Но тут я вспомнила Пиппу — ей в шестнадцать с половиной месяцев случалось совершать и более длительные путешествия в обществе самца, — ничего удивительного, что одна из ее дочерей уже проявляет интерес к противоположному полу. Они еще не были готовы к спариванию, но все же я решила, что егерь возле Кенмера видел Мбили в обществе ее приятеля.Возвращение Мбили переполнило меня радостью, и мне казалось, что она разделяет мои чувства: она вся искрилась весельем и случайно плеснула молоком из миски прямо мне в лицо. Пока я протирала глаза, она стащила кусок козьей шкуры и заплясала вокруг меня, словно извиняясь за свою оплошность. Наконец, она бросилась на землю у моих ног и стала вовсю мурлыкать.Через несколько дней Пиппа притащилась в лагерь, сильно припадая на правую лапу. Я прощупала ее от плеча до подушечек, но не обнаружила никаких повреждений, и Пиппа ни разу не показала, что ей больно. Но хромота усиливалась с каждым днем, так что через неделю она едва передвигалась. Тем не менее она ежедневно уводила молодых на большое расстояние к подножию хребта Мулика, где облюбовала небольшую рощицу. Там они оставались несколько дней, молодежь резвилась, без конца карабкаясь вверх и вниз по упавшему дереву, а Пиппа отдыхала в тени большой терминалии. Это было идеальное место для отдыха и выздоровления, конечно, при условии, что ей не придется тревожить больную лапу во время охоты. Снабжение мясом взяла на себя я.Интересно, что Уайти и особенно Тату признали превосходство Мбили. Мне было жаль Тату, когда я видела, как она с безопасного расстояния следит за нашей игрой с козьей шкурой. Иногда она даже решалась вступить в игру, но при этом всегда оставалась более недоверчивой, чем Мбили. И поведение Пиппы тоже изменилось. Она стала особенно ласковой и, покусывая мои руки, как будто благодарила за помощь. Я никак не могла догадаться, что с ней такое: обычно она ступала на больную лапу очень осторожно и ходила медленно, но иногда играла с молодыми и носилась вокруг, как будто у нее ничего не болело.На три дня мы потеряли семейство из виду. Потом приехала группа посетителей; они сказали, что видели утром возле дороги четырех гепардов и один из них был так доверчив, что даже позировал для фотографа. Когда они узнали, что я не могу найти Пиппу с детьми, они предложили, чтобы их повар показал нам место, где они встретили гепардов. Захватив мясо и молоко с фарексом, мы проехали шестнадцать миль, мимо Скалы Леопарда и дальше, к первому лагерю Пиппы. И, конечно же, нашли всю четверку возле Виллы Торопливого Льва. Пиппа все еще хромала и не позволяла мне дотрагиваться до своего живота: я заметила, что ее соски набухли от молока. Тут-то до меня дошло, что те следы, которые мы видели шесть недель назад в Сухих равнинах, были следами Пиппы и ее супруга, а теперь она вынашивала его потомство. Любопытная деталь — она забеременела, как только Мбили, Тату и Уайти научились охотиться и жить независимой жизнью.А что она станет делать, если новое семейство появится на свет, пока прежний выводок еще не расстался с матерью? Я знала, что однажды самка гепарда в национальном парке Найроби оказалась в таком положении. Она решила задачу, выбравшись через ограду за пределы парка, где и родила малышей, подальше от своих уже взрослых детей. Когда через несколько недель директор парка заманил ее обратно вместе с малышами, она свирепо отогнала от себя своих прежних детей. Но как же Пиппа сможет отогнать дочерей — ведь ей мешает хромота, и она нуждается в моей помощи, а это заставит молодых держаться возле нее. Она хромала уже двадцать дней, и с тех пор прошла восемнадцать миль — а это едва ли способствовало улучшению ее здоровья.