я подал назад – где-то метров семьдесят – по направлению к аллее. Владелец коричневого костюма лежал без сознания там, где я его оставил. Я протащил его по аллее к стене и приковал наручниками к железным прутьям окна. Он тихонько стонал, пока я его тащил. Значит, живой. Вернувшись к «бугатти», я положил в «бардачок» револьвер Красного, а оттуда взял пару пакетиков с белым порошком. Я предполагал, что Красный Дитер не будет держать в машине поваренную соль, но все-таки понюхал пакетик. И сразу узнал запах кокаина. Пакетиков было совсем немного, не больше чем на сто марок, и предназначались они, скорее всего, для самого Дитера.
Я запер машину, сунул ключи в выхлопную трубу, как он просил, а затем вернулся к коричневому костюму и оставил в его нагрудном кармане парочку пакетиков. Этим заинтересуются парни из Алекса, подумал я.
Действительно, не решившись убить, я не придумал ничего другого, чтобы хоть немного убедить себя самого в том, что он не станет доводить до конца дело, за которое взялся.
Сделки можно заключать только с теми людьми, которые при встрече держат в правой руке рюмку шнапса, а не посторонние предметы.
Глава 14
Все утро моросил теплый мелкий дождичек, словно кто-то непрерывно брызгал из садового пульверизатора. Я поднялся отдохнувшим и бодрым. Пожалуй, во мне было не меньше энергии, чем в упряжке ездовых собак.
Мы встали, позавтракали какими-то мексиканскими консервами и выкурили по сигарете. Кажется, я даже насвистывал во время бритья, Инга заглянула в ванную комнату и так и осталась стоять: мы молча долго смотрели друг на друга.
– Учитывая то, что накануне кто-то пытался тебя прикончить, – наконец сказала она, – сегодня ты выглядишь просто замечательно.
– Я всегда считал, что прикосновение косы старухи-смерти особенно возбуждает вкус к жизни. Ну, и еще привлекательная женщина.
– Ты мне так и не рассказал, почему он хотел тебя убить.
– По той простой причине, что ему заплатили за это.
– Кто? Человек из клуба?
Я вытер лицо и проверил, не осталось ли где щетины. Нет, выбрито хорошо, можно отложить бритву.
– Помнишь, вчера я позвонил Сиксу домой и попросил дворецкого оставить записку своему хозяину и Хауптхэндлеру?
– Да, ты просил передать им, что напал на след.
– Я полагал, что это побудит Хауптхэндлера сделать ход. И он его сделал. Только гораздо быстрее, чем я думал.
– Значит, ты считаешь, что это он нанял человека и заплатил за то, чтобы убить тебя?
– Я не считаю, я знаю это.
Инга прошла за мной в спальню, где я надевал рубашку, и смотрела, как я вожусь с запонкой на руке, которую я ушиб, а она забинтовала.
– Знаешь, – я испытывал потребность, мне хотелось высказаться, – после всего, что произошло ночью, у меня осталось столько же вопросов, сколько ответов я получил. Не могу обнаружить логику в происходящем. Все время пытаюсь решить головоломку, состоящую из двух элементов. Драгоценности и бумаги – вот содержимое сейфа Пфарров. Составные части, которые никак не стыкуются. Что мы еще имеем? Фрагменты убийства, которые, в свою очередь, не монтируются с теми, которые связаны с ограблением.
Инга прищурилась и стала похожа на умную кошку. Иногда женщины смотрят на нас так, что мужчина, неизвестно почему, чувствует себя идиотом и потом только удивляется, как эта мысль не пришла ему в голову. Признаться, поначалу это вызвало у меня раздражение, но, когда она заговорила, я понял, каким был болваном.
– А может, здесь изначально никакой головоломки нет и не было? Или ты пытаешься выстроить одну модель из двух элементов, а имеешь дело с двумя моделями?
Для того, чтобы смысл этих слов дошел до моего сознания, потребовалось какое-то время.
– Ну, черт! Конечно же, именно так!
Соображения, которые высказала Инга, для меня явились настоящим откровением: я пытался распутать одно преступление, когда речь шла о двух.
