И потому, став старшим тренером, я постарался не только определить круг забот второго тренера, но всячески помогал ему в подготовке и проведении занятий, поддерживал его, помогал найти свое место в команде. Хорошо прочувствовав на себе все, что может быть связано с неопределенностью положения второго тренера в команде, я старался организовать нашу работу так, чтобы все на себя не брать, чтобы доверять своему помощнику. Ведь и ему интереснее в таком случае работать, помогать старшему тренеру. И он чувствует, что нужен команде, делу.Сейчас роль и первого, и второго помощников старшего тренера возросла. Теперь на тренировку приходят не пятнадцать, как когда-то, а 25 спортсменов. А если добавить и игроков молодежной команды, то набирается до тридцати человек.Как строится тренировочное занятие ЦСКА? Бывает, что занимается вся команда сразу, и тогда занятие веду я. Бывает, что работа идет по группам, и потому крайне важно, чтобы помощник выполнял все так, как определено планом тренировки. Тридцать человек на льду – это много. Может, конечно, облегчить дело микрофон, но это не всегда полезно, если речь идет об учебно-воспитательной работе. Чаще необходим живой человеческий голос.Когда половина команды уходит вместе со мной в сборную, другая половина остается с Юрием Ивановичем Моисеевым и Виктором Григорьевичем Кузькиным, и потому мы должны работать одинаково, на равных, если хотите – синхронно. Так, чтобы не было различий в степени подготовленности хоккеистов, когда первая и вторая группы снова сливаются в единый коллектив, в единую команду.Общеизвестно, кажется, что руководитель плох, если во время его отсутствия – при отъезде или болезни – все рушится. Считаю одним из самых точных показателей мастерства тренера успешную работу команды в его отсутствие.Когда помощник тренера работает самостоятельно, хотя и под контролем старшего тренера, когда он чувствует свою полную – и равную с коллегой – ответственность, то и сам растет как специалист, и вместе с тем это идет на пользу команде, положительно сказывается на ее игре и результатах.Мне довелось сотрудничать в разных командах – клубных и сборных – со многими помощниками. Работал с Яном Ансовичем Шульбергом, Эдгаром Яновичем Розенбергом, Эвалдом Артуровичем Грабовским, Борисом Александровичем Майоровым, Александром Тихоновичем Прилепским, Николаем Ивановичем Карповым, Юрием Ивановичем Морозовым, Робертом Дмитриевичем Черенковым, Юрием Ивановичем Моисеевым. Сейчас работаю с Юрзиновым, Михайловым, Кузькиным. Неизменно старался и стараюсь строить отношения на взаимном доверии. Считаю, что у нас должны быть равные обязанности на работе. Исходя из этого и предлагаю коллеге распределение функций. Оба тренера готовят задание на тренировку и отвечают за него. Одинаковый подход к принципам работы не исключает возможности споров и даже расхождений по тем или иным вопросам.Роль второго тренера очень сложна. Порой случается, что некоторые хоккеисты, особенно те, кто постарше, не хотят выполнять его указаний. Решен, казалось бы, вопрос с дисциплиной, команда управляема, послушна, но едва старший тренер расстается с коллективом хотя бы на день-другой, как работа начинает страдать: второму тренеру спортсмены подчиняться не хотят.И в ЦСКА была сходная ситуация. Ребята сначала пытались оспаривать строгие меры моих помощников, им казалось сомнительным такое ведение дел, при котором другие тренеры имеют те же права, что и первый, если старший тренер отсутствует в команде, если он в это время работает со сборной страны. Пришлось приложить немало энергии и сил, чтобы хоккеисты внутренне согласились с тем, что все тренеры равно могут и должны влиять на жизнь коллектива.Второй тренер – первый помощник руководителя команды, необходимая и важнейшая фигура в современном хоккее. В этом у меня нет никаких сомнений. Но зато более чем достаточно сомнений по другому поводу – по поводу так называемых играющих тренеров. Играющий тренер Когда Борису Михайлову исполнилось тридцать пять, меня спросили, нет ли смысла назначить его играющим тренером. Предложение было сделано в таких словах:– Пусть помогает вам, Моисееву, Кузькину… Дело ведь, наверное, найдется?