На следующее утро мы нашли семейство еще на полмили дальше — оно отдыхало на одной из земляных куч, во множестве разбросанных вдоль вновь строящейся дороги. Дорога была широкая, в три ряда, и вела она прямо, как стрела, через весь парк, соединяя все мелкие дорожки. Пока что на ней не было движения, и она служила животным для песочных ванн и других игр, а хищники использовали ее как наблюдательную площадку. Лучшей тренировочной площадки для молодых Пиппа найти не могла: соседняя равнина никогда не превращалась в болото, даже в период дождей, и на ней паслись бессчетные стада газелей Гранта, водяных козлов, зебр, конгони и ориксов. С вершины земляных куч местность просматривалась далеко во все стороны, а в кустарнике на обочинах можно было отлично затаиваться, подстерегая добычу. Молодые не теряли времени даром, и на этот раз мы застали охоту на двух бородавочников. Гепарды по всем правилам скрадывали добычу, но потом, наверное, разглядели внушительные клыки и, приняв решение — со свиньями не связываться, внезапно прекратили охоту. В следующие дни семейство переходило вдоль дороги все ближе ко входу в парк: хуже места для них нельзя было придумать. Мне вовсе не хотелось, чтобы они там обживались.Однажды мой лагерь посетили два приезжих ветеринара и, услышав о болезни Пиппы, предложили помощь. Один из них был доктор Сейер, друг Харторнов; он работал в ветеринарной лаборатории в Найроби. Поставить диагноз на основании моих описаний он не мог, поэтому мы решили поехать к Пиппе. Ветеринар должен был определить причину хромоты, наблюдая издали в бинокль, как я осматриваю лапу Пиппы.Мы нашли гепардов около полудня — они сонные валялись под кустом. Я оставила докторов в лендровере и пошла к Пиппе. Делая вид, что я с ней играю, я придавала ее правой лапе разные положения. Это убедило ветеринаров, что она не вывихнула плечо и не порвала связки, но они заявили, что для постановки диагноза одному из них необходимо собственными руками ощупать ее лапу. Мы очень сомневались, что она позволит незнакомому человеку трогать себя, и поэтому я и доктор Сейер приближались к ней с величайшей осторожностью. Молодые тут же удрали, но Пиппа вела себя так, словно знала, что мы хотим ей помочь. Она позволила ветеринару провести обследование, и он обнаружил смещение мелких косточек в запястье. Если обеспечить лапе покой, все заживет, в противном же случае воспаление суставов может перейти в очень болезненный хронический ревматизм. Сейчас это еще можно предотвратить, если давать ей бутазолидин. Врачи уехали, пообещав прислать лекарство. Мне же оставалось только надеяться, что удастся, как было рекомендовано, в течение недели давать Пиппе по две таблетки в день.А семейство уходило все дальше по дороге — они уже вышли далеко за пределы тех мест, где обычно бывали. Пиппа опять расширяла свои владения, и я надеялась, что она не выйдет за границы парка. Помешать этому было трудно, но я возложила все упования на шестерку белых носорогов, вывезенных два года назад из Южной Африки, — они жили в огороженном загоне возле ворот. В этой части парка было меньше всего мух цеце, и поэтому ее выбрали для того, чтобы у носорогов выработался естественный иммунитет к трипаносомозу. Еженедельные анализы крови подтвердили, что иммунитет уже приобретен, и было решено перегнать носорогов в глубь парка. Чтобы подготовить к переходу, их теперь днем выпускали из загородки — это было неописуемое зрелище: огромные неповоротливые чудовища, которых пасли, как скот. Вот я и надеялась, что шум и суета, сопровождавшие этот носорожий исход, окажутся не по вкусу гепардам и заставят их вернуться на равнину.По отношению к Пиппе эти надежды оправдались, но в одно прекрасное утро мы обнаружили молодых рядом с лагерем носорогов. Мы шли по их следу часа три от Мулики, которая текла недалеко от дороги с левой стороны, в то время как справа параллельно ей протекала Мурера. Гепарды были очень голодны, но часто отрывались от еды и смотрели в сторону Муреры, а иногда даже делали несколько шагов в том направлении. Мы подумали, что там скрывается Пиппа, и потратили на поиски почти весь день. Молодые, к моему удивлению, оставались на том же самом месте, где мы их встретили. На следующее утро мы вернулись и увидели Пиппу с семейством почти у самых ворот — до них оставалось не больше мили, — и группа туристов фотографировала их! Пиппа так ясно выражала подозрительное недоверие ко всему происходящему, что мне пришлось попросить туристов оставить гепардов в покое. Только тогда все семейство успокоилось. Я положила первую дозу лекарства для Пиппы в ее порцию мяса. И как раз вовремя — она сразу же пошла к воротам, даже не оглянувшись на своих детей. Они смотрели ей вслед, но догнать ее не пытались, а потом стали возиться с куском козьей шкуры и, наигравшись, забрались под куст и задремали: по всей видимости, им нравилось, что они предоставлены самим себе.