Мы оставили машину на Ноллендорфплац в тени эстакады городской надземки. По мосту над нашими головами пронесся поезд, наполнив грохотом всю округу. Но каким бы оглушительным ни был этот шум, он не мог стряхнуть сажу, которую годами исторгали трубы гигантов Темпельхофа и Нойкелъна и которая оседала на стенах домов, окружавших площадь и знававших лучшие времена. Мы двигались по направлению к Шенебергу, району мелкой буржуазии. Нам предстояло разыскать на Ноллендорфштрассе пятиэтажный дом, в котором обитала Марлен Зам.
На пятом этаже нам открыл дверь молодой человек в форме штурмовика какого-то особого подразделения СА, какого именно, я определить не сумел. На вопрос, здесь ли живет фрейлейн Зам, он ответил утвердительно и добавил, что он ее брат.
– А кто вы такой?
Передав свою визитную карточку, я спросил, не могу ли поговорить с его сестрой. Молодой человек не скрывал, что наше вторжение некстати, и я, признаться, усомнился в их родстве – солгать не трудно. Он пригладил свою густую, цвета соломы шевелюру и, прежде чем пропустить нас, бросил быстрый взгляд через плечо.
– Сестра отдыхает, но я все-таки попробую что-нибудь выяснить для вас, господин Гюнтер.
Он закрыл за нами дверь и попытался придать своему лицу более приветливое выражение. Из-за толстых губ возникала отдаленная ассоциация с типичной негритянской улыбкой. Именно так, во всю ширь, он и улыбался, но при этом его голубые глаза оставались холодными, и он все время переводил взгляд с меня на Ингу, а с Инги на меня, как будто следил за игрой в теннис.
– Пожалуйста, подождите минутку.
Когда он ушел, Инга показала на стену, где над буфетом висели целых три портрета фюрера.
– Они определенно перестраховались, демонстрируя свою верность режиму.
– Разве ты не знаешь, что придумали в Вулворте: купи двух фюреров, и третий получишь бесплатно.
Зам вернулся в сопровождении крупной красивой блондинки с несколько меланхоличным носом и выступающей вперед челюстью, что придавало ее лицу какую-то сдержанность. При этом казалось, что ее короткая, тренированная шея почти не гнется, а такие руки, цвета бронзы, можно обычно встретить у лучников или теннисистов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32
– Вы очень хорошо информированы.
– Я хорошо информирован, если это все, чего требует твой клиент. Сумею, помогу тебе. – Его лицо потемнело. – Но Мучман – мой. Если у твоего друга появился какой-нибудь план мести или что-то в этом роде, скажи ему, чтобы он свои затеи выбросил из головы. Понял? Речь может идти только о том, чтобы навести порядок в делах. Договорились?
– И это все, что вам нужно? Прибраться в своей лавочке? Вы забываете о пустяке. О бумагах фон Грайса. Ну, помните, наверное, бумаги, по поводу которых ваши ребята так хотели с ним пообщаться. Насчет того, где он их прячет, кому передал. Кстати, как бы вы с ними поступили, если бы вам удалось их получить? Шантаж? По высшему классу? Растрясти какого-нибудь магната, вроде моего клиента? Или заиметь парочку полицейских про запас?
– Я смотрю, ты тоже неплохо информирован, блоха. Я не зря сказал, что твой клиент – умный человек. Мне повезло, что он доверился тебе, а не полиции. Мне повезло, и тебе тоже повезло. Потому что если бы ты служил в полиции и произнес все эти слова, то уже мог бы записать себя в покойники.
Я выглянул из кабинки, чтобы убедиться, что у Инги все в порядке. Издали я увидел, как она холодно отвергала домогательства какого-то кутилы в форме, безуспешно расточавшего свои чары.
– Спасибо за шампанское, блоха. Ты рисковал по-крупному, и не такой уж крупный выигрыш выпал на твою ставку. Но, по крайней мере, деньги, которые ты поставил, останутся при тебе.
Он усмехнулся.
– Мне всего лишь хотелось почувствовать, что такое азарт в игре.