…Дело бы, конечно, нашлось.Но я принципиально против играющих тренеров. Не против самого Бориса – это был превосходный капитан, на которого мы вполне полагались и который энергично и деятельно помогал нам.Я далеко не убежден, что возможен, приемлем сегодня в классной команде такой тренер – играющий. Хотя, конечно, помню, с каким энтузиазмом говорили и писали об этом не только журналисты, по и сами тренеры, и руководители команд, вводящие эту новую должность в своих спортивных коллективах.Но что значит – играющий тренер? Он игрок? Или тренер? Спрос у меня с него какой: как с тренера или как с игрока? Не будем, кстати, забывать, что игрок этот не работал ни одного дня ни в одной команде, специально ничему не учился и о нелегкой должности спортивного наставника судит пока со стороны. Почему же вдруг он получает право воспитывать, учить своих нынешних коллег, мастеров такого же высокого уровня?Кстати, как попять, объяснить психологический настрой играющего тренера? Как он воспринимает матч, тренировки, отношения с партнерами – как тренер, отвечающий за положение дел в команде, или как спортсмен, все еще продолжающий выступать?Или играть – или тренировать. Третьего не дано. Третье – фикция.Моя точка зрения проста: трудно стоять одной ногой на берегу, а другой – в отплывающей от берега лодке.Играющий тренер сразу, поскольку он играет, теряет авторитет: он не имеет права ошибаться на поле как игрок, иначе его не будут воспринимать как тренера. Опасен сакраментальный вопрос: а сам как играешь? Ошибаться нельзя, но ведь избежать ошибок в хоккее невозможно.Играющий тренер – своеобразное промежуточное звено между коллективом и его наставниками, и если раньше хоккеисты воспринимали игрока как своего товарища, как партнера, может быть, даже лидера, то сейчас они не знают, как к нему относиться. Подчиняться ему как тренеру? Оставаться на тех же правах, в тех же отношениях, как и прежде? Чувствовать себя равным с ним и спрашивать с него как с равного? Не только отчитываться за свою игру, но и спрашивать с него, что, согласитесь, естественно в коллективе равных, а иным коллективом команда и не может быть?Это все надуманно. На практике я не могу припомнить ни одного случая действительно успешного совмещения двух этих «должностей».А вот примеры неудач, к сожалению, подыскать было бы нетрудно, но я не хочу возвращаться к этой теме, бередить душу неудачников: не они были, в конце концов, инициаторами этих идей. Любители хоккея и сами помнят такие эксперименты.Играющий тренер кончается как игрок, но вместе с тем еще не начинается как спортивный наставник. Провести занятие в полном объеме, да еще по собственным планам он не может, не умеет, у него не хватает специальных знаний, да и времени на подготовку таких планов у него нет. Отсутствуют, понятно, и нужные навыки. Да и не появятся эти знания, которые требуются для квалифицированной работы с командой мастеров, пока не проработает он несколько лет, пока не продумает все, не выстрадает, не обожжется на неудачах, промахах, ошибках.Такой хоккеист может провести отдельную часть урока, несколько занятий, а дальше: чем заполнить вакуум? Как станет он готовить команду, своих партнеров, которые знают порой не меньше его?Но если речь идет только об одном занятии, то при чем здесь играющий тренер? Я могу поручить упражнение или несколько упражнений своим самым опытным хоккеистам, таким, как Виктор Жлуктов, а могу доверить занятие и более молодому игроку, например, Вячеславу Фетисову или Игорю Ларионову. Они тоже знают, как провести эту часть занятия, тоже хорошо знают набор упражнений. Здесь сложности никакой нет: тренер сказал спортсмену, что надо сделать, и тот сделает все как надо, если тренируется в команде не первую неделю. В общей схеме тренировок многое, понятно, повторяется и потому хорошо знакомо игрокам.Лишь в одном варианте возможно, по моим представлениям, совмещение «должностей»: если спортсмен стал тренером, имеет минимальную практику, какое-то время уже работает, но все еще в силах играть. Речь, разумеется, может идти только о команде низшей лиги, команде, выступающей не во всесоюзном, а в республиканском или в городском чемпионате, или в клубе за рубежом, где класс хоккея такой, что позволяет нашему ветерану выходить на лед, где тренер и на площадке не испортит общей картины действий команды, которую ему доверили опекать.