Им исполнилось уже семнадцать с половиной месяцев, Я и не подозревала, что в этот момент у меня на глазах Пиппа навсегда рассталась со своими детьми.С тех пор как мы встретили гепардов десять дней назад возле старого жилья Пиппы, они разведали новые охотничьи угодья; в этих местах у них всегда будет вдоволь добычи и вода близко — рядом текут Мулика и Мурера. Для гепардов это была страна обетованная — длиной примерно в семь миль и шириной в две. Пиппа постепенно познакомила своих детей с территорией, занимавшей шестьдесят три квадратные мили, и сделала это в четыре приема, с каждым разом расширяя границы. Теперь они знали все, что нужно, чтобы жить совершенно самостоятельно. Я была глубоко удивлена тем, как равнодушно молодые приняли разлуку с матерью, хотя с того места, где вчера произошло расставание, они так и не ушли. Они и не думали искать ее и, казалось, совсем не вспоминали о ней, когда мы их кормили, а наевшись, стали самозабвенно носиться вокруг земляной кучи.След Пиппы мы нашли в полумиле оттуда, возле остатков дукера. Но все-таки на следующий день, когда мы встретились с ней, она была очень голодна и с жадностью проглотила вторую дозу бутазолидина, Я запрятала его в небольшой кусок мяса, который дала ей перед основной пищей. Она была очень возбуждена и рычала на меня, когда я пыталась до нее дотронуться. Съев мясо, она пошла по равнине к Скале Леопарда. Когда мы встретили молодых, они выглядели вполне счастливыми и довольными своей самостоятельностью. Они почти все время играли и едва прикоснулись к принесенной нами пище. Глава 19. Третий помет Пиппы Следующие десять дней мы провели в бесконечных поисках то Пиппы, то ее детей. Они никогда не расходились больше чем на полторы мили друг от друга, но сохраняли при этом полную самостоятельность. Иногда нам приходилось разъезжать по всей территории довольно далеко, и я всегда подзывала гепардов определенным набором сигналов; они научились узнавать эти гудки и сразу же подходили к машине.Пиппу нам, как правило, найти не удавалось, но молодые обычно ждали возле дороги, встречая нас, или, точнее, принесенное нами мясо. Уайти и Тату стали совершенно дикими, и только Мбили помнила о нашей старой дружбе. Она всегда приставала, чтобы с ней поиграли, и нам приходилось все время быть начеку: стоило зазеваться, как она уже неслась прочь с какой-нибудь нашей вещью. Несмотря на мою бдительность, она однажды схватила мой тропический шлем и носилась от куста к кусту, потряхивая им и поддразнивая меня, а я старалась ее догнать. Солнце стояло высоко, и гоняться за гепардом, который не собирался расставаться со своей игрушкой, было чересчур жарко. Мы обе совершенно выбились из сил, пока я не догадалась сломать сук на дереве — Мбили испугалась и бросила шлем. Он был приведен в довольно жалкое состояние и во многих местах продырявлен зубами Мбили. А через два дня она исчезла.Днем позже пропали все гепарды, и я подумала, что они снова стали жить одной семьей. Но я убедилась, что очень плохо разбираюсь в загадочных поступках гепардов, когда обнаружила, что Пиппа совсем ушла из этих мест. В последний раз мы встретили ее в двух милях от Скалы Леопарда — она направлялась в ту сторону. Я воспользовалась случаем, чтобы дать ей пятую дозу лекарства. Хромота у нее уменьшилась, но все еще была заметной.17 февраля мы выследили трех молодых далеко на открытой равнине, примерно на пять миль дальше Скалы Леопарда. Нам были видны только белые кончики хвостов над травой. Услышав мой условный сигнал, они примчались наперегонки и набросились на мясо, едва дождавшись, пока мы разрежем его на равные порции. Как всегда, мясо для Мбили я держала, чтобы она могла не торопясь отгрызать куски. Когда они отошли — каждая под свое дерево, — их животы напоминали футбольные мячи. Со мной был Джордж, и он сфотографировал всех нас — как потом оказалось, я последний раз снималась вместе со всеми Пиппиными детьми.