Гангстеру мои слова показались забавными.
– Другого раза не будет. Можешь быть в этом уверен.
Я решил уйти и привстал, но обнаружил, что он держит меня за руку. Я думал, что он станет угрожать мне, но разговор принял неожиданный оборот.
– Послушай, я не хочу, чтобы ты думал, что я тебя обманул. И не спрашивай, почему я тебе помогаю. Может быть, потому, что я ценю твою смелость. Не оборачивайся. Там, у бара, сидит здоровый парень в коричневом костюме. У него прическа как у морского ежа. Изучи его сейчас хорошенько. Это профессиональный убийца. Он появился здесь сразу после того, как ты со своей девушкой сел за столик. Ты, должно быть, наступил кому-то на мозоль. Похоже, что тобой решили расплатиться, должок отдать. Не думаю, что он нападет на тебя здесь, хотя бы из уважения ко мне. Надеюсь, ты понимаешь. Но на улице... Им известно, что я не выношу соседства с этими дешевыми убийцами, это производит плохое впечатление на общество.
– Спасибо, что предупредили. Очень признателен за эту любезность. – Я закурил сигарету. – Здесь есть черный ход? Не хотелось бы лишних неприятностей для моей девушки.
– Шагай через кухню, а затем по пожарной лестнице. Внизу будет дверь, через которую выход на аллею. Там спокойно. Чуть левее – несколько машин. Светло-серая, спортивной модели, – моя. – Он подвинул ко мне связку ключей. – В «бардачке» пушка, она может тебе пригодиться. После финиша ключи оставь в выхлопной трубе и постарайся не поцарапать обшивку.
Я положил ключи в карман.
– Приятно было побеседовать, Красный. Чудной народ эти блохи: когда тебя кусает первая, ты ее не замечаешь, а через минуту уже не знаешь, как от них избавиться.
Красный Дитер нахмурился.
– Убирайся отсюда, Гюнтер, пока я не передумал.
По дороге к своему столику я мельком осмотрел бар. Парень в коричневом костюме, о котором шла речь, оказался тем самым, что все это время глазел на Ингу.
А в настоящий момент Инга с легкостью и даже не без удовольствия сопротивлялась натиску смазливого – правда, ростом он не вышел – офицера СС. Я немедленно потащил Ингу к выходу. Эсэсовец остановил меня за руку, но я так на него посмотрел, что, думаю, сразу остудил его пыл.
– Спокойно, коротышка. – Над его тщедушной фигуркой я нависал, как фрегат над рыбацкой лодкой. – Не то я разукрашу тебе губу. Только не думай, что это будет Рыцарский Крест с дубовыми листьями.
Уже на ходу я бросил на стол мятую бумажку в пять марок.
– А я и не думала, что ты такой ревнивый, – обернулась ко мне Инга.
– Иди к лифту и спускайся вниз. Слушай меня внимательно. Когда выйдешь на улицу, ступай к машине и жди меня там. Под сиденьем лежит пистолет. Держи его наготове, на всякий случай.
Я оглядел зал: человек в коричневом костюме спешно расплачивался за выпивку.
– Сейчас нет времени для объяснений, но это не имеет никакого отношения к твоему напористому ухажеру.
– А ты куда?
Вместо ответа я протянул ей ключи от своей машины.
– Я выйду другим путем. Человек в коричневом костюме – он здесь, в баре, – очень опасен. Если ты увидишь, что он идет к машине, тут же жми на стартер, а из дома позвони криминальинспектору Бруно Штальэкеру в Алексе. Поняла?
Я все еще шел за ней следом, но на этих словах резко свернул в сторону, быстро прошел через кухню и оказался на пожарной лестнице. Спустившись на три пролета, я услышал наверху шаги. Тьма на лестнице была кромешная, и, спускаясь, я не представлял, что произойдет в следующую минуту и смогу ли я справиться с ситуацией. В конце концов, он вооружен, а главное, я имею дело с профессионалом. Тут я оступился и, пересчитывая боками ступеньки, покатился по лестнице, несмотря на попытки тормозить локтями. Нащупав перила, я с трудом поднялся на ноги, ринулся вниз, стараясь не обращать внимания на боль. Я был на верхней ступеньке последнего пролета, когда из-за какой-то двери пробился свет, и я тут же решил прыгать. Однако лестница оказалась длиннее, чем я думал, и все же я приземлился на четвереньки, и вполне удачно. Рванув засов на двери, я очутился на улице.