Читал много об играющих тренерах. Статьи, интервью, даже книги. Все помню. Не помню только одного– имени тренера, добившегося успеха. «Диктатор» или «демократ»! В своей команде во всех спорах и дискуссиях с игроками неизменно требую одного: докажите, убедите фактами. Только фактами, а не ссылками на авторитеты, цитаты, на мнение большинства. Только факты, только реальность, неопровержимая и убедительная, весомы для меня.Принцип доказательности особенно важен, когда речь идет о команде. Хоккеист, споря со мной, исходит из собственных оценок, пристрастий, интересов. В основе его позиций – индивидуальная психология, а тренер призван учитывать психологию и интересы коллектива.Жизнь большой спортивной команды определяется в решающей мере стилем руководства человека, ее возглавляющего. Умением руководителя потребовать исполнения своих решений.Какой стиль руководства со стороны тренера предпочтительнее? Авторитарный? Демократический?Размышляю об этом, с интересом читаю, что пишут тренеры, специалисты, работающие в других областях.Крупнейший советский хирург, лауреат Ленинской премии Николай Михайлович Амосов – один из самых интересных для меня авторов. В журнале «Наука и жизнь» летом 1983 года публиковались отрывки из его новой книги. Это «Книга о счастье и несчастьях».Сделал такую выписку: «Руководитель крупной хирургической клиники – всегда диктатор. Если он размазня, то и клиники нет. Единоначалие и дисциплина, как на войне. Поэтому я могу объективно критиковать подчиненных и выставлять им всякие баллы. Если мой тон категоричен, то никто и не возразит. Пошепчутся, понегодуют – и все. И о смерти своего больного могу сказать: болезнь или помощники виноваты. Но беда в том, что я вполне могу остаться, в убеждении, что все правильно, а я такой хороший. Природа человеческая коварна. Важно не пропустить опасной границы. Поэтому кроме честной самокритики (критики снизу ожидать нельзя) заведен у меня еще один метод контроля. Он называется примитивно. «Голосование». Прямое, тайное и равное. Суть вот в чем. Аня, мой секретарь, печатает бюллетени. В столбце перечислены заведующие отделениями и лабораториями, всего двенадцать. Нужно оценить их соответствие с должностью, «по личным качествам» и «по рабочим». Против каждой фамилии голосующий может поставить оценку: «да» (значит «плюс»), «нет» («минус») и «ноль» («не знаю», «не могу оценить»). На утренней конференции без предупреждения раздают бюллетени всем врачам и научным сотрудникам, их у нас около семидесяти. Объясняю правила процедуры. – Тайна гарантируется. Результаты объявляться не будут. Каждый заинтересованный может подойти ко мне и спросить, как его оцепили. Если хочет. Проголосовать нужно в течение дня, обдумывать не спеша. Ящик, заклеенный пластырем, стоит в приемной. Каждый раз я с трепетом перебираю листочки и считаю свои плюсы, минусы и нули… И первый, и второй, и третий годы. До сих пор каждый раз вздыхал с облегчением: пронесло! В самом деле, у меня устойчивые хорошие показатели. По деловым качествам – два-три минуса, по личным – пятъ-семь. Пять или десять процентов осуждающих или даже ненавидящих – это совсем немного. Учтите мое диктаторское положение: требовать без всяких скидок и не всегда деликатно. Очень рекомендую голосование всем руководителям. Надежная обратная связь. И безопасная: можно умолчать о результатах.)» Но это – опыт врача.А что считают тренеры?Ханс Меркель из ФРГ, работавший с разными европейскими клубами, утверждает: «Тренер всегда прав».Энцо Беарзот, наставник сборной Италии, выигравшей в 1982 году чемпионат мира по футболу, говорит, что разговаривать с игроками следует на их языке: с интеллигентными – интеллигентно, с примитивными – примитивно.Определил для себя линию отношений с командой, с игроками. Руководство должно быть жестким, но подразумеваю при этом внимательнейшее отношение к каждому хоккеисту, к каждому члену нашего коллектива. Равные и ровные отношения со всеми: заслуги и титулы чемпионов здесь ни при чем. Ни в коем случае не заискивать перед лидерами, – это ведет к обоюдному поражению: и ведущих мастеров, и тренера.