По дороге домой мы наткнулись на свежий след в семи милях от моего лагеря — след, без сомнения, принадлежал Пиппе и отпечатался поверх нашей утренней колеи. Мы не видели ее уже шесть дней. Было совершенно ясно, что она покинула своих детей. И я не переставала удивляться той легкости, с которой были порваны эти родственные узы. С тех пор как Уайти в возрасте четырнадцати месяцев убила дукера, Пиппа ни разу не проявила беспокойства, когда молодые уходили бродить и подолгу не возвращались; видимо, она поняла, что теперь они сумеют постоять за себя. Во время долгого сафари, в которое пустилась шестнадцатимесячная Мбили, Пиппа отыскала своего супруга и вновь забеременела. Затем она повела детей подальше, к границам своей территории, потому что знала, что там они всегда будут обеспечены пищей и водой. Она оставалась с ними еще десять дней, но, как только они освоили новые места, постепенно стала отдаляться от них и теперь искала подходящую детскую для своего будущего потомства. После того как она покинула молодых, мы кормили их еще тринадцать дней. За все это время они ни разу не пытались отыскать свою мать и вели себя так, словно получили приказ жить самостоятельно. Им исполнилось восемнадцать месяцев.Приехал Джордж, чтобы детально обсудить предстоящее нам путешествие — мы собирались перевезти свое имущество из Исиоло к озеру Наиваша. Выезд был назначен на следующий день. И, поскольку нам предстояло иметь дело с наемным транспортом, с наемными рабочими и проделать три поездки по двести сорок миль, мы не рискнули отменить все наши распоряжения, хотя мне очень хотелось понаблюдать за Пиппой еще несколько дней. Единственное, что я могла предпринять, — это оставить побольше мяса в лагере и попросить директора давать Локалю машину для дальних поисков. На другой день мы с Джорджем уехали — надо было наблюдать за переездом.Нам здорово повезло: мы покончили со всеми делами до начала дождей, тем более что в этом году они хлынули на три недели раньше, чем мы ожидали. Но когда мы почти добрались до дома, начался страшный ливень. Последние восемьдесят миль дороги к лагерю превратились в настоящий кошмар: мы пробивались сквозь ревущую грозу, въезжали в глубокие лужи, вязли в размытых колеях, соскальзывали в кюветы — словом, измотались до предела и наконец добрались домой как раз перед началом очередного ливня. Локаль очень обрадовался моему приезду, потому что за все десять дней нашего отсутствия он видел молодых один-единственный раз. Он отыскал их возле того места, где я была с ними в последний день. Они были зверски голодны и мгновенно справились с привезенным мясом, но, по его словам, все выглядели прекрасно. С Пиппой ему повезло больше — через два дня она пришла в лагерь и с тех пор регулярно наведывалась за своим рационом. Вот и в это утро она ушла за реку, которая теперь превратилась в беснующийся поток. После непрерывной ночной грозы река так вздулась и разлилась, что только после пяти часов Пиппа смогла перебраться через нее. Я услышала всплеск, и вскоре мокрая Пиппа с громким мурлыканьем уже терлась об меня. Ее беременность теперь была хорошо заметна. Она наелась до отвала и пошла вдоль дороги к Кенмеру, а мы поехали искать молодых. Но ни в тот день, ни на следующий нам не удалось их увидеть, а небывало сильные ливни вообще положили конец всем нашим поискам.Слушая громкую барабанную дробь, которую дождь выбивал на крышах пальмовых хижин, я смотрела, как быстро прибывает вода в реке. К счастью, потоп добрался до лагеря только к рассвету, так что мы по крайней мере видели, что делаем. По пояс в воде мы спасали свое имущество из хижин, на два фута затопленных водой. Единственными существами, которые еще пользовались остатками комфорта в лагере, были два птенца ласточки, вылупившиеся в мое отсутствие. Точь-в-точь как Пиппа, родители наших «картонных птенчиков» не теряли времени даром и завели новое семейство. Они воспользовались изобилием свежей глины и построили гнездо внутри хижины, которую я поставила на месте пустой палатки. Стоя по колено в воде, я смотрела на птенцов — они так уютно пригрелись в своем гнездышке и даже представить себе не могли, как я им завидовала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33