Среди машин, аккуратно выстроившихся в ряд, вычислить серую «бугатти-ройял» Красного Дитера труда не составило. В кабине я первым делом вскрыл «бардачок»: рядом с маленьким бумажным пакетиком с белым порошком лежал большой револьвер с длинным стволом – из тех, что пробивают дверь из красного дерева толщиной восемь сантиметров. Времени на то, чтобы проверять заряжен – не заряжен, у меня не было, но вряд ли Красный держал у себя револьвер потому, что играл в индейцев или ковбоев.
Я лег на землю и спрятался под днищем большого «мерседеса» с открытым верхом, стоявшего рядом с «бугатти». В этот же момент из пожарного выхода появился мой преследователь и, прижавшись к стене, спрятался в ее тени. Я не двигался, ожидая, когда он окажется на аллее, залитой лунным светом.
Минута проходила за минутой, но из темноты не доносилось ни звука и никакого движения тоже не было заметно. Тут я сообразил, что он прошел вдоль стены, прячась в ее тени, в конце аллеи благополучно ее пересек и теперь, наверное, приближается к машинам.
В подтверждение этих мыслей позади под каблуком хрустнул камешек, и я затаил дыхание. Большим пальцем я медленно и неуклонно оттягивал курок револьвера, пока наконец не раздался еле слышный щелчок, после чего можно было снять предохранитель. Повернувшись на бок, позади себя я увидел пару ботинок в обрамлении задних колес автомобиля. Ботинки переместились вправо, за «бугатти», и, догадавшись, что обладатель их направляется к машине – дверь оставалась наполовину открытой, – я пополз в противоположную сторону, чтобы выбраться из-под «мерседеса». Согнувшись так, что моя голова была на уровне окон автомобиля, я чуть отошел назад и спрятался за огромным багажником. Когда я решился выяснить, что поделывает мой приятель, то зафиксировал его у заднего колеса «бугатти» приблизительно в том же положении, в каком находился я сам, только смотревшим в другую сторону. Нас отделяло друг от друга не больше двух метров. Я осторожно выступил вперед и поднял револьвер до уровня его головы – расстояние вытянутой руки не назовешь серьезным.
– Брось оружие, – приказал я. – Или я с Божьей помощью проложу туннель сквозь твою чертову башку.
Человек замер, но пистолета не бросил.
– Не волнуйся, друг. – Он отпустил рукоятку своего автоматического маузера, и револьвер повис на скобе его указательного пальца. – Не возражаешь, если я поставлю его на предохранитель? Эта детка начинает палить от любого толчка. – Он говорил медленно и холодно.
– Сначала сдвинь свою шляпу на лицо. А затем поставь предохранитель, как будто твоя рука в мешке с песком. И помни, что с такого расстояния я не промахнусь. А мне не хотелось бы заляпать машину Красного салатом из твоих мозгов.
Он натянул шляпу на глаза и, поставив маузер на предохранитель, бросил его на землю. Оружие, когда оно лежит на щебенке, кажется безобидной игрушкой.
– Это Красный сказал, что я тебя выслеживаю?
– Заткнись и повернись. Руки вверх.
Человек в коричневом костюме команду выполнил, но запрокинул голову назад, чтобы хоть что-то видеть из-под полей шляпы.
– Ты собираешься пришить меня?
– Это будет зависеть от тебя.
– В каком смысле?
– В том смысле, что мне надо выяснить одну вещь. Кто тебе платит?
– Как считаешь, мы можем заключить сделку?
– Я что-то не вижу у тебя товара. Чем ты собираешься торговать? Либо ты отвечаешь на мой вопрос, либо вздрагиваешь ноздрями. Вот и весь разговор.