А думаю ли я о том, что ветераны ЦСКА должны стать тренерами? Ведь ради приобщения ветеранов к труду спортивного наставника и была изобретена должность играющего тренера.Но если в семье два инженера, настаивают ли родители на том, чтобы их сын или дочь тоже непременно стали инженерами? А не пианистом, врачом, военнослужащим? Так же и в хоккее. Если кто-то заинтересуется моим делом, то, честное слово, расскажу все, что знаю, покажу все, что умею. Никаких тайн не будет, ничего не утаю. Но вводить должность играющего тренера… Первоклассная команда – не учебный класс для начинающего тренера, пусть даже и был он выдающимся спортсменом.Опыт у ведущих хоккеистов, игравших на олимпийских играх, чемпионатах мира, с профессионалами, громадный. Им есть что передать молодым. Но хотят ли они этого? Сумеют ли?И главное, есть ли у них призвание к тренерской работе?Не знаю, не знаю.Что определяет призвание человека? Окружающая обстановка? Обстоятельства? Семейные традиции? Мечта?У каждого, наверное, есть – по крайней мере, должна быть – мечта. Так зачем же навязывать молодому человеку будущее? Навязывать судьбу? Имею ли я на это право?Мой сын учился в институте физической культуры в Риге, Там же играл в хоккей. Хотел ли я, чтобы стал он тренером? Ни я, ни жена не уговаривали его идти по моим стопам.Каким путем идти сыну?Ему виднее. Ему выбирать.Определить свое место в жизни важно. Но очень трудно. Помощь старших, их совет, их опыт важны. Но навязывать сыну его будущее, уговаривать стать тренером… Да и хорошим ли он будет в таком случае спортивным наставником?После окончания института Василий, сын мой, начал работать в комплексной научной группе (КНГ) при рижском «Динамо». Тренером становиться не собирается.Не только юношам, но и даже сложившимся уже людям не рискну я дать совет.Борис Михайлов, закончив играть и прощаясь с командой, спрашивал меня, ехать ли ему в Ленинград. Я посоветовал только одно – пока поехать в роли консультанта команды СКА. Осмотреться, разобраться и только потом принимать решение, становиться ли тренером высшей лиги, брать ли на себя ответственность за коллектив такого ранга.Борис работает тренером. Сейчас он мой помощник в ЦСКА. Каким специалистом он будет? Только время может дать ответ на этот вопрос, только время.Жизнь спортивная такова, что о тренере руководители судят по очкам, по результатам. Согласитесь, руководителей тоже можно понять. Пока у Михайлова в СКА были те результаты, которых можно было ожидать.Молодому тренеру обычно нужны два условия.Первое – выбор идеи, которой будет он руководствоваться в своей работе с командой. На что он сделает ставку? На атакующий стиль игры? На укрепление обороны? Что будет в центре его работы, на что он в первую очередь сориентируется? Атака, по моим наблюдениям, помогает команде подняться быстрее.И условие второе – время.Всегда ли молодой тренер располагает временем? Думаю об этом с тревогой, потому что в памяти немало случаев, когда тренеру не давали спокойно поработать.Вспоминал уже Виталия Давыдова. Сейчас хочу вспомнить Игоря Тузика – молодого, перспективного тренера. Под его руководством «Крылья Советов» играли неплохо, занимали четвертое место, были третьими. Но как только остались шестыми – тренера заменили.А ведь оценивая работу того или иного спортивного наставника, важно учитывать и условия, в которых он работает. Игорю Тузику опираться пришлось на опытных игроков, но они уже утратили игровую силу, и потому работать с ними было трудно вдвойне. Тренер начал готовить молодых хоккеистов, однако из команды ушли один за другим Игорь Капустин, Виктор Тюменев. Замечу здесь же, что ежегодные потери этого клуба, пожалуй, самые заметные в нашем хоккее.Когда же профсоюзная команда начала терпеть неудачи, то вдруг выяснилось, что Тузик утратил контакт с игроками, что они его не слушают, что тренер не пользуется авторитетом.Почему? Что случилось? Работал, работал и вдруг разучился?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25