Он усмехнулся:
– Убить человека – это не так просто, как ты думаешь.
– Неужели? – Я ткнул его пистолетом в подбородок, а затем провел дулом по щеке и покрутил под скулой. – Боюсь, что ты слишком самоуверен. Уж если ты заставил меня пустить в ход пушку, лучше шевели языком сейчас, не то тебе не придется пошевелить им вообще.
– Ну, предположим, я запою. Что тогда? Ты меня отпустишь?
– Чтобы ты снова за мной охотился? Ты меня, наверное, за дурака держишь?
– Тогда как я должен поступить, чтобы убедить тебя, что я этого не сделаю?
Я отступил на шаг.
– Поклянись жизнью матери.
– Клянусь жизнью моей матери, – сказал он с готовностью.
– Прекрасно. Так кто же твой клиент?
– Ты меня отпустишь, если я скажу?
– Да.
– Поклянись жизнью своей матери.
– Клянусь жизнью моей матери.
– Ну хорошо. Его зовут Хауптхэндлер.
– И сколько он тебе платит?
– Три сотни сейчас и...
Он не закончил предложение. Шагнув вперед, я ударил его толстым концом револьвера так, что он потерял сознание. Удар был жестким, и расчет заключался в том, что он должен был прийти в себя, но очень не скоро.
– Моя мать умерла, – сказал я, а затем поднял с земли его маузер и побежал назад, к машине.
Инга сделала большие глаза, когда увидела, в каком состоянии находится мой костюм – весь в грязи и масле. Мой лучший костюм.
– Тебе что, не понравился лифт? Ты просто прыгнул вниз, что ли?
– Что-то в этом роде.
Под сиденьем я нащупал пару наручников, которые хранились там вместе с пистолетом. Затем я подал назад – где-то метров семьдесят – по направлению к аллее. Владелец коричневого костюма лежал без сознания там, где я его оставил. Я протащил его по аллее к стене и приковал наручниками к железным прутьям окна. Он тихонько стонал, пока я его тащил. Значит, живой. Вернувшись к «бугатти», я положил в «бардачок» револьвер Красного, а оттуда взял пару пакетиков с белым порошком. Я предполагал, что Красный Дитер не будет держать в машине поваренную соль, но все-таки понюхал пакетик. И сразу узнал запах кокаина. Пакетиков было совсем немного, не больше чем на сто марок, и предназначались они, скорее всего, для самого Дитера.
Я запер машину, сунул ключи в выхлопную трубу, как он просил, а затем вернулся к коричневому костюму и оставил в его нагрудном кармане парочку пакетиков. Этим заинтересуются парни из Алекса, подумал я.
Действительно, не решившись убить, я не придумал ничего другого, чтобы хоть немного убедить себя самого в том, что он не станет доводить до конца дело, за которое взялся.
Сделки можно заключать только с теми людьми, которые при встрече держат в правой руке рюмку шнапса, а не посторонние предметы.
Глава 14
Все утро моросил теплый мелкий дождичек, словно кто-то непрерывно брызгал из садового пульверизатора. Я поднялся отдохнувшим и бодрым. Пожалуй, во мне было не меньше энергии, чем в упряжке ездовых собак.
Мы встали, позавтракали какими-то мексиканскими консервами и выкурили по сигарете. Кажется, я даже насвистывал во время бритья, Инга заглянула в ванную комнату и так и осталась стоять: мы молча долго смотрели друг на друга.
– Учитывая то, что накануне кто-то пытался тебя прикончить, – наконец сказала она, – сегодня ты выглядишь просто замечательно.
– Я всегда считал, что прикосновение косы старухи-смерти особенно возбуждает вкус к жизни. Ну, и еще привлекательная женщина.
– Ты мне так и не рассказал, почему он хотел тебя убить.
– По той простой причине, что ему заплатили за это.
– Кто? Человек из клуба?
Я вытер лицо и проверил, не осталось ли где щетины. Нет, выбрито хорошо, можно отложить бритву.
– Помнишь, вчера я позвонил Сиксу домой и попросил дворецкого оставить записку своему хозяину и Хауптхэндлеру?
– Да, ты просил передать им, что напал на след.
– Я полагал, что это побудит Хауптхэндлера сделать ход. И он его сделал. Только гораздо быстрее, чем я думал.
– Значит, ты считаешь, что это он нанял человека и заплатил за то, чтобы убить тебя?
– Я не считаю, я знаю это.
Инга прошла за мной в спальню, где я надевал рубашку, и смотрела, как я вожусь с запонкой на руке, которую я ушиб, а она забинтовала.
– Знаешь, – я испытывал потребность, мне хотелось высказаться, – после всего, что произошло ночью, у меня осталось столько же вопросов, сколько ответов я получил. Не могу обнаружить логику в происходящем. Все время пытаюсь решить головоломку, состоящую из двух элементов. Драгоценности и бумаги – вот содержимое сейфа Пфарров. Составные части, которые никак не стыкуются. Что мы еще имеем? Фрагменты убийства, которые, в свою очередь, не монтируются с теми, которые связаны с ограблением.
Инга прищурилась и стала похожа на умную кошку. Иногда женщины смотрят на нас так, что мужчина, неизвестно почему, чувствует себя идиотом и потом только удивляется, как эта мысль не пришла ему в голову. Признаться, поначалу это вызвало у меня раздражение, но, когда она заговорила, я понял, каким был болваном.
– А может, здесь изначально никакой головоломки нет и не было? Или ты пытаешься выстроить одну модель из двух элементов, а имеешь дело с двумя моделями?
Для того, чтобы смысл этих слов дошел до моего сознания, потребовалось какое-то время.
– Ну, черт! Конечно же, именно так!
Соображения, которые высказала Инга, для меня явились настоящим откровением: я пытался распутать одно преступление, когда речь шла о двух.
Мы оставили машину на Ноллендорфплац в тени эстакады городской надземки. По мосту над нашими головами пронесся поезд, наполнив грохотом всю округу. Но каким бы оглушительным ни был этот шум, он не мог стряхнуть сажу, которую годами исторгали трубы гигантов Темпельхофа и Нойкелъна и которая оседала на стенах домов, окружавших площадь и знававших лучшие времена. Мы двигались по направлению к Шенебергу, району мелкой буржуазии. Нам предстояло разыскать на Ноллендорфштрассе пятиэтажный дом, в котором обитала Марлен Зам.
На пятом этаже нам открыл дверь молодой человек в форме штурмовика какого-то особого подразделения СА, какого именно, я определить не сумел. На вопрос, здесь ли живет фрейлейн Зам, он ответил утвердительно и добавил, что он ее брат.
– А кто вы такой?
Передав свою визитную карточку, я спросил, не могу ли поговорить с его сестрой. Молодой человек не скрывал, что наше вторжение некстати, и я, признаться, усомнился в их родстве – солгать не трудно. Он пригладил свою густую, цвета соломы шевелюру и, прежде чем пропустить нас, бросил быстрый взгляд через плечо.
– Сестра отдыхает, но я все-таки попробую что-нибудь выяснить для вас, господин Гюнтер.
Он закрыл за нами дверь и попытался придать своему лицу более приветливое выражение. Из-за толстых губ возникала отдаленная ассоциация с типичной негритянской улыбкой. Именно так, во всю ширь, он и улыбался, но при этом его голубые глаза оставались холодными, и он все время переводил взгляд с меня на Ингу, а с Инги на меня, как будто следил за игрой в теннис.
– Пожалуйста, подождите минутку.
Когда он ушел, Инга показала на стену, где над буфетом висели целых три портрета фюрера.
– Они определенно перестраховались, демонстрируя свою верность режиму.
– Разве ты не знаешь, что придумали в Вулворте: купи двух фюреров, и третий получишь бесплатно.
Зам вернулся в сопровождении крупной красивой блондинки с несколько меланхоличным носом и выступающей вперед челюстью, что придавало ее лицу какую-то сдержанность. При этом казалось, что ее короткая, тренированная шея почти не гнется, а такие руки, цвета бронзы, можно обычно встретить у лучников или теннисистов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32